Неизвестный художник. XVIII в.

Отдельного упоминания заслуживает особое задание, которое он получил от государя после Ништадтского мира, – составить «Гисторию Свейской войны». Объяснение тут может быть только одно: эта важная работа должна была вестись в непосредственной близости, чтобы Петр во всякую свободную минуту имел возможность внести поправки и дать указания. К тому же в качестве кабинет-секретаря Макаров, конечно, имел доступ ко всем архивам и документам. Под сухим пером бывшего подьячего труд получился довольно скучным для чтения. Впрочем, занимательность не входила в задачу автора – государю требовалась «правильная» трактовка всех перипетий этой долгой и трудной войны, и с этой целью «Гистория» справилась.

Фигура личного помощника, регулирующего информационные потоки и «доступ к телу» правителя, имеет колоссальное значение во всякой самодержавной системе, а в бюрократической – особенно, поэтому даже нечестолюбивый, бесконфликтный Алексей Васильевич очень быстро сделался влиятельнейшей персоной. Уже в 1706 году сам Апраксин, пересылая царю прошение, обращается к ничтожному подьячему следующим образом: «Пожалуй, мой благодетель, когда вручено будет, вспомози мне о скором ответствовании, в чем имею на тебя надежду». Славный фельдмаршал Шереметев смиренно просит походатайствовать за него перед государем: «Просил я его царское величество о милосердии, чтоб меня пожаловал, отпустил в Москву и в деревни для управления и чтоб успел я отделить невестку свою со внуком».

Макаров знает, когда и при каких обстоятельствах лучше «занести» бумагу к монарху, чтоб не получить отказа; может ускорить или замедлить дело; вовремя напомнить его величеству о чем-то – или не напоминать.

Рост влияния Алексея Васильевича можно проследить по тому, как к нему обращается в письмах первый вельможа страны Меншиков, некогда сам пристроивший к царю своего человечка. Сначала светлейший пишет попросту «господин Макаров» или «господин секретарь», но в 1720-е годы адресация уже иная: «благородный господин кабинет-секретарь».

Отношения между ними все эти годы хорошие, Макаров из тех, кто помнит добро, но постепенно роли меняются, и теперь уже Александр Данилович зависит от кабинет-секретаря, а не наоборот. Особенно важным для Меншикова расположение былого протеже становится в 1724 году, когда Петр отворачивается от своего старинного приятеля.

Дружба Меншикова с Макаровым станет одним из решающих факторов в борьбе за престол.

Чернокнижник с Сухаревой башни

Яков Брюс

(1670–1735)

Выходец из Немецкой слободы Джеймс Брюс, несмотря на имя и этническое происхождение, иностранцем в России не считался. Доказательством тому служит назначение его в 1717 году президентом одной из коллегий, возглавлять которые, согласно строгому регламенту, могли только русские.

Яков Вилимович, как его именовали современники, принадлежал к знатному шотландскому роду, в свое время давшему этой маленькой стране двух королей, однако его отец был обыкновенным наемником и в середине семнадцатого столетия завербовался на московскую службу, где умер полковником.

Юный Яков-Джеймс начинал прапорщиком в полку европейского строя, служил под командованием Патрика Гордона. Обстоятельства, при которых офицер попал в окружение молодого Петра, не вполне ясны. Одни авторы пишут, что Брюс был еще подростком записан в «потешные», но более вероятной кажется версия, по которой он привлек внимание царя только в 1689 году, когда гордоновский полк передислоцировался в Троицкий монастырь и тем самым предрешил победу Нарышкиных.

В середине 1690-х «Яшка Брюс» упоминается среди царских собутыльников, а когда он женится, посаженым отцом на свадьбе у него будет сам государь.

Хорошо образованному русскому европейцу, принадлежащему к царской «компании» и к тому же интересующемуся артиллерийским и инженерным делом, карьера давалась легко. В первом Азовском походе он не слишком успешно занимался саперными работами (взорвать стену не получилось), зато во второй кампании проявил главный свой талант – научный: изготовил прекрасную географическую карту Днепро-Донского бассейна, за что был пожалован чином полковника.

Царь не взял с собой Брюса в Европу, но, встретившись с английским королем и получив приглашение посетить Лондон, вспомнил, что у него есть собственный британец, и срочно вытребовал его из Москвы.

Яков Вилимович провел на острове несколько месяцев, с огромной охотой изучая всевозможные науки, и просил государя оставить его подольше. В Москву Брюс вернулся уже не столько военным, сколько ученым. В дальнейшем он будет совмещать два эти занятия – государеву службу и собственные научные изыскания в самых различных отраслях. Брюс был настоящим полиматом, «универсальным ученым», который интересовался всем интересным, от химии до движения светил и от математики до мистики. В ту эпоху граница между физикой и метафизикой, астрономией и астрологией, химией и алхимией была еще зыбкой; Брюс с одинаковой страстью отдавался и серьезным, и шарлатанским наукам. На верхнем этаже самого высокого московского здания, Сухаревой башни, он устроил обсерваторию, откуда наблюдал за звездами. В тогдашней России подобных людей не видывали, и Яков Вилимович прослыл чародеем-чернокнижником, легенды о его колдовских чудесах со временем станут городским фольклором.

Однако свободного времени у Брюса было немного. Царь считал его человеком полезным и все время нагружал работой.

Основная специализация Якова Вилимовича, артиллерийское дело, определилась с 1701 года. Потеряв много начальных людей, попавших под Нарвой в шведский плен, Петр расставлял на освободившиеся посты тех, кого лично знал и кому доверял. Брюсу досталось управление прифронтовой Новгородской губернией, откуда надо было отправлять пушки в лишившуюся всей артиллерии действующую армию. С церквей Новгородчины снимали колокола, срочно отливали орудия. Всего за один год русская артиллерия воскресла, обогатившись тремя сотнями стволов.

В качестве командующего осадными батареями Брюс участвует во взятии шведских крепостей. Петр так им доволен, что в 1704 году назначает временно исполнять должность генерал-фельдцейхмейстера (начальника всей артиллерии) вместо грузинского царевича Александра Имеретинского, томящегося в плену.

Яков Вилимович участвовал во всех последующих кампаниях, ведая не только пушками, но военно-инженерными работами. Под его руководством русская артиллерия становится одной из лучших в Европе и часто решает судьбу не только осад и полевых сражений. При Полтаве именно картечь брюсовских пушек нанесла атакующим шведским полкам самые большие потери, за что Брюс получил орден Андрея Первозванного.

В 1711 году царевич Имеретинский умер, так и не вернувшись в Россию. С этого времени Яков Вилимович – уже официальный генерал-фельдцейхмейстер, каковым он и останется до смерти Петра. К 1725 году парк российской артиллерии насчитывает пять тысяч пушек (не считая флотских). Брюс командует не только ими, но и всеми крепостями страны. Он, вместе с президентом военной коллегии Репниным и генерал-адмиралом Апраксиным, входит в тройку высших военачальников империи.

Но Петр активно использовал Якова Вилимовича и еще на одном поприще – внешнеполитическом. Главным достоинством Брюса-дипломата, кажется, была представительность. Потомок шотландских королей на русской службе поднимал престиж державы. На свадьбе сына с немецкой принцессой Петр сажает на самое видное место Брюса. С той же декоративной целью назначают его главой делегации на мирных переговорах со шведами, где всей интриганской частью ведает Остерман, а роль «царского ока» исполняет Ягужинский. Яков Вилимович не понимает, что его функция – быть свадебным генералом, жалуется государю на «многие противности от Остермана». В утешение Петр еще до окончания переговоров награждает обиженного графским титулом.

Куда больше прока от Брюса, когда он занимается делами, в которых хорошо разбирается: наймом иностранных специалистов или промышленностью. В 1717 году, уже сенатором, он получает президентство в только что учрежденной Мануфактур-коллегии, а через два года возглавляет еще и Берг-коллегию, то есть сосредотачивает в своих руках управление всеми заводами, фабриками и рудниками. Помимо того, Брюс ведает типографиями, чеканкой монеты, составлением военных артикулов, учреждением артиллерийской и инженерной школ – такое ощущение, что Петр приставлял его ко всякому делу, которое не знал кому поручить. И повсюду Брюс оказывался полезен.

Яков Брюс