Тема 3. Россия в XVII веке

1. Смута в России в начале XVII века.

2. Укрепление самодержавия в России в XVII веке.

Понятия:

Смута, польско-шведская интервенция, крестьянская война, семибоярщина, сословно-представительная монархия

Логические задания:

1. Докажите, что новые тенденции в развитии России во второй половине ХУ11 века означали переход к чиновничье-дворянской монархии и абсолютизму.

2. Сравните личности патриархов Филарета и Никона.

3. Заполните хронологическую таблицу.

 

Дата	Событие	Содержание
Осень 1604
Июнь 1605
17 мая 1606
1606 - 1610
1606 - 1607
1610 - 1613

 

4. Заполните схему: «Власть и управление в России ХVII в.»

 

воеводы

Литература:

1. Отечественная история: Элементарный курс: Учебное пособие / Под ред. И.М. Узнародова, Я.А. Перехова. – М.:Гардарики, 2002. С. 96-120

2. История России с древнейших времен до конца XVII века / Под ред. А.Н.Сахарова. – М.: Аст, 1996. С.157-571

Доклады:

1. Особенности процесса централизации власти и управления в 17 в. Литература.

Бушуев С.В. История государства Российского: Историко-библиографические очерки. 17 – 18 вв. М.,1994 г. Кн. 2. С. 49 – 111.

Скрынников Р.Г. Россия в начале 17 в. «Смута». М.,1988

2. Церковная реформа и ее последствия для духовной жизни и культурного развития России.

Литература

Карташев А.В. Очерки истории русской церкви. М.,1991. Т.2. С.53-65, 107-109, 116-131, 133-173

Старообрядчество в России. 17-18 в. М.,1994

 

Методические указания

XVII век – интереснейший и своеобразный период русской истории. Такой динамичный период был на редкость богат не только яркими событиями, но и разнообразными.

В марте 1584 г. Иван IV умер. Нa престол взошел его второй сын -Федор Иванович (1584-1598), человек больной и крайне набожный. В ходе развернувшейся борьбы за влияние на царя па первый план выдвигается царский шурин Борис Федорович Годунов (1552—1605). Усилиями Федора Ивановича и Бориса Годунова в Москве в 1589 г. было учреж­дено патриаршество. В развитие крепостного законодательства в 1592 г. были составлены писцовые книги, а в 1597 г. — введен 5-летний срок сыска беглых крестьян. Материалы № 1 и 2 дают представление об образе правления в Русском государстве, заседаниях Земских соборов. Материал №3 позволяет уяснить направление и содержание внешней и внутренней политики Бориса Годунова. Исходя из этого доклада, можно сделать вывод о цивилизационной ориентации этого правителя.

После кратковременной войны со Швецией Россия возвратила поте­рянное и предыдущее правление южное побережье Финского залива и заключила со Швецией в 1595 г. «вечный мир». Успешно отразив очередноe нападение Крымского хана, русские продолжили покорение Сибири. Однако вызванный опричниной и охвативший все стороны жизни страны глубокий структурный кризис не был полностью преодолен и при ближайших преемниках Ивана IV. И достаточно было незначительного, на взгляд современного человека, но серьезнейшего, с точки зрения россиянина конца XVI в., повода — прекращения династии Рюриковичей со смертью царя Федора Ивановича в 1598 году, — чтобы кризис вылился в новую, еще более острую, открытую форму — Смуту, закончившуюся лишь после вступления на российский трон первых представителей новой династии Романовых.

В дореволюционной историографии под Смутой понималось «общее неповиновение», «раздор меж народом и властью». Современники событий, церковная историография первопричину Смуты искали в духовной сфере. С этой точки зрения Смута — одно­временно кара за безбожную жизнь и дар, мученический венец, чтобы дать возможность народу явить силу своей веры.

Первая цельная концепция Смутного времени принадлежит В.О.Ключевскому, который рассматривал прекращение династии как повод к Смуте и искал ее причины в том сложном политическом и социальном кризисе, в котором пребывала страна в начале XVII в. Со­гласно знаменитой схеме Ключевского, в Смуте «последовательно выступают все классы русского общества, как были размещены по своему сравнительному значению в государстве на социальной лестнице чинов. На вершине этой лестницы стояло боярство: оно и начало Смуту». Затем настала очередь дворян, а потом низов, причем в отличие от С.М.Соловьева и Н.И.Костомарова Ключевский считал народное дви­жение классовым и равнозначным слагаемым всей картины того бес­покойного периода.

В.О.Ключевский основное внимание уделил социальным моментам. По его мнению, общество находилось в состоянии социальной неу­стойчивости, когда шла борьба между всеми сословиями за баланс обя­занностей и привилегий. Он отмечал: «Смутное время можно назвать поворотной эпохой в нашей истории. Самые глубокие и прочные ос­новы государственного порядка поколебались, государи быстро сменя­лись или друг с другом боролись; некоторое время страна оставалась совсем без государя, общество распадалось на враждебные друг другу классы».

В наиболее развернутом виде концепция причин и сущности Смуты, в основе которой лежал социальный кризис, а не борьба внутри гос­подствующего класса, сформулирована С.Ф.Платоновым.

В советской историографии термин «Смута» был отброшен. Этот период стал определяться как крестьянская война под предводитель­ством И.Болотникова и иностранная интервенция в России.

В настоящее время термин фактически возвращен в современную историографию, которая пока еще ничего принципиально нового не внесла в научное изучение проблемы. Кризис российской государст­венности на рубеже XVI и XVII вв. в отечественной историографии рас­сматривается как составляющая системного кризиса, охватившего Рос­сию в результате сложного взаимодействия социально-экономических и политических причин.

Столь небольшой по протяженности период российской истории вместил в себя громадное количество драматических событий, которых дру­гому государству хватило бы на несколько эпох: ожесточенная политическая борьба и чехарда правителей на Московском троне; самозванцы, сидящие на троне (Лжедмитрий I) или претендующие на него (Лжедмитрий II или Тушинский вор и др.) иностранные претенденты на русский престол. В материале №4 дается яркая характеристика деятельности Лжедмитрия I. Документ №5 рассказывает о том, что нового внес или мог бы внести этот правитель в политический строй государства и каковы могли быть последствия правления В.Шуйского.

Документы 6 и 7 свидетельствуют о периоде «Тушинского вора» и показывают позицию претендентов на русский престол, знакомят с новыми понятиями и идеями, возникающими в Московском государстве в этот период.

Борьба за трон развертывается на фоне сильнейших соци­альных катаклизмов — выступлений крестьян, казаков, инородцев (с участием в ряде случаев и дворянства). В 1609 г. Смута усугубляется вмешательством в русские дела шведов и поляков. Началась открытая интервенция, которая привела к подъему освободительного движения, оформившегося в народное ополчение. Осенью 1612 г. народное опол­чение во главе с К. Мининым и Д. Пожарским разгромило поляков и изгнало их из Москвы. Неурожаи, голод, эпидемии, которыми сопровождался период Смуты, также сыграли немалую роль в ее обострении. В начале царствования первого из Романовых — Михаила Федоровича (1613—1645), Московское государство представляло собой безотрадную картину. По всей стране бесчинствовали шайки разбойников. Сложившая­ся до «смуты» система государственного управления была нарушена. Часть территории страны оставалась в руках иноземцев — шведов и поляков. Города обезлюдели, ремесло и торговля пришли в упадок. Нераспаханные поля за­росли бурьяном, а крестьяне, покинув свои дома, ушли искать более безопасные места. Оставшееся на прежних местах население обнищало до крайности, разорилось и не в состоянии было платить налоги и нести государственные повинности. В международных делах к голосу Москвы не прислушивают­ся, престиж ее крайне низок, она отодвинута на задворки европейской политики.

Несколько десятилетий понадобилось, чтобы преодолеть трагические последствия Смутного времени и вывести страну из кризиса.

Восстановление экономики и изменения в ней происходили на фоне сильнейших социальных потрясений, не прекратившихся и после окончания Смуты. Медный, чумной, соляной бунты, другие городские восстания, выступления стрельцов, мощное движение под предводительством Степана Разина, выступления, связанные с церковной реформой и расколом сопровождающим «бунташный» XVII век буквально на всем его протяжении: последняя дата в истории Московского госу­дарства - стрелецкий бунт I698 г.

С целью ликвидации социальной напряженности и упорядочения управления государством правительство второго царя династии Романовых. Алексея Михайловича (1629 — 1676) предпринимает реформу законодательства: в l649 году обнародовано «Соборное уложение» (№ 8). Оно указало цели и в то же время повлекло за собой ряд непредусмотренных последствий. «Уложение» закрепило статус, обязанности и привилегии основных сословий, отразило такую социальную тенденцию, как возра­стание общественного веса и роли средних служилых слоев. Одновре­менно, согласно «Уложению», крестьяне окончательно прикреплялись к земле, а посадское население — к посадам. Этому предшествовало уве­личение с 5 до 15 лет на протяжении первого десятилетия XVII в. продол­жительности «урочных лет», т. е. срока сыска беглых крестьян (первый указ об «урочных летах» был издан в 1597 г.). Выдвижение на первый план cредних служилых слоев вызывало недовольство боярства, духовенства, а также широких слоев простого народа. Это приводило к уси­лению социальной напряженности, зачастую выливавшейся в указан­ные выше открытые выступления низов общества.

Другим следствием недовольства социальных слоев «Уложением» было постепенное прекращение деятельности Земских соборов, для которых начало царствования Романовых, особенно 1613 - 1619 гг., было пери­одом paсцвета. Тогда Земский собор превратился чуть ли не в постоянно действующий орган, состав его расширяется, функции тоже, преро­гативы возрастают. Однако после 1649 г. Земские соборы постепенно утрачивают приобретенный сразу после Смуты облик, собираются все реже и реже и после 1653 г. созываются уже эпизодически.

Заняв российский престол, Романовы поставили перед собой задачу восстановить, заново построить Московское царство. Однако задача эта была невыполнима. Восстановить Московское царство в том виде, в каком оно существовало до Смуты, было уже невозможно, ибо произошли серьезные и необратимые изменения в обществе. В верхах его все шире распространяются преобразовательные настроения. Особенно это заметно становится в правление Алексея Михайловича, который сам не чурался новшеств, а также приближал к себе людей реформаторского склада, среди которых наиболее яркой личностью был Ордин-Нащокин. Ознакомьтесь с фрагментом книги Григория Котошихина «Россия в царствование Алексея Михайловича» (№9). На основе этого источника можно судить о составе Боярской думы, степени компетентности ее членов, ее соответствии новым внешне- и внутриполитическим задачам, которые встали перед Россией во второй половине XVII века. Внимательно изучите отрывки, в которых речь идет о приказной системе Московского государства. Используя этот документ, можно составить представление о размерах этой системы, количестве приказов, их функциях, штатах, механизме действия. Можно судить о достоинствах и недостатках, о степени эффективности приказной системы.

Нравственно-религиозная цельность, духовная однородность общества начала разрушаться. Одним из проявлений этого стала церковная реформа 50 – 60-х гг. Она началась с исправления богослужебных книг и унификации церковных обрядов. Предметом ожесточенных дискуссий, борьбы, стала проблема выбора образцов для таких исправлений и унификации.

Часть духовенства во главе с Никоном (1605 – 1681), который с 1652 до 1658 г. был патриархом, отстаивая греческие образцы, другая часть, идейным вождем стал протопоп Аввакум (1620 или 1621 – 1681), - древнерусские. Оба оно принадлежали к кружку «ревнителей благочестия» ратовавшему за новое возвышение Московского царства, за укрепление его внутренней мощи и международного престижа. Разлад среди «ревнителей благочестия» стал как бы предтечей церковного раскола в масштабах всего государства. Раскол русской церкви отразил в себе изменения, произошедшие в духовной сфере. Общество разделилось на почитателей старины и приверженцев новизны.

Поэтому вторая половина XVII века - это не только время возвращения и консервации Московского царства, а переломный период в на­шей истории, когда создавались предпосылки перехода от традицион­ности, старины, к западной новизне. Реформа же русской православной церкви создала духовную основу для прозападных преобразований, которые не замедлили последовать в конце XVII — начале XVIII в. (№10 – 11). Рассказ Павла Алепского о нововведениях Патриарха Никона и фрагмент из книги Л.Гумилева «От Руси к России» - Царь и Патриарх.- свидетельствуют о сути, целях и методах проводившейся в 50 – 60-х гг. XVII века церковной реформы. Материалы позволяют судить, насколько радикальной являлась эта реформа, в какой степени она касалась догматической стороны религии, каким образом подобные преобразования могли вызвать церковный раскол, как реформа отразила сдвиги, произошедшие в общественном сознании, в духовной сфере ко второй половине XVII в.

Обратившись к фрагменту очерка Н.И.Костомарова «Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях» вы узнаете, как относились русские к иностранцам и иностранному в указанный период, какую роль сыграла Смута в усилении или ослаблении ксенофобии в русском обществе ( № 12), как «смута» отразилась на нравственном климате и общественном сознании, как к этим переменам относилась русская православная церковь, чем была чревата дальнейшая изоляция русской церкви от европейского православного мира.

Значение Смуты и в целом XVII века, их влияние на ход российской истории определено в работе В.Ключевского ( №13).

 

 

Учебные материалы

№1. Образ правления

Образ правления у них весьма похож на турецкий, которому они, по-видимому, стараются подражать, сколько возможно по положению своей страны и по мере своих способностей в делах политических.

Правление у них чисто тираническое: все его дей­ствия клонятся к пользе и выгодам одного царя и, сверх того, самым явным и варварским образом. Это видно из Sophismata, или тайн их образа правления, описан­ных ниже, и угнетения дворянства и простого народа, без всякого притом соображения их различных отноше­ний и степеней, равно как из податей и налогов, в коих они не соблюдают ни малейшей справедливости, не обращая никакого внимания как на высшее сословие, так и на простолюдинов. Впрочем, дворянству дана несправедливая и неограниченная свобода повелевать простым, или низшим, классом народа и угнетать его во всем государстве, куда бы лица этого сословия ни пришли, но в особенности там, где они имеют свои поместья или где определены царем для управления. Простолюдинам сделана также некоторая маловажная уступка тем, что они могут передавать свои земли по наследству любому из сыновей, в чем они, обыкновенно, следуют нашему Gavelkind, и располагать имуществом своим произвольно, имея право дарить и завещать его

по собственному желанию. Несмотря, однако, на это, оба класса, и дворяне и простолюдины, в отношении к своему имуществу являются не чем иным, как храни­телями царских доходов, потому что все нажитое ими рано или поздно переходит в царские сундуки, как будет видно из средств, употребляемых для обогащения его казны, и способов взимания налогов, которые излагаются ниже, в главе о царских податях и доходах. Что касается главных пунктов, или статей, входящих в состав самодержавного правления (как-то: издания и отмены законов, определения правительственных лиц, пра­ва объявлять войну и заключать союзы с иностранными державами, права казнить и миловать, права изменять решения по делам гражданским и уголовным), то все они так безусловно принадлежат царю и состоящей под ним Думе, что его можно назвать как верховным правителем, так и самим исполнителем в отношении ко всем перечис­ленным предметам. Всякий новый закон, или постановле­ние, касающийся государства, определяется всегда прежде, нежели созывается по этому случаю какое-либо общее собрание или совет. Кроме своей Думы, царю не с кем советоваться о предметах, по которым уже предварительно сделано было постановление, за исключением немногих епископов, архимандритов и монахов, и то для того только, чтобы воспользоваться суеверием народа (притом всегда к его вреду), который считает святым и справедливым все, что ни сделано с согласия их епископов и духовенства. Вот почему цари, пользуясь для своих выгод теперешним упадком церкви, потворствуют духовенству чрезвычайными милостями и привилегиями, дарованными епископиям и монастырям, ибо они знают, что суеверие и лжеверие лучше всего согласуются с тираническим образом правле­ния и особенно необходимы для поддержания и охранения его.

Во-вторых, что касается общественных и правитель­ственных должностей в государстве, то здесь нет ни одного наследственного звания, как бы ни было оно высоко или низко, и, напротив, определение к той или другой должности зависит непосредственно от самого царя, так что даже дьяки в каждом главном городе большей частью назначаются им самим. Но теперешний царь, чтобы свободнее предаваться благочестию, предо­ставил все такого рода дела, относящиеся к управлению государством, в полное распоряжение брата жены своей боярина Бориса Федоровича Годунова.

Флетчер Д.. О государстве русском» // Проезжая по Московии. М., 1991. С.43 - 44

№2. О заседаниях земского собора

Высшее учреждение для публичных совещаний по делам государственным называется собором, то есть земским собранием. Чины и звания лиц, бывающих в таких собраниях, по порядку их следующие: 1) сам царь, 2) некоторые из дворян, числом до 20, которые входят в состав его Думы, 3) столько же известных духовных лиц. Что касается горожан или других представителей народных, то их не допускают в это собрание, так как простой народ

считается там не лучше рабов, которые должны повино­ваться, а не издавать законы и не имеют права ничего знать о делах общественных до тех пор, пока все не будет решено и окончено.

Земское собрание, называемое собором, составляется следующим образом. Царь приказывает созвать дворян, заседающих, как было сказано, в его Думе, коих он сам выберет, вместе с патриархом, который приглашает свое духовенство, то есть обоих митрополитов, обоих архиепи­скопов и епископов, архимандритов и монахов, пользую­щихся наибольшей известностью и уважением. Когда все соберутся на царском дворе, то назначается день заседания, для чего обыкновенно избирают пятницу, считающуюся святым днем.

В определенный день духовные лица собираются прежде в назначенное время и место, называемое «столы».

Когда приходит царь в сопровождении своих сановни­ков, то все встают и встречают его в сенях, следуя за патриархом, который благословляет царя двумя первыми пальцами, возлагая их ему на чело и на обе стороны лица, потом целует его в правое плечо. После того идут в палату, назначенную для таких собраний, где садятся в следующем порядке: царь занимает место на троне по одну сторону комнаты. Неподалеку от него, за небольшим четырехуголь­ным столом, за которым могут поместиться человек 12 или около того, садится патриарх с митрополитами, епископами и некоторыми из знатнейших лиц царской Думы с двумя дьяками, или секретарями, называемыми думными дьяка­ми, которые записывают все, что происходит. Прочие садятся на скамьи около стены комнаты, так что каждый занимает место, соответствующее его званию. Потом один из секретарей в качестве оратора объявляет причину собрания и излагает главные предметы или дела, о которых следует рассуждать. Но предлагать билли по мнению отдельных лиц относительно какого-нибудь общеполезного дела, как это делается в Англии, русский земский собор вовсе не дозволяет подданным.

Д.Флетчер. «О государстве русском». / В кн. Проезжая по Московии. М.,1991. С.45 - 46

 

№3. Доклад Луки Паули австрийскому императору (1604)

Итак, господин Великий Князь Борис Федорович имеет намерение и твердо решил заключить и восстановить дружбу и согласие с Вашим Импе­раторским Величеством и со всем высокочтимым Австрийским домом, чтобы в будущем, в случае враждебного нападения на одну из сторон, другая должна была помогать советом и делом и выручать; и когда это... с обеих сторон будет постановлено и подтверждено, тогда хочет он не только открыть до­ступ в свою обширную и замкнутую страну, но и разрешить всем своим подданным и торговым людям совершать сюда свои поездки для покупки и продажи, а также и подданным Вашего Императорского Величества бу­дет разрешен свободный, беспрепятственный проход в его землю, чтобы благодаря этому не только возобновились, усилились и поднялись мореп­лавание и морская торговля сравнительно с прежним, но и чтобы принес­ти пользу и помочь пропитанию в приморских городах Римской империи Немецкого народа и Русским и московским землям и народам...

Кроме того он хотел бы, как он уже часто выражал сильное желание, после открытия доступа в свою страну, основать Латинские школы (как он уговорился об этом с покойным братом Датского короля, Герцогом Иоан­ном Гольштинским, и хотел уже привести в исполнение), чтобы юноши городов изучали и упражнялись в Латинском и других языках, чтобы они со време­нем отвыкли от прирожденной грубости и могли бы с другими христиане-' кими народами, в особенности благодаря Латинскому языку, не только разговаривать, но и сходиться с ними в благопристойных обычаях и доб- ' родетелях и обращаться вежливо друг с другом.

Кроме того он хотел бы, после заключения того союза, привести свою обширную страну (которая во многих местах очень опустела) в лучшее со­стояние, освободить своих подданных и людей по Немецким и другим обычаям от большой тяготы, ига и вялости, ввести и даровать старым и богатым городам свободу, полицию и порядок, а для поддержания суда и справедливости ввести гражданское управление, и построить и укрепить в особенности на Оке и на Дону, в десяти милях один от другого, свобод­ные города, для удерживания вторжений Крымских и Перекопских Татар, снабдить их землей и людьми, посадить там знатных людей, которые бы своей силой могли не только удерживать Татар, но и способствовать их уничтожению.

Старина и новизна. Исторический сборник. М., 1914. Кн. 17. С. 86—87.

№4. Смута

В 1584 году умер Иван Грозный, закончилось продол­жавшееся полвека царствование одного из самых от­вратительных деспотов в русской истории. В наследство своим преемникам царь Иван оставил разоренную опричниной и безудержной эксплуатацией страну, прои­гравшую к тому же длившуюся четверть века изнури­тельную Ливонскую войну. С Иваном IV фактически сходила на нет династия потомков Ивана Калиты. Старший сын царя, похожий на отца и жестокостью, и начитанностью — Иван Иванович, погиб от удара отцовского посоха. Престол переходил в руки второго сына — Федора Ивановича, слабоумного карлика с яв­ными чертами вырождения. Придворное летописание создало благочестивую легенду о не слишком хорошо разбирающемся в земных делах, но зато высоконра­вственном царе — молитвеннике за Русскую землю. Эту легенду блестяще воплотил А. К. Толстой в своей ве­ликолепной драме «Царь Федор Иоаннович».

Но сам поэт прекрасно понимал, что реальный царь Федор был несколько иным. В своей сатирической поэме «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» А. К. Толстой так характеризовал его:

Был разумом не бодор,

Трезвонить лишь горазд,—

что больше соответствовало оценке современников. Ведь шведский король говорил, что «русские на своем языке называют его durak».

Таким образом, беспредельная самодержавная власть над огромной страной оказалась в руках челове­ка, который править был просто не в состоянии. Есте­ственно, при царе Федоре был создан правительствен­ный кружок из нескольких бояр, своего рода регент­ский совет. Однако скоро реальную власть сконцентри­ровал один из участников этого совета — боярин Борис Федорович Годунов, царский шурин — брат его жены царицы Ирины.

Положение Годунова упрочилось быстро. Летом 1585 года, всего через год с небольшим после вступления Федора Ивановича на престол, русский дипломат Л. Но­восильцев разговорился с главой польской церкви, гнезненским архиепископом Карнковским. Желая сказать своему гостю что-то приятное, архиепископ заме­тил, что у прежнего государя был мудрый советник Алексей Адашев. «а ныне на Москве Бог дал вам такого ж человека просужаго». Этот комплимент Го­дунову Новосильцев счел недостаточным: подтвердив, что Адашев был разумен, русский посланник о Годуно­ве заявил, что он «не Алексеева верста»: ведь «то великой человек — боярин и конюший, а се государю нашему шурин, а государыне нашей брат родной, а ра­зумом его Бог исполнил и о земле великий печальник». Обратим внимание на последнее слово: оно означало покровителя, опекуна. Недаром английские наблюдате­ли, переводя это выражение на английский, называли Годунова «лордом-протектором». Вспомним, что через 60 с лишним лет этим самым титулом пользовался всесильный диктатор Англии Оливер Кромвель...

Федор Иванович занимал царский престол четырна­дцать лет, но из них по меньшей мере 12, а то и 13 фактически правителем страны был Борис Годунов.

В 1598 году, после смерти Федора, Земский собор избрал Бориса царем. Иначе и быть не могло. За годы своего правления Годунову удалось собрать вокруг себя — ив Боярской думе, и среди придворных чи­нов — «своих людей».

Можно по-разному относиться к личным качествам Бориса Годунова, но даже самые строгие его критики не могут отказать ему в государственном уме, а самые рьяные апологеты не в состоянии отрицать, что Борис Федорович не только не руководствовался в своей по­литической деятельности моральными нормами, но и нарушал их для собственной выгоды постоянно. И все же он был прежде всего талантливым политиче­ским деятелем, несомненным реформатором. И судьба его трагична, как судьба большинства реформаторов. Удивительный парадокс: Иван Грозный привел стра­ну даже не к краю пропасти, а просто в пропасть. И все же в народной памяти он остался порой внушающим ужас, отвращение, но ярким и сильным человеком. Борис же Годунов пытался вытащить страну из пропа­сти. И поскольку ему это не удалось, он оказался устраненным из фольклора, а в массовом сознании сохранился лишь своим лукавством, изворотливостью и неискренностью.

Методы Годунова резко отличались от методов царя Ивана. Борис был беззастенчив и жесток в устранении своих политических противников, но только реальных, а не выдуманных. Он не любил устраивать казни на площадях, торжественно и громогласно проклинать из­менников. Его врагов тихо арестовывали, тихо отправ­ляли в ссылку или в монастырскую тюрьму, а там они тихо, но обычно быстро умирали — кто от яда, кто от петли, а кто неизвестно от чего.

Вместе с тем Годунов стремился к сплочению, к кон­солидации всего господствующего класса. Это была единственно правильная политика в условиях всеобще­го разорения страны.

Однако именно на время правления Бориса Годунова приходится и утверждение крепостного права в России. Первый шаг был сделан еще при Иване Грозном, когда временно запретили переход крестьян от одного вла­дельца к другому в Юрьев день. Но в царствование Федора Ивановича были приняты новые крепостниче­ские указы. По гипотезе В. И. Корецкого, около 1592—1593 годов правительство издало указ, запрещав­ший крестьянский «выход» по всей стране и навсегда. Это предположение разделяют далеко не все исследо­ватели, но. вероятно, в эти годы были, все же осуще­ствлены какие-то крепостнические мероприятия: через пять лет появился указ об «урочных летах» — о пяти­летнем сроке исковой давности для челобитных о воз­вращении беглых крестьян. Этот указ не делает разницы между теми, кто ушел в Юрьев и не в Юрьев день, к заповедные и не б заповедные лета, он исходит уже из прикрепления крестьянина к земле. А отсчет исковой давности ведется как раз от 1592 года.

Вопрос о причинах перехода к крепостничеству, о том, насколько серьезна была альтернатива иного варианта развития феодальных отношений — без кре­постного права, принадлежит к числу не только еще не решенных, но и явно недостаточно исследованных. Се­годня можно с уверенностью сказать, что господство­вавшая некогда в науке «товарно-барщинная» концеп­ция Б. Д. Грекова рухнула под напором фактов. По мысли Грекова, развитие товарно-денежных отношений в России второй половины XVI века было настолько велико, что хлебная торговля превратилась в выгод­ную статью дохода. Эти обстоятельства толкали фео­далов к барщинному хозяйству, которое невозможно без закрепощения крестьян.

Сейчас ясно, что развитие товарно-денежных отно­шений преувеличенно историком, что хлебная торговля была совсем не велика: городское население составляло вряд ли больше 2—3%, а экспорт хлеба еще не начался. Не наблюдается в XVI веке и резкого роста барщины, да и обрабатывали барскую запашку боль­шей частью не крестьяне, а пашенные холопы — «страдники», поэтому развитие барщины не было свя­зано с возникновением крепостничества.

Правительства и Ивана Грозного, и Бориса Годунова шли на прикрепление крестьян к земле, руководству­ясь прагматическими, сиюминутными соображениями, стремлением ликвидировать и предотвратить на буду­щее запустение центральных уездов. Но это были в дей­ствительности лишь поводы, а не причины перехода к крепостничеству. Хозяйственный кризис после опричных лет был следствием более общих социальных процессов. В это время, быть может, ярче, чем когда бы то ни было, прослеживается тенденция к усилению эксплуатации крестьянства и отдельными феодалами, и государством. Для того были два рода причин. Во-первых, численность феодалов росла быстрее, чем чис­ленность крестьян: в условиях длительной войны пра­вительство постоянно рекрутировало в состав «детей боярских» выходцев из плебейских слоев, раздавая им за службу поместья с крестьянами. Уменьшение сред­них размеров феодальных владений при сохранении феодалом жизненного уровня прошлых лет приводило к тому, что повинности крестьян неуклонно возраста­ли.

Во-вторых, многие феодалы не ограничивались сох­ранением жизненного уровня, а стремились к его ро­сту. Если сосед принимал тебя, угощая с серебряной посуды, то тебе неловко выставить на стол «суды оловянные». Низкорослая, хотя и выносливая доморощен­ная лошаденка становится непрестижной: ногайский кровный жеребец казался остро необходимым. А если сосед выходил в поход в импортной кольчуге из Ирана или с Кавказа, то своя, родимая, хотя и сделанная недурным мастером и прекрасно защищающая от са­бельных ударов, превращалась в признак нищеты.

Однако право крестьянского перехода — пусть с уп­латой «пожилого» и только раз в году — ограничивало аппетиты феодалов, служило естественным регулято­ром уровня эксплуатации: слишком алчный феодал мог, как щедринский дикий помещик, остаться без крестьян. Писцовые книги упоминают «порозжие по­местья», из которых разошлись крестьяне, после чего помещики их «пометали» (бросили).

Внутренняя политика Годунова была направлена на стабилизацию положения в стране. При нем идет строительство новых городов, особенно в Поволжье. Именно тогда возникли Самара, Саратов, Царицын, Уфа. Облегчилось положение посадского населения: крупные феодалы больше не имели права держать в своих «белых», не обложенных податями слободах ремесленников и торговцев; те, кто нанимался про­мыслами и торговлей, должны пыли отныне входить в посадские общины и вместе со всеми платить государ­ственные налоги — «тянуть тягло».

Во внешней политике Борис Годунов стремился к по­бедам не столько на поле брани, сколько за столом переговоров. Несколько раз удалось продлить переми­рие с Речью Посполитой. Хорошо развивались отноше­ния с государствами Средней Азии. Укреплялась обо­рона южных границ. Единственная война, начатая Рос­сией в правление Бориса Годунова, была направлена против Швеции. В результате Ливонской войны ей до­сталось побережье Финского залива. После трех лет военных действий в 1595 году был подписан Тявзинский мирный договор, вернувший России Ивангород, Ям, Копорье и волость Корелу.

Борис Годунов сделал первую до Истра попытку ликвидировать культурную отсталость России от стран Западной Европы. В страну приезжает много, значи­тельно больше, чем раньше, иностранных специали­стов — военных и врачей, разведчиков полезных иско­паемых («рудознатцев») и мастеров. Бориса Годунова даже обвиняли (как через сто лет Петра I) в излишнем пристрастии к «немцам» (как называли в России западноевропейцев). Впервые «для науки разных языков и грамотам» было отправлено в Англию, Францию, Германию несколько молодых дворян. В смутное вре­мя они не решились вернуться на родину и «задавнели» за границей; один из них в Англии перешел в англикан­ство, стал священником и даже богословом.

Вероятно, если бы в распоряжении Годунова оказа­лось еще несколько спокойных лет, Россия более мир­но, чем при Петре, и на сто лет раньше пошла бы по пути модернизации. Но этих спокойных лет не было. Улучшение экономического положения только намеча­лось, а поскольку к выходу из кризиса шли крепостни­ческим путем, то в крестьянстве зрело недовольство. Так, в 1593—1595 годах боролись с монастырскими властями крестьяне Иосифо-Волоколамского мона­стыря. Кто знает, может быть, глухое недовольство не переросло бы во взрыв, если бы лето 1601 года не было таким дождливым. К уборке урожая никак не удава­лось приступить. А затем без перерыва сразу ударили ранние морозы, «поби мраз сильный всяк труд дел человеческих в полех». Следующий год был снова неу­рожайным, да к тому же недоставало семян, и качество их было низким. Три года в стране бушевал страшный голод.

Разумеется, причиной его была не только погода. Расшатанное тяжелыми налогами и сильной феодаль­ной эксплуатацией крестьянское хозяйство потеряло устойчивость, не имело резервов. По все же голода можно было бы избежать, если бы погода была хоть немного лучше.

Не только погода и неустойчивость крестьянского хозяйства привели к голоду. У многих бояр и монасты­рей лежали запасы зерна. По словам современника, их хватило бы всему населению страны на четыре года. Но феодалы прятали запасы, надеясь на дальнейшее по­вышение цен. А они выросли примерно в сто раз. Люди ели сено и траву, доходило до людоедства.

Отдадим должное Борису Годунову: он боролся с го­лодом как мог. Бедным раздавали деньги, организовали для них платные строительные работы. Но полученные деньги мгновенно обесценивались: ведь хлеба на рынке от этого не прибавлялось. Тогда Борис распорядился раздавать бесплатно хлеб из государственных храни­лищ. Он надеялся подать тем добрый пример феода­лам, но житницы бояр, монастырей и даже патриарха оставались закрытыми. А тем временем к бесплатному хлебу со всех сторон в Москву и в крупные города устремились голодающие. Хлеба не хватало на всех, тем более что им спекулировали раздатчики. Рассказы­вали, что некоторые богачи не стеснялись переодевать­ся в лохмотья и получать бесплатный хлеб, чтобы продать его втридорога. Люди, мечтавшие о спасении, умирали от голода прямо на улицах. Только в Москве было похоронено 127 тысяч человек, а хоронить удава­лось не всех. Современник говорит, что в