Как области научного знания

 

В современной криминалистической литературе широко распространено мнение о том, что начало развития криминалистической тактики как отрасли криминалистики приходится на конец 19-го века[1]. Однако, фактически ее зарождение, как и всех криминалистических знаний, произошло значительно раньше. Уже в период формирования древнейших государств появляются такие ее органы как полиция, суды и тюрьмы, что неразрывно связано с необходимостью выработки способов и методов их деятельности, в том числе и носящих криминалистическое, в нынешнем понимании, содержание[2].

Наряду с совершенствованием практики уголовного преследования преступников, появляются специальные научные труды, посвященные вопросам тактики и организации раскрытия и расследования преступлений.

Так, в Германии на рубеже XVIII – XIX в.в. среди первых наиболее известных авторов, посвятивших свои работы изучению практики раскрытия и расследования преступлений, следует назвать Ягеманна, Циммерманна, Ортлоффа, Штибера и др.[3], из отечественных ученных Н. Орлова, Я. Баршева, А.А. Квачевского, С. Н. Трегубова и др.[4].

Первоначально криминалистические тактические знания фигурируют в трудах процессуалистов. Так, среди ученых XIX и начала ХХ веков, внесших свой вклад в развитие криминалистической тактики, необходимо отметить работу Н. Орлова “Опыт краткого руководства для произведений следствий…”, в которой содержатся некоторые рекомендации по тактике допроса свидетелей, очной ставке между ними, предъявлению для опознания[5]. А также работу Я.И. Баршева в “Основаниях уголовного судопроизводства, с применением к российскому уголовному судопроизводству” где весьма детально изложены тактические приемы производства обыска, осмотра, допроса.

Относительно производства обыска, Я.И. Баршев пишет: “…цель, для которой производится обыск, может быть достигнута только посредством предварительной неизвестности его и особенного искусства, проворства и замечательности следователя, то домашний обыск должен быть производим неожиданно, со всею внимательностью и наблюдением над действиями лиц, живущих в обыскиваемом доме”[6].

Рассматривая вопросы тактики допроса обвиняемого, Я.И. Баршев указывает, что “наилучшим должно почесть тот образ допроса, в котором делается постепенный переход от общих вопросов к более частным, чтоб таким образом дать повод обвиняемому самому высказать себя и обстоятельства преступления, также когда материал следующих вопросов заимствуется от ближайших ответов… В случае наклонности допрашиваемого к признанию, благоразумие советует выслушать его не прерывая, и после уже искусно выспрашивать у него объяснения на то, что представляется неясным и чего недостает еще для полного признания”[7].

В сочинении А.А. Квачевского “Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864 г.” в его второй части “Теоретическое и практическое руководство” подробно излагаются приемы производства отдельных следственных действий, среди которых он впервые в юридической литературе выделил группу первоначальных следственных действий таких как: осмотр, освидетельствование, “розыскание внешних предметов преступления посредством обыска, выемки и собрания вещественных доказательств”. Здесь же даны рекомендации к составлению протокола осмотра: “для того, чтобы все замеченное и найденное было внесено в протокол таким, как оно есть на самом деле, чтобы можно было легко припомнить и проверить забытое при осмотре…”[8]. Также подробно рассматриваются приемы допроса, обыска, упаковки вещественных доказательств.

Особая роль в становлении криминалистической тактики, как и всей криминалистики в целом, принадлежит Гансу Гроссу. Австриец по происхождению, Г. Гросс в течение 20 лет был судебным следователем, затем стал преподавателем университета в Черновцах, а с 1902 года – университета в Граце, где создал первый в истории уголовный музей. Последующие годы жизни Гросса прошли в качестве профессора немецкого университета в Праге.

Наиболее значительным его трудом является книга вышедшая в 1895 году на русском языке “Руководство для следователей, чинов общей и жандармской полиции и др.”. В целях исследования тактических аспектов данной работы необходимо несколько подробнее рассмотреть ее структуру и содержание. Конструктивно она состоит: из общей и особенной частей. В каждую из этих частей входят обособленные друг от друга главы. Первая глава включает в себя положения, регламентирующие понятие и особенности осуществления следственной работы. Сюда входят подготовка следователя, его задачи, руководство к служебной деятельности, качества, которыми должен обладать следователь и многие другие вопросы которые в настоящей работе, к сожалению, не будут объектом рассмотрения. Для нас же больший интерес представляют последующие главы общей части, раскрывающие положения допроса, осмотра и подготовки при выезде на место происшествия, которым сам автор небезосновательно придает особую важность.

Г. Гросс в отличие от многих своих современников и последователей отдавал чрезвычайно важное значение допросу как средству раскрытия преступления. В своём труде он пишет об этом следующее: “Допрос имеет целью восстановить перед лицом, допрашивающим все события преступления так, как будто он видит его перед своими глазами. Допрос сознавшегося обвиняемого должен вызвать у суда впечатления такие же, как и при показании очевидца. Допрос сведущих лиц должен иметь целью дать суду возможность взглянуть на дело глазами специалиста.

Допрашиваемые лица - это скелет, а их показания - плоть и кровь предварительного расследования”[9].

Указанное действие Г. Гросс подразделял на: допрос свидетеля, допрос подозреваемого и обвиняемого, и допрос так называемых сведущих лиц (по сути дела экспертов). Данная дифференциация была проделана автором, прежде всего, исходя из особенностей получаемых сведений, различия личностных качеств допрашиваемых, в частности, их психологических устоев и от источника получения таковых.

Как отмечал учёный в своём труде, различия между допросом свидетеля и обвиняемого состоит в том, что, хотя в обоих случаях цель допроса и заключается в обнаружении истины, но пути, по которым идут к этой цели различны. При допросе свидетеля истина обнаруживается из его показаний непосредственно (однако и здесь нужно сделать свои оговорки), при допросе же обвиняемых она достигается только посредственно, беря во внимание то обстоятельство, что показания могут представлять один из способов защиты и оправдания. Таким образом, по мнению Гросса, свидетелю, как личности порядочной и честной, обязанной клятвой и гражданским долгом, можно полностью доверять, в даваемых им сведениях, и считать их как равноправные доказательства вины или невиновности преступника, показания же лица, которого в установленном законом порядке признали обвиняемым по конкретному уголовному делу, должны быть тщательным образом проверены, и находиться в полном соответствии с ранее выясненными обстоятельствами, ставшими известными после проведения определённых следственных действий, в том числе допроса свидетелей[10].

Далее в работе подчеркивается, что для формирования у следователя убеждённости в истинности полученных от свидетелей и очевидцев фактических данных, большую роль играют психологические приёмы и методы, используемые при проведении допросов.

Недостаточно лишь выслушать рассказ о внешних фактах. Особое внимание надо уделять той степени убеждённости, с которой ведётся повествование, и в определённых случаях понять, по какой причине свидетель лжёт или даёт показания, не соответствующие иным собранным по делу доказательствам. В качестве причин подобного поведения Г. Гросс выделяет преднамеренные действия, направленные на запутывание следствия и невиновные заблуждения, происшедшие по тем или иным объективным факторам: “неправильное восприятие, темперамент, возраст, положение в обществе, особое отношение к делу и многое другое”[11].

Анализируя работу Гросса с точки зрения наличия определённых правил, которыми следовало бы руководствоваться при ведении допроса свидетеля можно выделить следующие положения:

- Воспрепятствовать общению свидетелей, которые уже были допрошены, с теми, в отношение которых данное следственное действие ещё не проводилось;

- Не допустить оказания воздействия на свидетелей через лиц, находящихся на свободе;

- Принимать во внимание возможность дачи неточных показаний вследствие объективных причин;

- Принимать во внимание возможность дачи ложных показаний;

- Не оказывать слишком сильного психологического давления на свидетеля чрезмерно настойчивыми вопросами, так как это может привести, особенно у людей робких и совестливых, к созданию убеждения, что они видели события, которых на самом деле не было.

В отношении допроса обвиняемого автор также, хотя и довольно разбросано, формулирует ряд правил, практическое применение которых поможет допрашиваемому лицу добиться нужного результата и не дать преступнику уйти от уголовной ответственности. К ним, в частности относятся такие как:

1. Соблюдение постоянного и абсолютного спокойствия;

2. Не пользоваться мерами предосторожности при допросе, так как последние (надетые наручники, присутствие охраны в комнате следователя, оружие) могут создать психологический барьер успешному общению с допрашиваемым;

3. Прежде всего, необходимо понять человека, который сидит перед вами, увидеть его человеческую и духовную суть, расположить его к общению с вами, а потом уже приступать к непосредственному получению информации;

4. Наблюдать за выражением лица допрашиваемого, когда он слушает - вот кардинальное правило, использование которого приведёт к цели, чем иногда длительные допросы[12].

Следующим следственным действием, производство которого Г. Гросс раскрывает в своём фундаментальном труде, является осмотр места происшествия.

Но в начале необходимо отметить, что отношение к данному следственному действию со стороны Г. Гросса не совсем понятно. С одной стороны, он пишет о большой важности указанного акта как способа и возможности получения большого числа различных материальных улик, с другой, считает, что проводить его следует лишь по “преступлениям выдающимся”.

Несмотря на такое неоднозначное понимание Г. Гросс указал на основное правило, которым необходимо руководствоваться при проведении осмотра по любому виду преступления - “спокойно и внимательно осмотреть обстановку места”[13], при этом соблюдать следующий порядок:

- Осмотреть визуально местоположение различных объектов и предметов на месте совершения преступления;

- Отыскать лиц, от которых следователь мог бы путём расспросов составить себе более или менее приблизительную картину относительно происшедшего в данном месте события;

- Позаботиться, чтобы все, имеющиеся на месте происшествия следы, остались нетронутыми;

- Принять меры к распределению обязанностей среди лиц, участвующих в расследовании дела и прибывших на место происшествия. Причём сделать это надо таким образом, чтобы все указанные граждане находились всегда под рукой;

- Отделить те предметы, которые найдены на месте преступления в связи с совершением последнего от тех, которые уже были там, либо появились после его совершения и для следствия никакой, кроме негативной, роли играть не будут;

- Производить осмотр, необходимо с применением измерительных приборов для установления как располагались предметы на месте преступления относительно друг друга, причём по “делам выдающимся” измерения нужно производить в 2-х направлениях;

- Составить протокол.

Основное правило при составлении протокола осмотра места происшествия, сформулированное автором - ничего не двигать с места, и даже не трогать, пока предмет не описан в протоколе. При составлении протокола осмотра места преступления всегда следует начинать с описания общих черт местности, затем указать собственно его само место преступления, т.е. идёт ли речь о доме, поле или лесе (в зависимости от обстановки). После этого необходимо определить стороны света и приступить к описанию места происшествия в подробностях. Последние в свою очередь должны, прежде всего, затрагивать особенности помещения, в котором совершилось деяние и те изменения, которые были произведены в помещении в результате совершения преступления. Должны быть описаны в отдельности все существенные обстоятельства (следы), могущие послужить раскрытию дела.

Как о неотъемлемом элементе тактики проведения осмотра места происшествия, выделив его в отдельную главу своей работы, Г. Гросс говорит о подготовительных действиях до выезда на место происшествия и в этой связи впервые упоминает “о дорожной сумке”, дошедшей до наших дней в виде следственного чемодана. В качестве составляющих такой атрибут должны быт: бумага, конверты, ручка, чернила, линейка, циркуль, прозрачная бумага и прозрачный холст, гипс, оливковое масло, щётка, сургуч, 2-е стеклянных трубки, 2-е свечи, небольшая икона Спасителя, компас, спички, кусок мыла, лупа, кисть, арабское гумми, должностная печать, синяя копировальная бумага. Кроме указанных предметов в сумке должны находиться и другие вещи, которые могут понадобиться в зависимости от особенности преступления.

Вскользь, скорее как о разновидности осмотра Г. Гросс в рассматриваемой работе, упоминает о проведения обыска. Не придавая особую важность данному акту, автор ограничивается лишь некоторыми особенностями различия по сравнению осмотром места происшествия, разделяя обыск на личный и обыск помещений. Применительно к обыску помещений, Г. Гросс предложил довольно интересные рекомендации по обнаружению спрятанного имущества: “Если имеется предположение, что вещи спрятаны в подвале или зарыты в земляном его полу (один из наиболее частых случаев), то рекомендуется всю землю облить водой в большом количестве: там, где вода скорее прососётся в почву и где в то же время выходит пузырьками воздух, там земля более рыхла, там, значит, её недавно копали”[14].

В то время, в отличие от настоящего, когда специалисты не располагали большим арсеналом различных технических приспособлений, провести обыск было значительно сложнее, что увеличивает ценность подобных рекомендаций

В последующих своих работах таких как: “Руководство для судебных следователей как система криминалистики”[15] и “Руководство к расследованию преступлений”[16] Г. Гросс отстаивает практически те же идеи, которые им были заявлены ранее, и поэтому в настоящей работе рассмотрены не будут.

Современником Г. Гросса и одного из первых криминалистов, за которым многие исследователи небезосновательно признают введение в научный и полицейский обиход термина “уголовная тактика”, является известный в начале ХХ-го века ученый А. Вайнгард. Сводом, всех его научных достижений, основанных на огромном опыте и накопленных эмпирических знаниях, является труд под названием “Уголовная тактика. Руководство к расследованию преступлений”, который в России вышел сначала в 1910 году в Овруче, а затем был переиздан в 1912 году в Санкт-Петербурге.

Главное в этой работе можно выразить следующей выдержкой, которая отражает, по нашему мнению, всю её суть:

“Целью уголовного сыска или раскрытия преступлений является борьба с преступностью и всемерное ограждение личной и имущественной безопасности граждан, - вот поэтому несущая эту ответственную обязанность сыскная полиция есть, прежде всего, полиция инициативы, деятельность которой может увенчаться успехом только при условии, если она будет постоянно вести настойчивое, активное и повсеместное преследование преступников, а не пассивно только обороняться от их посягательств. Для успешного ведения такой борьбы, в особенности с преступниками-профессионалами, прежде всего, необходимо выяснить, собрать, объединить уже известные и выработать новые приёмы борьбы и преследования преступников, причём систематическое изложение приёмов борьбы с преступностью, научно-объективных и практически проверенных способов расследования преступлений, выяснению виновных, собирания доказательств, задержания и уличения преступника - есть ничто иное, как уголовно-полицейская тактика, которая является такой же необходимой принадлежностью искусства раскрытия преступлений, как военная тактика в военном искусстве”[17].

Относя к уголовной тактике всю совокупность судебно-полицейских приёмов борьбы с преступниками и преступностью, а равно методов и руководящих указаний по предупреждению, пресечению, обнаружению и расследованию преступлений, изобличению и задержанию лиц в них виновных, А. Вайнгардт понимал уголовную тактику значительно шире, нежели это свойственно для современности. По сути дела автор включал в этот раздел всю совокупность того, что в какой-либо мере может помочь расследованию преступления.

Так, помимо тактики проведения допроса, обыска, осмотра в указанной выше работе изложены: полицейское наблюдение (скрытое наблюдение); приёмы по сравнению подчерков, расшифровки шрифтов и восстановлению повреждённых документов; методики расследования отдельных видов преступлений, например, краж, мошенничеств, поджогов и др.

Как писал сам А. Вайнгардт, данная работа “должна дать криминалисту-практику всё то, вместе взятое, что стратегия и тактика дают военному делу”[18].

Человеком, работавшим несколько позже, чем Г. Гросс и А. Вайнгардт, но про которого с полной уверенностью можно сказать, что он внёс ничуть ни меньший вклад в развитие криминалистической тактики, является В. Штибер. Пик его творческой деятельности приходится на середину 30-х годов ХХ-го века. Он ознаменован выходом в свет совместной работы в соавторстве со Г. Шнейкертом под названием “Практическое руководство для работников уголовного розыска”.

В данном произведении нашли отражения, высказанные раннее идеи Г. Гросса и А. Вайнгардта, которым авторы в отличие от своих предшественников придают куда большее значение и смысл. Так, выделяя такое следственное действие как осмотр места происшествия, относят его к числу неотложных и обязательных следственных актов[19].

В качестве элементов тактики производства осмотра ученые выделяют следующие моменты:

- Следует обратить внимание на следы, которые свидетельствуют о совершении или не совершении конкретного преступления.

- Выяснить вопросы, касающиеся следующего: что унёс преступник, что преступник оставил на месте преступления.

- Учитывать, что некоторые следы могут быть оставлены специально для того, чтобы сбить следствие с толку.

- Зафиксировать все материальные следы оставленные подозреваемым (снять отпечатки, сделать слепки, произвести фотосъёмку).

- Удалить с места происшествия посторонних.

- По возможности установить портрет преступника.

- Установить путём предварительного исследования найденных следов индивидуальные черты преступника.

- Если пропали вещи, немедленно оповестить различные учреждения о пропавших вещах[20].

В данном аспекте особый интерес для прибывших на место происшествия будут иметь так называемые негативные обстоятельства - любые фактические данные, противоречащие тем, которые должны были бы иметь место, если бы выдвинутая в начале версия о характере события или конкретных его обстоятельствах была правильной.

Другим рассматриваемым следственным действием, что является довольно новым для того времени, отмечено задержание лица, подозреваемого в совершении преступления. Краеугольным камнем тактики данного действия, с точки зрения данных авторов, является выбор момента производства задержания, так как именно этим определяется дальнейший успех расследования и безопасность жизни людей (в том числе задерживающих) при выполнении задержания.

К каждому задержанию необходимо тщательно готовиться. Для этого за будущими объектами устанавливается наблюдение с помощью “соглядатаев”, для более подробного выяснения личности преступника и других важных моментов. Если с достоверностью неизвестно, где на момент задержания находиться преступник или таковых несколько, то задержание необходимо проводить сразу во всех местах присутствия таковых. Наиболее подходящим временем задержания, авторы считают, «что лучше всего задержание производить в утреннее время, когда все дома»[21].

Помимо указанных выше тактических рекомендаций по проведению осмотра и задержания, особое внимание в книге уделяется обыску и допросу. Причем обыск, а соответственно и тактика его проведения разделяется на обыск помещения и личный обыск.

Хотя в работе и не проводились границы между различными стадиями производства данного следственного действия, все же исходя из анализа описания тактики его проведения, можно считать, что авторы выделили 3-основных этапа обыска: подготовительный, рабочий и заключительный. На подготовительном этапе, с их точки зрения, решаются следующие вопросы: что представляет собой обыскиваемое помещение (входы, выходы, расположение окон) (информация необходимая для перекрытия различных каналов уничтожения или выброса искомых вещей); сколько сотрудников необходимо взять с собой для производства обыска.

Характеризуя рабочий этап обыска, следует выделить мысль, которую авторы пытались довести до читателя своего труда: «…перед началом обыска нужно наметить примерный план проведения поиска и распределить сотрудников, приехавших вместе со следователем таким образом, чтобы ни один клочок осматриваемого объекта не был не исследован. Особое внимание в данном случае необходимо обратить на места возможного сокрытия разыскиваемых объектов. При наличии оснований полагать, что таковые находятся на одежде или при себе у присутствующих хозяев помещения - необходимо провести личный обыск, обратив особое внимание на “тайные места в одежде, рот, задний проход, пуговицы, половые органы, парик, густые косы”»[22].

Упомянутый выше криминалист Г. Шнейкерт помимо совместного произведения со В. Штибером сам, безусловно, представляет собой фигуру, значительную в рассматриваемой области, имеющего немало научных работ, среди которых особо хочется отметить “Тайны преступника и пути к её раскрытию”. Напечатанная на русском языке в 1925 году книга начальника берлинского бюро по идентификации и преподавателя университета Г. Шнейкерта представляет собой в развернутом виде доклад, прочитанный автором в начале 1924 года в берлинском психологическом обществе. Автор ставит своей задачей исчерпать те легальные возможности, какие были даны в то время опытом, наукой и практическим искусством, для получения сведений обычно сообщаемых путём высказывания, т.е. личными показаниями обвиняемого или свидетелей, которые не могли быть получены посредством исследования иных доказательств. Его интересуют проблемы психологии показаний и в этом отношении тема является несколько новой.

Не вдаваясь в подробный анализ всех тактических приёмов, и ограничиваясь самыми общими замечаниям, отметим, что Г. Шнейкерт охватывает в своей книге довольно пёстрый материал, начиная от научно-медицинских и биологических методов и заканчивая методами, покоящимися на всевозможных суевериях. Он относится с некоторым скептицизмом к новым методам, выдвигаемым в период его творческой деятельности, и заявляет себя большим сторонником приёмов “старого времени”, основанных на особом психологическом подходе к преступнику во время допроса.

Анализируя указанный труд, следует отметить, что отдельные положения и предложенные рецепты вызывают большие сомнения. В частности, трудно согласиться с тем значением, которое Г. Шнейкерт придаёт сознанию (как даче показаний) в уголовном процессе. Данное обстоятельство, безусловно, облегчает работу органов дознания, следствия и суда, но не в коем случае не может быть рассматриваемо как цель розыскной и следственной деятельности. Выдвигая на первый план чисто техническую задачу - получение правдивых показаний - автор не всегда в достаточной мере учитывает необходимые процессуальные гарантии, установленные для ограждения людей, необоснованно заподозренных. Для более глубокого понимания данных положений, представляется необходимым более подробно рассмотреть отдельные положения рассматриваемой работы.

Прежде всего, следует указать, что проведение любого следственного действия учёный рассматривает через призму психологии. Однако, выделяя лишь одно – допрос, Г. Шнейкерт приводит достаточно интересные психологические приёмы по обнаружению истины.

Так, автор, как и многие другие его коллеги, формулирует ряд тактических заповедей ведения допроса, к которым относит следующие:

- Допрос необходимо производить наедине с допрашиваемым;

- Использовать различного рода хитрости и уловки для получения истинных показаний;

- Выявлять противоречия в показаниях с другими уликами и использовать их как способ психологического давления;

- Создавать у допрашиваемого особое настроение, особенно при проведении очной ставки, способствующего получению максимума результатов от проведённого следственного действия.

К особо выделяемым Г. Шнейкертом тактическим приемам проведения допроса относятся следующие:

1. “Психологическая диагностика состава”. Перед тем как приступить к допросу лица составляется список слов-раздражителей, связанных по ассоциации с отдельными обстоятельствами исследуемого факта или с местом его совершения. Эти слова-раздражители перемешиваются с безразличными, посторонними и не имеющими отношения к факту или к месту преступления словами. Подозреваемый в совершении преступления при произнесении отдельных слов-раздражителей должен, возможно, быстро ответить на них словом, которое ему придёт в голову. При наличии известных ассоциаций улавливающее слово-раздражитель легко вызывает представление, заимствованное из комплекса признаков, относящихся к факту преступления, и, называя это слово отвечающий, невольно выдаёт себя. Произведённые опыты, по его мнению, показали, что человек не причастный к преступлению отвечает легко и быстро, причём его ответы не имеют какого-либо отношения к выясняемому факту; напротив ответы того лица, которое причастно к преступлению обычно происходят со значительным замедлением, так как для того чтобы не выдать себя, ему приходиться обдумывать ответы и делать над собой известные усилия, чтобы не высказать сразу возникшие у него ассоциации, заимствованные из фактического состава преступления.

2. “Измерение психофизических явлений”. При проведении допросов практически во всех случаях, когда лицо говорит неправду, у него происходят определённые психофизические отклонения от нормы, увидеть, однако которые “невооружённым глазом” довольно сложно. Психологи и врачи неутомимо трудились над собиранием, регистрацией и оценкой таких психофизических явлений и изобрели для их фиксации различные измерительные и регистрационные приборы, из которых, прежде всего, можно отметить пневмограф (пнейма - дыхание) и сфигмограф (сфигма - пульс); сердцебиение измеряется кардиографом. При помощи этих аппаратов можно зарегистрировать тончайшие оттенки в изменениях настроения, совершенно неуловимые при простом наблюдении. Из колебаний получаемых реакций можно получить опорные пункты для определения истины или лжи в показаниях. Т.е. по сути уже в то время автор говорит о “детекторе лжи” или так называемом «полиграфе».

3.“Внушение и гипноз”. “Когда следователю удаётся привести обвиняемого к сознанию на основе уже собранного им доказательственного материала, то это происходит часто на почве некоторого внушения”.

Хотя при помощи гипноза можно, по мнению автора, достичь определенного эффекта, однако, по его же мнению, не всего того, что желательно: “гипноз вообще не является пригодным и в каком-либо отношении надёжным средством при расследовании истины, так как загипнотизированный, даже находясь под влиянием чужой воли, может лгать в состоянии гипноза”.

4. “Психическое воздействие” на допрашиваемого, с точки зрения Г. Шнейкерта, является вполне допустимым средством в процессе получения показаний.

5. “Создание подходящих состояний возбуждения”. Из опыта давно известно, что определённые состояния раздражения или слабости приводят человека к бессилию или “выводят его из себя”, так, что он теряет осторожность и осмотрительность даже при самых мощных психологических установках. Имеются в виду такие состояния возбуждения как гнев, ревность, мстительность, алкогольное опьянение и др. Приведя допрашиваемого в такое состояние можно, по мнению Г. Шнейкерта, вполне легально добиться высокой эффективности допроса.

6. “Устранение психических сдержек”. Практически каждый одарённый наблюдательностью следователь инстинктивно чувствует, даже если он не обладает особым вниманием, - проявление таких внешних свойств человека как: возбуждённость, краснение, бледнение, когда “правда вертится у допрашиваемого на языке” и др. Однако выражение вовне этой правды сдерживается определёнными стопорами. Выяснить сдерживающие факторы, чтобы создать ситуацию, благоприятную для дачи показаний - является залогом успеха проводимого следственного действия. К средствам преодоления данного психологического барьера можно отнести: беседу “с глазу на глаз”, по возможности в спокойном месте и обстановке, использование силы красноречия, способности к убеждению и т.д.

Ещё одной особенностью, на которую Г. Шнейкерт специально обращает внимание в своей работе, является абсолютная недопустимость при осуществлении следственной деятельности применения пыток, различных древних средств выяснения истины (заклинаний, испытания огнём, водой и т.д.), фотографирование мыслей, ясновидения, оккультизма[23].

Следующим важным вкладом в историю развития криминалистической тактики являются результаты деятельности известного учёного-криминалиста А. Гельвига. В этом отношении наиболее весомый результат привнесла его работа под названием “Современная криминалистика. Методы расследования преступлений”, опубликованная в 1925 году в Москве.

Данный труд является довольно интересным с точки зрения того, что здесь рассматриваются не столько общетеоретические вопросы, сколько конкретные реально употребляемые на практике приёмы и способы осуществления следственной деятельности. Не будучи слишком оригинальным, в ассортименте рассматриваемых следственных действий, автор достаточно ясно и обоснованно выразил своё субъективное мнение относительно эффективности практического применения тех или иных тактических приемов.

В отличие от многих своих предшественников А. Гельвиг резко негативно относится к данным, получаемым посредством свидетельских показаний, тем самым, призывая не уделять слишком большого внимания допросам, опросам, очным ставкам и иным подобным действиям. “Исследования психологии свидетельских показаний привели нас к убеждению, что этим показаниям следует придавать меньше веры, чем-то думали раньше”[24]. При этом призывается, большее внимание уделять различного рода экспертизам, так как лишь этот метод исследования улик, позволяет получить наиболее достоверные и точные данные о совершённом деянии. “Доказательство посредством улик, пишет А. Гельвиг, ещё 100 лет назад отвергалось многими законодательствами, вследствие своей обманчивости, ныне является доказательством будущего, и недоверие к нему, ещё упорно сохранившееся среди широкого круга лиц, незнакомых с успехами криминалистики, не имеет под собой почвы”[25].

Уже в то время были выделены следующие виды экспертиз: судебно-врачебная, судебно-химическая, специальная с микроскопическим исследованием, исследование с помощью зубного врача и графологическая экспертизы.

Несмотря на такое своеобразное отношение к результатам следственных действий, учёный все же не обходит своим вниманием допрос, причём в данном плане высказывает довольно интересные идеи.

Во-первых, следуя установившейся традиции, он разделяет допрос на виды, в зависимости от допрашиваемых в деле лиц (допрос свидетелей, подозреваемых и др.). Это связывается, прежде всего, с психологическими особенностями различных категорий допрашиваемых и как следствие этого с тактическими особенностями ведения допроса и оценки информации полученной при этом.

Так, при проведении рассматриваемого следственного действия в отношении свидетелей в тактическом плане перед следователем может сложиться 3-и различных по своей сути ситуации: 1) свидетель говорит правду; 2) свидетель лжет; 3) свидетель добросовестно заблуждается. Данный вопрос достаточно хорошо раскрыт в указанной выше работе А. Гельвига с точки зрения психологии человека. Первый случай возможен лишь тогда, когда человек дающий показания правильно воспринял происходившие в прошлом события, четко запомнил их и идентично воспроизвёл при допросе. Если хотя бы один из указанных компонентов не действует, то неизбежно возникает 3-я ситуация. Так, например лицо могло в силу объективных (темнота, туман, искажения звука) или субъективных причин (страх, плохой слух или зрение и др.) неправильно воспринять действительность, затем в силу несвоевременности проведения следственного действия часть из этого забыть и, наконец, на допросе при чрезмерно сильном давлении со стороны допрашивающего, неверно воспроизвести запомненное. Особенное внимание необходимо в данном аспекте уделять допросу потерпевшего, так как именно он в большей мере подвержен подобной ситуации[26]. Поэтому, в рассмотренных ситуациях, необходимо тщательно проверять и оценивать полученные показания на основе и с использованием данных, имеющихся в результате проведения других следственных действий. Кроме этого, если имеются основания полагать, что лицо говорит неправду, то большее внимание нужно уделить подготовке к допросу, с целью его разоблачения, а также изучению личности допрашиваемого и отношения его к делу.

Заслуживает интереса мнение А. Гельвига, относительно тактики проведения допроса подозреваемого. Во-первых, при проведении этого действия допускаются различные способы воздействия на допрашиваемого со стороны следователя, но в разумных пределах. Причём ничего не говорится о характере такого воздействия, что не исключает применения в некоторых случаях методов физического воздействия.

Во-вторых, учёный не исключает постановку наводящих вопросов или утверждений относительно происшедшего и даже говорит, что это является довольно эффективным способом проверки действительности показаний.

В-третьих, в качестве разновидности допроса автор рассматривает допрос под гипнозом. Но сразу же оговаривается, что такой допрос считается не слишком эффективным, так как и данном состоянии, лицо “может лгать”[27].

Как показывает изложенное, А. Гельвиг имел достаточно оригинальную точку зрения относительно тактики допроса, что, однако не всегда находило поддержку среди ученных.

Работы немецких ученых оказали заметное влияние на взгляды видного отечественного криминалиста И.Н. Якимова.

Иван Николаевич Якимов родился в 1884 году в Новгороде, в семье отставного офицера. В 1906 году поступил на юридический факультет Петербургского университета, после окончания, которого в 1911 году был зачислен кандидатом на служебные должности в окружном суде, а затем помощником присяжного поверенного в Варшаве.

Творческий путь И. Н. Якимова как учёного отмечен созданием ряда капитальных трудов по широкому кругу проблем криминалистики. Им предшествовали многочисленные журнальные публикации 1923-1924 годов в “Административном вестнике”, “Криминалисте”, “Рабоче-крестьянской милиции” (статьи “Опыт уголовного розыска”[28], “Техника производства обыска”[29], “Техника осмотров”[30], “Современное положение регистрации преступников”[31], “Искусство и техника допроса”[32], “Вспомогательн<