ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ: АКТУАЛЬНЫЙ РАКУРС

В условиях современной демократии выборы являются стержневым институтом проявления политической воли народа как источника власти. Для большинства граждан они являются единственной формой реального участия в политике. Они позволяют осуществлять наибольшее влияние на власть: сохранять или сменять парламенты или правительства, обеспечивать их ответственность перед народом, изменять политический курс.

В демократических государствах выборы представляют собой реальный механизм формирования власти. Избирательная система как понятие воспринимается в узком и широком смысле. Под избирательной системой в широком смысле обычно понимается система общественных отношений, связанных с выборами органов публичной власти.

Понятие “избирательная система” в узком смысле очень часто определяется просто как способ или порядок определения результатов голосования или как порядок распределения мандатов по результатам голосования.

В соответствии с приведенным выше, под избирательной системой (в узком смысле) следует понимать совокупность правовых норм, определяющих, каким образом итоги голосования избирателей трансформируются в результаты выборов.

Обычно выделяют две “основные” избирательные системы – мажоритарную и пропорциональную. Иногда к ним добавляют смешанную систему и полупропорциональную.

При исследовании современных избирательных систем становится понятным, что традиционное их деление на мажоритарную и пропорциональную не охватывает всего разнообразия моделей, используемых в мировой практике, в том числе и в нашей стране. Более правильно говорить не о двух системах, а о двух принципах – мажоритарном и пропорциональном, которые могут реализовываться путем абсолютно разных избирательных процедур. Добавление к двум традиционно описываемым системам еще двух – полупропорциональной и смешанной, как это практикуется во многих учебниках, не приводит к желаемой полноте охвата.

Россия имеет опыт применения различных избирательных систем. Рассмотрим как менялась избирательная система в современной России.

Возрождение в СССР и в России института подлинных выборов началось лишь в 1988 г. после принятия новых избирательных законов. Уже выборы народных депутатов СССР, прошедшие весной 1989 г., были в значительной степени свободными и альтернативными.

Мажоритарная система абсолютного большинства была основной системой выборов в РСФСР в 1989–1991 гг. После 1991 г. эта система применялась в нашей стране на выборах Президента Российской Федерации, на выборах высших должностных лиц (руководителей исполнительных органов государственной власти) в большинстве субъектов Федерации, а также в некоторых субъектах Федерации на выборах глав муниципальных образований и на выборах депутатов представительных органов государственной власти субъекта Федерации.

Мажоритарная система относительного большинства с 1993 г. использовалась на выборах половины состава Государственной Думы, на выборах депутатов представительных органов государственной власти субъекта Федерации и местного самоуправления, а также глав местного самоуправления в большинстве субъектов Федерации. В некоторых субъектах Федерации эта система до 2002 г. была задействована также на выборах высших должностных лиц (руководителей исполнительных органов государственной власти) субъекта Федерации.

До принятия в 2002 г. нового Федерального закона “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации” в некоторых субъектах Федерации на выборах высших должностных лиц (руководителей исполнительных органов государственной власти) субъекта Федерации использовались разновидности мажоритарной системы, не относящиеся, строго говоря, ни к системе абсолютного, ни к системе относительного большинства. К таким разновидностям относятся:

система, требующая для избрания получения относительного большинства, но не менее 25% от числа граждан, внесенных в списки избирателей;

система, требующая для избрания получения относительного большинства, но не менее 25% от числа избирателей, принявших участие в голосовании;

система, требующая для избрания получения более половины голосов от общего числа голосов избирателей, отданных за всех кандидатов.

Многомандатные округа использовались в РСФСР в 1990 г. на выборах в местные Советы нижнего уровня, а с 1993 г. – на выборах депутатов представительных органов государственной власти субъекта Федерации и органов местного самоуправления во многих субъектах Федерации. Кроме того, двухмандатные округа использовались на выборах депутатов Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации в 1993 г.

Число распределяемых в многомандатных округах мандатов до 1997 г. федеральным законом не регулировалось. Чаще всего округа на выборах законодательных органов государственной власти субъектов Федерации были двух- и трехмандатные, реже четырехмандатные. В Краснодарском крае на выборах 1994 г. образовывались 7- и 8-мандатные округа. Выборы Парламента Ингушетии в 1994 г. проходили по единому 27-мандатному округу.

На выборах в представительные органы местного самоуправления в 1995–1998 гг. 31% мандатов замещался в многомандатных округах. При этом округа с числом мандатов менее 6 составляли 41%, от 6 до 11 – 52%, от 11 до 16 – 6%[48].

Начиная с 1997 г. федеральное законодательство устанавливает предельное число мандатов, распределяемых в многомандатном избирательном округе – 5[49].

До 2000 г. в ряде регионов образовывались округа с разным количеством распределяемых мандатов, в том числе практиковалось сочетание одномандатных и многомандатных округов.

В 1990 г. в случае выборов по многомандатным округам число голосов у избирателя ограничивалось лишь числом баллотировавшихся кандидатов. В период 1993–2000 годов число голосов у избирателя соответствовало числу замещаемых в округе мандатов (“блоковая” система неограниченного вотума). Так, на выборах в Парламент Республики Ингушетия в 1994 г. каждый избиратель имел 27 голосов. На выборах, где образовывались округа с разным числом мандатов, избиратели в разных округах наделялись разным числом голосов.

После выборов депутатов Законодательного Собрания Оренбургской области 1998 г., где разные избиратели имели один, два, три или четыре голоса, областной закон был оспорен в Конституционном Суде Российской Федерации. Конституционный Суд 23 марта 2000 г. принял постановление, в котором признал практику наделения разных избирателей неодинаковым числом голосов неконституционной[50]. В соответствии с этим решением и принятым впоследствии новым федеральным законом[51] число голосов у избирателей должно быть одинаковым, даже если образуются округа с разным числом мандатов. После этого в некоторых субъектах Федерации при выборах по многомандатным округам начали применяться система ограниченного вотума и ее предельный случай – система единственного непередаваемого голоса[52].

Пропорциональная система с закрытыми списками используется с 1993 г. на выборах половины состава Государственной Думы. До 2003 г. эта система использовалась также в 9 регионах на выборах части состава представительного органа государственной власти субъекта Федерации. Начиная с декабря 2003 г. пропорциональная система используется повсеместно на выборах представительного органа государственной власти субъекта Федерации и по ней избирается не менее 50% депутатов регионального законодательного органа или одной из его палат. При этом большинство субъектов Федерации также предпочло систему закрытых списков.

Следующим шагом будет переход на полностью пропорциональную систему на выборах депутатов Государственной Думы.

Выборы федерального парламента целиком по пропорциональной системе еще впереди. Но уже сегодня можно попытаться оценить это нововведение, а также некоторые сопутствующие ему изменения в избирательном законодательстве, в частности, радикальное увеличение числа региональных групп, на которые должен быть разбит партийный список[53].

Достоинства и недостатки различных избирательных систем широко обсуждаются в литературе[54]. Считается уже математически доказанным, что идеальной демократической процедуры проведения выборов не существует[55]. Математики обычно обращают внимание на то, что при выборе более чем из двух кандидатур ни один из вариантов голосования не обеспечивает точного учета воли голосующих. В то же время существует еще множество других факторов, благодаря которым невозможно сказать, какая из избирательных систем является “наилучшей”. Очевидно, что достоинства и недостатки той или иной системы не носят абсолютного характера, а связаны с конкретными обстоятельствами, в которых данная система применяется.

Неоднократно отмечалось, что при выборе избирательной системы решающую роль играет соотношение приоритетов: если во главу угла ставится формирование стабильного эффективного правительства, предпочтение отдается мажоритарной системе; если же делается акцент на адекватном представительстве в парламенте интересов различных групп населения – пропорциональной[56]. Во многом это зависит от характера взаимоотношений законодательной и исполнительной власти. В том случае когда правительство формируется парламентом, важное значение имеет формирование в парламенте устойчивого большинства.

Следует отметить еще и такой фактор, как величина территории, на которой проводятся выборы (косвенно этот фактор связан с уровнем публичной власти, но мы знаем примеры, когда некоторые муниципальные образования превышают по численности населения иные субъекты Федерации). Так, главным достоинством системы, основанной на одномандатных округах (т.е. мажоритарной), считается близость кандидатов и избранных депутатов к избирателям. Однако это преимущество не стоит абсолютизировать, особенно когда речь идет об общенациональных выборах. Например, в Российской Федерации одномандатные округа по выборам депутатов Государственной Думы охватывали в среднем около 500 тыс. избирателей. Нетрудно подсчитать, что если избранный по такому округу депутат в течение всего срока своих полномочий только и делает, что круглые сутки встречается с избирателями, то и при этом он может уделить каждому в среднем лишь около четырех минут.

Сегодня практика проведения выборов в демократической России исследователями оценивается по-разному: от в целом позитивной оценки до крайне негативной[57]. В частности, негативная позиция по поводу современного состояния и перспектив развития института выборов России заключается в следующем: результаты выборов определяются во многом не самой процедурой голосования как таковой, а в результате неформальных договоренностей политических элит либо силовым давлением правящей элиты.

В связи с этим необходимо подчеркнуть, что сегодня наблюдается стремление, с одной стороны, президентских структур управлять не только федеральными и региональными выборами, но и региональных руководителей контролировать выборы в своих регионах. Не случайно, в политическом лексиконе появился термин “управляемая демократия”.

Особо следует остановиться на роли административного ресурса в российских избирательных кампаниях. Анализ последних федеральных и региональных избирательных кампаний позволяет сделать вывод о том, что «вырос фактор влияния власти на электоральное поведение». Это характерно прежде всего для федеральной власти, опирающейся на авторитет В.В. Путина. Выборы продемонстрировали также сохранение влияния сильных региональных лидеров на ход избирательной кампании”[58], которые часто возглавляют список правящей партии в регионах, выполняя роль так называемых «паровозов».

Широкое использование административного ресурса в избирательных кампаниях всех уровней дискредитирует принципы организации свободных демократических выборов, превращает выборы в формальность, поскольку выборы происходят практически без “выбора”, так как избиратели лишаются возможности сделать свободный и осознанный выбор. Таким образом, “административный ресурс” – это своеобразная технология власти, с помощью которой происходит имитация участия граждан в избирательном процессе. Подобная технология направлена не на сменяемость власти в результате выборов, а на сохранение и консервацию существующей власти, что не способствует демократизации общественной жизни России.

В этих условиях организация и проведение выборов не обеспечивают равенства возможностей и справедливую состязательность как отдельных кандидатов, так и разных партий, широко используются манипулятивные технологии и административное воздействие на избирателей. Выборы не обеспечивают ответственности власти перед обществом, не способствуют преодолению традиционной отчужденности власти и общества. Эти отрицательные тенденции способствуют тому, что многие исследователи заговорили о явном ослаблении института демократических выборов в России.

В течение более чем десяти лет, после введения смешанной избирательной системы в 1993 году, шел процесс ее становления и совершенствования, поскольку каждый избирательный цикл актуализировал те или иные проблемы, неучтенные и не закрепленные в избирательном законодательстве и выявленные избирательной практикой, как на федеральном, так и региональном уровнях.

Избирательные системы западных стран тоже несовершенны, но для них все же характерна определенная стабильность правил игры. В России же сегодня в сфере федерального избирательного законодательства принятие новых редакций федеральных законов по выборам депутатов Государственной Думы и Президента России к каждому новому избирательному циклу (циклы 1993г., 1995–1996 гг., 1999–2000 гг., 2003–2004 гг. и в скором будущем наступающий новый цикл 2007-2008г.г.), стало своего рода новой “демократической традицией”. Такая “традиция” была успешно перенята и во многих субъектах Федерации, особенно в республиках, где принятие поправок в региональное избирательное законодательство направлено не на сменяемость власти, на сохранение своих постов высшими должностными лицами исполнительной власти. Однако нарушение принципа регулярной сменяемости исполнительной власти ведет к подрыву демократических институтов в российской политической системе, дальнейшему отчуждению власти от общества.

Нет сомнения, что в условиях трансформации российской политической системы необходим поиск наиболее эффективной избирательной системы. И такой поиск шел, начиная с начала 90-х годов. Вместе с тем, закономерность периодичности, с какой происходит процесс совершенствования избирательного законодательства наводит на размышления, что такое изменение правил игры во многом связано с реальным политическим процессом и корректируется в соответствии со складывающейся расстановкой политических сил и корпоративными интересами, что, конечно, не способствует политической стабильности в России. И это, пожалуй, одна из самых главных избирательных технологий, применяемых властью накануне выборов.

Характерная для начального этапа электорального цикла (до середины 90-х гг. ХХ века) организационная слабость кандидатов и неразработанность нормативно-правовой базы сменяется во второй половине 90-х гг. технологическим подходом к организации предвыборных кампаний, чему способствует устойчивая нормативно-правовая база и возросшая конкуренция”[59].

“Политологи установили, что в основе электорального выбора лежит совокупность мотиваций.”[60].

Вместе с тем, распределение этих мотиваций среди российского электората связано как с его общей политической культурой, так и электоральной культурой, а также и реальными политическими процессами, в частности, со становлением многопартийности в России.

Партийно-ориентированных избирателей в России, по некоторым данным не более 20%, поэтому сегодня избиратели больше голосуют проблемно, что находит свое отражение в темах, лозунгах избирательных кампаний, а также исходя из личностных симпатий или антипатий к кандидатам или лидерам партий, что тесно связано с понятием имиджа кандидата. Таким образом, кампании приобрели характер имиджево-тематических, и это обстоятельство напрямую связано с той ролью, которая сегодня отводится избирательным технологиям, прежде всего, манипулятивным, в избирательных кампаниях.

Одной из основных причин такого распределения мотиваций избирателей, как представляется, является не только неразвитость партий в регионах, где проживает большинство российского населения, но и сам вектор партийного строительства. Сегодня в России ширится процесс строительства партий “сверху”, которые получили название “партий власти”. Выражая корпоративные интересы представителей властных структур, и прежде всего, высшей бюрократии, эти партии не являются реальными представителям интересов социальных групп, связующим звеном между гражданским обществом и государством. Таким, образом, в регионах, где проживает большинство российских избирателей, партии слабы как массовые организации и не пользуются авторитетом ни у избирателей, ни у властей.

Конечно, введение в 1993 году на выборах в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации смешанной избирательной системы, сочетающей в себе принципы мажоритарной и пропорциональной избирательных систем, было направлено, прежде всего, на становление многопартийности в России.

Становления института демократических выборов, применения агитационно-пропагандистских технологий в различных избирательных циклах в современной России ставит на повестку дня рассмотрение проблем реализации права граждан на информацию в российских избирательных кампаниях. Актуальность этой проблемы связана с широким распространением манипулятивных технологий в российском избирательном процессе.

Наметилась тенденция монополизации государством информационного рынка и, прежде всего, основных федеральных телеканалов. В регионах это стремление власти отгородиться от общества выражено еще сильнее. Это особенно ярко проявляется в период проведения региональных и местных избирательных кампаниях.

Современные избирательные кампании, в конечном счете, сводятся к борьбе даже не самих политиков, как таковых, а их имиджей. Поэтому повлиять на эти краткосрочные факторы становится значительно проще через применение манипулятивных технологий политической рекламы и пропаганды, прежде всего, через электронные СМИ, учитывая большой охват ими аудитории. Традиционные же технологии оргмассовой работы, нацеленные на работу с конкретным избирателем, значительно меньше связаны с манипулированием.

Некоторые политологи отмечают, что, начиная, с избирательной кампании в Госдуму 1999 г., когда были развернуты информационные войны на центральных российских телеканалах, в российских рекламно-пропагандистских избирательных технологиях наметилась тенденция усиления пропагандистского направления.

Выборы, прошедшие 19 декабря 1999 г., проводились по новому федеральному закону, который, как и предыдущий, был принят перед самым началом избирательной кампании[61]. Однако этот закон не внес существенных изменений в электоральную формулу. Наиболее значимыми можно считать две новеллы: минимальное число кандидатов в общефедеральной части списка было увеличено до 18, и партиям (а также кандидатам) было разрешено вносить вместо подписей (число которых осталось неизменным) избирательный залог[62].

На этих выборах отказались от получения мандата несколько кандидатов, являвшихся “лицом” списка. У блока “Медведь” от мандата отказался министр по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий С.К. Шойгу, возглавлявший список блока. У блока “Отечество – Вся Россия” от мандата отказались мэр Москвы Ю.М. Лужков и губернатор Санкт-Петербурга В.А. Яковлев, занимавшие в списке второе и третье места. Закон 1999 г. предусматривал за отказ от мандата кандидата из первой тройки санкцию: объединение или блок должны были в этом случае лишаться мандата. Однако в законе присутствовала и оговорка о “вынуждающих обстоятельствах”, написанная столь нечетко, что позволила трактовать закон в пользу блоков, допустивших обман избирателей.

Выборы, прошедшие 7 декабря 2003 г., опять проводились по новому закону. Правда, в этот раз закон был принят раньше – за год до дня голосования[63]. В том, что касается основных параметров избирательной системы, он почти ничем не отличался от предыдущего. Наиболее существенной новеллой была обязанность разбивать список не менее чем на 7 региональных групп.

В то же время существенные изменения, касающиеся участников выборов, были внесены в 2001 г. Федеральным законом “О политических партиях”[64]. По этому закону единственным видом избирательных объединений на выборах в органы государственной власти стали политические партии, к которым предъявляется ряд требований, в том числе минимальная численность[65]. Затем новый Федеральный закон “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации”, принятый в 2002 г.[66], установил, что в избирательный блок могут входить не больше трех участников, из которых хотя бы один должен быть политической партией. А уже незадолго до начала кампании в избирательное законодательство были внесены изменения, еще более ограничившие круг общественных объединений, которые могут входить в избирательные блоки[67].

Списки выдвинули 21 политическая партия и 5 избирательных блоков. Зарегистрированы были 23 списка (18 политических партий и 5 избирательных блоков). Из них 22 списка были зарегистрированы на основании подписей избирателей и один – на основании избирательного залога.

Результаты выборов продемонстрировали кризисные явления в развитии российской демократии и избирательной системы. Во-первых, явка оказалась ниже, чем на выборах Думы второго и третьего созывов и практически такой же, как на первых выборах 1993 г. В выборах приняли участие 60 712 299 избирателей или 55,75% от числа зарегистрированных избирателей. В голосовании приняли участие 60 633 179 избирателей или 55,67%.

Во-вторых, вновь 5%-ный барьер смогли преодолеть только четыре списка, в то время как еще четыре списка набрали от 3,1 до 4,3%. Списки, допущенные к распределению мандатов, получили в сумме 42 840 540 голосов, что составило 70,66% от числа избирателей, принявших участие в голосовании, или 39,34% от числа зарегистрированных избирателей.

При этом в отличие от второго созыва непредставленной в Думе оказалась праволиберальная часть политического спектра. Все партии, занимавшие эту политическую нишу, не сумели преодолеть 5%-ный барьер, в том числе и представленные в Думе третьего созыва “Яблоко” и “Союз Правых Сил”, вместе получившие более 8%.

“Единая Россия”, консолидированная “партия власти”, за которую проголосовали менее 38%, получила по пропорциональной системе больше половины мандатов (120).

Помимо “Единой России” и традиционно сильных партий КПРФ и ЛДПР барьер удалось преодолеть блоку “Родина”. Этот блок смог успешно конкурировать с КПРФ за избирателей левой ориентации и с ЛДПР за патриотический и протестный электорат.

Как и на выборах 1995 и 1999 годов, большая часть объединений и блоков получила менее 1% голосов.

Практика отказа избранных кандидатов от мандатов достигла своего апогея. У “Единой России” от мандатов отказались 37 кандидатов, в том числе занимавшие второе, третье и четвертое места в общефедеральной части С.К. Шойгу, Ю.М. Лужков и М.Ш. Шаймиев. Остальные 34 кандидата входили в первые тройки региональных групп: 24 занимали первые места, 7 – вторые и 3 – третьи.

Анализируя итогичетырех избирательных кампаний, исследователи отмечают довольно низкий процент голосов, которые в сумме получают списки, допущенные к распределению мандатов – и, соответственно, высокую долю “пропадающих” голосов. Если на первых выборах такие голоса составляли менее 13%, то на последующих ситуация была значительно хуже. В 1995 г. “пропала” почти половина голосов, в 2003 г. – почти треть.

В настоящее время, анализ состава участников выборов свидетельствует, что партийная система России еще не устоялась. Каждые выборы состав участников кардинально обновляется. Изменяется и состав объединений и блоков, проходящих в Думу. Каждые выборы какая-то из представленных в парламенте партий оказывается “за бортом”, а на ее место приходит одна или несколько новых. Лишь две партии (КПРФ и ЛДПР) сохраняют места в Думе всех четырех созывов.

Как правило, после завершения каждого цикла федеральных выборов обычно начинается работа по совершенствованию избирательного законодательства. По-видимому, не станет исключением и нынешний период. Избирательное законодательство продолжает оставаться одной из наиболее динамично развивающихся частей системы российского законодательства.

Как известно, центральное место в системе российского избирательного законодательства занимает Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" 2002 года (далее - Федеральный закон "Об основных гарантиях избирательных прав..."[68]. В соответствии с этим законом принимаются законы субъектов Российской Федерации о выборах органов государственной власти субъектов Российской Федерации и выборах органов местного самоуправления.

В настоящее время можно выделить следующие тенденции трансформации избирательной системы выборов депутатов Государственной Думы.

На первый взгляд два основные новеллы избирательной реформы, которая прошла в России, – отмена одномандатных округов и резкое увеличение минимального числа региональных групп – имеют разную направленность и призваны компенсировать недостатки друг друга. Отмена одномандатных округов в первую очередь направлена на ограничение для региональных властей возможности проведения в Государственную Думу своих ставленников. А усиление “регионализации” партийных списков, казалось бы, ведет к обратному результату. Действительно, когда региональная группа соответствует группе из 3–5 субъектов Федерации, губернаторам гораздо труднее влиять и на расположение кандидатов в такой группе, и на результат, полученный группой. Другое дело, когда каждая региональная группа соответствует одному субъекту Федерации или его части. В этом случае влияние губернатора как на формирование группы, так и на ее результат становится существенным, а иногда и решающим.

Обстоятельный анализ приводит нас к выводу: три новшества – отказ от одномандатных округов и “регионализация” списков, а также отмена губернаторских выборов – направлены в одну сторону и имеют целью усиление административного контроля со стороны власти.

Когда половина Государственной Думы избиралась по партийным спискам, а половина – по одномандатным округам, губернаторы основной свой ресурс использовали для поддержки одномандатников. Теперь же ситуация меняется. Губернаторам ничего не останется, как поддерживать на своей территории список “партии власти”.

Вопрос о выборе оптимальной избирательной системы как на федеральном уровне, так и в каждом субъекте Федерации, сохраняет для России свою актуальность. В настоящее время не прекращаются споры, по какой избирательной системе должны проводиться выборы депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации.

Можно полагать, что достоинство пропорциональной избирательной системы с высоким семи процентным заградительным барьером будет способствовать формированию в России крупных политических партий.

Серьезным недостатком российской практики применения пропорциональной избирательной системы является низкая степень представительности, т.е. низкий процент голосов избирателей, который получают в совокупности списки кандидатов, допущенные к распределению мандатов. В первую очередь это означает, что значительная доля избирателей оказывается непредставленной в органе, который не случайно носит название представительного.

Таким образом, все ныне действующие избирательные законы федерального уровня были приняты специально для каждого случая федеральных выборов. Президентские выборы в июне 1991 г. проходили по закону 1991 г.; в июне 1996 г. – по закону 1995 г.; в марте 2000 г. – по закону 1999 г.; в марте 2004 г. – по закону 2003 г. Видимо, к 2008 г. нам следует ожидать появление нового Закона о выборах Президента Российской Федерации.

То же самое мы видим в отношении выборов в Государственную Думу. В 1995 г. депутатов Госдумы избирали по закону 1995 г.; в 1999 – по закону 1999 г.; в 2003 – по закону 2002 г., и в 2007 мы будем избирать по закону, принятому в 2005 г. Не исключено при этом, что его будут еще менять. Итак, складывается впечатление, что законодатель воспринимает законы о выборах как акты с ограниченным сроком действия.

Очевидно, что переход на выборах депутатов Государственной Думы к полностью пропорциональной избирательной системе делает вопрос о том, в какой степени система политических партий в стране позволяет реализовать избирательные права граждан, центральным. В результате комплекса законодательных новаций в настоящее время в России фактически создана система многоуровневых ограничений прав граждан на участие в выборах – сначала законодательство о политических партиях ограничивает право граждан на объединение в партии путем ограничений по их численному составу, предоставляемой для регистрации информации, запретом региональных партий (хотя Россия является федеративным государством) и т.д., а затем оно ограничивает возможности партии по выдвижению кандидатов через чрезмерно жесткие требования к сбору подписей и оформлению соответствующей документации, огромные размеры избирательных залогов и т.д. И все это дополняется проведением плановых и внеплановых проверок, ежегодной перерегистрацией численности.

В этих условиях, чтобы исполнить требования закона о выборах, надо вначале исполнить требования закона о политических партиях. В результате главным регламентирующим органом, определяющим, имеет ли право на участие в выборах объединившаяся в ту или иную партию группа граждан, становится регистрирующий их деятельность орган исполнительной власти, напрямую назначаемый Президентом РФ и ему подотчетный, лишенный какого бы то ни было контроля как со стороны парламента, так и со стороны гражданского общества. Таким образом исполнительная власть имеет эксклюзивое право решать, кого допускать к выборам представительной власти. Тем не менее, подобная практика является оправданной в переходный период, хотя и не является демократической.

Фактически и на региональном, и на федеральном уровне процедура создания партий носит разрешительный характер. Кроме того, теперь закон обязывает партии при регистрации региональных отделений предоставлять в территориальный орган Министерства юстиции список членов регионального отделения. Это затрудняет развитие оппозиционных партий, поскольку граждане в ряде регионов могут опасаться вступать в них, если об их членстве станет известно властям.

В тоже самое время необходимо проанализировать причины становления в России подобной избирательной системы. Дело в том, что подобные изменения в избирательное законодательство нельзя рассматривать в отрыве от трансформации системы выборов глав регионов. Все эти меры помогли не только установить контроль президентских структур, но и повысить ответственность власти перед обществом и президентом страны, который пользуется огромной поддержкой у населения.

Поэтому власть решила отказаться от половинчатости при выборах в парламент и перешла к оптимальной модели формирования представительной власти для формирования в стране стабильной партийной системы и повышения ответственности политических партий перед избирателем.

Совершенно закономерно, что смешанная избирательная система 1990-ых годов устарела, как только был сформирован мноноцентричный политический режим. Необходимо признать, что благодаря смешанной системе в 90-ые годы происходило структурирование партийно-политического пространства. В то же время система не способствовала становлению полноценных политических партий, которое в основном были машинами по сбору голосов.

Новая пропорциональная система позволила власти установить контроль над формированием списка партии власти. При прежней системе региональные группы интересов продавливали своих людей посредством выборов по одномандатным округам. Существенным образом поменялся электоральный процесс посредством введением 7% заградительного барьера и отменой графы «Против всех», что привело к изменению партийной системы в сторону укрупнения. В этом контексте оппозиционные партии начинают маргинализироваться или вписываться в существующую систему координат, не вступая в серьезный конфликт с президентскими структурами.