VІІІ. От любви до измены

 

В Москве Володя был в 1991 году и жил в трехстах метрах от Никиного дома и теперь в киоске купил пять красных тюльпанов ей в подарок.

Чем нравиться Москва Володе... Своей огромностью; сумасшедшими авто­мобилями; быстрыми пешеходами - осторожными, с отменной реакцией на раз­дражитель; московским говором; русской душой во всем; широкими проспектами. Не нравиться злобными людьми; серостью; негармоничностью в архитектуре; слякотью; милиционерами; ценами.

Через дорогу от Никиного дома приятно радовал очи жилой комплекс “Алые паруса”. Красиво!

На двери парадной красовалась коробка домофона, без разговора по кото­рому дверь не откроется. Главное - чтоб кто-то оказался дома.

— Да!?!, - после звонка Володи в динамике раздался мужской голос, отдававший металлом.

— Я к Нике, я из Киева...

— Заходи - пятый этаж.

Дверь в квартиру открыл интересной наружности парень с едва заметной загадочной улыбкой.

— Ника в ванной. Проходи на кухню, Вовка, - на приехавшего тут же свалилось чувство, называемое “де жа вю” - очень забавно, - ну рассказывай, с чем приехал?,- Саша (так звали парня) внешне выглядел лет на тридцать пять и оказался милым и снисходительным по отношению к немного растерявшемуся гостю, - что привело тебя сюда?

— Считаю, что мне нужно познакомиться с Никой. Это мутная тема...

— Так расскажи, чтоб мутной не казалась.

— Водку будешь?, - Косяк выставил на стол литр украинской водки “Первак”, - интересна мне она... ничего, что я так?..

— Проблем никаких - мы с Никой Георгиевной очень хорошо друг друга понимаем, - дверь из ванной открылась и из-за нее, кутаясь в махровый ха­лат, вышла та, которую Вовка не ожидал увидеть такой - лишь заметив родинку над ее губой, он перестал сомневаться в подлинности Ники Турбиной. Слегка смущенная и с какой-то нервной дрожью, пронзающей все ее тело, но все-таки с уверенной походкой и со смелостью во взгляде, красивого цвета волосы загора­живали один глаз и полщеки. Лицо человека - это так много! Лицо... Потом его внимание нацелилось на руки девушки - он догадывался, как они могут выглядеть. Он видел много изрезанных рук, руки резались при нем, но - сейчас Косяк видел другое - по венам, по венам, вдоль, поперек, вдоль, поперек, поперек, по венам и швы, и швы, и рваные раны и швы... А глаза! Он видел много глаз, в которых ютилась небесная боль, но - не те... В этих было все: отчаяние о неслучившейся радости; грусть мудреца; нежелание иметь больше боли, чем есть и стена, воз­двигнутая затем, чтобы не впускать боль внутрь, но и не выпускать ее наружу, иначе - смерть... И дрожит стена эта слезой! И свет...

 

ЛЕНА

— Ты меня до сих пор боишься?

— ...

— Точно так же!

— Думай, как со мной общаться.

— Думай, что думать.

— Боюсь.

- Говорят, что бояться Бога - это очень правильно. Но бояться его панически - не знать его любви. Ты первая начала...

— Что начала?

— Ты начала меня бояться прежде, чем возник повод, от меня зависящий.

— Мне казалось, что ты меня с ума сведешь своими поступками. Я не хочу тебя бояться, но не могу иначе.

— Полюби. Как того, кто не виноват в том, что его бояться. Знаешь, почему о мертвых нельзя думать плохо? Потому что это возвращается обратно. Как плевок из колодца. И ты можешь сколько угодно верить в то, что ты меня извинила - это все не то. Подари мне что-нибудь... Просто старайся думать лучше.

— Что именно?

— Что нибудь. Не я к тебе прийду - а ты ко мне прийди. Куда? Да хоть к реке, хоть к морю, хоть в чистое поле, хоть в лес - мне все равно, но прийди обязательно.

— А если никуда не ходить?

— Можно, но сложно. Подари мне что-то.

— А если не подарю?

— Читай сначала... Не изучай меня- это сложно.

— Тебе цветы подарить?

— Не ищи мою могилу - ее нет. К тому же я не собираюсь умирать.

— Зачем я тебе нужна?

— Если вместе невозможно и врозь никак - лучше вместе.

— Сложно идти куда-то, если знать, что там тебя никто не встретит.

— Не спеши думать. Целую в щечку...

 

— Ты знаешь, чего она умерла?

— Я знаю, о чем она думала перед смертью.

— О чем?

— Это не самоубийство. Но она и не просто упала. Вот где-то между.

— Это жертвоприношение себя?

— …. Нет. )

 

 

Глаза эти кричат: “Смотри! Смотри на мой свет и любуйся им! - где ты еще такое видел? - чист он, как и чиста душа моя! Но за что?... за что мне так больно?”. Никины глаза - это очи неба. Кто еще жив, чтобы видеть его и наслаждаться им? С такими глазами умирают боги, и с такими глазами смотрят люди на их воскресение... Они пугаются, да не бояться. Вот кто зряч! Но сейчас были лишь чувства.

— Привет, Ника! Я Вовка из Киева. К тебе приехал... Прикидываешь, у меня друг умер, давно уже...,- Косяка сходу за­несло туда, куда он не собирался влезать. Ника, пока он рассказывал свою историю, смотрела то в пол, то в окно, то мельком и мимо, то с вызовом, типа: “ На меня смотри! Я сказала! Не в мозги, а дальше...”

С О Н № 1

В облаках пахло раем. Вместе с ними вертелась, выбиваясь из придуманного ею самой графика, планета с красивым русским именем - Земля. Парили заливаясь смехом и слезами ангелы, но их никто не видел. И не было больше никого, кто смог бы сбегать за сигаретами.

Музы дарили вдохновение тем, кто о них писал; тем кто крал у них вдохнове­ние, убивая таких же и тем кто писал об этом. Внизу дымили заводы и от их едкого дыма музы дурели и спускались еще ниже.

Лишь Великий Дворник разгонял облака, отгоняя подальше небесных жителей, сберечь их от расправы, спасти... Но они указывали на него пальцами и плакали: “Что ты делаешь? - мы не черти, так не гони нас снизу!”.

— Ты знал к кому идешь?

— Да.

— Кто я для тебя?

— ??.

— Скажешь мне это после. Перед тем как упасть.

— Упасть куда?

— На облака.

— Спасибо.

Явился Господь и начал урок математики - никто не мог понять, почему нельзя делить на ноль. Нолями оперировать не захотели и решено было собранием архан­гелов учиться считать до трех с четвертым неизвестным в скобках.

Потом был урок смеха со своей глупости и со смеха других. Пятерки достава­лись только тем, кто улыбался и плакал. Плюсы - тем кто не скрывал слез. И сна­чала.

— Земфира моя вторая жена!, - выкрикнул Косяк, после чего обалдело посмотрел на Нику.

— Ты ждешь ее. С чего ты взял, что она твоя жена?

— Будущая...

— Будущая.

— Я не говорил. То есть... я лишь открыл рот... а звук это только звук - главное что мыслей никаких не было!

— Между небом и землей...

— Я не воюю - я убегаю.

— На расстояние взгляда. Это твоя жена, Вовка.

— Откуда тебе знать?

— А это не я сказала!

— Это я..., - из школы вышел Господь, закончивший урок сдержанности и веры, - я сказал это лишь потому, что тебе так хотелось. Но могу сказать, что жена твоя вовсе не Земфира, а Пугачева, - все становилось похожим на сон, - читай мои книжки, там есть такая тема: “Верою и сама Сарра (будучи неплодна) получила силу к принятию семени, и не по времени возраста родила, ибо знала, что верен Обе­щавший” или “Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего”. Вот так. А есть еще такой парень имя которому - Сатана, и его со мной путают многие, потому как я лю­блю его очень. Я уношу свои мозги домой - дайте руку...

...

— А я с Богом разговаривала!

— Не ты одна , - Косяк обнял Никушины ладони. Они были теплыми и живыми.

— И что он тебе говорил?

— Ты знаешь когда я умру.

— Умрешь вместе со Вселенной. Со смеху. А я?

— 45 мартобря 34098 года. А я?

— Ты все знаешь.

— Я не хочу знать. Я - человек!

— Ты нужен мне.

— Я буду с тобою - я приду.

— Когда ты придешь?

— Молись и приду. Смотри - мы сейчас вместе, а ты чувствуюешь оди­ночество...

— Мы боимся расстаться. По­дарить фотографию?

— Что?

— Какую фотографию?

— Это ты что-то про фотографию сказала... Я тебе ничего не говорил. Пойдем на море купаться...

Они шли мимо заснеженных, обледенелых конструкций, похожих на замерзшие реки. Шли и пели: “ Как просто стать пеплом... как просто стать пеплом...”. Взглянули вниз и увидели под собой теплое-теплое море.

— Прыгаем?

— Нет. Летим.

— Спасибо.

— Люблю тебя.

Внезапно на краю явилась их взору как обычно.

— Ты куда?

— Купаться с Никой. Ты Пугачевой не видела?, -во сне тоже реально съюморить, - хошь - идем с нами...

— Это я фотографию просила.

— Не гони!

— А теперь слушай сюда!, - заорала Ника на подругу, - пока ты будешь глазеть в будущее... слушай внимательно дура!.. пока ты будешь глазеть в будущее и думать, что знаешь его... и пока будешь наполнять прошлое тем, что знаешь - не быть нам вместе. Тебе, девушка, веровать надо, а не глазеть по сторонам! Хочешь - я могу сказать, что будет... А нет - закрой уши... Ты знаешь кто я?

МАШКА

— Будь умницей, Маша.

— Как мне к тебе относиться?

— Спроси у бабушки или у мамы.

— Им можно верить?

— Им - да.

— А тебе?

— Ты спроси...

 

Этот парень редко видит сны - он их чувствует. Чувствуй и ты. Честно -вы будете только друзьями. А в осталь­ном - все правда. Такая история.

— Земфир! Почему ты с нами, - спросил Вовка ту, которая смотрела в небо взором полным надежды. Если влить в него еще и недостающую веру - станет он другим - с болью, ранящей сердце и не менее прекрасным, - во сне ты видишь только то, о чем думаешь, когда просыпаешься. Забывай, что твоя жизнь - это сон , - Косяк обнял Нику и поцеловал ее подругу в щеку.

В школе затрубил барабан, приглашающий Господа на урок терпения. Через секунду ничего больше не было.

 

По ходу разговора стаканы периодически наполнялись водкой и вновь пус­тели. Саша в разговоре принял позицию больше наблюдательную, лишь изредка подкидывая фразу-другую.

Косяку понравилась собачка Гуша - смешная, с перевязанной головой вследствие воспаленного уха. С умным видом, улыбаясь, она бродила из кухни в комнату и по коридору обратно, не издавая звуков. Этакое молчаливое привиде­ние. Кот Гвоздик же передвигался более локальным маршрутом - между ножками стола и стульев, терясь боками о голени сидящих здесь. Еще одна живая душа - сидящая в клетке, стоящей на кухонном шкафу под потолком, крыса-альбинос Килька. За окном темнело.

— Вовка, в письме твоем доллары были для моих расходов на обще­ние с тобой... Так ты извини - я сразу побежала в гастроном и купила себе кол­баски - кушать хотелось очень. А письма после фильма пачками приходили от со­чувствующих и поклонников... Твое пришло уже позже, когда этот вал писем прошел... Ты извини, что я не ответила - я вообще писем не пишу - не умею я этого делать и все тут! Даже в Ялту... Ну напишу: “Здравствуйте, родные мои!”, а что дальше писать - не знаю... Вроде бы и есть, что сказать, а не могу... Че ты смурной такой?

— Это внешне. А вообще - я устал очень. В поезде проблемы при­ключились... Такое.

— А что ты вытворил?

— Пьяный был...

— Значит так, Владимир... Ты надолго в Москву приехал? Если тебе негде жить - живи у нас - это запросто. И вообще никуда не уходи - здесь оста­вайся. Я с тобой по городу поезжу - увидишь Москву. У тебя еще в Москве дела есть кроме меня?

— Нет. Я на три дня приехал...

— Можешь и на дольше остаться - сколько нужно - столько и живи...

— А к тебе Земфира не приезжала?

— Нет, - девушка улыбнулась, - а что ты спросил?

— Мало ли... Если бы я знал адрес - сейчас бы поехал. А чего у тебя ноги порезаны?

— Пьяная была - бутылкой порезала. А что?

— Ты стихи еще пишешь?

— Да. Работа есть - работаю в театральной студии, сейчас... режиссе­ром... сейчас спектакль ставлю - “Крестики - Нолики”. Зарплата - меньше, чем у дворника... Сашка - в прошлом известный актер... Миронов его фамилия, но это не при чем... Андрей в смысле не при чем... Снимался много. А теперь вот вы­гнали его из театра и он со мною вместе работает - в детской группе. И еще в дру­гом месте у него работа есть - там нормально платят. А вечером по району Сашка бомбит - видел внизу девятка бежевая - это наша... Спасибо за крымское вино - соскучилась... А сало - вообще обалдеть... Так ты остаешься?

— На три дня, - Косяк положил на стол восемьсот рублей, - послезав­тра утром я уезжаю.

— Я потом тебе их верну - эти деньги. Это - моя зарплата месячная. Ну ты с Сашей посиди, а я пойду отдохну, замучилась со всеми вами, - Ника под­нялась с Вовкиных колен.

Как она там оказалась? Есть фотография, где они сидят в кресле, прижав­шись друг к дружке щеками и Ника зырит в объектив, типа: “ Чего нада?!.”. Фотоап­парат стоял на раковине умывальника, установленный на автоспуск. На столе - стаканы и соленые огурцы, за окном - темно. Неизвестно, что чувствовали, как вообще проходили они по тропинке, на середине которой обняли друг друга. Факт тот, что хотели они одного, вот и оказалась Никуша у парня на коленях. А Саша то выходил куда-то, то снова входил. На одном месте никто не сидел. Девушка ушла в комнату отдыхать.

 

 

От автора

 

Далеко не боги...

Дух Святой

 

Здравствуй, воспринимающий слова мои. Что хочешь найти ты на этом месте? Зачем открыл книгу и с жадностью глотаешь строки? Чего ты ждешь? От­куда мне знать - сможешь ли ты, поняв написанное, остаться прежним? Как твое имя? Я не знаю тебя.

И кем бы ты ни был, чтобы ты не делал - не для того я вывожу слова эти, чтобы указать тебе путь верный - ты сам все увидишь. И как бы глуп ты ни был - не для того я вижу глаза твои, чтобы научить тебя чему-то - ты сам поймешь, что нужно понять тебе, сам узнаешь свое. И как бы умен ты ни был - не затем я множу окурки, чтобы умней стать тебя. Творю, потому что нужно что-то делать - иначе невозможно.

Так останься со мною.

Пролог

 

С той поры прошло много зим.

Докуривая сигарету, он любуется рухнувшей на город настоящей весной. Глаза испуганно подмигивают Солнцу, бьющемуся в окнах проезжающих мимо машин, сквозь темные стекла которых мир кажется ярким и живым. Как на деше­вой фотографии. Еще он видит людей. Они неторопливо снуют взад и вперед, наверное не догадываясь, что без их согласия на них пялятся чужие глаза, в их разговор встревают чужие уши и во все это вникают не менее извилистые мозги . Там, в прекрасной дали, дремлет замученная зима, празднично взлетают в тем­ное небо окурки и губы упрямо скользят по губам затирая тоску . Он пишет по­весть , уже решив , что в прологе будет правда.

 

Глава 1

 

Пятнадцатое сентября 1996 года было залито серым дождем. Ветер вырывал зонты из рук прохожих. Перемахнув через ограду из металлических прутьев , он выбрался из прыгающей толпы размером в пол-стадиона и отправился на поиски людей, пожелавших бы расстаться с сигаретой -другой. По случаю праздника, поле было устлано брезентом, по которому слонялось великое множество таких же страждущих как и он.

Анкета этого парня в службе знакомств выглядела бы так: ”17 лет от роду; худощав, рост выше среднего; волосы темно-русые, средней длины; глаза карие ; вредные привычки - курение; увлечения - спорт, музыка; мечты- заниматься лю­бимым делом , хорошо выглядеть...”. Люди, которые хорошо его знали могли бы дополнить эту анкету: ”Безмерно горд; необщителен , но любит компании; скро­мен, мягок; самоуверенный. Страдает косноязычием...”.Опытный психолог со­общил бы: ”Неоправданно горделив; в общении держит собеседника на расстоя­нии; мировоззрение шаткое, неустойчивое из-за отсутствующего фундамента; вдумчив; много комплексов...”. Если бы Вы попросили его самого рассказать о себе - он сказал бы :”Меня зовут Косяк”. И глубоко улыбнулся бы почувствовав Ваше, как ему казалось, офонарение.

Так Косяк уже десять минут бродил по полю, выпрашивая сигареты и складывая их в карман черной кожаной куртки, спасавшей его от вечерней про­хлады, чтобы после раздать по сигарете друзьям. Его гордыня спала, убаюканная царящим весельем, лишь изредка ворочаясь во сне и о чем-то невнятно бормоча.

Он подошел к скамеечке, поставив ноги на которую, на заборе сидела не­большая компания.

— Привет ребят!.. Закурить будет?, - произнес Косяк. Его речь пронизывал странный акцент, появившийся не так давно неведомо откуда. Он говорил волно­образно, растягивая гласные, делая по несколько ударений в одном слове, еле слышно произнося окончания. Люди впервые услышавшие его, как правило, не удерживались от вопросов по поводу этого говора, на что Косяк обычно отве­чает: “Да я не знаю откуда это... не знаю”. Он действительно не знал этого, но и не пытался избавится от акцента. Он ему казался несколько мелодичным. Да. Че­ловеку, когда он задумывается над подобным, либо нравится его голос, либо не нравится. Володе (а это настоящее имя Косяка) нравилось. Исключением было его пение. Но он еще задумается над этим позже.

А пока он услышал свой голос — ”Привет ребят!.. Закурить будет?” Через секунду ему уготовлено встретится с Тимуром - парнем его лет, чем-то похожего на него самого.

Вдруг к Косяку подскочил человек странновато-симпатичной внешности с печатью востока на лице и серьгой в левом ухе. В голубой джинсовой жилетке с четырьмя красными буквами на спине : “А”, “Р”, ”Б”, ”А”. Что эти буквы зна­чили Косяк не знал. Да и увидел он их не сразу, а уже после. Это к слову...

—Блин!.. Иди сюда!, - произнес человек. Казалось , он был приятно ошарашен появлением Косяка. Потом Володя будет вспоминать его взгляд- ино­гда из-за желания вновь искупаться в светлой печали, да найти что-то... То о чем написано дальше. А иногда просто так, потому что иначе не получается. Что-то в этом есть...

—Постой. Меня зовут Дзо, - продолжал Тимур, - я давно хотел с то­бой познакомится... Мы видели тебя на прошлой неделе , на концерте.

— Ну и...

— Ну, как-то не получилось тогда познакомится. Тебя как зовут?

— Косяк. Я вообще-то сигареты стреляю. У вас есть?

— Да, сейчас... Идем покурим.

— Не-е, - ответил слегка опешивший Косяк , - меня друзья ждут. Так даешь закурить?

— Куда ты торопишься?..

На корточках у забора сидел паренек , забивающий марихуану в оболочку от сигареты.

— Знакомься. Это -Паук.

— Косяк .

Косяк пробовал курить травку лишь однажды, примерно год-полгода назад и заметил что ничего необычного, вопреки рассказам любопытствующих, ку­ривших с ним, не ощутил. Еще они говорили , что в первый раз, обычно, ничего нового не чувствуется. Володя не знал как относится к таким домыслам.

Также не знал он , что его ждет впереди. А если бы в то время хорошо при­задумался - то, все равно, ответил бы :”Либо жизнь, либо смерть”. И был бы прав. И даже если бы пришлось, то не поверил бы, что в ночь с 3-го на 4-е июня 2001 года он будет сидеть в красном гостиничном кресле среди куч белья и , водя ручкой в тетрадке, слышать, как его город заливает дождь. Скоро полночь.

Сегодня он проснулся после обеда, запихнул в рот кусок пирога с абрикосовым вареньем , испеченный мамой и вышел курить. Потом, позавтракав, лег на диван рядом с котом и о чем-то думал. Думал, потому что он человек, а люди всегда ду­мают , даже если им кажется, что их мозги пусты. Еще он думал о девушке , с которой они не знакомы - Косяк все время про нее думает. Уже ночь, его глаза скользят по написанному и он думает. ”Может не стоит делать таких отступле­ний?.. ”Внезапно вспоминает, чем закончилась его последняя пьянка в День Киева — в последнее время это стало обычным финалом пьянства Косяка.

И ему это нравилось.

—Здравствуйте, Вы куда едете?, - услышав вопрос, обращенный к ней, женщина лет тридцати взметнула на Косяка широкооткрытые глаза и , вско­чив, убежала прочь.

— Ты далеко едешь?, - спросил он симпатичную девушку , смотря­щую в окно.

— ?!!

— Едешь далеко?, - в ответ - тишина, перебиваемая стуком колес, - ну ладно... я пойду...

Он пошел дальше, позабыв о людях , наполнявших вагон электрички. Из­редка они напоминали о себе притягивающим взгляд цветом одежд. Сказать , что Володя не обращал на этих людей никакого внимания - сказать неправду, но он был поглощен странным занятием настолько, что разговоры , взгляды, движения присутствующих являлись фоном , скрытым туманом. Он ждал... Долго ждал. Ловил ее взгляд, поглядывая в окно...

— Здравствуй! Куда путь держишь?

— Что?

— Куда едешь?

— В Фастов, - казалось эта девушка была не так напугана , как предыдущие.

— Угу. А я в Мотовиловку. Я там выйду - вот увидишь.

— А почему ты так говоришь?

— Ну, во-первых - чтобы знать , как долго мы можем общаться, во-вторых - чтобы тебя успокоить. Я не бандит.

— А я и не подумала так.

— Ну я же не знаю о чем ты думаешь. Мало ли... Ты хорошая. Не расценивай это как комплимент, это немного не то... Все равно ты хорошая , -де­вушка улыбалась, не отстраняясь от свалившегося на нее общества Косяка.

— Знаешь, я сегодня нажрался.

— Почему?

— Ну... просто... Так... Просто приходиться по вкусу. Расскажи что нибудь.

— Что? ?

— Я могу рассказать, если тебе интересно. Но это не значит , что это моя проблема , которая мне жить не дает. А если и проблема - то не единственная. Мне все равно, о чем рассказывать. Лишь бы говорить...

— Ну...

**************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************** #

— А если бы твой муж плакал, тебе было бы приятно?

— Да... Только если бы мы были одни. Ну ты и личность...

— Какая разница. Ну, конечно, разные бывают комплексы и ты имеешь на них право. Но все равно. Я готовенный. Вот, бывает, с кем-то разгова­риваю пьяным, а они думают: ”Да он же пьяный...”А я вообще не вижу разницы между мной трезвым и мной пьяным. И , просыпаясь , меня ничего не мучит по поводу моих вчерашних поступков.

Косяк замолчал.

— Ну что? Легче стало?

— А чего ты решила , что мне должно стать легче?, -они общались мягко и спокойно, -я не потому с тобой общаюсь. Мне просто приятно с тобой. А потом все будет обычно. Вот. Отчего я плачу? Если утрировать - моя боль и мои слезы независимы друг от друга. Я не могу плакать о десяти потерянных рублях. Плачу ни о чем. Мне просто нравится это настроение, нравится когда слезы по щекам.

— Ты хочешь быть слабей?

— Нет. Плохой вопрос ... не к месту. Раз на то пошло - я не хочу быть сильней, не вижу смысла. Я мог бы быть сильным. Где я хотел бы быть мертвым. Ме-о-ортвым... Это не мои строчки.

— А чьи?

— Неважно.

— А что тебе мешает быть мертвым?

- ?.. Посмотри на того, на которого никто не смотрит , просто потому, что его дела не цепляют. Может здесь вина тех, других? Человек всю жизнь лелеет какую-то светлую мечту, но вкалывает на стройке, потому что ему ему нужно кормить се­мью. “Он слаб! Он не может найти выход! ”А может он уже нашел этот выход? а те, другие, не могут его понять и поверить ему? Они некомпетентны. И он все понимает не хуже меня. С другой стороны - не могут все подряд казаться офиген­ными. Может я продолжу...

Скажи просто - “Красиво!.. ”Вообще , если человек стремится быть лучше, сильнее кого-то — всегда найдется тот, кто окажется лучше него самого. Я стал как собака, - не унимался Косяк , -все понимает, а ска­зать толком ничего не может.

— Я бы не сказала.

— Но я это чувствую. Я теряю себя...

— Как?

— Вот так. Я хочу быть прежним. Иногда почти получается, а потом опять срываюсь куда-то. Я себя теряю. Пока! Я выхожу, - он ушел размазав слезы по лицу.

Три часа ночи с третьего на четвертое июня 2001 года заняли воспомина­ния недельной давности. Все так же крутятся-вертятся стиральные машины , наби­тые махровыми полотенцами и за открытым зарешеченным окном моросит дож­дик. Косяк может отвлекаться по любому поводу. Так поступают все. Так посту­пали Паук и Дзо.

— Нет я такого не курю, - промычал Косяк.

— Не куришь?.. Вообще , что ли?

— Да . Меня друзья ждут. Я пойду... Идемте со мной!

— Подожди. Я оставлю телефон Ежика, моего вокалиста, он скажет где меня можно найти. Катя, дай ручку , если есть, - обратился Дзо к девушке с серьгой в губе, сидевшей на заборе, - и листик какой нибудь. “411-24-**. Антон ”Ежик”. Звони.

— Хорошо, - Косяк отправился к друзьям.

Они сидели-стояли у кромки поля, ужиная какими-то бутербродами.

— Где ты был?

— Я познакомился с хорошими ребятами, идемте к ним!

— Не-е, -почти в один голос ответили те кто ответил.

— Не, там классные ребята. Траву курят. Они мне телефон оставили, - он по-детски радовался.

Его смутили взгляды друзей. Странные взгляды...Косяк понял , что лучше не продолжать эту тему.

— Ну все... Я домой. У меня последняя электричка.

— Косяк! Да ты что? Сейчас будет “Deep Purple”...

— А потом? Мне пора.

Высунув голову в черной повязке, стягивающей волосы, из окна элек­трички, радуясь ветру, долбящему по лицу, залетающему в рот, шелестящему в ушах, он ехал домой. Город, скрывшийся за горизонтом, еще совсем недавно казался ему чем-то далеким, непознанным. Почему? И что за этим последовало?

 

Глава 2

 

Володя сидел на полу светлой незнакомой комнаты, вглядываясь в царя­щий внутри хаос. Они, взрослые, так часто пользуются словами, с помощью которых, , по их мнению, , можно описать происходящие перемены. Как много слов они знают! Как много они для них значат!!! Но ведь все дело не в словах и даже не в звуках - у каждого свои ассоциации... Одна и та же фраза в восприятии разных людей имеет разное содержание. Аргументы? Присмотритесь дальше. И дальше... И дальше. И так - до точки. Непонятно? Не Вам одному это непонятно - может, еще двум-трем . Остальным же все ясно, как им кажется. А некоторым даже нравится...

Его бросила мама. Наверно, она никогда не вернется. Где она? Ее здесь нет!.. Хочется что-то сделать - но ЧТО ? Он плачет, до смеха не радуясь детям, хлопающим ладошками по стене , справа от Володи, пытаясь поймать солнечный зайчик, вылетевший из зеркальца существа в белом халате. Он плачет , не зная , что мама скоро вернется и уведет его из этого детского сада.

Он бесконечно одинок. Так одиноки бывают не только взрослые. А хочешь - он назовет тебя дураком ? Зачем?.. А зачем ты это читаешь? Хочется?.. Вот и ему хочется. Хочешь - назовет?.. Нет? Он уже назвал, а ты все читаешь... И он прав. Нет? Дурак! Кому он говорит ? Тому кто этого хочет. Зачем? А разве не интересно? Он говорит слова... Пытается сказать что-то пришедшей маме. И го­ворит. И не получается. Но ведь есть что сказать . Он не полено. “Все люди одинаковы”, - скажет он позже.

Два года назад он родился. Родился в городе Фастове, который располо­жен в шестидесяти километрах от Киева, на юго-западе. Родился с проломлен­ной головой, получив кровоизлияние в мозг, после чего, на двадцать минут остановилось его сердце.

— Я родился мертвым, - скажет Володя обкуренным Дзо и Костику, просто любуясь ситуацией.

А пока он спит в койке детского сада, прислонив пальцы к горячей батарее центрального отопления. Ему не больно. Больно будет , когда водяной пузырь протрется о жесткую поверхность половой дорожки , устилавшей пол веранды у него дома.

Он рос спокойным и послушным ребенком, часто получая по шее от ро­дителей ни за что. С кем того не было? Обыкновенное детство обычного ребенка.

Огорчила четверка, полученная в первый день учебы в первом классе. Он чувствовал , что это несправедливо, ведь он знал , но сказать не мог.

Класса до седьмого Вова учился очень хорошо, потом - перестал делать домашние задания. В его жизнь явилась музыка, с лицом корейца Цоя. Он пе­рестал учится, только посещал занятия и каким-то неясным образом , достаточно верно отвечая на вопросы преподавателей. Первый стих сочинил в глубоком детстве , осенью , у тети в постели. Спустя время эти строки не смогут всплыть в памяти - что-то про осень и журавлей. А тетя рассказывала о своей поездке на Кавказ. ”Там воздух чистый-чистый и люди долго живут”. В углу, напротив кро­вати, висела икона - ее очень боялся Вовочка днем, отгораживаясь от взгляда святого подушками. Но была ночь и он боялся теней.

 

Я ждал тебя за углом.

Ждал и думал про тебя,

какая будет в нас семья ...

Ждал и думал.

Вышла ты и стало ясно,

как-будто яркая звезда упала прямо мне в ладони...

Но это была ты... , — так писались стихи осенью девяно­стого года. Потом Володя выбросит этот серый блокнот на чердак своего дома... Ему разонравится свое творчество до стихов написанных в шестнадцать лет, ко­торые со временем так же разонравятся.

 

...Эти улицы запомнят мой пьяный взгляд

Эти звезды запомнят искры моих папирос...

 

...Ты меня узнаешь сразу -

у меня на пятке метка

И со мною рядом будет

большая лысая брюнетка....

 

В это время Косяк станет искать выход из родных трех сельских улиц. Он хочет заниматься музыкой , общаясь с людьми, понятными ему и этим его ам­бициям было тесно здесь. Приезжая в Киев, на Майдан, где собирались те, чьи интересы могли сходиться с интересами Косяка, он подолгу сидел на парапете фонтана и ждал , что кто-то подойдет к нему , предлагая познакомится. Но ни­кто не подходил...

Летом 1996-го он раздобыл телефон парня, который мог бы помочь Ко­сяку в его планах.

— Алле!.. Мне нужен Игорь.

— Я слушаю.

— Привет.

— Привет...

— Меня зовут Косяк. Твой телефон дал Еха.

— А кто такой Еха?

— Ну ... как? Вы незнакомы? Это... а.... Сергей из твоего села.

— Из какого села?

— Из Боровой.

— Сергей? Такой черненький, живет у реки? Его Ехой называют?

— Ага. Он говорит ты музыкой увлекаешься...

— Ну.

— Я хотел бы с тобой познакомится. Зачем?.. Мне нужна новая ком­пания.

— Ну... интересно... Хорошо , я скоро приеду в село - там встре­тимся.

Странно... Косяк был удивлен легкостью, с которой Игорь согласился на его предложение.

Игорь приехал. Косяк пел песни. ” Кто ты такой , что бы мне говорить , кто я такой?..” Игорь сказал: ”Классно!”. Косяк снова удивился - он ведь и петь-то толком не умел.

— А чего у тебя есть послушать? - спросил Игорь на следующий день.

— Ну ... Идем ко мне, там посмотрим.

— Я “Алису” возьму...

— Бери.

— Ну хорошо, - сказал Игорь через несколько часов, - вот мой адрес:

“ ул. Драйзера * кв *”, - надписал он листик.

— Я приеду. Пока.

Косяк приехал. Потом еще раз. А через два месяца случилось пятнадцатое сентября. Еще через двенадцать часов Косяк ушел стрелять сигареты. С этого повесть и начинается.

 

Глава 3

 

Она засыпала под выкрики города

Она засыпала на каменных плитах

Свернулась калачиком слушая шорохи

Закрыла глаза и забылась... \©(Еж)[У-б-Л1]

Сцены , как таковой не было. Был зал, величиной в половину спортзала средних размеров. Половину зала занимала публика, созерцавшая музыкантов, занимавших оставшуюся часть помещения, находившегося на втором этаже Дома детского творчества Минского района Киева, что в десяти минутах ходьбы от станции метро “Минская”, на Оболони.

После знакомства с Тимуровой компанией Косяк частенько попадал в этот, пахнущий осенними поцелуями в аромате вина , набитый ощущениями ве­сенней оттепели , район, являющий собой северную окраину города. В западной части этого массива находился пивной завод “Оболонь”, где можно было купить дешевого разливного пива и отправится на восток - к заливу реки Днепр и глядя не чаек , ищущих корм думать о море. А можно купить водки и побродить по дождливым улицам, ищучи уютный, светлый дворик, в котором никто не поме­шает бояться того, что никогда не случится, особо не задумываясь над происхо­дящим. Или сев в метро ,отправится куда-нибудь в центр. Например, на Андреев­ский спуск. Там можно встретить кого-то интересного, приятного, денежного, пьяного, пьющего... Или никого не встречать.

Или в душном вагоне укатить на юг, продолжив свое существование там. Жить в палатке у самого синего моря или в уютном домике. Засыпая понимать, что радость где-то здесь, рядом. Мрачнеть , завидев тучи , надвигающиеся с гор. Подвывать ночному ветру, рвущему волны. Проводить взглядом корабли и ко­раблики , уплывающие за край неба. Проводить время наполненное теперь уже воспоминаниями. Ждать шторма...

 

...Они стремятся к дну загаженной бездны

Ведь может быть что там обретается правда

Их попытки подняться с колен бесполезны

Но все мысли направлены к какому-то завтра

Про них никто не скажет доброго слова

Над могилой не будет торжественной речи

Они куда-то срываются снова и снова

Позабыв про угрозу тяжких увечий

Но где-то в глубине теплого сосуда

Копошатся мысли и ругаются скверно

В каждом из нас смеется Иуда

Но назвать нас предателями было бы неверно! ^©(Еж)

Группа “Арба” выделялась на фоне остальных , принимавших участие в концерте групп, способностью притянуть к себе внимание публики, не оставить ее равнодушной к происходящему на сцене. У микрофона извивался Ежик, чей голос , манера исполнения и тексты казались неожиданно зрелыми для восемнадцати­летнего парня. Музыкой заведовал Дзо - он продумывал гармонию и играл на ритм-гитаре вместо, видимо, плохо умеющего делать это Ежика. Сейчас Тимур фигачил по струнам, разукрашенный вспышками светомузыки, притопывая в такт ногой. На его голове красовалась черная широкополая шляпа, позаимствованная на время выступления у девушки Инны, подружки Руслана, который через пару месяцев попадет в “Арбу” в качестве соло-гитариста. Группа поддержки “Арбы” насчитывала человек пятнадцать, подпыгивающих на лавочках на своем обычном месте - в дальнем углу. Половина из них находилась в не совсем трезвом состоя­нии. Косяк не был исключением из этой половины. На середине выступления , в порыве светлых чувств , он свалился на пол, залетев головой под скамейку. В гла­зах блеснул фейерверк искр, в свете которых он заметил опрокинутую возле его головы бутылку пива. И вообще осознал ,что при взгляде из такого положения , окружающий мир кажется другим. Поднявшись , Косяк заметил, что перестала звучать музыка и вообще ничего не видно в наступившей темноте. При свете основного освещения выяснили, что косячье падение повлекло за собой обрыв нужного провода, ведущего к сцене. Неисправность вызвался устранить Жора, студент техникума, занимающегося вопросами электроники. Так, благодаря на­ходчивости Жоры , концерт имел продолжение.

Вот еще один день , наполненный поддающимися описанию занятиями.

Та же осень 96-го года, метро “Дворец “Украина”. Косяк ждет Джона, не­высокого , рыжеволосого паренька в очках, слушающего ансамбль

“ Гражданская Оборона”.

— Привет, Косяк!

— Здорово ,Джон!

— Блин. Тут такая проблема... Значит мы с Дзо, Хобой и Жорой до­говорились встретится в Хобином техникуме на спортплощадке. Как их теперь найти?

— А что, проще нельзя было?

— Ну так Дзо же как замутит!

— А потом?

— Там узнаем ,что потом.

Побродив по коридорам учебного заведения, они нашли спортивную пло­щадку , с найденными друзьями.

— Привет.

— Привет!