Тюрки евразийских степей

Прототюркский этно- и глоттогенез охватывал обширную область Центральной Азии и Южной Сибири. В формировании этнокультурных и антропологических, а, во многом, и языковых особенностей этого на­селения основную роль сыграло постепенное смешение монголоидных тюрко-монгольских групп с европеоидным иранским и индоевропейс­ким, а также с субстратным угро-финским, самодийским и кетоязычным населением (Новгородова 1981а: 207-211). Процесс этого взаи­модействия, протекая в течение длительного периода времени, начался, очевидно, с эпохи каменного века (Чебоксаров 1980; Баскаков 1969; СоШеп 1992; Оесзу 1998).

В результате социально-политических и этнокультурных процессов тюркские племена создали целый ряд этнополитических объединений (Хуннская держава в Центральной Азии, объединения сяньби, тоба и др.). Всплеск этнополитической активности тюркских племен пришелся на эпоху Великого переселения народов, когда различные тюркские (огурские) и угорские группы были сдвинуты движением племен, и на об­ширных просторах Евразии стали распространятся единые этнокультур­ные и этнополитические традиции (Уазагу 1993). Именно в этот период произошло становление и закрепление тех особенностей, которые в той или иной мере присущи всем тюркским народам. Наиболее активно формирование этих традиций происходило в древнетюркское время, когда определились оптимальные формы хозяйственной деятельности (коче­вое и полукочевое скотоводство), в основном сложился комплекс мате­риальной культуры (тип жилища, одежды, средства передвижения, пища, украшения), приобрела известную завершенность духовная культура, семейная организация, социальная структура и терминология, народ­ная этика, изобразительное искусство и фольклор, а также была вырабо­тана собственная система письма и государственная традиция (мифоло-

гемы, идеи сакральности власти и т. д.) (Вайнштейн 1991:283-290; Клягиторный, Савинов 1994: 6-7). Именно в эту эпоху уходят корнями исто­ки этнокультурных и этнополитических компонентов татарского этноса.

Этническая ситуация в евразийских степях в I тыс. до н.э. - первой половине Т тыс. н.э. может быть охарактеризована как сосуществование и постепенное смешение ираноязычных и тюркоязычных скотоводчес­ких племен, представленных различными археологическими культура­ми. Но начиная с первых столетий и. э. процесс тюркизации степного населения Центральной Азии становится повсеместным. Поэтому ме­няется этноязыковой облик этого населения. (Зуев 2002:44). Особенно резко ситуация изменилась в начале 1 тыс. н. э. после начала движения племен гуннов (хунну/ сюнну). Объединение кочевых племен хунну, этно­ним которых в Европе стал звучать как гунны, сформировалось в степях Монголии и Забайкалья. Испытав давление Китая, хунну консолидиро­вались и, подчинив соседние тюрко-монгольские племена (сянби, дунху и др.), создали свою державу.

Проблема этнокультурной принадлежности хунну, как государство-образующего этноса, должна быть отделена от вопроса о языковой и этнокультурной принадлежности населения державы Хунну. Если в пер­вом случае мнения лингвистов заметно расходятся (тюрки, монголы, тунгусо-маньчжуры, неизвесгный диалект или смешанный язык), то в целом можно считать доказанным, что кочевое население Ордоса и Монголии, находившееся под властью хуннских шаньюев, составляли в основном тюрко-монгольские племена(см.: Зарубежная тюркология). Косвенно это подтверждается и данными археологии.

Государственность хунну и ее институты испытали влияние китайс­кой цивилизации, хотя и имели некоторые существенные отличия. Власть принадлежала правителю - шаньюю, правившему страной, которая де­лилась на два крыла (западное и восточное), управляемых особыми кня­зьями-родственниками шаньюя (Кляшторный 1982: 243-254; Кычанов 1997: 6-38). Установление господства клана хунну над другими на­родами потребовало выработки сложной государственной системы уп­равления и социальной структуры, а также создания идеологической системы легитимации власти (шаньюй как правитель, «порожденный Небом и Землей, поставленный Солнцем и Луной»), что вызвало внут­реннюю консолидацию хунну, которая, очевидно, усиливалась в ходе противостояния Китаю и ираноязычным народам (юечжи). В результате войны юечжи были разбиты и изгнаны в Среднюю Азию, что откры­ло эпоху господства тюркских народов в степях Евразии и ускорило

процессы их расселения. Изучение археологических памятников эпохи хунну в Забайкалье и Монголии показывает, что это было сложное много­плановое явление. Среди них выявлены укрепленные городища и от­крытые селища, а также могильники разных типов - курганные и грун­товые. Все это показывает значительную степень социальной диффе­ренциации общества хунну, а также многокомпонентность составляю­щих его элементов (Давыдова 1077: 1985; Коновалов 1976).

В середине I в. н.э. держава хунну распалась (Бернштам 1940; 1951; Гумилев 1960; Кляшторный 1982). Часть хунну подчинилась Китаю, а часть двинулась на запад, вовлекая в движение различные тюркские (огур-ские), угорские и иранские племена.

В середине II в. н.э. античные источники (Дионисий, Птолемей) фик­сируют появление народа «ху ны» к востоку от Каспийского моря (Изве­стия. 186). Несомненно, что гунны, пришедшие к границам античного мира, как в культурно-бытовом, так и в языковом отношении, были уже не теми хуннами, которые обитали в Центральной Азии. Недаром так остро стоит вопрос о соотношении азиатских хунну и европейских гун­нов (о культуре и языке гуннов см.: Иностранцев 1926; Засецкая 1994; Зарубежная тюркология; Хауссиг 1977). Очевидно, что в значитель­ной мере сохранились лишь социальная организация и этноним.

Характерной чертой этой эпохи стало возникновение тюркских эт-нополитических объединений, распространение элементов общеевра­зийской культуры, касающихся, в первую очередь, социально престиж­ных деталей костюма, оружия и быта, богато украшенных золотом и обильно инкрустированных драгоценными и полудрагоценными кам­нями, а также элементов духовной культуры, выражавшихся, в частно­сти, в сходных типах погребального обряда, представлениях о социаль­ной исключительности (обряд деформации черепа), а также формах го­сударственности и политической идеологии (Дремов 1977; Кляштор-ный 1981; Кляшторнъш, Савинов 1994). В этот период началось резкое усиление тюркизации Евразии и началось продвижение на запад (в ее;-ропу) кочевых групп и кланов из Центральной Азии, усиливавшее этот процесс (Бернштам 1951; Петрухии, Раевский 1998: 140 - 144; Ермо­лова 1999; 2000).

В середине III в, гунны усилились и, став реальной силой, в 375 г. вышли к границам Римской империи, сокрушив алан и готов, частично покорив их, а частично выдавив в пределы империи. Тем самым они дали заключительный толчок Великому переселению народов, которое разрушило античный мир, на развалинах которого возникли различные

«варварские» королевства. Держава европейских гуннов, возникшая в Паннонии, включала, видимо, европейские степи вплоть до Волги. Кон­гломерат различных (в частности, разноязычных) народов был непро­чен. Вскоре после гибели их вождя Аттилы (452 г.) держава распалась, а восставшие народы нанесли поражение гуннам в битве при Недао (454 г.), заставив гуннское племя акацир отступить в Поволжье (Иордан: 37, 262-263). где их поглотила новая сила: болгары. Возможно, именно в это время или даже несколько ранее одна из групп огуро-тюркских пле­мен, разбитая в степи, отступила в леса Окско-Свияжского междуречья, дав начало формированию современных чуваш (Халиков 1987).

Первоначально болгарские племена, бывшие частью народа тепе и входившие в союз огурских племен, обитавшие, очевидно, в лесостеп­ной и степной зоне Казахстана и Западной Сибири, испытали влияние социальных изменений, связанных с движением гуннов. Первое ясное упоминание этих народов в Восточной Европе содержит хронография Приска Панийского, который отмечает, что около 463 г. откуда-то из глу­бин Азии в Причерноморье вторглись некие неизвестные дотоле племе­на- огуры (уроги), сарагуры и оногуры (Кляшторнып, Савинов 1994: 63: Ермолова 2000: 133-137). Их вторжение было вызвано натиском савир в середине V в., которые были сдвинуты в Европу в период воз­никновения в Центральной Азии державы авар (жуанъжуани китайс­ких источников) (Материалы 1984: 278, 404; Савинов 1984: 26-28, 50). В свою очередь авары в VI в. также начали переселение в европейские степи, потерпев поражение от тюрок.

Огур-кий союз, в котором усилились болгары, стал главенствовать в Северном Причерноморье после распада державы гуннов во главе с Аттилой. Достаточно уверенно это событие письменные источники фиксируют в 480 г., когда византийский император Зенон обратился к болгарам за помощью против остготов. Это было важным свидетель­ством геополитической значимости болгарских племен (кутригуров и утигуров) для Византии, привлекавшей их для борьбы с балканскими соседями, которые в конце V - начале VI вв. представляли собой главен­ствующую силу в причерноморских степях (Гадло 1979: 58-59, 78-88; СоМеп 1980: 30-34). Во второй половине VI в. кутригуры и утигуры, подорвавшие силы в войнах с Византией и междоусобицах, были завое­ваны аварами, создавшими свой каганат в Подунавье.

Племя савир (сувар) появилось на Северном Кавказе в начале VI в. (Гадло 1979: 88-92). Около 515 г. за влияние на них уже соперничали Византия и государство Сасанидов. Есть данные о том, что савиры

имели этнические контакты с угорскими племенами (ОоЫеп 1980: 34-36). Среди тюркских племен Предкавказья в арабских источниках упомина­ются баланджары/баранджары (Гадло 1979: 120-126; ОоЫеп 1980: 38). С приходом авар в 558 г. объединению савир был нанесен мощный удар и они утратили главенство в степи, позднее войдя в состав Хазарс­кого каганата. Господство авар оказалось недолгим и в 568 г. они отсту­пили в Паннонию (Гумилев 1967: 36-39; Эрдели 1982: 1986: 317-333) под натиском тюрков, завоевавших степи Северного Кавказа.

Тюркский каганат

Тюркский каганат (551-603 гг.), в период наивысшего могущества имевший огромную территорию - от Манчжурии до Северного При­черноморья, от верховьев Енисея до верховьев Амударьи, позднее рас­пался на Восточный (603-630 гг.) и Западный (около 583-657 гг.). Тюркс­кие каганаты спустя некоторое время были разбиты империей Тан, но затем тюрки под руководством клана Ашина восстали и вновь на корот­кое время воссоздали Тюркский каганат (687-745 гг.), который позднее пал под ударами китайцев и восставших покоренных племен (Кяяштор-ный 1995; 1995а).

Тюркский каганат можно назвать первой степной мировой импери­ей, созданной тюрками, поскольку ни европейские скифы, ни сарматы, ни аланы не создали сколько-нибудь обширного государственного об­разования. Герадотова «Скифия» или «Сарматия» Птолемея - это не обозначение единого государства, а обшее наименование страны, насе­ленной различными и часто враждовавшими друг с другом кочевыми и полукочевыми племенами, которых античная традиция считала родствен­ными. «Скифия»-это скорее пространство на ментальной карте антич­ных авторов, чем реальное этнополитическое единство или тем более государство. Иначе дело обстояло с Тюркским каганатом. Государство созданное тюрками было завоевано ими, подчинено строгой системе управления и единой власти кагана и тюрков, а также имело свои зако­ны, налоги и письменность.

Сами создатели этого государства — тюрки, повествуя о возникно­вении своего народа и государства, в официальной истории, которая сохранилась в строках надписи на надгробии в честь Кюльтегина - млад­шего брата кагана, поставленного в 732 г., писали о начале своей истории:

Когда в вверху возник свод Неба голубой,
а бурая земля раскинулась внизу,
меж ними род людской был утвержден и жил.
Тот род людской сперва хранил Бумын-каган,
а Истеми-каган продолжат труд его (Поэзия 1993: 27-28).

Легенды связывают происхождение тюрков с Восточным Туркеста­
ном и позднехуннскими племенами. Китайская историческая хроника
«Чжоу-шу» прямо пишет: «Туцзюе (тюрки) есть особое племя хунну
(сюнну). Их родовое имя ашина». Согласно этой легенде, предки тюр­
ков, жившие на краю большого болота, были истреблены воинами со­
седнего племени. Уцелел лишь изуродованный врагами 10-летний маль­
чик, которого выкормила волчица, став его женой. Скрываясь от врагов,
убивших покалеченного воина, волчица бежит в горы к северу от Тур-
фана (Восточный Туркестан). На новой родине у волчицы рождаются 10
сыновей, которые женятся на девушках из Турфана. Один из этих сыно­
вей, по имени Ашина, стал вождем нового племени и дал ему свое имя
(Кляшторный 1964: 103-106). В данном контексте родовой предок тю­
рок имеет весьма архаичный облик, восходящий к древнейшим аними-
ческим верованиям в зверей-предков, но здесь он выступает уже не про­
сто как животное, но человеком по сути своей, поскольку порождает
людей.

Родовое имя «Ашина» (А-зЫп-па) по разным версиям обозначало «синий», «голубой» (хот.-сак. — а$$е]па~-3уев2002:25) или «знатный», «богатый» (СоЫеп 1992:1! 7-122). Позднее, в середине V в., вожди пле­мени ашина уводят своих сородичей на Алтай, где они, возглавив мест­ные племена, принимают имя тюрк. Название племени Ашина стало династийным именем тюркских каганов (Кононов 1947; Кляшторный 1964: 103-112).

Тюрки Ашина к середине V в. подчинили часть племенного союза теле, из состава которых вышли огузские и огурские племена. Новое объединение, состоявшее из 12 племен, стало называться Тюркским госу­дарством - Тюрк эль. Под предводительством вождя Бумына из рода Аши­на тюрки восстали против жуаньжуаней и в 551 г. нанесли им поражение. После победы Бумын принял титул кагана и основал новую державу (Гумилев 1967:26-30; Кляшториый 1995: 60-61). Надпись в честь Кюль-тегина (732 г.), передавая тюркскую историографическую традицию, так повествует об известности и могуществе основателя каганата:

Каганы, отходя в мир мертвых,

всем живым старались завещать устроенную жизнь.

На погребенье их — оплакивать и почтить
с восхода шел союз беклийских степняков,
с других углов земли— тибетцы, татабы,
табгачи шли сюда, отуз-татары шли,
уч-курыкане, Рум, киданы —не счесть
народов, что влеклись на погребальный сход:
так тюркский каганат был славен и силен,
так был каган его силен и знаменит (Поэзия 1993: 28-29}.
Удачные завоевательные войны продолжались и при потомках Бумын-кагана Муган-кагане и Истеми-кагане. К 576 г. Тюркский каганат,
являвшийся первой евразийской державой - империей мирового значе­ния, имел огромную территорию: от Маньчжурии до Крыма, от верхо­вьев Енисея до Памира, Китайская хроника «Чжоу шу» сообщает, что Муган «привел в трепет все владения, лежащие за границами (Великой стены). С востока от Корейского залива на запад до Западного (Каспийс­кого) моря до 10 тысяч ли, с юга от Песчаной степи (пустыни Гоби) на
север до Северного моря (Байкал) от 5до 6 тысяч ли, - все сие простран­ство земель находилось под его державой. Он сделался соперником Сре­динному царству» (Кляшторный 1995: 61 - 62; Кычанов 1997: 95). Прямых свидетельств проникновения тюрков в Поволжье практи­чески нет. Несомненно, что Южный Урал и Нижнее Поволжье входили в состав каганата. Труднее с археологическими доказательствами. С од­ной стороны, археологи не всегда ясно представляют критерии именно тюркских этносов древности, а с другой - в Среднее Поволжье доходили лишь отголоски раскатов грома этнополитических событий, бушевав­ших в Великой степи: новые элементы культуры, вторжение новых пле­мен, выброшенных потоком событий из степи и т.д. (Генинг, Хаяиков 1964; Халиков 1971; 1989; Казаков 1999).

Уже к 560-м годам Тюркский каганат включается в мировую систе­му дипломатических и экономических отношений с Византией, Ираном и Китаем. Основным стержнем и важнейшим двигателем мировой по­литики того времени были контроль под Великим шелковым путем, по которому двигались караваны с различными товарами (Щефер, 1981; Радкевич 1990; Лубо-Лесниченко 1994). Тюрки стремились получить возможность сбывать через согдийских купцов военную добычу и дань, выплачиваемую им китайскими царствами. Торговля шелком приноси­ла огромную прибыль согдийским, персидским купцам и тюркским ка­ганам, и шахам Ирана (Подробнее о движении товаров по этому пути см.: Шефер, 1981; Лубо-Лесниченко 1994). Основным покупателем

шелковых тканей и других восточных товаров (фарфор, пряности и др.) была Византия, а через нее все Средиземноморье. Однако Иран не был заинтересован в резком увеличении потока шелка на рынки Византии, что снизило бы доходы купцов и производителей шелка (Гумилев 1967: 42-52; Петров 1995: 51-54).

Первая попытка сбыть накопившийся у тюрок шелк была предпри­нята в 566 г., когда их посол, согдиец Маниах, прибыл в Иране предложе­нием наладить регулярную торговлю. Однако шах Хосров, купив приве­зенный посольством шелк, демонстративно сжег его. Тогда тюрки нача­ли активно искать прямые пути в Византию, которая, в свою очередь, была чрезвычайно заинтересована в политическом союзе с тюрками против персов. Тюркское посольство Маниаха было с почетом принято в Константинополе и между тюрками и Византией был заключен поли-Т1тческий союз. Вместе с посольством к тюркам отправился византийс­кий посол Земарх. Каган принял посла в своей ставке в предгорьях Тянь-Шаня. Пораженный роскошью и могуществом тюркского кагана, кото­рого он сопровождал в его успешном походе против Ирана, Земарх оставил восторженное описание своего путешествия (Бернштам 1947: 61; Гумилев 1967: 42-52).

Вслед за этим, Истеми-каган перенес военные действия за Волгу и в 571 г. завоевал Северный Кавказ и вышел к Керченскому проливу, под­чинив себе алан, праболгар и другие народы Предкавказья. Тем самым каган расчищал себе обходной путь в Византию через Хорезм, Повол­жье и Кавказ. Интенсивность контактов между тюрками и византийцами резко возросла, в течение десяти лет после приезда Маниаха страны ре­гулярно обменивались посольствами, каждый из которых сопровождал­ся торговцами (Гумилев 1967: 33-36; Кляшторный, Савинов 1994: 20-22; Кляшторный 1995: 61;).

Апофеозом военных успехов тюрков стал поход Тон-йабгу-кагана против державы Сасанидов (627-628 гг.). Выполняя договорные обяза­тельства с Византией, каган возглавил поход своих войск против Ирана и вторгся в Закавказье. Разгромив войска персов в Закавказье, он встре­тился под стенами Тбилиси с императором Ираклием и тот возложил на его голову свою корону и обещал выдать за него свою дочь Евдокию. Все эти годы, с большей или меньшей регулярностью, караваны с шел­ком и другими товарами шли на запад через Иран, Поволжье и Кавказ. Свидетельством этого, в частности, служат многочисленные находки шелковых тканей, найденных в могильниках Северного Кавказа. Так, в могильниках Предкавказья (Мощевая Балка, Хасаут) было найдено 143

фрагмента шелковых тканей (Иерусалимская 1967; 1972). Уникальным свидетельством их согдийского происхождения является надпись «зан-данечи» (от местечка Зандана), обнаруженная на одном фрагменте, сви­детельствующая о начале производства шелка в Средней Азии (Кляш-торный, Савинов 1994: 20-22; Петров 1995: 50-54).

Боеспособность тюрков была достаточно высокой для своего вре­мени. Воюя практически беспрерывно, живя во враждебном окруже­нии, силой оружия подавляя сопротивление племен в самой Централь­ной Азии, они совершали далекие походы в Восточную и Среднюю Азию и Восточную Европу. В момент наибольшего территориального роста (576 г.) Тюркский каганат простирался от Маньчжурии до Западного Предкавказья, от верховьев Енисея до верховьев Амударьи. Таким обра­зом, тюркские каганы стали создателями первой евразийской империи, этнополитическое и культурное влияние которой на историю Централь­ной Азии и Юго-Восточной Европы было огромным.

Устойчивости кочевой империи тюрков, сохранению ее единства способствовали сложная социальная система и жесткая организация власти. Государь тюрков из рода Ашина носил титул каган, жена имела титул катун/хатун. Тюркские каганы, согласно официальной традиции, которая в свою очередь восходит к древнеиранской и китайской полити­ческой мифологии, получили свое место в мироздании по воле Неба, они были «рождены Небом» и одновременно были «подобны Небу». Бильге-каган титулует себя «Небоподобный, неборожденный тюркский мудрый каган». (Кляшторный 1981: 136-137; Трепавлов 1993: 66-70; Кычанов 1997: 247-254).

Система власти в ранних тюркских государствах базировалась на клановой организации и дуальном (фратриальном) делении. В Первом Тюркском каганате существовала динстийная коалиция: каганская фрак­ция (ее символом являлся Белый олень Золотые рога, олицетворявший Солнце) и фракция его жены - катун (символы - Змей, Дракон плодо­родия или Волчица, имевшие какое-то отношение к Луне). По некото­рым версиям, катунская фракция вела свое происхождение от гинеок-ратического «рода Луны» юечжийского (индо-арийского) происхож­дения. Именно у юечжийцев одним из главных божеств был Млечный путь Куйан (Белый поток, Древо жизни), связанный и с Луной. С симво­лом «Куйан» далеко не случайно омоничен тюркский термин куйан/ койан - «заяц» (Зуев 2002:75).

В Западнотюркском каганате отмеченное двуединство сохранялось: основу каганата составляли 10 тюркских племен (он ук), по 5 в каждом

крыле, причем в восточном (левом) крыле главным было племя Улуг ок(ук), находившееся в брачных отношениях с каганами из западного (правого) крыла, представлявших племя Ашина. Между тем, именно в племени царицы-катун Ашидэ (Аштак) находился, кажется, канцлер-соправитель каганас титулом «улуг». В период Западнотюркского кага­ната каганский «золотой» род древнетюркского династийного племени Ашина назывался шар-дулы (ср. перс, гагг сЫН - «Золотая птица Дули», «Золотой/Красный ворон»). Заметим, что Ворон также есть олицетво­рение Солнца, тогда как Луна и Млечный путь имели отношение к клану царицы-катун Аштак (Ашидэ).

Указанное деление играло важную роль в системе престолонасле­дия у древних тюрок, построенного по принципу так называемой «брат­ской семьи» - через «старшего брата к младшему, затем к племяннику (сыну старшего брата)». В процедуре престолонаследия обязательно участвовали Аштаки: царице и канцлеру при избрании очередного ка­гана принадлежал решающий голос, т.е. наблюдались отголоски былого значения материнского рода. Важно также, что клан Аштак олицетво­рял у тюрок землю и народ государства (Зуев 2002:25, 33-34, 67-68, 75).

Кагану в управлении элем (государством) помогал клан его сороди­чей. В целом тюрки были народом <• правящим социальным слоем, воз­вышавшимся над всеми другими народами степи, но внутри, в свою очередь, имели сложную социальную структуру. Согласно китайским и тюркским источникам, относящимся ко времени Второго Тюркского каганата (682-745 гг.), тюркское общество было строго ранжировано: «от знатных до низших чинов и званий» насчитывалось не менее десяти «сте­пеней» (Зуев 2002:279-280). Судя по древнетюркским надписям, выде­лялось четыре категории «управляющих»: члены правящего клана; пра­вители союзных тюркам племен; чиновники-администраторы, распола­гавшиеся справа от кагана; чиновники-администраторы, располагавши­еся слева от кагана. Ближайшее окружение кагана составляла гвардия, именовавшаяся «6уре»/«волки» по её знамени, украшенному золотой волчьей головой (Бернштам 1946: 87-147; Кляшторный, Савинов 1994: 66-72; Кычанов 1997: 101-107).

Вся территория каганата была разделена на три части - центр, в кото­ром сидел каган - глава государства, и два крыла- восточное и западное, которыми управляли два других члена рода Ашина с титулом каган. Внут­ри крылья также делились на части. Например, в Западно-тюркском кага­нате каган разделил страну на 10 частей, каждому правителю которой в качестве символа власти была дана стрела из каганского лука и с тех пор

западная часть каганата стала именоваться «десять стрел»/«он ок». Все «десять стрел», в свою очередь, были разделены на левый (пять кочевий племен Дето) и правый (пять кочевий племен Нушиби) крылья. Это тради­ционное, еще с хуннских времен, деление страны на части обеспечивало стабильность управления и концентрацию военной моши в условиях гос­подства кочевого скотоводства, а также способствовало относительной стабилизации правящего дома, когда наиболее опасные соперники кагана получали в управление свой удел- Но одновременно наличие других кага­нов, кроме верховного, ограничивало центральную власть и привело по­зднее к разделению державы тюрков на западный и восточный каганаты (Кдяшторный, Савинов 1994: 18-19; Кычанов 1997: 101-107).

Следует сказать, что представления о тюркском государстве как сти­хии кочевой жизни имеют мало общего с действительностью. Вместе с четкой военно-административной структурой Тюркский каганат имел достаточно полно разработанное уголовное законодательство. Например, укравший стреноженную лошадь предавался смертной казни, а украв­ший не стреноженную и не на привязи лошадь должен был возместить краденное в десятикратном размере. В состав каганата входили развитые в хозяйственном отношении согдийские города Семиречья и Восточного Туркестана, издавна занимавшие выгодные позиции в трансазиатской тор­говле по Великому шелковому пути. При кагане Тонйабгу установился жесткий политический контроль над среднеазиатскими княжествами. В Тохаристане была учреждена ставка сына кагана, а в столицы владений посланы полномочные представители кагана - тугуны, призванные конт­ролировать сбор дани и обеспечить лояльность местных владык (Кляшторный 1964: 114-122; Кляшторный, Савинов 1994: 22-26).

Военным успехам тюрков способствовал целый ряд обстоятельств. Важнейшими из них стали освоение нового и технически совершенного для того времени оружия и конского снаряжения, а также передовая военная организация и тактика боя. Для дальнейшей истории военной культуры особо следует отметить распространение седел с широкими арочными луками, металлических стремян, а также изогнутых сабель. Именно благодаря хорошо оснащенной коннице, в которой выделялись отряды панцирной кавалерии, вооруженной пластинчатыми доспеха­ми, длинными копьями, палашами и саблями, а также сложносоставными луками с костяными накладками, тюрки разгромили соседей и ут­вердили свою власть в степи. Источники содержат лишь отрывочные сведения о военной организации тюрков, основу которой составляла их военно-административная система, позволявшая в краткие сроки

проводить мобилизацию войск. Судя по китайским источникам, числен­ность их отборной армии достигала 100 тысяч всадников. Во время воен­ных действий тюрки использовали передовые приемы военного искус

ства (Савинов 1984; Худяков 1986: 137-169; Кляшторный, Савинов 1994: 95-102).

В этот период на огромной территории Евразии распространились сходные, а в некоторых случаях даже идентичные типы вооружения, ук­рашений, посуды из драгоценных металлов. Все эти элементы кочевой культуры имели не этнический характер, а были связаны с дружинной культурой степной феодальной аристократии. Важной ее частью, став­шей одним из символов социальной системы тюрков, являлись боевые пояса с металлическими накладками. Пояс средневекового стенного рыцаря был своеобразным паспортом - свидетельством его социально­го статуса и места в военно-дружинной иерархии (Васильев, Горелик, Кляшторный 1993), о чем свидетельствуют тюркские эпитафии: «Так как у него была доблесть, то у своего кагана мой бек, Аза тутук, достиг пряжки (чиновного пояса)», «Моя геройская доблесть. Мой пояс с со­рока двумя (чиновными) пряжками - украшениями» (Ковалевская 1970). Обязательной принадлежностью этой культуры были также сосуды для питья из золота или серебра, оружие - меч, сабля, лук и конское снаря­жение. Эти традиции были переняты у тюрков соседними оседлыми народами - китайцами, иранцами и византийцами, у которых пояс с зо­лотыми или серебряными накладками также стал играть роль символа власти и наивысшего воинского достоинства; появились новые симво­лы моды в одежде, украшениях, оружии (Амброз 1971).

В среде тюрков выработались также некоторые элементы облика и культуры, которые, видимо, можно трактовать как этпоопределяющие (Вайнштейн, Крюков 1966). К ним можно отнести осознание своей монголоидности, явной, очевидно, в среде знати, что подчеркивают тюр­кские каменные изваяния (Кубарев 1984; Шер 1966), которая стала осо­бенно заметной в государствах, основанных тюркскими кланами (Аши-на, Дуло) в Восточной Европе. При этом «знатность» и престижность монголоидности, подчеркивающей принадлежность к правящему роду, видимо, специально сохранялась в среде аристократии с помощью эн­догамии. Другим элементом принадлежности к тюркам была прическа - волосы, заплетенные в косы (от одной до трех). Среди других отличи­тельных черт тюрок, судя по китайским источникам, следует отметить одежду с запахом направо (левая пола сверху) (Вайнштейн, Крюков 1966:183).

Постепенно каганат стал утрачивать военную силу и могущество. Уже к 634 г. каганат потерял свои владения к западу от Сырдарьи. Госу­дарство вступило в полосу затяжного кризиса, главной причиной кото­рого была борьба за власть между знатью различных племенных объе­динений. В 638 г. племена дуло провозгласили каганом одного из при­сланных к ним тюркских принцев. После тяжелой и кровопролитной войны, произошедшей между племенами дуло и нушиби, каганат рас­пался на две части. Межплеменная гражданская война в каганате про­должалась 17 лет, пока вторгшиеся в 657 г. Семиречье китайские войска не разгромили ополчение «десяти стрел», подчинив себе весь Восточ­ный Туркестан (Кляшторный 1995: 63-64).

После разгрома Восточнотюркского каганата в 630 г. тюрки были расселены императором династии Тан Тайцзуном в Ордосе и превра­щены в федератов империи. Часть тюркской аристократии поступила на имперскую службу. Но для основной массы кочевников, принудитель­но переселенных в ограниченный район, условия существования были трудными. Этим были вызваны многочисленные восстания и мятежи, возглавляемые потомками каганов (Малявкин, 1984: 138-155). В 679-681 гг. такое восстание поднял Кутлуг-чора. Он сумел привлечь на свою сторону большинство тюрок и нанес ряд поражений китайским войс­кам. Уже в 687 г. во главе небольшой, но закаленной в боях армии он вторгся в степи Монголии и подчинил себе племена тепе во главе с уйгурами. Так возникло новое государство тюрок - Второй Тюркский каганат, и в честь этого Кутлуг-чора принял имя Ильтериш-каган, поло­жив начало новой династии. В рамках нового объединения возродилась традиционная структура Тюркского государства (Гумилев 1967: 269-284; Кляшторный 1995а: 151-152).

Наивысшего расцвета новая держава достигла при Капаган-кагане (692-716 гг.), когда тюрки объединили территорию почти всей Центральной Азии. Однако во время вторжения в Среднюю Азию войска тюрок потер­пели поражение от арабов. Последовали восстания покоренных племен и междоусобные распри, закончившиеся гибелью Капагана. После его смер­ти к власти приплел его племянник Бильге-каган. Он и его брат Кюль-тегин вернули на определенное время власть в степи и заставили китайского императора в 727 г. выплатить дань. Но уже при их потомках новые пора­жения и восстания тюргешей, уйгуров, басмылов и карлуков разорвали державу тюрков и в 745 г. Второй Тюркский каганат перестал существо­вать. На просторах Великой степи начиналась эпоха новых тюркских госу­дарств (Гумилев 1967: 285-327; Кляшторный 1995а: 153-154).

Духовная культура тюрок, судя по целому ряду источников, пред­
ставляется довольно развитой и сложной. В отличие от многих других центральноазиатских народов древности и средневековья, сведения о культуре которых мы черпаем из отрывочных сведений, оставленных соседями, тюрки оставили собственные письменные памятники, позво­ляющие реконструировать их собственную картину мира. Исходным для такой реконструкции становится описание древнетюркской религии орхонскими памятниками. В преамбуле эпитафии в честь Кюль-тегина
так излагается концепция начала мира:

Когда вверху возник свод неба голубой

а бурая земля раскинулась внизу,

меж ними род людской был утвержден и жил

(Поэзия 1993: 27).

Картина мироздания тюркам, судя по всем источникам, представля­
лась такой: вверху было голубое небо, внизу — бурая земля, между не­
бом и землей - люди, «сыны человеческие». Над ними — династия тюр­
кских каганов, «поддерживающая и устраивающая» государство,(эль) и
закон (тор} тюркского народа, если не всего рода людского, то их луч­
шей и достойной части.

Владыкой Верхнего мира и верховным божеством древнетюркского пантеона являлся Тенора (Небо). В отличие от неба - части космоса, Тен-гри никогда не именуется кёк (голубое/синее небо). Именно Тенгри рас­поряжается всем происходящим и мире и, прежде всего, судьбами людей. Тенгри «распределяет сроки жизни», но рождением «сынов человечес­ких» ведает богиня Умай-богиня плодородия и новорожденных, олицетг воряющая женское начало (Потапов 1973). Вместе с Тенгри она покро­вительствует воинам. Тенгри и Умай олицетворяли божественную пару небесных владык. Как каган подобен (по своему образу) Тенгри, так его супруга - хатун подобна Умай. Тенгри дарует каганам мудрость и власть, дает санкцию на управление народом, «организуя и устраивая» его, а также наказывает согрешивших против его воли и власти правителя. ;

Главным божеством Среднего мира была покровительствующая тюркам «Священная Земля-Водай/вЬ/йук Йер^Суб». У татар ее образ сохранился в фольклорном выражении «Я^ир анасы Ж|ирэн бикэ». Имен­но на этой земле располагалась священная земля тюрков ^Отюкен-иш.
Судя по тюркским надписям, каганы, по их представлениям, правили не
только силой неба, но и силой «земли-воды»:
Но сверху Небеса, а снизу Мать-Земля

(т.е. Священная Земля-Вода)

сказали тюркач: «Вы не смейте погибать!».

«Да не исчезнет род - да будет жив народ!» -так Небо и Земля их обязали быть.

(Поэзия 1993: 30-31).

Смертью, согласно представлениям тюрков, ведал грозный бог Эрк-лиг—владыка царства мертвых. Это был важный и яркий персонаж тюр­кского пантеона, «разлучающий» людей и посылающий к ним «вестни­ков смерти». Культ его был связан с почитанием душ умерших. С этими представлениями связаны погребальные обряды тюрков. Вот как опи­сывает китайская историческая хроника погребение тюркской знати: «Они (тюрки) выбирают один день, берут лошадь, одежду и предметы обихода умершего и сжигают их с трупом. Затем собирают пепел, что­бы похоронить пепел... Тогда выкапывают яму и погребают (пепел). В день похорон родственники снова приносят жертвы, ездят верхом и ца­рапают свои лица... На могиле сооружается помешение, в котором ри­суется изображение мертвого и военные сцены из его жизни. Если умер­ший однажды убил человека, ставится один камень. При этом случает­ся, что выставляются сотни, даже тысячи камней» (Цит по.: Савинов 1984: 34-35). На основе этого описания можно сделать заключение об основных элементах погребального обряда тюрков: трупосожжение с конем и вещами покойного, устройство надмогильного сооружения и установка в нем изображения покойного и мемориального памятника с описанием событий его жизни, а также простых камней, изображающих поверженных врагов умершего. Это в определенной мере подтвержда­ют и археологические раскопки в Центральной Азии (Новгородова 1981: 206- 213). При этом полного соответствия описанному обряду не обна­ружено. Объясняется это, скорее всего, с одной стороны, различиями погребальной обрядности каганов и знати тюрков от обычаев основно­го населения, то есть эти обряды имели не этнический, а социальный характер, а с другой - постепенной культурной ассимиляцией тюрков основным тюркским населением степи, унификацией и взаимообога­щением их культур (например, телесские племена перенимали у тюрков ритуал установки рядов камней - балбалов, детали костюма, оружия и конского снаряжения и т.д. (Трифонов 1973: 351-374).

Важным элементом культуры тюркского времени были каменные изваяния, среди которых выделяются изображения воинов с оружием в одной руке и сосудом в другой, фигуры без оружия с сосудом в обеих руках и простые изваяния с личиной. Все типы изваяний