ИЗНОШЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО

Даришь мне цикл своих старых стихов. Влезаю в твое послесловие:

"...я понял, что общего в них -- прежде всего обращение к очень изношенному пространству собственной души, а не к некоему Верховному...

Наверное, это попытка доказать: "Я еще есть". Гордость -- из последних сил? Не знаю. Рождалось это садняще, но сладко и мучительно".

...Изношенное пространство твоей души...

Я люблю его.

Мой "Несбыточный примитивизм":

Нарисую я небо -- синим.

Нарисую траву -- зеленой.

Нарисую в углу -- солнце.

Нарисую... тебя со мною...

И все мои стихи бьются об изношенное пространство твоей души -- как рыбы об лед... ты отвечаешь только:

Женщина, мне скучно

без тебя,

тоскую я, скулю...

и еще:

Я люблю тебя сильнее, чем скучаю,

И тоскую по тебе сильнее, чем люблю.

Той -- ты писал другие стихи... И любви в них было больше...

РУСАЛКА-2

Даришь мне новую "Русалку"...

Ждешь моей оценки... Говорю, что стихотворение написано от имени русалки, а не кота, это -- ее молитва.

Я разочарована. Оно -- слабое отражение моих чувств. В нем, как и во многих других нет любви ко мне... почти нет. Я промываю твои стихи, как золотой песок, и нахожу граммы золота, граммы любви... А в моих кромешный избыток. Все в мире в равновесии.

Что мне остается, кроме:

Котик, котец,

тяни конец.

Песню навей

Русалке...

ШЛА ДЕВОЧКА ПО ЛЕСУ

Утро...

-- Почему ты говоришь: "...вста-ну, тихонечко уйду? Ты спи-и..." Почему не прижимаешься ко мне, не будишь меня, не дергаешь за кончик?

-- Боюсь! Когда ты не выспанный, ты сердитый!

Дальше, поскольку утро, не затемнение, а засветление...

-- Какая ты затягивающая...

-- Почему?

-- Потому что хотел быстро, а ты затягивала, затягивала... Недельку бы погулял -- пришел к тебе -- и быстро бы кончил...

Я, ласково поглаживая тебя, приговариваю:

...хороший, пушистый кот, -- только погулял с недельку -- и пришел, -- и опять хочет погулять и прийти, хороший, пушистый...

Тебе -- редкий случай -- нечего возразить. "Запутала ты меня", -- говоришь жалобно и смущенно. А я продолжаю гладить твою грудь, перебирая волоски и шепчу: "Можно заблудиться, как в лесу..."

Ты хватаешь инициативу:

-- Эротическая сказка про девочку.

Шла девочка по лесу, шла и -- заблудилась. И увидела спящее чудовище. Девочка совсем не испугалась. "Как интересно, -- подумала она. -- Какое большо-о-е! и страшное! -- воскликнула она. -- А где же у него голова? Вот бы посмотреть, какого цвета у него глаз? Девочка потрогала чудовище, погладила -- и оно встало... "Не бойся меня!" -- сказало оно. "А я и не боюсь! Какой ты большой и красивый! А можно на тебе покататься?" -- "Конечно, для этого я и предназначен. Хочешь, залезай на меня, а хочешь, я на тебя залезу!" Девочке было уже все равно... -- обрываешь ты сказку, махнув рукой, устав от заигранного сюжета и -- увы! -- далеко не премьеры.

Встаешь. Я тоже начинаю одеваться -- колготки, юбка, наклоняюсь за лифчиком. Ловишь меня врасплох -- моя рука не дотягивается до искомого предмета. Хватаешь мою грудь -- отлично зная, что это вызывает у меня потерю дара речи. Ты же, имитируя определенные движения, задаешь вопросы:

-- Ты это специально наклонилась в позу?

-- М-м-мяу...

-- Как нам заповедовал великий Дзержинский надо жить -- как?!

-- М-м-мяу...

-- Правильно -- чистые руки, -- в такт движениям продолжаешь ты, -- горячее сердце, -- несгибаемо и целеустремленно!..

-- М-м-мяу, -- смеюсь я.

Наконец отпускаешь меня.

Ночная прогулка.

...поднимаешь меня на руки, потом делаешь вид, что хочешь бросить в кусты. Я -- испуганно:

-- И за борт ее?

Осторожно ставишь меня на землю. Тепло, мягко. Лето.

-- Слетать бы в Коктебель... -- зря мечтаю я.

ПАРАГРАФ НОМЕР...

Утро. Смотрим газету и заговариваем о чиновниках, удивляемся, как им не скучно с бумажками...

-- Ну знаешь, как интересно! -- с провокационным энтузиазмом развиваешь идею нашего воплощения в чиновников. -- Будем сидеть, важно так, и писать: "...для усиления роли назначения технических средств..." и начнем с удовольствием выводить: параграф номер...

Вспоминаю строчку Веры Павловой:

"Входящий листок.

Исходящий...

Бюрократический оргазм..."

АЛЕНУШКА

Ночь. Тысяча и одна нашей любви... Тысяча и один день -- или сколько? -- перед тем, когда ты прикажешь казнить меня отлучением от тебя -- за мои надоевшие тебе сказки, сказки, от которых ты устанешь -- через сколько дней и ночей? -- окончательно... Тысяча и одна ночь. Только Она попутно рожала детей -- роскошь, которой я лишена...

Я -- в кресле после ванны. На мне белая простынка. Ты целуешь меня -- словно крестишь, но гораздо ниже общепринятого.

-- Я благословляю тебя...

-- Ты меня смущаешь...

-- Тогда, чтобы не испытывать твою замечательную скромность, я целую тебя... в губы... сюда... в правое плечико и в левое...

-- ...Ну я же сейчас растаю...

-- Аленушка моя...

-- Это что-то новое -- в списке имен. Аленушка -- та самая, с козленочком?

-- Да, которая говорила козленочку: "Не пей портвейн, -- свиньей станешь".

Договариваемся об утреннем звонке:

-- Тебе рано звонить, наверное, опасно... -- вздыхаешь ты.

-- Если позвонишь в шесть, или я тебе -- то мы взаимно друг друга обезопасим.

-- Я к тебе отношусь очень субъективно не забывай, и буду относиться субъективно даже в шесть утра...

Странная ночь ретроспективы и признаний... Ты казался бесконечно родным, когда мы сливались -- полное растворение, рай...

-- Ты -- очень неожиданная... у тебя хитрое и изменчивое влагалище... -- Я самозабвенно целую твоего зверя, а ты приговариваешь: "Ну посмотри, до чего ты меня довела? Ну посмотри на свою работу. Устала? Хочешь, брось его и ложись на спинку, -- и, противореча себе, снова: -- Посмотри, какой он!.. -- Я рассматриваю -- глазами и руками, как статуэтку... Говоришь: "Ты -- сладкая..." Спрашиваю: "А что это значит в мужской терминологии?"

Объясняешь -- пленительно, интересно:

"...Бывают женщины -- все есть: грудь, попа, а испытываешь только возбуждение и ничего больше. А ты -- ничего не делаешь, ведешь себя пассивно, -- даже когда на мне -- и то я быстро перехватываю инициативу, -- уходишь в себя, в свои переживания, но при этом вся отдаешься, и как же с тобой сладко!.."

Телефонный звонок:

-- Олигархия, здравствуй!

-- Какое страшное название!

-- Ты ведь мною правишь?

-- Разве?

-- Ну, если ты невольно даже в мои сны залезла и ведешь там себя ну совершенно неприлично...

-- Так-таки и невольно?

-- Ну ладно, пусть вольно...

Олигархия... Нет, не Аленушка я для тебя...