Предполагаемые и гипотетические характеристики ситуации

Необходимо отметить, что объект, который исследует испытуемый, содержит в себе не только те характеристики, которые были ему сообщены, но и такие, которые он привнёс от себя и рассматривает в качестве необходимых, не осознавая того.

Y

_____________________

Х Z

___________ ____________

N M L K

____ ____ _____ ____

A B C D E F G H

Рис. 2. Структура ситуационных моделей разного уровня обобщения.

Можно ли, например, утверждать, что объект, который был воссоздан испытуемым на основе данных ему изначально условий, содержит в себе лишь эти элементы (A, B, C, D, E, F, G, H) и появление гипотез N, M, L, K, связывающих их в осмысленный сюжет, обусловлено лишь ими, что эти элементы до появления определенных гипотез уже не связаны друг с другом? В таком случае эти события должны были быть лишены какого бы то ни было смысла для испытуемого до того, как он в процессе последующего решения подберёт необходимую модель. Однако, анализ вопросов и отчетов испытуемых показывает, что эти события, сообщенные без какой-либо интерпретации, сразу имеют для них определенную связь между собой: не спит, значит есть причина; звонит, значит — кому-то или куда-то; если заснул, значит что-то изменилось, значит есть связь между бессонницей и звонком… Каждое из этих предположений может рассматриваться как элемент Z или Х, который уже связал между собой элементарные события А, B, C, D, E, F, G.., но характер этой связи имеет весьма абстрактную форму.

Не спит, значит, говоришь, потом звонит, так, так, так, ну понятно, что его что-то беспокоит или волнует, а что конкретно, это надо выяснять, так просто не скажешь, здесь может быть что угодно.

Ну в общем то ситуация довольно обычная

Появление их можно рассматривать как результат влияния знаний, опыта испытуемого на процесс исследования объекта. Отмечается, что «прошлый опыт индивида не стоит в стороне от условий, вызывающих проблемную ситуацию, он непосредственно включён в процесс мышления как один из элементов, определяющих направления этого процесса» (А. М. Матюшкин). Весьма важным является то, что знание Х может иметь осознанный, вероятностный характер, а может являться исходным моментом, отталкиваясь от которого, испытуемый будет оценивать вероятность некоторых других характеристик ситуации. В результате выдвигаемые гипотезы N M, L, K, с одной стороны, связывают элементарные события, а с другой — просто конкретизируют предполагаемые абстрактные модели Z, X. Эта конкретизация выражается в том, что испытуемый, например, уже предполагая наличие причины, лишь ищет, определяет её характер. Естественно, что, не предполагая, бессмысленно её искать; в то же время отсутствие некоторых очевидных для данного испытуемого связей в ситуации сделало бы процесс решения бесконечно долгим. В психологии мышления этот феномен известен как предварительная экстраполяция неизвестного в процессе решения задачи (А. В. Брушлинский, Ю. Н. Кулюткин) или локация ограничений (В. А. Мазилов). Наши эксперименты показали, что в процессе построения ситуации это имеет особое значение, так как абстрактная ситуация может выступать в качестве системы предположений, определяющей ход воссоздания актуальной ситуации. Кроме того, это показывает, что процесс гипотезостроения не является самостоятельным фактором в процессе решения задачи. При этом важно, что понятия гипотезы и предположения должны быть дифференцированы, поскольку обычно гипотезой называется как то, от чего субъект отталкивается, так и то, к чему идет, выдвигая для проверки некоторые варианты. К системе предположений скорее подходит понятие «фонового знания» из лингвистики, понятие «установки» или «латентных признаков». При этом система предположений определяет не только то, что должно быть в ситуации, но и то, что в принципе невозможно для неё. Так, испытуемая 16 в отчёте отмечает, что ей не могла прийти в голову гипотеза о соседях, поскольку она вообще представляла себе ситуацию, происходящей в частном доме, где нет соседей, но поняла это (что имеет такое представление) лишь после того, как ситуация была построена. Парадоксально, но испытуемая не знала о своём знании, которое тем не менее играло роль ограничивающего условия для построения ситуации. Другая испытуемая после решения одной из задач сказала: «У меня была такая уверенность, что машина ехала навстречу, как будто я до этого задала этот вопрос и получила соответствующий ответ на него». Разграничим между собой предположения и гипотезы:

ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ:

Субъект мыслит событие А как (заведомо) связанное с событием В.

Субъект мыслит событие А как событие С.

Субъект не выделяет событие А из фона, не рефлексирует знание о нём.

Субъект не оценивает вероятность события А, но предполагает его.

Примеры:

Ева — человек, Ева и предмет пространственно разнесены…

Причина бессонницы в прошлых событиях, собеседник находится в другой части города, причина бессонницы в сфере взаимоотношений с собеседником…

Водители находятся внутри автомобилей, либо вне автомобилей.

ГИПОТЕЗЫ:

Субъект мыслит, что событие А связано с событием В.

Субъект мыслит, что событие А есть событие С.

Субъект «отчуждает», рефлексирует знание о событии А.

Субъект оценивает вероятность события А (от 0 % до 100 %).

Примеры:

Предмет ударил Еву, на что-то упал, кем-то разбит…

Причина бессонницы в ссоре, незаконченном действии, болезни, звонил врачу, юристу, родственнику, другу…

Система предполагаемых признаков ситуации через свою определённость (хотя и абстрактность), задавая диапазон необходимых или невозможных значений элементов, задаёт и диапазон допустимых, возможных значений:

Да я об этом как-то не думал, я почему-то предполагал, что главное здесь — какое-то содержание разговора, тема, а не обстановка, я уж всё перебрал, что касалось этого, пока не запутался совсем.

В отношении построения ситуации предполагаемый признак это — то, что является для испытуемого как бы само собой разумеющимся готовым комплексом признаков, связей элементов ситуации, управляющим ходом поиска. В таком случае задача носит характер поиска «действующего лица», который должен обладать этими признаками или группы элементов, которые должны быть связаны этой предполагаемой связью. Если в целом в опыте испытуемого эти абстрактные ситуационные комплексы могут иметь стратегическое значение, то все же при некоторых обстоятельствах он может начать искать признаки ситуации под управлением неадекватной реальности абстрактной структуры. Например, испытуемый пытается узнать расстояние между Евой и разбитым предметом, представляя её рядом, а не внутри или манипулирует элементами ситуации в социальном пространстве личных и деловых взаимоотношений, поскольку телефон используется нами как правило для связи с удалённым собеседником, а не как средство воздействия на ближайшее окружение. Испытуемые отличаются друг от друга не только характером предполагаемых ими признаков, но и силой влияния какого-либо конкретного предположения, то есть тем, насколько та или иная связь элементов является необходимой для построения ситуации. Так, бессонница настолько определенно предполагает некоторую причину, что переход к поиску её характера осуществляется автоматически. Лишь 5 % испытуемых задаёт вопрос относительно того, была ли причина бессонницы вообще или она возникла спонтанно (то есть без какой-либо значимой для решения причины). Но уже около 70 % испытуемых интересуются, была ли причина внутри или во вне и лишь 30 % — сразу предполагают её внешний или внутренний характер. Здесь необходимо отметить следующий момент. С этой точки зрения признаки ситуации могут быть разбиты на три группы:

Таблица 2

К первой группе относятся признаки, без которых понимание любой ситуации просто невозможно и которые, как правило, являются объектом изучения философии, поскольку задают границы нашего знания вообще (проблема всеобщего и необходимого в познании). К третьей группе относятся признаки, характеризующие лишь частные ситуации и потому не могут быть «предположены» чему-либо, так как сами требуют проверки. Включение их в число необходимых — скорее признак отклонения от норм мышления. Их роль больше изучается в рамках проблемы гипотезостроения, поскольку здесь существуют различные стратегии поиска необходимых элементов [2]. И наиболее интересной для нас представляется вторая группа признаков, где как раз и наблюдаются межиндивидуальные различия в «видении» ситуации.

В целом движение как уже говорилось происходит не от общего к частному, когда проверяются сначала более, а потом — менее общие гипотезы (Ю. Н. Кулюткин) (что было бы логически более обоснованным). Опираясь на имеющуюся информацию, испытуемый строит общую модель ситуации, в рамках которой проверяет наиболее вероятные с его точки зрения гипотезы. Именно очевидностью с позиций субъективного опыта обосновывается им прямое обращение к конкретной ситуации («Ну ясно и так, что его что-то волнует, что об этом говорить»). Анализ процесса построения ситуации показывает, что в структуре опыта субъекта эти «склейки» или «комплексы» играют весьма важную роль. Благодаря им воссоздание объекта происходит очень быстро, во многом — бессознательно, но они же накладывают и определённые ограничения на возможность объекта или ситуации принять форму, адекватную некоторым требованиям. Понятие «комплекса» широко используется в психологии личности, где он также обозначает особенности отражения тех или иных ситуаций, связанные с эмоциональной значимостью определенных её элементов. В сфере когнитивных процессов «комплекс» О. Зельца предполагает связь элементов условий задачи, но практически остается в стороне проблема абстракции комплекса от конкретных элементов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Виттгенштейн Л. Логико-философский трактат. М.: Изд-во «Гнозис», 1994.

2. Григоренко Е. Л., Смирнов С. Л. Исследование процесса выдвижения и проверки гипотез при решении задач с неопределенными условиями / Вестник МГУ, 1988. Серия 14. № 1. с.61-68.

3. Завалишина Д. Н. Психологический анализ оперативного мышления. М., 1985.

4. Иванова А. Н. О методах психологического изучения содержания деятельности руководителя (на базе изучения деятельности сменного мастера текстильного производства) // Проблемы индустриальной психологии. Вып.2. Ярославль, 1975. С. 106-117

5. Конева Е. В. Исследование мышления в рабочих профессиях // Методы исследования мышления и общения в производственной деятельности. Ярославль, 1989. С.63-74.

6. Корнилов Ю. К. О развитии мышления учащихся при решении физических задач // Проблемы мышления. Ярославль, 1968.

7. Корнилов Ю. К. Об организации мыслительной деятельности учащихся в процессе анализа физической задачи // Вопросы психологии и педагогики труда, трудового обучения и воспитания. Ярославль, 1969. Часть 1. С.75-79.

8. Корнилов Ю. К. Процесс понимания и формирование навыков решения мыслительных задач // Педагогическая психология и школьная практика. Ярославль, 1972. С. 39-51.

9. Корнилов Ю. К., Мехтиханова Н. Н. Процесс изучения мышления как объект психологического анализа // Методы исследования мышления и общения в производственной деятельности. Ярославль, 1989. С. 18-31.

10.Кулюткин Ю. Н. Эвристические процессы в структуре решений. М., 1970.

11.Лычагина Г. Б. Оценивание в мыслительной деятельности руководителя // Проблемы мышления в производственной деятельности. Ярославль, 1980. С.143-149.

12.Матюшкин А. М. Проблемные ситуации в мышлении и обучении. М.: Изд-во «Педагогика», 1972.

13.Панкратов А. В. Использование интервью при изучении мышления в профессиональной деятельности // Методы исследования мышления и общения в производственной деятельности. Ярославль, 1989. С. 55-63.