КОТ, КОТ, БАРХАТНЫЙ ЖИВОТ,

ИЛИ В ПОЗЕ РУСАЛКИ

Ничего не хочется,

ни о чем не плачется,

ничего не сбудется,

кроме... вышины...

Приезжаю к тебе рано утром.

-- Красивая, элегантная, в очках! Я так боялся, что ты не приедешь...

-- Ну я же обещала!

-- А вдруг бы тебя твой привязал и запер! И вообще -- я иссяк надеждами починить регулятор скучания и прийти к скучательному равновесию...

Улыбаясь, целую тебя, переодеваюсь в твой черный свитер, который смотрится на мне как шерстяное мини-платье.

У тебя -- новая книжка.

-- Это -- француженка про тибетских магов пишет. Вчера купил, хотя искал чай. И после паузы:

-- А мне приснился ужасно неприличный сон, где ты вела себя очень распутно.

-- Я? Распутно?

-- Мне снилось, что ты одетая, а я -- раздетый, и мы куда-то едем. На мне -- только рюкзак. Я говорю тебе: "Давай вернемся, и я все-таки оденусь?" -- а ты говоришь: "Не надо, и так хорошо..."

-- Ведь это ты предлагал мне недавно выйти в таком виде!

-- Правильно! Ты сказала, что тебя тогда заберут в психушку! А расплачиваюсь я. Мало того, что предлагал, еще и сны вижу, и вдобавок про себя! Форменное безобразие... Нет, -- бесформенное. А все ты -- с твоими неуемными фантазиями! Неуемными или неуебными?

В ответ -- рычу и кусаюсь.

-- ...мы с тобой полежим, -- предлагаешь ты, -- а потом можем поехать в город, зайти в книжный. В зверологический музей -- когда наконец попадем?!

-- А у нас и так -- каждую ночь зоопарк -- кошки, ослы...

-- Пойде-ем, моя традесканция, поспи-им... -- узнаю интонацию Чеширского кота, и мне кажется, что вижу одну улыбку...

Раздеваешь меня... "Ложись в ленивую позу..." Я поворачиваюсь на бок, к тебе спиной. В окне -- солнечно-желтая занавеска в клеточку... Клеточки прыгают солнечными зайцами, и я не успеваю заметить, как "ленивая поза" превращается в "кошку" и заканчивается моим сидением уже на другой кровати перед тобой, солнцестоянием в зените и огнестрельным фонтаном прямо в грудь...

...через некоторое время обсуждаем очередной неосуществленный поход в "зверологический" музей:

-- Я тебя сразу застрелил!

-- Нет, ты это сделал волной в три этапа.

-- А у меня все слились в один... Ты будешь мазать себе лицо?

-- Нет, -- а то нужно будет долго умываться. Она с водой становится клейкая. Давай лучше как-нибудь устроим эксперимент -- попробуем вместо шампуня на волосы? Ты мне это подаришь, а потом искупаешь меня... Наверное, получится классный шампунь -- мы запатентуем его и разбогатеем!

-- Только когда дадут горячую воду... Но это будет слишком дорогой шампунь. Получать его придется в Китае и всяких восточных странах, а покупать его смогут только женщины Европы или Америки.

-- Так попробуем потом?

-- Конечно... а давай я тебя "ам"?

"Мяу..." -- отвечаю я, и мы меняем обсуждение выгодных применений любовных фейерверков на почти односложное общение:

-- ...съем тебя! -- всю? Мяу... у-а!! -- страшно?! -- мяу...

Перебираемся с дивана на кровать, и невзначай заговариваем о "романе". Ты говоришь:

-- Фамилия, которую ты придумала, не годится.

-- А к тебе никакая, кроме твоей, не подходит.

-- Назови меня Виктором. А фамилию дай вроде Вассесуалия Лоханкина, или какого-нибудь Канарейкина... Были же фамилии Сухово-Кобылина...

-- "Виктор" мне не нравится. Я оставлю так...

-- А если это прочтет моя бедная жена? Что тогда будет?

-- Что?!

-- Она меня выгонит.

-- Откуда?

-- От себя. Я, конечно, могу сказать, что это какое-то совершенно не мое "я", а творческий вымысел...

-- Ну так и скажи.

-- Тогда это будет вранье.

-- А так -- не вранье?

-- Ну, так -- меня же не спрашивают... я и не отвечаю.

-- Надо назвать тебя каким-нибудь Котом Котофеевичем. И фамилию придумать...

-- Пушков? -- нет, это легковесно.

-- А мне что делать? Что скажет мой муж, если прочтет? Я тоже буду рассказывать, что все это -- лишь творческое воображение?

-- Конечно.

...лежим. Разговор случайно касается твоей жены... Комок, возникший в горле, медленно увеличиваясь, скатывается куда-то вниз... Это мешает мне смотреть тебе в глаза, улыбаться, отдаляет в мир моих сложностей, которых боишься как огня. Я утыкаюсь тебе в плечо.

-- Хочешь плакать?

-- Нет...

Я хочу плакать.

Очень. Но -- удержусь. Сколько можно? Зачем? Чтобы расстроить тебя, чтобы ты боялся этих слез, хотя в них виноват? Чтобы истратил на них весь ресурс нежности и сочувствия и -- рассердился? И чтобы я сама была не рада потом? ...пытаюсь ослабить давление комка. Но он тяжелый, и сразу не получается... Ты убеждаешь.:

-- Ну, думаешь сейчас, какая ты несчастная? У тебя же все есть -- крыша над головой, муж, сама -- красивая, не калека, я к тебе -- отношусь. Пойми, ты ищешь глобальный смысл, а бывают целые куски бессмысленные, просто -- как строительный материал для будущего...

Я внимательно слушаю, почти жадно, у меня медленно прокручиваются твои слова, и на каждое -- отрицание, которое остается при мне.

Дом, крыша над головой? Нет, потому что дома я -- не дома, я раздваиваюсь, настоящий хозяин -- в другом доме. А в собственном -- муж, и я уже не хозяйка, пока -- с ним под одной крышей. У меня уже нет чувства дома...

Муж? -- безнадежно и необратимо чужой -- муж, от присутствия которого тяжело, несвободно, неспокойно, хотя мне его жаль. Красивая, не калека? Ты относишься ко мне? Да, бесспорно. Но есть область, закрытая от меня всеми печатями, -- твои отношения с женой... И мое положение "любовницы", которое никогда не изменится. Эти мысли пусты и бесполезны. Но на них -- как на красное -- вспыхивает глупая боль: два раза выходила замуж, два раза "по бедности" -- в не белых и не свадебных платьях. Первый муж предлагал из загса ехать на трамвае... Ехали на обшарпанном такси. Два раза -- нечего вспомнить, два раза -- пустота, но казалось -- все так наполнено, а платья и свадьбы -- мелочи, пустяки, без которых можно обойтись...

Даже сон однажды приснился: захожу в магазин и рассматриваю на женщинах потрясающе красивые платья. Потом разворачиваюсь, чтобы выйти из магазина, и вдруг -- как в сказке про Золушку -- на мне -- белое, пышное, невозможное... Так, с чувством изумления и проснулась... В одном стихотворении про "тот свет" писала:

"...Даже там, даже там

не носить мне красивые платья,

не иметь ничего,

кроме горьких словесных лекарств..."

Я отбрасываю весь этот внутренний лепет о несбывшемся, твои слова прокручиваются дальше:

...бессмысленная полоса, строительный материал для будущего? -- Это как? Еще один муж? -- если все, что с тобой, -- не имеет смысла?! -- и всего лишь -- строительный материал для будущего?!

Двойная жизнь. Жить, не живя, -- с одним, ездить к другому... Я стала похожа на наркоманку, которая не может без "очередных доз" тебя, срываясь на остальном: семья, работа, долг. На мне "камнем" висит муж -- "неудачник" по призванию. Я должна откупиться от него -- супер-комнатой в Кремле или отдельной квартирой, потому что он "больной, одинокий, ему сорок лет, и нужно логово, где можно как следует отоспаться", раз я "предала" его. Я должна что-то придумать, чтобы всем было хорошо, чтобы муж не ходил злой и депрессивный, -- это бьет по мне и по ребенку, это невыносимо при его "тяжелом эмоциональном весе" и слабой, но железной психике. Я должна что-то придумать, чтобы иметь много денег на все это -- таким путем, чтобы не страдала моя побитая собственными противоречиями нравственность -- не на панель же... Бедная нравственность -- колеблющаяся от фантазий пребывания в монастыре до нахождения богатого любовника. К счастью, все -- пустое. Думаю: кому же мне рассказать про все проблемы, которые не уйдут, пока их не решить. От которых у тебя -- прочная стена защиты. Не поискать ли мне платонического друга? Чтобы отвлечься, задаю вопрос:

-- У тебя много плохих "я"?

-- Я -- пьяница. И лентяй.

-- Я не про это. А про те "я", за которые стыдно.

-- Ну, я люблю власть, и при этом -- нулевой организатор... могу развалить любое дело.

Не то...

Спрашиваю о твоем отношении к моим плохим "я". А ты отвечаешь, что я замечательная, хорошая и у меня их нет. "Но ведь есть", -- возражаю. А ты говоришь: "...это естественно: с такой чувственностью, телом, кожей, с таким мягким характером -- чего бы такую девушку не использовать? Плохо, что у тебя до тридцати все было не так..." -- лениво добавляешь ты.

С твоих слов убеждаюсь, что мне вообще нельзя иметь любовных дел с мужчинами: отдавала, а потом, чтобы освободиться, откупалась от них -- силами, нервами, временем... Теперь -- пришла пора откупаться от мужа за все, что ему отдала.

"...и вновь зеленой головою русалка бьется о гранит..."

Комок медленно рассасывается, но остается тяжесть. Спрашиваю что-то еще про плохие "я"...

-- Ну расскажи, если хочешь очиститься, но это не нужно.

Кот-любовник и священник в одном лице -- "две вещи несовместные".

Улыбка Чеширского Кота не отпускает грехов...

Если начнешь выслушивать мои исповеди и вникать в проблемы, то перестанешь воспринимать меня -- любовницей, кошкой, русалкой, несуществующим животным... Ты -- инстинктивно, с завидным постоянством уклоняешься, иронизируя над своей трусостью. Стоит мне только заговорить о муже, ребенке, семье -- переключаешь разговор на другую волну...

"...Кот, кот, -- бархатный живот", -- шепчу я -- после бури, отгремевшей внутри, к счастью, удалось сдержать дождь...

"Кот-кот, бархатный живот", -- приговариваю приговором, которому научил меня с первых встреч, и поглаживаю тебя...

...мне хочется "заспать" эту бурю в стакане воды, и тяжесть, про которую знаю, -- это всего лишь космос наших любовных отношений. Иногда думаю: будет ли хоть раз долгая, красивая встреча с поцелуями, беседами -- без последующего затяжного или кратковременного траха? И я хочу, безумно хочу такой ночи, -- кажется, не отдаю себе отчета, до какой степени хочу с тобой -- чистой ночи...

"...Кот, кот, бархатный живот", -- заговариваю себя от усталости, противоречий, утерянной иллюзии семейного космоса, который променяла на любовный...

Хотя Ее величество Поэзия с самого начала предупреждала, что ничего, кроме любовного космоса, меня не ждет...

Ничего не хочется,

ни о чем не плачется,

ничего не сбудется,

кроме... вышины!

Подари мне ослика,

ослика, которого

мои руки грешные

были лишены...

Ослика -- которого

мои губы нежные,

лишние, прилежные

были лишены...

Брошу ложе ложное,

набожное, мужнее, --

лягу -- в невозможное

ложе вышины...

По стране невиданной

поскачу невиданно!

Колокольный звон стоит --

ладный и блажной.

Ослик мой, кораблик мой,

капитан заоблачный!

Стала другу-ослику

истовой женой!

Палуба качается

под высоким парусом,

зацелую ослику

голубой глазок...

В колокольной одури --

язычок качается --

звон стоит заоблачный...

где ж мой образок?

Ослик мой выносливый,

искренний, неистовый, --

истовую, нежную --

вынеси меня!

Поскачу я весело,

поскачу я искренно,

путь украшу искрами

твоего огня...

В колокольной одури --

словно в слово-звоннице --

бьется звон заоблачный

в небо тишины...

Подари мне ослика!

Ничего не хочется,

ни о чем не плачется,

кроме...

вышины!..

"Кот, кот, бархатный живот" -- заговариваю себя от усталости, противоречий и утерянной иллюзии семейного космоса, который променяла на любовный.

...яблоко, яблоко... -- что-то там было не так с этим Змием...

...яблоко, яблоко, кот, кот, бархатный живот, -- поглаживаю я тебя и молюсь Ему -- Отцу Небесному, Милосердному и суровому, молюсь инфантильно: "Отче наш, я -- ничтожество, но сделай что-нибудь так, чтобы могла не грешить и не лгать -- ради формулы "ложь во спасение"...

...Отче наш, сделай что-нибудь по воле Твоей со мной -- сама я ничего изменить не в силах... ни отказаться от любви, ни вернуться душой и телом в семью... благословенную и венчанную по моей же дурацкой воле...

...По воле Твоей, Отче наш, да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого...

...кот, кот, бархатный живот, тебе глубоко все равно, с мужем я буду или одна, ты ничего не хочешь менять в твоей жизни. У тебя нет на это ни сил, ни желания -- лишь бы мы встречались, и я отдавалась тебе...

...так оно есть, так оно и будет.

...Д а б у д е т в о л я Т в о я.

Да будет улыбка твоя, Чеширский Кот, когда сам ты -- исчезнешь, да будет улыбка твоя в моем эротическом поле...

...Ты ничего не желаешь, кроме меня, стихов и портвейна, и в этом -- твой высший смысл, смысл твоей мужской натуры, твоего космического бездействия, твоей поэтической свободы -- в отчаянном сопротивлении быту и бытию...

...и все это бьется -- в мою женскую стихию космической боязни слишком безопорного космоса, стихию желания не только слепиться, но и прилепиться, окончательно устроиться и устроить все немедленно...

...все это бьется -- в мою замужнюю незамужнюю жизнь, в мой неустроенный быт, в мою неприкаянность между двумя огнями...

...и все это похоже на позу русалки:

...я на тебе, ты во мне, я доступна тебе вся, ты ласкаешь меня везде, качаешь и укачиваешь -- так, что у меня возникает иллюзия свободы. На самом деле -- ты целиком владеешь мною, качаешь меня -- слабо, сильно -- море было большое -- и делало что хотело, и любило, как хотело, а русалка только плыла.

И море могло любить, а могло утопить... Но оно знает, что ему скучно будет без русалки, если она исчезнет...

...я спиной на тебе, ты во мне и вне -- кругом, твои руки делают что хотят, и ты сводишь меня с ума, -- касаясь руками всех губ...

...я замираю, задерживаю дыхание и испытываю сладкое чувство ужаса от бесконечной шаткости морского и любовного бытия... И твоего преобладания надо мною...

"...В море хотела бы умереть..." -- писала я в детском тесте в шестнадцать лет, -- вот и умираю, а по тесту -- море -- жизнь.

Сладко умираю -- в позе русалки...

Ты не переносишь рыбы и спрашиваешь:

-- А русалка -- рыба или мясо?

-- Ну конечно, мясо -- как и кит!

-- Но у нее же чешуя?

-- А у кита?

-- У кита -- кожа!

-- Ну и что? Все равно, русалка не рыба, она -- животное.

-- Правильно, она и есть несуществующее животное! Ну ладно, тогда пошли рассматривать половые органы китов.

У тебя много биологических книжек. Биология -- твоя школьная страсть, ставшая хобби-воспоминанием. Смотрю на редкую, по твоим словам, фотографию китов в любви -- ничего толком не видно, у них так мало вариантов! Мне больше понравилось, как сходятся пауки: ты рассказывал -- чтобы паучиха по агрессивности, по ошибке или с голоду не съела жениха, он тащит перед собой убитую муху в качестве свадебного презента, иначе рискует головой...

Потом погружаемся в полудрему и, еще немного подремав и поленившись, встаем...

ЗОНА