Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. (Статья 119)

Непосредственным объектом анализируемого преступления является жизнь или здоровье гражданина, психический комфорт (равновесие) личности.

Потерпевшим выступает конкретное физическое лицо, поэтому следует признать правильным решение законодателя переместить состав угрозы из главы „Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения“ (по УК 1960 г.) в главу о преступлениях против жизни и здоровья (ныне действующий УК).

Объективная сторона выражается в активном поведении (действии) — угрозе убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. Если высказывается угроза иного характера (например, причинить средней тяжести или легкий вред, уничтожить или повредить имущество, ограбить или совершить надругательство), ответственность по статье 119 исключается, поскольку содержание угрозы иное. Только высказывание о намерении убить, причинить тяжкий вред здоровью запрещено диспозицией статьи 119.

Угроза — способ психического воздействия, направленного на запугивание потерпевшего, на то, чтобы вызвать у последнего чувство тревоги, беспокойства за свою безопасность, дискомфортное состояние. Способы выражения угрозы вовне могут быть различными (устно, письменно, жестами, явочным порядком или по телефону, непосредственно потерпевшему или через третьих лиц) и на квалификацию не влияют.

Выделяют такие обязательные черты угрозы, как конкретность и ее реальность.

Подчас под конкретностью понимают ясность того, каким образом лицо намерено угрозу исполнить. Такая трактовка весьма спорная: достаточно ясности в вопросе о том, угрожает виновный лишением жизни или причинением тяжкого вреда здоровью. Реальность угрозы означает, что существуют достаточные основания опасаться приведения ее в исполнение. Должны возникнуть такие основания у потерпевшего, и в этом случае цель угрозы считается достигнутой, дискомфорт возникшим.

Распространенным является взгляд, что переносить реальность угрозы целиком в плоскость субъективного ее восприятия потерпевшим едва ли правомерно и надо учитывать все обстоятельства дела (характер взаимоотношений виновного и потерпевшего, серьезность повода для угрозы, личность угрожающего, наличие предметов, способных причинить серьезный вред, и т.д.).

В конкретных случаях угроза может быть „пустой“, произнесенной в запальчивости, когда и сам виновный, и потерпевший не придают ей серьезного значения. Поэтому важно, использовал ли виновный угрозу как средство давления на волю потерпевшего с намерением вызвать у него чувство страха, боязни, дискомфорта.

Если это установлено, угрозу следует считать реальной, даже если сам виновный приводить ее в исполнение не собирался, а лишь запугивал.

Необходимо, таким образом, доказать, что, во-первых, у потерпевшего действительно существовали основания воспринимать угрозу как реальную (что подтверждает объективно истинность его утверждения), что он испытал тревогу, дискомфорт и т.д. после высказывания угрозы виновным. Основанием для такого восприятия могут быть данные о личности угрожавшего, форма выражения угрозы и т.п. Подтверждающими могут быть и свидетельские показания об ухудшении самочувствия потерпевшего (скажем, после угроз тот стал бледным, задрожал, плохо засыпал, остерегался встреч с угрожавшим, жаловался им на чувство страха, нередко вздрагивал и т.д.); во-вторых, именно на такое восприятие своих угроз потерпевшим виновный и рассчитывал.

При наличии этих двух условий существуют основания говорить о наказуемости поведения.

Спорен вопрос, можно ли считать угрозы, описанные в статье 119, вариантом обнаружения умысла, за которое лишь в порядке исключения законодатель предусмотрел уголовную ответственность. Изложенное выше позволяет сделать вывод, что в статье речь идет не об обнаружении, а о реализации умысла, только не на убийство или причинение тяжкого вреда здоровью, а на нарушение психической неприкосновенности личности, ее спокойствия путем запугивания, внушения чувства страха. Налицо деятельность, направленная на конкретный объект и производящая в нем вредные изменения, а не простое озвучивание преступных намерений.

Состав сконструирован по типу формального, поэтому преступление считается оконченным в момент выражения угрозы вовне (произнесения, передачи через знакомых потерпевшего и т.д.).

Высказывание угрозы виновным может не преследовать цель запугивания, а лишь обнаруживать возникшее решение об убийстве или причинении тяжкого вреда здоровью. В этом случае, если виновный помимо заявления о замысле совершает какие-либо действия, направленные на реализацию заявленного намерения, содеянное квалифицируется не по статье 119, а как приготовление либо покушение на соответствующее преступление (статьи 30 и 111 либо 105).

Субъективная сторона — прямой умысел — выражается в том, что лицо намеренно высказывает угрозы, рассчитанные на восприятие их потерпевшим как реальных, устрашающих, вызывающих чувство тревоги, опасности, и желает поступить таким образом. При угрозе отсутствует умысел на причинение смерти или тяжкого вреда здоровью, но имеются основания опасаться реали­зации этой угрозы.

Субъект преступления — вменяемое лицо, достигшее возрас­та 16 лет.

Норма, предусмотренная статьей 119, является общей по отношению к некоторым другим, также устанавливающим ответственность за угрозы. Так, статья 296 говорит о наказуемости угроз в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. В таком случае предпочтение в соответствии с правилами квалификации при конкуренции отдается специальной норме (статья 296).

Во многих случаях угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью выступает способом совершения другого, более тяжкого, преступления (разбоя, вымогательства, угона транспортного средства и т.д.). В соответствии с правилами квалификации при конкуренции части и целого предпочтение отдается целому, поэтому дополнительной квалификации по статье 119 не требуется.

Деяние относится к категории преступлений небольшой тяжести.