Будущая церемония награждения

Когда Иисус воскликнул «Совершилось!» (Ин. 19:30), с Божьей точки зрения было заключено соглашение. С гре­хом было покончено, и он больше не являлся препятствием между небесами и землей. Однако в земной жизни позицию, которую женщины занимали до падения, еще нужно было восстанавливать. У Бога уже есть приз, но Церкви нужно организовать церемонию награждения. На это указыва­ет по-прежнему приниженное положение женщин во всем мире, даже в церкви.

Я вижу подтверждение этому когда провожу семинар по городской евангелизации. На одной из его сессий под­робно рассматриваются наставления Павла в Послании к Ефесянам по восстановлению всех разрушенных отно­шений, чтобы мы смогли противостоять силам зла (см. Еф. 6:11). По той же причине Павел повелевает христианам «наладить мосты» над шестью пропастями, азделяющими этнические группы (см. Еф. 2), святых (см. Еф. 3), служите­лей-апостолов, пророков, евангелистов и пасторов-учителей (см. Еф. 4), мужей и жен, родителей и детей (см. Еф. 5), го­спод и рабов (см. Еф. 6).

Когда удается убедить участников конфликта покаяться в предрассудках, нетерпимости или расизме, мы видим мощ­ное публичное проявление покаяния. Харизматы признают свой грех против нехаризматов. Родители преклоняют коле­ни, прося прощения у детей, и наоборот. Белокожие и люди с другим цветом кожи осуждают расизм. Со всеми этими конфликтами можно очень быстро разобраться, кроме одно­го — конфликта между полами.

Вновь и вновь я вижу, как мужчины, обливаясь слезами, бросаются друг другу в ноги, прося прощения, но тут же надменно поднимают голову, стоит лишь призвать их попро­сить прощения у женщин, сидящих в этом же зале. Они на­чинают вызывающе вести себя, будто говоря: «Что это вы имеете в виду? Как это нам нужно покаяться перед женщина­ми?» Они никак не могут понять, что между полами сущест­вует пропасть и через нее необходимо навести мосты.
Подобная реакция становится еще более воинствен­ной, когда я предлагаю, чтобы такое покаяние произошло и в отношении женщин-служителей. «Что, женщин-служите­лей?» — саму идею воспринимают с негодованием, которое приберегают лишь для богохульства. Совершенно не важно, что женщины служат уже с незапамятных времен, а влияние их хождения перед Богом видно во всей Церкви. Даже мысль о публичном признании ошибок и покаянии перед женщи­нами оказывается такой же отвратительной, как раскрытие грязной семейной тайны.

Незаметная нетерпимость

Один мой коллега критиковал женщину-служителя, активно практиковавшую такие акты примирения на одной из наших конференций. Он очень расстроился, когда кто-то из нас предложил, что начать её в таком чувствительном и тонком во­просе лучше всего с признания: у всех есть нетерпимость к чему-либо в той или иной степени. А уже признав это, пробовать разобраться. Его возражение было таким: «Мы не нетерпимы. Зачем столько шума из-за того, что не явля­ется проблемой? Нам (мужчинам) неприятно, когда на нас вешают обвинения в нетерпимости, особенно когда эти об­винения исходят от женщин».

Пара моих помощников и я сам встречались с ним и его командой, чтобы обсудить его сомнения. Нужно признать­ся, у нас была просто отличная группа, состоящая из пови­давших виды служителей, пасторов и теологов. Мы все были «духовного звания» — красноречивые проповедники, зна­ющие Писание.

После открывающей молитвы нам было предложено углу­биться в себя и подумать — нет ли у нас обычных мужских предрассудков в отношении женщин. Один за другим мужчи­ны высказывали мнения по этому вопросу, оправдывая сами себя. После продолжительной однобокой дискуссии мой коллега призвал своих мужчин-соратников в свидетели и аб­солютно искренне заявил: «Я не верю, что у меня есть хотя бы капля нетерпимости». И тут же словно волна облегчения излилась на всю нашу компанию. Так приятно было слышать, что кто-то решительно сказал, что мы не группа фанатиков!

Я оглянулся вокруг и насчитал двенадцать мужчин и одну женщину — она сидела в углу с крепко сжатыми губами. Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно: вот мы, группа из дюжины мужчин, обсуждаем женщин и высокопарно отрицаем любую нетерпимость! Это так типично, когда мужчины обеляют себя в том, что касается отношения к женщинам, и даже не затрудняются спросить у единственной присутствующей женщины, что думает по этому поводу она.

Корни нетерпимости

Нетерпимость существовала изначально. Адам проявил ее сразу же после грехопадения, когда, защищаясь, обвинил"жену, которую Ты мне дал» (Быт. 3:13). Однако вряд ли что-то узаконило наше предвзятое отношение к женщинам больше, чем теологические размышления, развившиеся в гуще религиозных войн в эпоху Реформации — в то вре­мя, когда были заложены основания для современного бо­гословия.

До того времени католическое богословие строго огра­ничивало женщин. Что касается служения, большинство женщин могли надеяться лишь на уход в монастырь, кроме разве что тех, кто становился мученицами за веру. Этот ог­раниченный взгляд на женщин скорее отражал средневеко­вое отношение, а не обетования, данные Писанием. В таком историческом контексте любое новое гендерное — связан­ное с вопросами полов — богословие было обречено на то, чтобы его с негодованием отвергло большинство религиозных ученых, возглавлявших новообразованные и еще непро­веренные протестантские теологические школы.

Нетерпимость существовала изначально. Адам проявил ее сразу же после грехопадения, когда, защищаясь, обвинил «жену, которую Ты мне дал».
Должно быть, сатана предвидел, что ревностные пропо­ведники будут нести Благую весть по всему миру, и понимал, что мир вот-вот вырвется из его когтей. Он правил этим ми­ром безнаказанно почти тысячу лет, на протяжении которых Писание стало недоступным простым людям, христианство закостенело в нездоровых ритуалах, а руководители Церкви зачастую выбирались бесчестными светскими властями. По­дозреваю: сатана, понимая, что бессилен остановить заново открытую весть о спасении, вместо этого сосредоточил все силы на ослеплении новых богословов в отношении восста­новления женщин. Если он не может помешать всему миру услышать об освобождении, он по крайней мере не даст по­ловине этого мира пережить полную свободу.

Дурной пример

Самый сильный удар сатана нанес по мыслителям, оказав­шимся в огне страстей, разожженном религиозными война­ми. История, которую я имею в виду, случилась с храбрым шотландцем, чья любовь к своей стране уступала по силе лишь любви к Богу, — это Джон Нокс.

Он был протестантским реформатором и патриотом и сделал бы все, чтобы трон его дорогой Шотландии не до­стался монарху-католику. Когда Мария, королева шотланд­цев, предъявила на него права, Нокс противостоял ей всеми имеющимися у него средствами. Так как он был богословом, то предпочел теологическое оружие, но вскоре понял, что разрывается между двумя противоположностями. С одной стороны, живя по принципу, что всякая власть — от Бога, он верил, что именно Бог назначает монархов. Но эта вера столкнулась с его ярым антикатолицизмом. Он не был готов принять, что Бог может посадить на престол католика, хотя законность притязаний Марии и была неоспорима.

Чтобы разрешить противоречие, он вновь подтвердил истинность принципа власти в общем, но выступил про­тив права Марии на трон большей частью из-за того, что она — женщина. Будучи богословом, он чрезвычайно узко интерпретировал библейские отрывки о роли и положении женщин, подчеркивая то, что Писание говорит женщинам не делать. Но Джон Нокс ослепил сам себя и своих последо­вателей в отношении многого, на что женщины все же име­ют право.

Слабое богословие

Нокс, внесший большой вклад в жизнь церкви в разных сфе­рах, вовсе не был нечестен в трактовке Писания, но поли­тические страсти, вышедшие из-под контроля и захлест­нувшие всю страну, исказили его выводы. В своем желании отказать Марии в праве на власть он покусился на власть женщин в целом. Это произошло в то время, когда в хри­стианском мире набирал силы протестантизм. Внедряя свое субъективное мнение, он, сам того не подозревая, в период образования протестантской церкви запустил процесс, ко­торый разнес эти убеждения по всей земле вместе с распро­странением протестантского движения. Однако самой боль­шой потерей стала упущенная возможность теологических размышлений, необходимых, чтобы увидеть полное восста­новление женщины.
Сейчас большинство тех, кто надменно поднимает голову в ответ на призыв склонить ее в знак уважения перед жен­щинами, не понимает, что теологическое подкрепление их убеждений относительно молодо. Его корни уходят в прош­лое лишь на пятьсот лет. Необходимо принять во внимание, из какого маленького источника зачастую берут начало реки гендерных теорий. Неверные выводы о роли и положении женщин в церкви привели к тому, что мы интерпретировали ключевые стихи Писания крайне ограниченно. Один из та­ких отрывков — Первое послание к Тимофею:

«Итак желаю, чтобы на всяком месте произноси­ли молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения; чтобы также и жены, в приличном оде­янии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением [волос], не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию. Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева; и не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впа­ла в преступление; впрочем спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомуд­рием» (1 Тим. 2:8-15).

Когда мы рассматриваем этот отрывок под традиционным углом, мы обнаруживаем в нем три ограничения, на которые обречены женщины: они не должны чрезмерно себя украшать (см. 1 Тим. 2:9); они должны учиться в безмолвии, в полном подчине­нии (см. 1 Тим. 2:11); они не должны учить и властвовать над мужчинами (см. 1 Тим. 2:12). В качестве причин упоминается то, что мужчины были со­зданы первыми (см. 1 Тим. 2:13), и Ева была обманута и впала в грех (см. 1 Тим. 2.14).