Глава 2. Общественные отношения в Швеции 4 страница

О ткацком ремесле в первой половине I тысячелетия свидетельствуют глиняные ролики ткацких станков, найденные в фундаментах домов в Бросторпе и Эверторпе на Эланде и в Валльхагаре на Готланде. В Валльхагаре найдены также костяные веретена (95).

О добыче железа свидетельствует множество найденных в Хельсингланде, Медельпаде, Онгерманланде, Естрикланде, Даларна, Уппланде и на Готланде прямоугольных, лопатообразных листов болотного железа, датируемых 500-1100 гг. Следы варки железа найдены в остатках упоминавшихся выше поселений в Бросторпе на Эланде и на островке Лилле в Уппланде. Химический анализ показал, что в Бросторпо железо варили из озерного железняка. Так как на известковых Готланде и Эланде не было озерной и болотной руды, очевидно, она ввозилась из континентальной Швеции, скорее всего из Смоланда (96). Вся добыча железа в Швеции до конца эпохи викингов базировалась на озерной и болотной руде (97). Примечательно, что до середины I тысячелетия в Швеции, несмотря на обилие озерной и болотной руды, наряду с железными применялись костяные наконечники стрел (98).

В поселении на Лилле найдены, кроме железного шлака, также сплавы свинца и олова, слитки бронзы и много фрагментов тиглей и форм для отливки бронзовых предметов V-XI вв. (99). Очевидно бронзовые предметы отливались из импортного сырья.

Несомненно, одним из древнейших ремесел в Швеции было кузнечное. В Даларна в захоронениях эпохи великого переселения народов и эпохи Вендель найдены кузнечные инструменты: кузнечный молот, клещи, кувалда, зубила и напильники. Следы кузнечного ремесла обнаружены также в поселении на островке Лилле (100). Надпись на одном руническом камне XI в. из Смоланда гласит: "Эрик был мой кузнец. Мария всемилостивейшая" (101). Эта надпись, как и данные исландских саг, показывает, что ремесло кузнеца пользовалось большим почетом. Первоначально слово smid – "кузнечное ремесло" означало в Швеции вообще "ремесло" (102). По-видимому, кузнечное ремесло выделилось раньше других ремесел. Кузнецы изготовляли орудия труда и оружие. Однако до конца эпохи викингов большая часть мечей ввозилась из Западной Европы, и только более простые экземпляры их изготовлялись по импортным образцам в Швеции (103). Известно, что франкские государи, начиная с Карла Великого, строжайше, под страхом смертной казни, запрещали продавать норманнам оружие, что свидетельствует о его вывозе в Скандинавию в предшествующий период.

Поразительно искусно выполненные золотые, серебряные, позолоченные и бронзовые украшения, а также роскошно отделанное оружие шведской работы, найденные в раскопках, свидетельствуют о высоком развитии ювелирного ремесла в Швеции в I тысячелетии и в эпоху викингов. Очевидно, уже в этот период в Швеции существовали "золотых и серебряных дел мастера", упоминаемые позднее в областных законах.

Готландские камни-картины (bildstenar) V-XI вв. (104) и рунические камни IV-V и IX-XI вв. из разных областей Швеции показывают, что существовало особое ремесло художественной резьбы по камню. Из надписей на рунических камнях известны имена некоторых резчиков XI в.

Одним из древнейших ремесел в Швеции было судостроение. Еще с каменного века там известна лодки-однодеревки, выдалбливавшиеся или выжигавшиеся из стволов дубов или сосен. Такие "дубы" (eka) упоминаются в некоторых областных законах (105). В отдаленных лесных районах Швеции они сохранялись до XX в. (106). В конце I в. н. э. Тацит, подчеркнувший, что "племена свеонов" (т. е. свеев. – С. К.) "сильны флотами", дал следующее описание их судов: "Форма [их] кораблей отличается тем, что с обеих сторон у них находится нос, что дает им возможность приставать к берегу, куда угодно. Они не употребляют парусов, а весла не прикрепляют к бортам одно за другим; они свободны, как это бывает на некоторых реках, и подвижны, так что грести ими можно в ту и в другую сторону, смотря по надобности" (107). Остатки таких гребных судов найдены в Дании и Швеции (108). С IV в. в Швеции, как и в Дании и Норвегии, стали строиться суда килево-шпангоутной конструкции (109). В погребениях эпохи Вендель в Уппанде обнаружены следы остроконечных дощатых клепанных железными заклепками гребных ладей длиной от 8 до 13 м. На готландских камнях-картинах эпохи Вендель имеются изображения одномачтовых судов с прямым парусом (110). Вероятно, уже в эпоху викингов в Швеции строились сорокавесельные гребные суда, упоминаемые в Эстъёталаге (111).

В эпоху викингов в Бирке и Сигтуне можно проследить зачатки второго общественного разделения труда – отделения ремесла от сельского хозяйства. Раскопки в Бирке показали, что там имелись расположенные в отдельных кварталах кузницы и мастерские литейщиков бронзы, резчиков по кости и рогу, ткачей и других ремесленников (112). Так как на острове Бьёркё, на котором была расположена Бирка, было слишком мало пахотной земли, очевидно, довольно многочисленное население Бирки жило в основном за счет торговли и ремесла (113). В Сигтуне, расцвет которой приходится на XI в., обнаружены следы мастерских ювелиров, столяров, сапожников и резчиков по кости и рогу (114).

Говоря о развитии ремесел в Швеции в I тысячелетии и в эпоху викингов, следует иметь в виду, что многие искусные ремесленники в Швеции в этот период могли быть рабами-чужеземцами. Эту возможность до сих пор не принимал во внимание ни один из исследователей истории ремесла в Швеции. В "Житии св. Анскария" рассказывается, что в Бирке было много пленников-христиан (115). Не исключено, что многие из них могли быть ремесленниками. Так, например, часть "славянской" керамики в Бирке могла быть сделана рабами-славянами (116). Многие другие предметы, изготовленные, по мнению археологов, в Швеции, но носящие следы иноземного "влияния", могли быть также изготовлены не шведами, а рабами-чужеземцами.

Данные археологии показывают, что у древнешведских племен были торговые связи с Римской империей. В Швеции найдено множество бронзовых, золотых, серебряных, стеклянных и глиняных сосудов, украшений, оружия и других предметов из римских провинций (главным образом из Паннонии и Галлии), а также около 7500 серебряных римских денариев и около 525 золотых солидов. Из-за изобилия римских вещей в археологических раскопках период с I по конец IV в. называется в истории Швеции "римским железным веком". По-видимому, шведские племена получали эти предметы в обмен главным образом на пушнину, которую сбывали в римские провинции; это было еще в VI в., по свидетельству цитированного выше Иордана. Возможно, что уже со II в. посредниками в торговле шведских племен с Западной Европой были фризы. Судя по данным археологии, ведущее место в торговле Швеции с континентальной Европой в римский железный век занимали Эланд и особенно Готланд (на Готланде найдено около 5 тыс. римских денариев) (117). После падения Римской империи шведские племена продолжали поддерживать торговые связи с государствами, образовавшимися на ее территории.

В эпоху Вендель шведские мореходы благодаря применению парусных судов начали переплывать Балтийское море и вести активную торговлю с западными славянами и прибалтийскими и финскими племенами. На территории западных славян найдены изготовленные в Швеции предметы VI – начала VII в. (украшения из золота и бронзы, мечи с ножнами и оселки из песчаника) (118). На побережьях Латвии, Литвы и Польши обнаружены следы шведских торговых поселений эпохи Вендель (119). В "погребениях в ладьях" этого периода в Уппланде найдены предметы, свидетельствующие о торговых связях с франкским государством, Англией и Ирландией (120).

Особенно расширилась и активизировалась шведская внешняя торговля в эпоху викингов. В IX и X вв. ее главным центром была упоминавшаяся выше Бирка. Бирка занимала исключительно удобное для торговли географическое положение. Озеро Меларен и речные пути связывали ее со многими пунктами Средней Швеции, а море – с остальными областями страны и с заморскими странами. В "Житии св. Анскария" Бирка названа "портом королевства" свеонов (т. е. свеев) (121). Там рассказывается между прочим, что еще задолго до посещения Анскарием Бирки некоторые из ее жителей плавали во фризский город Дорестад и принимали христианство (122). Хотя в житии ничего не сказано о целях этих поездок, можно предположить, что они были торговыми. Адам Бременский – писавший, правда, спустя почти столетие после исчезновения Бирки – сообщает, что в Бирку "обычно ежегодно прибывают корабли данов (т. е. датчан. – С. К.) или нортманнов (т. е. норвежцев. – С. К.), а также славян и сембов (т. е. пруссов. – С. К.) и других народов Скифии по разным торговым надобностям" (123). По его словам, морской путь из датской области Сконе в Бирку, а также от Бирки до Руси (in Ruzziam) занимал пять дней (124). При раскопках на месте Бирки найдены вещи и монеты из Западной Европы и стран Востока. Судя по ним, основные связи жители Бирки поддерживали с Востоком (125). Арабские путешественники начала X в. сообщают, что скандинавские "купцы" продавали хазарам и волжским болгарам пленников-славян и собольи меха (126). Как уже говорилось выше, в "Житии св. Анскария" сказано, что в Бирке было много пленных христиан. По-видимому, через Бирку шла продажа рабов на Восток. С конца X в., после загадочного исчезновения Бирки, главным торговым центром на Балтике стал Готланд. "Хотя гуты (т. е. готландды. – С. К.) были язычниками, однако они плавали с купеческими товарами во все страны, христианские и языческие" (127), – говорится в "Саге о гутах". О размахе внешней торговли готландцев свидетельствуют более 700 кладов эпохи викингов, найденных на Готланде к 1956 г. В них обнаружено около 90 тыс. целых и около 16500 фрагментов серебряных монет (главным образом немецких, арабских и английских). Во всей остальной Швеции найдено всего около 40 тыс. монет этого времени (128).

В Средней Швеции центром внешней торговли с начала XI в. стала упоминавшаяся выше Старая Сигтуна. Адам Бременский называет ее civitas magna (129). В надписях на двух рунических камнях XI в., найденных в Старой Сигтуне, упоминаются члены какой-то "фризской гильдии" (frisa kitlar). А. Шюкк предполагает, что это была корпорация "главным образом шведских купцов, торговавших с Фрисландией" (130). Однако не исключено, что в этих надписях говорится о фризских купцах.

Описывая Швецию, Адам Бременский подчеркивал; "везде вся страна полна чужеземными товарами" (131). Из одного места его хроники видно, что еще во второй половине XI в. сохранялся восточный путь "из варяг в греки" (132). Около 190 надписей на рунических камнях, большинство которых относится к XI в., свидетельствуют о поездках шведов из разных областей Швеции в другие страны. Из них в 93 надписях говорится о поездках на Восток (в Прибалтику, в Финляндию, на Русь, в Византию и в страны Арабского халифата) и в 52 – на Запад (в Англию, Францию, Германию и Италию). Наибольшее число таких надписей найдено в Уппланде – 72, и в Сёдерманланде – 65. Частично в этих надписях говорится об участниках походов викингов. Но из большинства надписей неясно, о ком идет речь: о викингах, наемниках или торговцах (133). Не исключено, что в некоторых случаях упоминаются торговцы.

Употребление здесь термина "торговцы", а не "купцы" отнюдь не случайно. Дело в том, что в эпоху викингов в Швеции, как и в других скандинавских странах, еще не выделился слой профессиональных торговцев-купцов. Торговлей могли заниматься и конунги, и знать, и рядовые свободные – бонды. В прологе к "Хеймскрингле" рассказывается, что исландец Халль Тораринссон "плавал в чужие страны и был в торговой компании с конунгом Олафом Святым (134). Знатный норвежец Оттар из Халогаланда в конце IX в. совершал торговые поездки на запад до Англии и Южной Дании, а на восток – вплоть до Белого моря (135). В шведских рунических надписях, в которых говорится о поездках в другие страны, иногда упоминаются бонды (136). О дальних торговых поездках (köpfaerþ[er]) бондов говорится еще в Вестъётлаге (137). При этом торговля в этот период часто сочеталась с пиратством. Арабский путешественник начала X в. Ибн Дуста писал, что скандинавы "нападают на славян, нападают на их корабли, врываются в их страну, берут их в плен и увозят в страну хазар и болгар и там продают" (138). В "Саге об Эгиле" об одном могущественном норвежском херсире говорится следующее: "Бьёрн был великий мореход, иногда он был в викинге, но иногда в торговом плавании" (139). Примечательно, что слово "купец" еще не встречается в Вестъёталаге, древнейшем шведском областном законе (20-е годы XIII в.), и впервые появляется в Уппландслаге (1296 г.).

О внутренней торговле в Швеции в I тысячелетии и в эпоху викингов имеется очень мало сведений. Снорри Стурлусон в "Саге об Олафе Святом" сообщает следующее: "В Свитьоде (т. е. в Швеции. – С. К.), пока там было язычество, существовал древний обычай, по которому главное жертвоприношение должно было происходить в Уппсале в месяц gói (середина февраля – середина марта. – С. К.). Тогда [свей] должны были приносить жертвы во имя мира и за победы своего конунга, и туда должны были собираться люди со всей державы свеев; тогда же там должен был происходить тинг (народное собрание.– С. К.) всех свеев. Там же в это время происходила ярмарка (markaðr ok kaupslefna) и продолжалась неделю. И когда в Свитьод пришло христианство, там по-прежнему происходили законодательный тинг и ярмарка. Но после того как христианство распространилось в Свитьоде повсюду и конунги перестали жить в Уппсале, время ярмарки было перенесено и [она] происходила в мессу свечей (2 февраля. – С. К.). Потом она всегда происходила в это время, но теперь продолжается не больше трех дней. И там происходит тинг всех свеев, и они собираются туда со всей страны" (140).

Это сообщение Снорри косвенно подтверждается Уппландслагом. В Уппландслаге упоминается особый "мир дистинга" (disaeþings friþer), который должен был наступать в "день дистинга" (disaeþings daghaer) (2 февраля. – С. К.) и соблюдаться "между двумя торговыми тингами" (twaeggiae klöpþingae maellum). В это время запрещалось, возбуждать судебные иски (141). "Дистинг" был во времена язычества тингом, собиравшимся в старой Уппсале для жертвоприношений дисам, языческим богиням плодородия (142).

Из приведенных источников видно, что в Швеции во времена язычества (т. е. еще в эпоху викингов, а возможно, и ранее) устраивались ежегодные ярмарки в старой Уппсале. По-видимому, такие же ярмарки в это время устраивались и в других местах, где собирались областные тинги (например, в Скаре в Вестеръётланде и близ Линчёпинга в Эстеръётланде), а также в местных центрах языческого культа (например, близ Морторпа в лене Кальмар и близ Свиппегарна в Уппланде) (143).

Вне этих сезонных ярмарок внутренняя торговля в Швеции того периода, по-видимому, была развита слабо. Это объясняется, во-первых, натуральным характером хозяйства и, во-вторых, трудностью сообщений внутри страны. Как уже говорилось, Швеция того времени была покрыта огромными труднопроходимыми лесами. Основными коммуникациями служили водные пути, озера и реки (144). По свидетельству Адама Бременского, путешествие из Сконе до Бирки и Сигтуны в конце XI в. сухопутным путем занимало целый месяц, тогда как по морю – всего пять дней (145). Путешествие из Сконе в Скару занимало неделю (146).

Клады золотых и серебряных вещей и монет свидетельствуют о том, что еще в конце римского железного века и в эпоху великого переселения народов в Швецию проникли представления о золоте и серебре как основе и мериле богатства. Но, судя по многочисленным находкам фрагментов монет, монеты в Скандинавии в эпоху викингов шли на вес, и их часто разрезали на куски. В нескольких могилах Бирки обнаружены небольшие весы для взвешивания драгоценных металлов и в очень многих – гирьки от таких весов. Письменные источники также показывают, что в Скандинавии в это время драгоценные металлы шли на вес (147).

В I тысячелетии и в эпоху викингов в Швеции, как и в других скандинавских странах, по-видимому, преобладала меновая торговля (148). Однако в начале IX в. в Бирке чеканилась собственная монета по образцам франкских дорестадских монет, а в начале XI в. в Сигтуне – по англосаксонским образцам (всего в Швеции найдено около 170 шведских монет эпохи викингов).

*

В XII – первой половине XIV вв. в Швеции, по-видимому, увеличилась численность населения. На это косвенно указывают происходившая в этот период широкая внутренняя колонизация лесных районов Швеции, возникновение многих шведских городов и шведская колонизация Финляндии. О масштабах внутренней колонизации свидетельствуют более 2 тыс. оканчивающихся на -böl(e),-bo(-bod(h)a), -hull, -måla, -röd (-red, -rud, -ryd, -råd) названий деревень и дворов, большая часть которых, как полагают, была основана именно в это время (149). В этот период были расчищены и заселены обширные лесные массивы в Смоланде, Ёталанде, Свеаланде и в южном Норланде. В областных законах имеются предписания, регулирующие эту колонизацию (150). Из них видно, что происходила ближняя и дальняя колонизация: осваивались леса и пустоши в пределах старых поселений и расчищались девственные леса и основывались новые поселения.

В первой половине XIV в. было заселено побережье Северной Швеции от Онгерманланда до реки Торниойоки (151). В то же время уже в Уппландслаге (1296 г.) и в Вестманналаге (первая половина XIV в.) упоминаются опустевшие (по непонятным причинам) деревни (152). В XII – первой половине XIV в. в Швеции возникло более 20 городов. Во второй половине XIII – в первой половине XIV в. в Финляндии было основано много шведских деревень (153). Еще в XII в. началась иммиграция немецких купцов в готландский город Висбю. В результате этого "в целом Висбю был немецким городом, и готландский элемент населения играл там подчиненную роль" (154). В XIII в., особенно с его середины, началась немецкая иммиграция в континентальную Швецию. Немецкие купцы и ремесленники стали селиться в шведских городах, а немецкие горняки – в районах горных промыслов в Средней Швеции. В конце XIII в. большая часть населения Стокгольма и Кальмара состояла из немцев. Во второй половине XIII – в начале XIV в. немцы также жили и в других наиболее значительных городах Швеции; в Ледесе, Скаре, Йёнчёпинге, Шейпинге, Линчёпинге, Сёдерчёпинге, Нючёпинге, Стренгнесе, Эребру, Арбуге, Вестеросе, Энчёпинге, Уппсале и Сигтуне. Немецкие иммигранты оказали огромное влияние на шведскую культуру: на язык, торговлю, производство, право, искусство и архитектуру (155).

Данных о численности населения Швеции в этот период, как и в предшествующий, нет. Однако на основании более поздних данных предполагают, что к середине XIV в. население Швеции достигало около полумиллиона человек (156). Подавляющее большинство населения жило в сельских местностях. Полагают, что в XIV в. городское население Швеции составляло менее 5% его общей численности (157). В послании одного уппсальского каноника папе римскому от 1321 или 1322 г. сказано, что Швеция "настолько редко населена, что путешественники чаще всего не встречают ни одной церкви в течение целого дня пути" (158). Итак, к середине XIV в. Швеция оставалась малонаселенной и редконаселенной страной, по сравнению с большинством европейских стран того времени.

*

Из областных законов можно сделать вывод, что в XIII – первой половине XIV в. земледелие стало основным занятием сельского населения в большей части Южной и Средней Швеции.

О сельскохозяйственных орудиях в областных законах имеется очень мало сведений; в законах Даларна и Сёдерманланда упоминаются: coxa (arþer), борона (harva, akerharfer) и грабли для сена (auhaerf). Coxa, очевидно, была деревянная и имела железный лемех (arþir bilder) (159). Глагол aeria "пахать сохой", упоминающийся в большинстве областных законов и в Ландслаге Магнуса Эрикссона и даже в Ландслаге Кристофера (1442 г.), свидетельствует о том, что в XIII-XV вв. в большей части Швеции еще не применялся плуг. Первое свидетельство о пахоте плугом в Швеции встречается только в "Младшем" Вестъёталаге (около 1300 г.), где имеется выражение aplöia, означающее пахоту плугом на чужом поле (160). По-видимому, незадолго до 1300 г. плуг впервые появился в Вестеръётланде (161). Возможно, там плуг был заимствован из датской области Сконе, где он известен еще во второй половине XII в. (162). Вероятно, в это время в Вестеръётланде – как позднее во всей Швеции – применялся легкий, скорее всего бесколесный, плуг с парной упряжкой волов (163). Тяжелый колесный плуг с упряжкой из нескольких пар волов, известный в Дании и других западноевропейских странах, в Швеции не применялся (164). В остальных областях Швеции, судя по областным законам и Ландслагу Магнуса Эрикссона, в XIV в. плуг еще не был известен. Впервые слово "плуг" (ploger) встречается только в одной рукописи [73] XVI в. Ландслага Кристофера (165). Но там упоминается также деревянная coxa (traedestock) (166). По-видимому, в этот период, как и позднее, в Ёталанде и в южных районах Свеаланда в соху обычно запрягали пару волов, а в северных районах Свеаланда и в Северной Швеции – одну лошадь (167). Борона, как и соха, была деревянной; в Сёдерманналаге говорится, что ее можно изрубить и сжечь (168). Известно, что еще в конце XVI в. деревянный сельскохозяйственный инвентарь, прежде всего соха, был широко распространен даже в королевских имениях (169). В крестьянском же хозяйстве деревянная соха и деревянная борона применялись в Швеции повсеместно еще в первой половине XVII в. (170).

В областных законах имеются некоторые сведения о методах обработки земли и системах земледелия.

Согласно разделу о церкви Смоландслага, пахали вдоль и поперек поля (171) – метод, широко распространенный в Швеции и в наше время (172).

Почву удобряли обычно навозом. Из областных законов, а также топографических карт XVII в. (173), видно, что обычно пахотная земля каждой шведской деревни состояла из одного (иногда из нескольких) общего поля, огораживавшегося от скота общей изгородью, где каждый двор имел одну или несколько полос. После уборки урожая изгороди снимались, и пашня превращалась в общее пастбище, где по жнивью пасся скот, одновременно удобрявший почву навозом (174). По-видимому, это был один из древнейших способов удобрения почвы. Из законов Эстеръётланда, Вестманланда, Даларна и Северной Швеции видно, что навоз также вывозили на поля (175). В Сёдерманналаге говорится об удобрении пашни торфом (176).

В законах Готланда, Эстеръётланда, Сёдерманланда и Уппланда упоминается двухпольная система земледелия, при которой половина всей пахотной земли засевалась, а половина оставлялась под пар (þraeþe) (177). По вопросу о времени введения в Швеции двухпольной системы земледелия и ее ареале в литературе существуют разные точки зрения. Некоторые исследователи полагают, что двухполье распространилось в Средней Швеции еще в эпоху викингов (178) или в конце ее (179). Однако этому мнению явно противоречат данные Эстъёталага (1270-1280 гг.) и Гуталага (20-е годы XIII в.). В одном из предписаний Эстъёталага сказано следующее: "Теперь спорят бонды о своем земледелии; тогда право доказательства имеет тот, кто хочет оставить половину [пашни] под паром" (180). Как, на наш взгляд совершенно справедливо, считает Э. Лённрот, предусмотренный здесь казус свидетельствует о том, что в Эстеръётланде двухполье было еще новшеством ко времени составления дошедшей до нас редакции Эстъёталага (181). С цитированным предписанием Эстъёталага перекликается одно предписание Гуталага, гласящее: "Имеют несколько человек совместно пашни, и некоторые из них хотят оставить их лежать, а некоторые – засеять, тогда распоряжаться должны те, которые владеют наибольшим [количеством пахотной земли]" (182). Из цитированных мест Эстъёталага и Гуталага можно сделать вывод, что двухпольная система земледелия была новшеством на Готланде еще в начале XIII в., а в Эстеръётланде – в конце XIII в. Вероятно, в XIII в. она была введена и в Сёдерманланде и в Уппланде.

Так как в законах Вестеръётланда, Вестманланда, Даларна и Северной Швеции не упоминается о паре, можно сделать вывод, что тогда в этих областях была известна только однопольная система земледелия (183). Это предположение косвенно подтверждают данные более позднего времени. В Смоланде однопольная система была распространена повсеместно еще в XVII в. (кроме северной зоны, где в лесных районах с редким населением были в это время двухполье и трехполье) (184). В Вестеръётланде в XVII в. были распространены и однопольная, и двухпольная, и трехпольная системы (185). В Хельсингланде двухполье вытеснило более примитивные методы земледелия в XVII в. (186). Примечательно, что в датской области Сконе, согласно Сконелагу, еще в начале XIII в. наряду с однопольем существовали двухполье и даже трехполье (187). В Швеции же трехполье было редкостью даже в XVIII в. Любопытно, что в одном источнике 1817 г. из Эстеръётланда применение трехполья вместо двухполья расценивается как признак отсталости крестьянского хозяйства! (188).

Причину малого распространения в Швеции паровых систем земледелия объяснил цитировавшийся выше Ш. Росенхане. "И это средство, – пишет он о паре, – очень употребительно там, где имеются большие поля и много пашен, как в Сконе и во многих местах в Германии. Но в Швеции, среди наших лесов и гор, не так уж много пашни, чтобы терять ее, забрасывая на какое-нибудь время" (189).

В то же время в законах Эстеръётланда, Сёдерманланда, Уппланда, Вестманланда, Даларна и Северной Швеции говорится о подсечно-огневом земледелии (190). О его технике в законах имеется мало сведений. Из Уппландслага и Вестманналага можно заключить, что на участке леса, предназначавшемся для выжигания, с деревьев предварительно сдиралась кора, чтобы они высохли (191). В Эстъёталаге упоминаются участок "поваленного леса" (faella) (192), предназначенный для расчистки, и "пожога" (sviþa) (193). Термин "пожога" (sviþ) упоминается также в Далалаге и в Хельсингелаге (194). О выжигании леса для возделывания говорится в Сёдерманналаге, Уппландслаге и Вестманналаге (Nu baer man eldh i scog, ok wil braenna ryþsl ok ruþa) (195). Из законов видно, что в Эстеръётланде на подсеках и пожогах сеяли репу или рожь, в Даларна – репу, а в Сёдерманланде, – по-видимому, сначала рожь, а затем репу (196). Выжигание леса для посева ржи упоминается в Ландслаге Кристофера (197). Подсечно-огневое земледелие было широко распространено в Швеции еще в XVIII в. (198).

Областные законы дают представление о сельскохозяйственных культурах, возделывавшихся в Швеции в XIII – первой половине XIV в. Из злаков упоминаются: ячмень, рожь, пшеница и овес (199).

Из областных законов неясно, каково было соотношение между посевами этих культур в изучаемый период. Однако в Уппландслаге и Вестманналаге сказано, что десятина платилась со ржи и пшеницы, "как было прежде по древнему обычаю" (200). Как говорилось выше, рожь, по-видимому, обычно сеяли на подсеках и пожогах. Известно, что в середине XVI в. ячмень составлял около 65% всего урожая зерновых в Швеции (201). Примечательно, что и в областных законах, и в современном шведском языке слово koni означает и "ячмень" и "зерно" вообще. Рожь в конце XVI в. составляла одну треть всего урожая зерна, а пшеница – только около 0,6% (202). В XVI в. овес сеяли главным образом в западных областях Швеции (в Вермланде, Вестеръетланде, Смоланде), меньше – в восточных (в Вестманланде в 1559 г. урожай овса составлял 1/15 урожая ячменя). В Западной Швеции вплоть до нового времени хлеб пекли и из овса (203). В некоторых областных законах овес называется "лошадиное зерно" (haestakorn), из чего следует, что его использовали как корм для скота (204).

Из технических культур в областных законах упоминаются лен и конопля (205). Из остальных растений – репа, горох, бобы, хмель, капуста и лук (206). В законах упоминаются поля репы, гороха, бобов. Согласно законам Уппланда и Вестманланда, в состав церковной десятины входили репа, горох, бобы и хмель. В средние века, когда не был известен картофель, репа, очевидно, играла важную роль в хозяйстве шведов. Закон Готланда предписывает каждому бонду ежегодно засевать репой поле определенного размера (207). Выше говорилось, что репу обычно сеяли на подсеках и пожогах. В некоторых областных законах, в Ландслаге Магнуса Эрикссона и в Стадслаге упоминаются "фруктовые деревья", "яблони" и "сады". Однако в изучаемый период садоводство и огородничество были крайне редки в Швеции. Полагают, что эти отрасли сельского хозяйства были введены там монастырями (208). Еще в середине XIX в. английский путешественник Л. Ллойд отмечал слабое развитие огородничества и садоводства в Швеции (209).

Из областных законов и Ландслага Магнуса Эрикссона видно", что в XIII – первой половине XIV в. животноводство – прежде всего скотоводство – продолжало играть огромную роль в сельском хозяйстве Швеции.

Все областные законы содержат упоминания о лошадях, крупном рогатом скоте и свиньях. Овцы и козы упоминаются во всех законах, кроме Хельсингелага, но о них говорится в постановлении о церковной десятине в Хельсингланде, изданном в 1297 г. королем Биргером Магнуссоном и архиепископом Уппсальским (210). Из законов видно, что скот в этот период считался в Швеции основным движимым имуществом. Скот использовался как одно из основных средств платежа при различных торговых сделках; скотом – и продуктами скотоводства – платили часть государственных налогов и часть арендной платы за землю. О большом значении скотоводства в хозяйстве свидетельствуют, между прочим, предписания законов Сёдерманланда и Уппланда, в которых сказано, что если человек "идет по следу свого скота" – это считается одной из "законных" причин его неучастия в дозорной службе (211).