Глава 5. Надёжный друг

Утром следующего дня я, как ни в чём ни бывало, проснулся в своей кровати, глубоко вдохнул свежего воздуха, которым веяло из открытого окна, и довольно потянулся. Руки заболели будто бы накануне я таскал мешки с цементом, и вчерашние события всплыли в моей памяти. Хорошо быть свободным человеком, гулять на воле, наслаждаться звуками леса и красотой природы! Только сейчас, когда угроза разоблачения нависла над моей головой, я по-настоящему смог почувствовать все прелести своей жизни. Риск добавлял изюминку в пресные будни, а возможность всё потерять заставляла ценить то, что есть. Я довольно улыбнулся - дело было сделано, а я всё ещё был на свободе.

Однако радость моя была не долгой - прогуливаясь по городу, я узнал, что Диего арестовали. Многие хорошо знали его, и новость быстро расползлась. Я был в шоке. Как его могли вычислить? Если нашли его, то, что насчёт меня и Гербранта? И я решил разыскать второго сообщника. Весь день я слонялся по городу, на всякий случай, стараясь не попадаться на глаза страже. Все, кого я расспрашивал, ничего не знали о причине ареста Диего. Вечером, я решился прийти домой к Гербранту. Вокруг всё было спокойно, я разглядел через окно, что он дома, постучал – он открыл. Лицо его было таким, будто бы он видит меня первый раз.

- Кто вы? Что вам нужно от меня? - грубо крикнул он и через секунду захлопнул входную дверь перед моим носом, чуть не прищемив мне ногу.

- Гербрант? - в растерянности спросил я. Во всём этом было что-то крайне неправильное, я развернулся и попытался уйти как можно скорее, но из двери дома напротив появились двое стражников с арбалетами наизготовку. Ловушка! Выхода не было, оставалось только сдаться.

- За что вы меня арестовываете? - я попытался изобразить недоумение, хотя уже понял, что ничего из этого не выйдет.

- Молчать! Поговоришь на суде! - грубо прервал меня один из стражей.

За попытку ещё раз открыть рот в своё оправдание, я получил увесистый удар в живот. Стало ясно, что разговоры бесполезны. После того, как меня скрутили, один из стражников постучал в дом Гербранта. Я ожидал, что его тоже арестуют, но вместо этого стражник вежливо поинтересовался у него, всё ли в порядке. Получив удовлетворительный ответ и благодарность за избавление от бандита, стражники повели меня в тюрьму.

Гербрант оказался предателем! Он сдал Диего властям, а меня не мог выдать напрямую, не выставив себя причастным к делу, и поэтому придумал подлый план, чтобы меня выманить - сообщил страже, что у Диего должны быть сообщники, которых он не знает, но они захотят отомстить. Была организована засада, дальше, осталось только дождаться, когда я сам приду. Умно, ничего не скажешь, но он за это ответит, такое грязное коварство не может остаться безнаказанным!

Меня бросили в тёмную злачную камеру, где уже сидел Диего. При виде меня, он слабо улыбнулся:

- И ты здесь. Что ж, методом исключения теперь понятно, кто меня выдал. Прости, парень, что втянул тебя в это дело.

- Не за что извиняться - я сам принял решение участвовать.

Я рассказал Диего о ловушке, которую для меня устроил Гербрант.

- Не удивительно, - ответил мой друг. – Грязная крыса! А ведь я знал его столько лет… Без доноса нас бы никак не разыскали на следующий день, да и вообще не посадили бы... Но мы ещё с ним поквитаемся, если, конечно, выберемся из этой передряги.

Дальше были допросы, от нас требовали указать, где спрятана руда. Сначала я упирался и вообще не признавал свою причастность, но мне быстро объяснили, что не собираются со мной возиться. Диего тоже допрашивали, он пытался обвинять Гербранта, но ему не поверили, сказав, что он просто пытается клеветать в отместку за донос. Упираться дальше было бессмысленно, и мы показали, где наш тайник. Как и следовало ожидать, руды там, стараниями Гербранта, уже не было. Нас собирались пытать снова, теперь требуя выдать остальных подельников, но к счастью, дальше побоев дело не дошло – покалеченные заключённые не смогут добывать руду в колонии.

Через пару дней, нас вместе с ещё десятком заключённых, среди которых был и генерал Ли, отправили под усиленной охранной в колонию. Шли мы пешком, скованные общей длинной цепью. Прогулка была не из приятных, не разрешали даже разговаривать -считалось, что болтовня отвлекает стражу и увеличивает вероятность, что заключённые сговорятся о побеге.

Я в последний раз смотрел на знакомые с детства места - много раз я ходил по этим дорогам и охотился в окрестных лесах. Не думал, что придётся когда-нибудь пройти здесь, закованным в цепи. Формально меня приговорили к пятнадцати годам каторги, но я знал, что срок на самом деле будет пожизненным, ведь остановить постановку барьера нам так и не удалось…

К вечеру мы дошли до рудниковой долины. Я доходил до неё несколько раз и раньше во время длительных охотничьих вылазок, но теперь она предстала передо мной совсем в ином свете… Мы около часа брели по широкому ущелью - это был единственный проход в долину со стороны города. Вся южная часть острова была окружена неприступными скалами, с запада они почти вплотную омывались морем, и лишь с востока можно было пройти к берегу по равнине, но лоция была настолько опасной, что мало кто отваживался там причаливать. К тому же, в восточных водах часто можно было встретить орочьи галеры.

Я слышал историю, что когда-то давным-давно этой части острова вообще не существовало, но в этих края произошла одна из битв между богами-братьями Инносом и Белиаром. Их ярость не знала границ, море кипело и бурлило, а скалы вырастали там, где раньше была морская пучина. Земля изрыгала огонь и огромные валуны взметались в небо, уничтожая всё на своём пути. Гнев Белиара был неукротимым, тьма поглотила мир на несколько дней, сажа падала с небес вместо дождя, и почти все обитатели острова погибли. От древней цивилизации, находившейся на северо-востоке острова, остались лишь руины некогда величественных пирамид, а немногие выжившие покинули эти проклятые края. Лишь вмешательство третьего брата - Аданоса, спасло остров, поднявшиеся воды моря залили кипящую ненависть Белиара, а свет Инноса, в конце концов, пробился сквозь тучи и развеял мглу. Часть силы бога огня осталась в скалах, и именно благодаря этому образовались месторождения магической руды. Много тысячелетий прошло с тех пор, остров вновь заселился, а о давно минувших днях остались лишь легенды, которые рассказывают детям. Встречались разные версии этой сказки, но, возможно, в ней есть и доля правды.

В колонии до появления барьера был очень строгий порядок, в шахтах работали круглосуточно в три смены. Под землёй не чувствуется время суток, но жили шахтёры всё равно на поверхности, и ночная работа давалась тяжело, сильно подрывая здоровье. Хотя это ерунда по сравнению с самим фактом работы в шахте - рудная пыль разъедала лёгкие, спустя пару лет у заключённых появлялся хронический кашель, который со временем становился всё сильнее и большинство погибали, задыхаясь, и отплёвываясь собственной кровью. Однако в первое время кашель был наименьшим, о чём можно было беспокоиться, потому что после первой своей смены новички обычно выходили еле живыми. К счастью, согласно местным распорядкам, начинающим сначала давали облегчённый график, чтобы успели привыкнуть махать киркой. Раньше, когда такого правила не было, слабые заключенные просто погибали от истощения в первую неделю, а местное питание и условия жизни отнюдь не способствовали восстановлению сил.

Рудокопы жили в лагере, расположенном в нескольких километрах от шахты. Каждый день шахтёров конвоировали туда и обратно по несколько раз - это было сделано не для того, чтобы отдохнуть на свежем воздухе, а просто из соображений безопасности. Дело в том, что лагерь представлял собой крепость, причём направленную скорее вовнутрь, чем наружу, как и полагается тюрьме. Город, хотя едва ли можно так назвать нагромождение убогих лачуг, располагался вокруг холма, на котором гордо возвышался замок. На высоких стенах по периметру ходили надсмотрщики в тяжёлых доспехах с боевыми арбалетами. Они могли с высоты наблюдать за всем, что происходит в лагере. Самым укреплённым местом, само собой, был замок - его стены были высотой едва ли не в десяток метров, а вход запирался массивной стальной решёткой. Одна башня когда-то в прошлом обвалилась, а часть стены над обрывом была разрушена. Оставалось лишь предполагать, какой враг мог оставить такую память о себе, но эти повреждения нисколько не умаляли неприступность крепости.

Вокруг замка сгрудились хижины рудокопов, будто грибы на трухлявом пне. Дверей нигде не было, чтобы всё было на виду, ничего нельзя было утаить и негде спрятаться от наблюдения стражи. Местной достопримечательностью была арена, некоторые заключенные выступали на ней, развлекая смотрителей и даже самих каторжан. Выступать на арене было большой привилегией, потому что это освобождало от работы в шахте, но, естественно, бойцы всё равно жили даже меньше, чем рудокопы. Поединки были формально не насмерть, но проводились настоящим оружием, поэтому проигравший часто получал серьёзные ранения и умирал если не сразу же, то через несколько дней. Хорошие бойцы получали шанс пожить лучшей жизнью, чем рудокопы, но таких было мало.

Мои первые дни в колонии не отличались разнообразием, были полны боли и страданий. Надсмотрщики считали нас скорее рабами или скотом, нежели людьми. После первой смены в шахте я еле держался на ногах. Радовало лишь то, что дали два дня передышки. Так я оказался в лагере рудокопов, обессиленный и не спавший целые сутки. Всё что я хотел - даже не есть или пить, а спать, но тут крылась новая проблема. Стражу совершенно не волновало, где я буду спать - приведя каторжан в лагерь, они просто бросили нас на улице, а сами отправились отдыхать в замок. Волноваться охране было не о чем, из лагеря сбежать было не реально, ворота были закрыты, и около них стояли несколько стражей, по стенам ходили патрули. Но, справедливости ради, стоит заметить, что сами стражники, не решались ходить по лагерю в одиночку. Были времена, когда все заключённые содержались в подвалах замка, но во время войны с орками потребность в руде непомерно возросла, а рудокопов стало так много, что казематы больше не могли вместить всех заключённых, и пришлось превратить весь лагерь в большую тюрьму.

Впервые после того, как меня поймали, я оказался на воле: по крайней мере, мне не запрещали разговаривать, не били и не указывали что делать. Впрочем, свобода была весьма относительной, и если бы вместо этого мне просто дали место, где я смогу спокойно выспаться, я бы был рад в стократ больше.

Шахтёры, которые работали в моей смене, были измотаны и не особо разговорчивы, но всё же кое-что мне удалось узнать. Как мне сказали, можно попытать счастье и завалиться на любую койку, и, если повезёт, её владелец окажется в это время в шахте. Однако если к возвращению хозяина окажется, что он не любитель гостей, можно лишиться пары зубов. Удар у матёрых каторжан был крепкий - годы работы киркой не проходили даром.

Если хорошенько порасспросить людей, можно было обзавестись и постоянным жильём - в разных частях лагеря то и дело освобождались хижины, их обитатели просто-напросто умирали. В общем, мне предстояло прогуляться в поисках места для сна: кровати, подстилки или хотя бы кучи сена - сейчас я был не слишком привередлив. Моя смена была первой – с семи утра до трёх часов дня, так что солнце ещё даже не думало заходить, лагерь жил своей жизнью, и на меня почти никто не обращал внимания. Вскоре я нашёл, где можно прикорнуть - недалеко от арены лежала большая куча сена. Я упал в неё и мгновенно уснул.