Вторая беседа Фотия «На нашествие россов»

Народ неименитый, народ несчитаемый (ни за что), народ, поставляемый наравне с рабами, неизвестный, но получивший имя со времени похода против нас, незначительный, но получивший значение, униженный и бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, не замеченный, без военного искусства, так грозно и так быстро нахлынул на наши пределы, как морская волна, и истребил живущих на этой земле, как полевой зверь траву или тростник или жатву, – о какое бедствие, ниспосланное нам от бога! – .не щадя ни человека, ни скота, не снисходя к немощи женщин, не жалея нежности детей, не уважая седину старцев, не смягчаясь ничем, от чего обыкновенно смягчаются люди, даже дошедшие до свойства зверей, но всякий возраст и пол поражая мечом. Можно было видеть, как младенцы, отторгаемые от сосцов, лишаемы были молока и самой жизни и готовым гробом для них были – увы! – те скалы, о которые они были разбиваемы, а матери жалостно рыдали и были закалываемы вместе с разрываемыми и трепещущими перед смертью младенцами, жалко было слышать, еще жалостливее было смотреть и гораздо лучше молчать, нежели говорить об этом (варварстве), заслуженном более совершающим его, нежели потерпевшим. Эта свирепость простиралась не только на человеческий род, но жестоко умерщвляла и всех бессловесных животных: волов и лошадей, птиц и прочих (животных), какие только попадались, лежал вол и около него человек, дитя и лошадь получали общую могилу, женщины и птицы обагряли кровью друг друга. Все было наполнено мертвыми телами; в реках вода превращалась в кровь: источники и водоемы, одни нельзя было распознать от того, что вместилища их были завалены мертвыми телами, от других оставались совершенно неясные следы прежнего вида, потому что брошенное в них наполняло остальные их части; мертвые тела загноили нивы, стеснили дороги; рощи одичали, сделались непроходимыми более от этих (трупов) ... пещеры наполнились ими; горы и холмы, лощины и овраги нисколько не отличались от городских кладбищ. Таких страданий было исполнено это разрушение; так зараза этой войны, несомая на крыльях грехов (наших), пролетела повсюду, погубляя все встречавшееся!

Никто не мог бы изобразить словом постигшую нас тогда илиаду бедствий. Кто же, видя это, не признал бы, что на нас излилась до дна та чаша, которую приготовил гнев господа, вскипевший от наших грехов? Кто, припоминая и обдумывая это, не стал бы проводить в горе и слезах всю жизнь до наступления самого ее заката? О, как все тогда расстроилось, и город едва, так сказать, не был поднят на копье! Когда легко было взять его, а жителям невозможно защищать, то, очевидно, от воли неприятелей зависело – пострадать ему или не пострадать, если же спасение города находилось в руках врагов и сохранение его зависело от их великодушия... с продолжением времени возвышается человеколюбие неприятелей – так как город не взят по их милости⁶ и присоединенное к страданию бесславие от этого великодушия (неприятелей) усиливает болезненное чувство пленения. Помните ли ту мрачную и страшную ночь, когда жизнь всех нас готова была закатиться вместе с закатом солнца и свет нашего бытия поглощался глубоким мраком смерти? Помните ли тот час невыносимо горестный, когда приплыли к нам варварские корабли, дышащие чем-то свирепым, диким и убийственным, – когда море тихо и безмятежно расстилало хребет свой, доставляя им приятное и вожделенное плавание, а на нас вздымались свирепые волны брани, – когда они проходили перед городом, неся и выставляя пловцов, поднявши мечи, и как бы угрожая городу смертью от меча,– когда всякая надежда человеческая оставила (здешних) людей и город держался надеждою на единственное прибежище у бога, – когда трепет и мрак объял .умы и слух отверзался только для одной вести: «Варвары уже перелезли через стены и город уже взят врагами?» Ибо неожиданность события и нечаянность нашествия как бы заставляла всех воображать и слышать это...

Когда же это свершилось у нас, когда мы поставили совесть непреклонным судьею грехов своих и обличаемые (ею) признали обвинительное решение против нас справедливым, когда умоляли бога литиями и песнопениями, когда с сокрушением сердца приносили покаяние, когда, воздевая руки к богу всю ночь, просили у него помилования, возложив на него все свои надежды, тогда избавились от несчастия, тогда сподобились отмены окружавших нас бед, тогда мы увидели рассеяния грозы и узрели отступление гнева господня от нас; ибо мы увидели врагов наших удаляющимися и город, которому угрожало расхищение, избавившимся от разорения... Нечаянно было нашествие врагов, неожиданно совершилось и удаление их; чрезмерно негодование (божье), но неизречена и милость; невыразим был страх от них, но презренно было и бегство их; в нападении на нас сопутствовал им гнев (божий), но мы сподобились человеколюбия божьего, отвратившего набег их.

«Окружное послание» патриарха Фотия

...И не только этот народ (болгары) променял первое нечестие на веру в Христа, но даже и многими многократно прославленные и в жестокости и скверноубийстве всех оставляющие за собой так называемые русы, которые, поработив находящихся кругом себя и отсюда помыслив о себе высокое, подняли руки и против Ромейской державы, – в настоящее время даже и сии променяли эллинское и нечестивое учение, которое содержали прежде, на чистую и неподдельную веру христианскую, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей (наших), вместо грабления нас и великой против нас дерзости, которую имели незадолго. И до такой степени в них разыгралось желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают верования христиан с великим усердием и ревностью.

¹ Россы (русы).

² Константинополь.

³ По древнегреческой мифологии – стоглавое огнедышащее чудовище.

⁴ Византийский император Михаил III.

⁵ В 860 г. византийское войско выступило в поход против арабов.

⁶ Многие историки отождествляют Этот поход русов с тем, который описан в «Повести временных лет» под 866 г. В данном случае Константинополь не был взят русами по причине их «великодушия»; в случае же, описанном в «Повести временных лет», город уцелел, так как поднявшаяся буря рассеяла русские суда.