Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


К вопросу о теории невидимого гуся 13 страница



2015-11-07 625 Обсуждений (0)
К вопросу о теории невидимого гуся 13 страница 1.00 из 5.00 1 оценка




Стивен скривился от отвращения:

– Ничто не сравнится с поместьем Веира. Он просто дикарь – сажает своих слуг на кол. – Юноша помолчал. – Но все же посмотри, что Белари с тобой сотворила.

Лидия нахмурилась:

– А что тебе во мне не нравится?

– Ты же не настоящая. Посмотри, какие у тебя глаза, кожа и… – он отвел глаза в сторону, голос его дрогнул, –…какие кости. Смотри, что она сделала с твоими костями.

– А что такое с моими костями?

– Ты же с трудом ходишь! – внезапно вскричал он. – Ты должна была бы уметь ходить!

Лидия обеспокоенно огляделась вокруг. Стивен высказывался очень критически. А вдруг кто-нибудь услышит? Это только кажется, что они одни, но всегда какие-нибудь люди оказываются неподалеку – агенты безопасности скрываются на склонах, кто-то просто гуляет. Может, и Берсон где-то здесь, слился с пейзажем – каменный человек, притаившийся среди скал. Стивену однажды жестоко досталось, тогда он понял, что значит иметь дело с Берсоном.

– Но я умею ходить, – яростно шепнула она.

– Сколько раз ты ломала себе то руку, то ногу, то ребро?

– В этом году – еще ни разу. – Она гордилась собой. Она научилась быть осторожной.

Стивен усмехнулся с недоверием:

– А знаешь, сколько раз я ломал кости за всю свою жизнь? – Он не стал дожидаться ответа. – Ни разу. Ни одной косточки. Никогда. Ты вообще помнишь, каково это – ходить и не беспокоиться, что можешь споткнуться или стукнуться обо что-нибудь или о кого-нибудь? Ты же словно из стекла.

Лидия покачала головой и отвела взгляд:

– Я стану звездой. Белари собирается разместить наши акции на рынке.

– Но ты не можешь ходить, – сказал Стивен. В его глазах читалась жалость, и это рассердило Лидию.

– Очень даже могу. И хватит об этом.

– Но…

– Да! – Лидия мотнула головой. – Кто ты такой, чтобы говорить мне, чем я занимаюсь? Посмотри лучше, что Белари делает с тобой, но ты же все равно ей верен! Может, меня и оперировали помногу, но, по крайней мере, она не забавляется со мной.

Это был единственный раз, когда Стивен рассердился. Лицо его вспыхнуло от гнева, и на мгновение Лидии показалось, что он ударит ее и разобьет вдребезги. В глубине души ей даже хотелось этого: так он хотя бы избавит их от жестокого разочарования, назревавшего в отношениях между ними, двумя слугами, – каждый из них считал другого рабом.

Но Стивен овладел собой и перестал спорить. Он попросил прощения и взял ее за руку, они молча смотрели, как садится солнце, но было уже слишком поздно, и спокойствие нарушилось. Мысли Лидии вернулись к тем временам до операций, когда она бегала беззаботно, и, хоть она никогда не признается в этом Стивену, у нее было чувство, будто он сорвал корку с раны и теперь она болезненно кровоточит.

 

Зал, заполненный возбужденной публикой, набравшейся «Тингла» и шампанского, гудел от предвкушения. Муслиновая ткань на стенах вспыхивала молниями, когда гости Белари, в искрящихся шелках, увешанные сверкающим золотом, шумно веселились, перемещаясь по комнате яркими группами, то сходились вместе, беседуя, то со смехом расходились, чтобы обойти по кругу всех присутствующих.

Лидия плавно скользила между гостей, ее бледная кожа и прозрачное платье на фоне кричащих красок и чрезмерной роскоши казались островком непритязательности. Кое-кто из гостей с любопытством поглядывал на нее – необычную девочку, бродившую среди них, пока все развлекались. Но они тут же забывали о ней. Всего-навсего еще одно существо Белари, может и любопытное с виду, но не представляющее никакой ценности. Внимание гостей всегда переключалось на какие-то, как им казалось, более важные разговоры, что велись вокруг. Лидия улыбнулась. «Очень скоро, – подумала она, – вы узнаете, кто я». Она прижалась к стене, недалеко от стола, ломившегося от закусок, на котором возвышались горы из тонких сандвичей, кусочков мяса, стояли блюда с сочной клубникой.

Лидия обвела взглядом толпу. Сестра Ния, одетая в такое же прозрачное платье, находилась в другом конце комнаты. Белари стояла в окружении знаменитостей и сеньоров поместий, в зеленом платье, под цвет глаз. Она улыбалась, явно чувствуя себя непринужденно, пусть даже без ставшего уже привычным бронежилета.

Верной незаметно подошел к Белари сзади и погладил ее по плечу. Лидия видела, как хозяйка вздрогнула и напряглась от прикосновения Веира. Неужели он не заметил? А может, он из тех людей, что получают удовольствие оттого, что внушают людям отвращение? Белари улыбнулась ему, вновь овладев своими чувствами.

Лидия взяла маленькую тарелочку с мясом со стола. Мясо, политое сверху восстановленной малиной, было сладким на вкус. Белари любила все сладкое, вот и сейчас в конце стола она ела клубнику, беседуя с исполнительным директором «Пендант энтертейнмент». Пристрастие к сладкому – еще один побочный эффект употребления «Тингла».

Белари заметила Лидию и подвела Вернона Веира к ней.

– Тебе нравится это мясо? – спросила она с легкой улыбкой.

Лидия кивнула, аккуратно дожевывая.

Улыбка Белари стала шире.

– Ничего удивительного. У тебя есть вкус к хорошим продуктам. – Ее лицо горело от «Тингла».

Лидия порадовалась, что кругом были люди. Когда Белари принимала слишком много «Тингла», то ее охватывали сумасбродные желания. Однажды она натерла тела сестер клубникой, так что их бледная кожа стала красной от сока, а потом, возбудившись из-за чрезмерной дозы, заставила Лидию языком слизывать сок с тела Нии, а Нию – проделать языком то же самое со своей сестрой; Белари же наблюдала за ними, наслаждаясь таким декадентским зрелищем.

Белари выбрала ягоду клубники и предложила ее Лидии:

– Вот. Съешь одну, но не испачкайся. Я хочу, чтобы ты выглядела безупречно. – Ее глаза блестели от возбуждения.

Лидия отогнала от себя воспоминание и взяла ягоду.

Верной разглядывал Лидию.

– Твоя?

Белари ласково улыбнулась:

– Одна из моих девочек-флейт.

Верной опустился на колени и стал еще более пристально рассматривать ее.

– Какие у тебя необыкновенные глаза.

Лидия застенчиво опустила голову.

Белари пояснила:

– Я их заменила.

– Заменила? – Верной посмотрел на нее снизу вверх. – Не изменила?

Белари просияла:

– Мы ведь оба знаем – все, что красиво, не бывает искусственным. – Она наклонилась и погладила Лидию по белесым волосам, довольно улыбаясь своему созданию. – Когда я получила ее, у нее были самые красивые синие глаза. Похожие на те цветы, что растут здесь в горах летом. – Покачала головой. – Но я их заменила. Они были красивы, но смотрелись не так, как мне хотелось.

Верной снова выпрямился:

– Она поразительна. Но не так красива, как ты.

Белари ядовито усмехнулась:

– И именно поэтому ты хочешь, чтобы меня подключили к ТачСенс?

Верной пожал плечами:

– Это новый рынок, Белари. С твоей хваткой ты сможешь стать звездой.

– Я уже звезда.

Верной улыбнулся:

– Но ведь «Ревития» очень дорогостояща.

– Мы всякий раз с тобой возвращаемся к этой теме, не так ли, Верной?

Верной сурово взглянул на нее:

– Я не стал бы спорить с тобой, Белари. Ты прекрасно справляешься со всем. Достойна каждой монеты, вложенной в твою переделку. Я не знаю актрисы лучше тебя. Но это же «Пендант», в конце концов. Ты могла бы давным-давно выкупить долю своих акций, если бы не была так зациклена на бессмертии. – Его взгляд стал холодным. – Если хочешь быть бессмертной – подключишься к ТачСенс. Мы уже встречаем широкое признание на рынке. Это – будущее бизнеса развлечений.

– Я – актриса, а не марионетка. Мне совсем не нужно, чтобы люди влезали в мою шкуру.

Верной повел плечами:

– Все мы платим свою цену за нашу известность. Куда движется рынок – туда и мы должны стремиться. Никто из нас не свободен по-настоящему. – Он многозначительно посмотрел на Белари. – Разумеется, нет, если мы хотим жить вечно.

Белари ответила лукавой улыбкой:

– Возможно. – Она кивнула Лидии: – Беги, уже почти пора. – Снова повернулась к Вернону: – Мне хотелось бы, чтобы ты кое-что увидел.

 

Стивен передал ей пузырек за день до своей смерти. Лидия еще спросила его, что это за золотистые леденцы – крошечные, размером меньше ее мизинчика – в пузырьке. Она улыбалась подарку, радуясь, но Стивен оставался серьезным.

– Это – свобода, – сказал он.

Она мотнула головой, не понимая.

– Если у тебя есть выбор, ты управляешь своей жизнью. И тогда не обязательно быть любимой вещью Белари.

– Я не ее вещь.

Он покачал головой:

– Если тебе когда-нибудь захочется сбежать, – он поднял пузырек, – это тебе поможет.

Стивен вложил пузырек в бледную руку и сжал ее пальцы. Флакончик был из дутого стекла. Может, он из мастерской родителей, мелькнуло в ее голове. Стивен продолжил:

– Мы здесь ничего не значим. Только такие люди, как Белари, имеют власть. В других местах, в других частях мира все иначе. Даже самые ничтожные люди что-нибудь да значат. Но здесь, – он печально улыбнулся, – все, что у нас есть, – это наши жизни.

К ней вдруг пришло понимание. Ей захотелось отодвинуться, но Стивен крепко удерживал ее.

– Я не говорю, что тебе это нужно прямо сейчас, но когда-нибудь, возможно, понадобится. Может быть, однажды ты поймешь, что не желаешь больше иметь дело с Белари. Какими бы дарами она тебя ни осыпала. – Он мягко сжал ей руку. – Это очень быстро. Почти не больно. – Его карие глаза смотрели на нее с нежностью и добротой – она всегда замечала, какой у него взгляд.

Это был дар любви, пусть и толкавший ее на неправильный путь; но только для того, чтобы доставить ему радость, она кивнула, согласившись принять пузырек и спрятать его в своем укрытии, просто на всякий случай. Она еще не знала тогда, что он уже выбрал для себя смерть, что бросится с ножом на Белари и почти достигнет цели.

 

Никто из присутствующих не заметил, когда девочки-флейты заняли свои места на главном помосте. Они – чудесные создания, бледные ангелы – стояли там обнявшись. Лидия прижалась ртом к горлу сестры, чувствуя, как под белой-белой кожей часто бьется ниточка пульса. Кожа пульсировала под языком, пока она искала крошечное отверстие на теле сестры. Лидия ощутила влажное прикосновение языка Нии на собственном горле, он зарывался в ее плоть, как маленькая мышка, желавшая пристроиться поуютней.

Лидия замерла, снисходительно выжидая, когда зрители обратят ни них внимание, полностью сосредоточившись на собственном выступлении. Она ощутила дыхание Нии, как расширяются ее легкие внутри хрупкой грудной клетки. Лидия тоже вдохнула. Они начали играть: сперва раздались звуки из нее самой – из открытых клапанов в ее теле, а затем зазвучали ноты из Нии. Ясный звук, от которого перехватывало дыхание, полился из их тел.

Грустная мелодия умолкла. Лидия отвела голову и сделала вдох, воспроизводя движения сестры, затем снова прижалась к ней губами. На этот раз Лидия целовала ее руку. Рот Нии искал тонкое отверстие на ключице. Их тела источали музыку – печальную и прозрачную, как они сами. Ния выдыхала в Лидию, и воздух из ее легких летел сквозь кости Лидии, окрашенный чувством, словно теплое дыхание сестры оживало внутри ее тела.

Гости, стоявшие вокруг помоста с девочками, замолчали. Тишина стала распространяться по залу, как круги на воде от камня, брошенного в безмятежный пруд, она быстро захватывала пространство от источника звуков до самых дальних уголков. Все взгляды теперь были обращены к бледным девочкам на сцене. Лидия почти физически ощущала, как взоры людей жадно вонзились в нее. Она передвигала руками под платьем сестры, тесно прижимаясь к ней. Руки Нин касались ее бедер, нажимая клапаны на изогнутом теле. Когда они обнялись по-новому, толпа издала страстный вздох – шелест их собственных желаний обрел звучание музыки.

Руки Лидии нашли нужные клавиши на сестре, ее язык еще раз коснулся горла Нии. Пальцы пробежались по косточкам позвоночника Нии и, найдя внутри нее кларнет, стали поглаживать клапаны. Она выпустила теплое дыхание в сестру и почувствовала, как Ния дышит в нее. Звук Нии, насыщенный и мрачный, и ее собственный, ярче и выше, лились контрапунктом – неспешно рассказанная история о чем-то запретном.

Они стояли обнявшись. Их тела были устроены так, чтобы рождать музыку, звуки чарующе переплетались, послушные движениям рук, скользившим по телам, мелодия нарастала, как волна. Внезапно Ния сорвала с Лидии платье, а пальцы Лидии разорвали платье на Нии. Их тела обнажились – бледные чудесные существа из волшебного мира музыки. Потрясенные гости вокруг них открыли рты от изумления: теперь мелодия зазвучала ярче – ей не мешали прилипающие одежды. Засияли музыкальные элементы, вживленные в девочек: отверстия из кобальта на позвоночниках, блестящие клапаны и клавиши из меди и слоновой кости, встроенные по всему скелету, – в этих телах сочетались сотни всевозможных инструментов.

Рот Нии медленно перемещался по руке Лидии. Она извлекала из Лидии чистые, сверкающие, как капли воды, звуки. Поры Нии сочились стенаниями страсти и греха. Их объятия становились все неистовей, превращаясь в хореографию похоти. Зрители сдвинулись ближе, сплетаясь телами, – возбужденные зрелищем обнаженной юности, звучанием музыки.

Лидия смутно, как сквозь туман, видела обращенные к ним глаза, раскрасневшиеся лица. «Тингл» вкупе с этим представлением воздействовал на гостей. В зале становилось жарко. Они с Нией медленно опустились на пол, обнимаясь все более чувственно и изощренно, напряжение страсти музыкального соперничества увеличивалось по мере того, как переплетались их тела. Годы целенаправленной подготовки предшествовали этому мгновению, такому тщательно выверенному соединению гармонизированной плоти.

«Мы исполняем порнографию, – подумалось Лидии. – Порнографию ради наживы Белари». Она мельком увидела сияющую от удовольствия покровительницу, остолбеневший Верной Веир сидел рядом. «Да, – мысленно обратилась она, – смотрите на нас, господин Веир, любуйтесь порнографией, которую мы вам показываем». Но потом настал ее черед играть на своей сестре, языком и пальцами водить по клавишам Нии.

Это был танец обольщения и уступки. Они подготовили много других танцев – сольных и в дуэте, целомудренных и непристойных, – но для дебюта Белари выбрала именно его. Мощь музыки, интенсивной и напряженной, все нарастала, пока наконец они с Нией не легли на пол – истощенные, все в поту, – голые близнецы, сплетенные в звучащем сладострастии. Музыка их тел смолкла.

Все вокруг боялись шелохнуться. Лидия чувствовала вкус соли на коже сестры, когда они застыли. Свет в зале погас, что означало – представление закончено.

Публика взорвалась аплодисментами. Зажглись огни. Ния выпрямилась. Губы ее растянулись в довольной улыбке, когда она помогла Лидии встать на ноги. «Вот видите? – говорили глаза Нии. – Мы будем звездами». Лидия поняла, что она, как и сестра, улыбается. Несмотря на то что Стивена больше нет, несмотря на жестокое обращение Белари, она улыбалась. Восхищение зрителей ласкало ее, словно целебный бальзам, доставляющий удовольствие.

Они поклонились в первую очередь Белари, как их учили, выражая почтение своей госпоже, матери-богине, создавшей их. Белари улыбнулась этому жесту, хоть и отрепетированному, и присоединилась к аплодисментам гостей. Люди громко хлопали великолепной грации девочек – Ния и Лидия с изяществом поклонились четыре раза по сторонам света, подобрали свои платья, спустились со сцены и, в сопровождении огромного Берсона, направились к своей покровительнице.

Гром аплодисментов не умолкал, пока они шли через зал к Белари. Наконец Белари взмахнула рукой, хлопки затихли, и воцарилась почтительная тишина. Положив руки на хрупкие плечи девочек, она с улыбкой обратилась к собравшимся гостям:

– Дамы и господа, перед вами наши девочки-флейты.

И снова обрушился шквал аплодисментов, еще один, заключительный взрыв восторга, после чего гости стали переговариваться, обмахиваться, чувствуя, как горят их собственные тела, возбужденные выступлением сестер.

Белари ближе придвинула к себе девочек-флейт и шепнула им:

– Вы хорошо справились. – Она осторожно обняла их.

Глаза Вернона Веира блуждали по обнаженным телам Лидии и Нии.

– Ты превзошла себя, Белари, – сказал он.

Белари слегка наклонила голову в ответ на комплимент. Рука не выпускала плечо Лидии, цепко удерживая свою собственность. Голос Белари ничем не выдавал напряжения. Она выглядела радостной, вполне довольной собой, но пальцы больно впивались в кожу Лидии.

– Они у меня – лучшие.

– Какая незаурядная работа.

– К тому же дорого обходится, если они вдруг поломают кости. Косточки у них ужасно хрупкие. – Белари, ласково улыбаясь, любовно посмотрела вниз на девочек. – Им уже и не вспомнить, как это – ходить и не думать об этом.

– Все самое прекрасное на свете хрупко. – Верной дотронулся до щеки Лидии. Она едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. – Должно быть, не просто было их создать.

Белари кивнула:

– Они так замысловато устроены. – Она провела пальцем по отверстиям на руке Нии. – Звучание каждой ноты зависит не только от расположения пальцев на клавишах, но также и от того, с какой силой они прижимаются друг к другу или к полу, согнута ли рука или выпрямлена. Мы заморозили уровень гормонов, чтобы девочки перестали расти, и только потом начали конструировать инструменты. От них требуется колоссальное мастерство, чтобы одновременно играть и танцевать.

– И как долго вы их готовили?

– Пять лет. Всего семь, если учесть время, затраченное на операции.

Верной покачал головой в удивлении:

– А мы ничего даже не слышали о них.

– Вы бы все испортили. Я собираюсь сделать из них звезд.

– Мы тебя сделали звездой.

И вы же свергнете меня, если я вдруг запнусь.

– Итак, ты выпустишь их на рынок?

Белари улыбнулась ему:

– Конечно. Я оставлю себе контрольный пакет акций, но остальные – продам обязательно.

– Станешь богатой.

Белари усмехнулась:

– Более того – стану независимой.

На лице Вернона отразилось крайнее разочарование.

– Полагаю, это означает, что мы не будем подсоединять тебя к ТачСенс.

– Полагаю, не будете.

Напряженность между ними была очевидной. Верной раздумывал, выискивая слабое место, в то время как Белари сжимала свою собственность, глядя ему в лицо. Глаза Вернона сузились.

Словно читая его мысли, Белари сказала:

– Я их застраховала.

Верной горестно покачал головой:

– Белари, ты меня дискредитируешь. – Он вздохнул. – Полагаю, мне стоит поздравить тебя. Иметь таких преданных подданных, такое состояние – ты достигла большего, чем я мог себе представить, когда впервые встретился с тобой.

– Мои слуги преданы, потому что я хорошо к ним отношусь. Они просто счастливы служить мне.

– А твой Стивен с этим согласился бы? – Верной махнул рукой в сторону стола с закусками, в центре которого стояло угощение из мяса, спрыснутое малиновым соком и украшенное ярко-зелеными листьями мяты.

Белари усмехнулась:

– О да, даже он. Знаешь, когда Майкл и Рене как раз собирались начать разделывать его, он посмотрел на меня и сказал: «Спасибо». – Она пожала плечами. – Хоть он и пытался меня убить, но у него также было страстное желание угодить, даже так. Уже в самом конце он попросил прощения, сказал, что лучшие годы своей жизни он провел, служа мне. – Она театральным жестом утерла слезу. – Ума не приложу, как это случилось, – он так любил меня и одновременно желал, чтобы я умерла. – Она отвела взгляд от Вернона и оглядела остальных гостей. – Впрочем, именно поэтому я решила, что лучше подать его к столу, чем просто посадить на кол в назидание. Мы любили друг друга, пусть он и оказался предателем.

Верной, полный сочувствия, пожал плечами:

– Многие люди не расположены к системе поместий. Ты пытаешься им объяснить, что гораздо лучше обеспечиваешь их безопасность, чем это было прежде, и все равно они возражают, – Он многозначительно взглянул на Белари. – А иногда даже более того.

Белари повела плечом:

– Ну, мои-то подданные не возражают. По крайней мере, так было до Стивена. Они меня любят.

Верной ухмыльнулся:

– Как и все мы. В любом случае, подать его на стол в таком виде… – Он взял тарелку со стола. – У тебя безупречный вкус.

Лицо Лидии застыло, когда она поняла, о чем они говорят. Она посмотрела на расставленные тарелки с красиво нарезанным мясом, затем перевела взгляд на Вернона, который подцепил вилкой кусок и отправил его в рот. В животе у нее все перевернулось. Лишь благодаря своей подготовке ей удалось сохранить неподвижность. Верной и Белари продолжали беседовать, но все мысли Лидии сейчас были только о том, что она ела своего друга – того, кто был так добр к ней.

Гнев стал закипать в ней, наполняя возмущением каждую клеточку тела. Ей страстно захотелось наброситься на свою самодовольную госпожу, но она понимала – ярость эта бессильна. Она слишком слаба, чтобы сразиться с Белари. Слишком мала, и косточки ее чересчур хрупки. Белари превосходит ее во всем, с ней невозможно тягаться. Лидия задрожала, охваченная отчаянием, но вдруг в голове ее зазвучал голос Стивена – он шептал ей мудрые слова утешения. Она сумеет одолеть Белари. При этой мысли ее бледная кожа порозовела от удовольствия.

Словно что-то почувствовав, Белари взглянула на нее сверху вниз.

– Лидия, пойди, оденься и возвращайся. Хочу познакомить тебя и твою сестру с каждым из присутствующих, прежде чем сделать вас достоянием общественности.

 

Лидия пробиралась к своему тайному месту. Пузырек все еще там, если, конечно, Берсон не нашел его. Сердце ее застучало молоточком: а что, если флакончик пропал, что, если чудовище уничтожило прощальный подарок Стивена? Она крадучись шла по слабо освещенным служебным коридорам, которые вели на кухню, тревожно замирая при каждом шаге.

В кухне кипела работа, повсюду сновали слуги, занятые приготовлением блюд для гостей. Лидия почувствовала дурноту. Может, на этих подносах еще лежат останки Стивена. В печах трещал огонь, гремели заслонки духовых шкафов, тем временем Лидия тихонько прошла мимо всей этой суматохи, скользнув вдоль стен неприкаянной бледной тенью. Никто не обратил на нее внимания. Все усердно трудились на Белари, ни о чем не задумываясь и без каких-либо угрызений совести выполняли все ее распоряжения – рабы, самые что ни на есть настоящие. Покорность – это все, что было нужно Белари.

Лидия мрачно усмехнулась про себя. Если покорность – это то, что любит Белари, то Лидия будет просто счастлива по-настоящему предать ее. Она замертво упадет на глазах у всех гостей, и звездный час ее госпожи будет испорчен, она опозорит Белари и разрушит ее надежды на обретение независимости.

Лидия проскользнула в дверной проем – в кладовой было тихо. Все были заняты тем, что подавали на стол, бегали, высунув языки как собаки, чтобы накормить ораву гостей Белари. Лидия побродила среди запасов, мимо бочек с маслом и мешков с луком, оставив позади огромные гудящие холодильники, в стальных недрах которых целиком помещались коровьи туши. Она подошла к широким высоким стеллажам в конце кладовой и полезла к самой верхней полке, где хранились бобовые, мимо банок с консервированными персиками, помидорами и маслинами. Отодвинула в сторону банку с чечевицей и очутилась в своем укрытии.

Она пошарила рукой в узкой щели тайника, и на мгновение ей показалось, что пузырек пропал, но в следующую минуту она уже сжимала крошечный флакончик из дутого стекла.

Лидия слезала вниз со всеми предосторожностями, опасаясь переломов, хотя ей стало смешно, что она еще о чем-то беспокоится, ведь теперь это скорее всего уже не имеет значения, после чего поспешила назад – через кухню, мимо озабоченных и покорных слуг, далее по служебному коридору, полная решимости покончить с собой.

Торопливо передвигаясь по темным коридорам, она улыбалась, радуясь тому, что ей больше никогда не придется красться по неосвещенным залам и прятаться от глаз аристократии. Свобода была в ее руках. Впервые за долгие годы она управляла своей судьбой.

Неожиданно выскочил Берсон, он материализовался из полумрака, его черная кожа стала принимать свой естественный цвет. Он вцепился в нее и рывком заставил остановиться. Лидия напряглась всем телом, вдруг оказавшись в плену. Ей было трудно дышать, суставы хрустели. Берсон сгреб обе ее руки в огромный кулак. Другой ручищей он приподнял ей подбородок, сверля ее лицо взглядом своих воспаленно-красных глаз, выискивая в черных глазах ответ на свой вопрос:

– Куда направляешься?

Из-за огромного роста его ошибочно можно принять за глупца, подумалось ей. Из-за громкого медлительного голоса. Из-за мутного, как у зверя, взгляда. Но в отличие от Белари, он был очень наблюдательным. Лидия задрожала, ругая себя за опрометчивость. Берсон внимательно разглядывал ее, ноздри его раздувались, чуя запах страха. От его глаз не укрылось то, что она покраснела.

– Куда направляешься? – спросил он снова. Голос звучал угрожающе.

– Назад к гостям, – пролепетала Лидия.

– А где была?

Лидия попыталась пожать плечами:

– Нигде. Переодевалась.

– Ния уже на месте. Ты опаздываешь. Белари спрашивала о тебе.

Лидия ничего не ответила. Ей нечего было сказать, чтобы отвести от себя подозрения Берсона. Она пришла в ужас при мысли о том, что ему захочется посмотреть, что у нее в руках, и он обнаружит стеклянный пузырек. Слуги говорят, Берсона обмануть невозможно. Он всегда все находит.

Берсон молча смотрел на нее, ожидая, что она сама себя выдаст. Наконец произнес:

– Ты ходила в свою норку. – Обнюхал ее. – Нет, она не в кухне. В кладовой. – Он расплылся в улыбке, скаля крепкие острые зубы. – Наверху.

Лидия затаила дыхание. Берсон ни одну задачу не оставлял без решения. Его так обучили. Он окинул ее взглядом с головы до пят.

– Ты нервничаешь. Потянул воздух. – Потеешь. Боишься.

Лидия упрямо мотала головой. Маленький флакончик в ее руках был скользким, Лидия боялась, что выронит его или пошевелит пальцами и привлечет к нему внимание. Берсон потянул ее за руки вверх, пока их лица не оказались на одном уровне – нос к носу. Его кулак сжимал ее запястья так, что ей показалось – еще немного, и они треснут. Он впился взглядом в ее глаза:

– Очень напугана.

– Нет. – Лидия снова замотала головой.

Берсон расхохотался, в этом смехе она услышала презрительную жалость.

– Наверное, ужасно осознавать, что в любую минуту можешь разбиться. – Его каменная хватка разжалась. Кровь прилила к ее рукам. – Ладно, оставь себе свою норку. Я не выдам твой секрет.

На мгновение Лидия оцепенела, не понимая, что он сказал. Она стояла перед великаном – офицером охраны, – не смея шевельнуться, тогда Берсон махнул в раздражении рукой и плавно отступил назад во мрак, сливаясь с темнотой.

– Иди.

Лидия пошла, спотыкаясь, – ноги ее подгибались, едва не отказывая. Она заставила себя идти, не останавливаясь, представляя себе, как глаза Берсона прожигают ее бледную спину. Она все гадала, продолжает ли он следить за ней или уже утратил интерес к безобидной худенькой девочке-флейте – зверушке Белари, которая прячется в шкафах, заставляя слуг повсюду искать эгоистичную малютку.

Лидия качала головой в изумлении. Неужели Берсон так ничего и не заметил? Берсон, такой могучий, оказался слеп – он настолько привык внушать всем ужас, что уже не отличал чувство страха от чувства вины.

Новые толпы поклонников окружили Белари – эти люди понимали, что очень скоро она станет независимой. Как только девочки-флейты появятся на рынке ценных бумаг, Белари станет почти такой же влиятельной, как Верной Веир, будет признана не только как актриса, но и как создательница талантов. Лидия пошла прямо к ней, сжимая в кулачке пузырек со свободой.

Ния стояла около Белари и разговаривала с Клэр Парановис из телевизионной компании Эс-Кей-Нэт. Ния изящно кивала всему, что говорила ей женщина, она вела себя так, как ее учила Белари, помня наизусть правила: всегда быть вежливой, никогда не задирать нос, разговаривать только с удовольствием, быть открытой, но при этом знать, что говорить. Только так нужно иметь дело с прессой. Если преподносить им все на блюдечке, они не будут копать глубже. Ния хорошо справлялась со своей ролью.

На какое-то мгновение Лидию вдруг укололо чувство сожаления о том, что она собралась сделать, но вот она была уже рядом с Белари, и Белари, улыбаясь, знакомила ее с мужчинами и женщинами, которые тут же бросались к ней, выражая свой безумный восторг. Мгуми Стори. Ким Сонг Ли. Мария Блист. Такаши Ганди. Еще и еще имена – всемирная братия журналистской элиты.

Лидия улыбалась и кланялась, в то время как Белари отгоняла многочисленные руки, которые тянулись к девочке с поздравлениями, – ей следовало защищать свою хрупкую собственность, в которую вложено столько денег. Лидия исполняла все в точности, как ее натаскивали, но при этом сжимала в потной ладошке пузырек – маленькое сокровище, обладающее огромной силой, способной решить ее судьбу. Стивен был прав. Маленьким людям подвластно лишь уйти так, как им того хочется, но порой даже это невозможно. Лидия смотрела, как гости едят кусочки мяса Стивена, нахваливая его сладкий вкус. Порой даже уйти, как хочется, невозможно.

Она отвернулась от толпы поклонников и из фруктов и ягод, пирамидами высившихся на столе для закусок, извлекла одну-единственную ягоду клубники. Сначала она обмакнула ее в сливки, затем обваляла в сахаре и попробовала, что получилось на вкус. Выбрав другую ягоду, красную и нежную, она взяла ее длинными и тонкими пальцами – сладкое средство, способное примирить с горькой свободой, которую она заслужила.



2015-11-07 625 Обсуждений (0)
К вопросу о теории невидимого гуся 13 страница 1.00 из 5.00 1 оценка









Обсуждение в статье: К вопросу о теории невидимого гуся 13 страница

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Как построить свою речь (словесное оформление): При подготовке публичного выступления перед оратором возникает вопрос, как лучше словесно оформить свою...
Почему двоичная система счисления так распространена?: Каждая цифра должна быть как-то представлена на физическом носителе...



©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (625)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.034 сек.)