Играет диджей Янис (Рига) 17 страница

Но не обошлось и без забавных эпизодов. Около трех ночи, когда танцпол был полон и звук заставлял сотрясаться огромные стекла окон, к зданию Министерства кортежем подъехали несколько машин. Из «мерседесов» выгрузилась пестрая компания, и, выстроившись клином, новоприбывшие двинулись к входу. Возглавлял шествие человек в черном кожаном плаще до пола, в черных очках и с длинными прямыми волосами. Этот богемный образ и внушительная свита выдавали в нем звезду шоу-бизнеса. Когда черный плащ ступил в коридор и, не снижая скорости, направился в зал, дорогу ему преградили два милиционера, управляемые тихим шепотом Андрея. Незнакомец снял очки, и все узнали в нем зятя Пугачевой, певца Преснякова. Увидев звезду, милиционеры стушевались, но Андрей не растерялся и, гостеприимно улыбаясь, помог знаменитости увидеть красиво оформленное окошко кассы. Не ожидая такого приема, тот остановился в нерешительности, а спустя минуту резко развернулся к своему сопровождению.

— Поехали отсюда! — скомандовал он раздраженным голосом.

— Куда? Куда? — спросил тонкий женский голосок. — Вова, а зачем мы сюда приехали?

— В казино, куда угодно! Поехали!

Уже через мгновение возмущенные артисты эстрады грузились по машинам.

— Кого это ты проводил? — с улыбкой спросил появившийся на входе Алексей.

— Да, этого... Стюардесса по имени Жанна...

— Кого?

— Неважно. Они в образе, думали, тут ресторан. Такой гурьбой прикатили, только что без медведей и цыган...

— Андрей, я хочу тебя с Мариной познакомить. Бросай вход, пошли к бару.

Отдав строгий наказ ментам, братья устремились в бурлящий зал и вскорости оказались у одного из импровизированных баров, от которого во все стороны растекались потоки дорогого алкоголя. Выплыв откуда-то из темноты, рядом с ними возникло сияющее счастьем лицо Цодикова. Поймав его взгляд, Алексей придвинул к нему свое ухо, Цодиков в него что-то нашептал и так же таинственно куда-то уплыл.

— Цод молодец! — радостно сообщил Алексей, кивком указывая в его сторону. — Только что выполз из кэш-бокса и говорит, что мы уже в плюсе. А еще только три часа ночи. Улавливаешь суть?

— Ну да-а, — как-то вяло и не очень конкретно согласился Андрей. — Билетов много...

— Май френд! Билеты кончились пять минут назад! Так что по бизнесу у нас все в порядке. Наконец-то мы услышим запах больших денег! Шучу. A-а, вот и Марина!

Борясь с потоками непрерывно двигающихся тел, к ним приолижалась та самая девушка, которая в новогоднюю ночь появилась на Фонтанке вместе с Африкой и Ирэной. Андрей узнал ее сразу, хотя внешний облик американки необыкновенным образом изменился. Она подошла к Алексею и взяла его за руку.

— Марина! Ты помнишь моего брата? — громко спросил ее Алексей, пытаясь перекричать грохот музыки. — Познакомься, это Андрюша.

Марина оторвала влюбленный взгляд от его лица и, как бы очнувшись, обнаружила рядом с ним еще одного молодого человека. Алексею пришлось представить ей Андрея еще раз. Рядом с влюбленной парочкой Андрею стало как-то не по себе, он застеснялся и густо покраснел. Марина по-дружески протянула ему руку, одарила теплой улыбкой, ну а уж посте такого официального знакомства Алексей подмигнул брату и увлек ее к центру танцпола. Тогда только Андрей и обратил внимание на их странные наряды: Алексей пришел на вечеринку в расшитой золотыми звездами и петлистыми узорами парадной форме генерала армии с белыми перчатками, а за Мариной волочился длинный шлейф какого-то невероятного и, судя по всему, антикварного платья. Светясь от счастья, они обнялись в центре зала и, удивительным образом отличаясь от всех остальных, стали притягивать к себе множество взглядов.

Алексей был по-настоящему счастлив. Миг упоения настал для него, когда он понял, что сегодня уже ничто не может изменить благоволения капризницы фортуны: любимая девушка и удача в любимом деле — все было с ним. Он крепко сжал хрупкие плечи Марины, вдохнул аромат ее волос, и тут же грудью почувствовал легкую вибрацию.

— Ты все еще кашляешь? — встревоженно спросил он.

— Чут-чут, — призналась Марина. — Мне, наверна, температура... Волной. Ишо ты знаешь, я боялся тебе сказать все эти дни...

— Что ? Что сказать? — недоумевая, спросил Алексей.

— Я должна... — запинаясь, начала Марина. — Я должна сегодня улетать.

— Сегодня!?

— Сейчас. Моя виза кончился уже вчера, мне прислали билет в гостиницу, сегодня в шест утра самолет... Шереметево... я сама на такси...ты должен быт тут...

— Как? Почему?

— Моя виза... билет... я не хотела портить тебе вечеринку...

Алексей взял ее за локти и пристально посмотрел в глаза На дне этих мерцающих грустью глаз он прочел ответ на все вопросы, мучавшие его последнее время. Сердце девушки выкинуло его наружу потоком неудержимых слез. Не в силах сдерживаться, Марина разрыдалась у него на груди прямо посредине танцпола. Ни одна мысль никогда так не сжимала ее сердца и ни одно чувство до этого не наполняло ее существование таким смыслом. Эти три месяца в России теперь казались ей годами. Сейчас, стоя посреди этого наполненного музыкой и людьми зала, она с ужасом осознала, что сегодня последний день в Москве, несколько часов или час, а потом... Наряжаясь на вечеринку в это роскошное привезенное Алексеем с киностудии платье, она не надела на руку часов и сейчас с тревогой схватилась за запястье. Виза. Виза кончилась еще вчера, но она втайне от консульской службы и своих американских коллег сдала билет, чтобы остаться с ним на эту вечеринку, не смогла уехать. Она до смерти боялась русских пограничников и не знала, что теперь из всего этого получится, только горькие слезы безрассудной любви текли по ее щекам, но и сквозь их поволоку она, не отрываясь, продолжала смотреть на его лицо.

В эту же минуту до Алексея дошел смысл сказанного: Марина уезжает. Сегодня. Сейчас. Время. Как это? Он засуетился, окликнул кого-то, и уже через миг сообщил и ей, и себе: «Три часа». Марина обреченно молчала.

Алексей разыскал брата и суматошно сообщил ему последние новости:

- Я уезжаю... Вернее, Марина улетает. Андрей, вы остаетесь тут, смотри, чтобы все было в порядке. Деньги все у Миши, он в кассе. Цодиков со всеми расплатится, проконтролируйте это как-то с Мишей. Я должен бежать. Все, пока, некогда, увидимся...

Произнеся этот монолог, он сорвался с места и, ухватив обессилевшую Марину под руку, — увлек ее за собой на выход.

- Куда это он полетел? — спросил появившийся рядом Цодиков.

- Не знаю. Говорит, Марина уезжает.

- Почему сейчас?

- Не знаю...

- Что ж раньше-то? Что-то случилось?

— Не знаю...

— Пожар?

— Похоже, катастрофа.

 

Завизжали колеса, и такси рванулось с места, оставив на асфальте две извилистые черные полосы. Нанимая машину, Алексей так нервничал и торопился, что перепугавшийся шофер вообразил, что жена генерала вот-вот должна родить. Машина разогналась до ста километров и, гудя задним мостом, полетела по пустому проспекту. Мчась по ночной Москве, водитель время от времени бросал осторожные взгляды в зеркало заднего вида, а чаще коротко косился на пассажирское сиденье, куда Алексей бросил горсть мятых тысячерублевок. Легкий дождь, пролившийся этой ночью, дрожал трясущимися каплями света на стеклах машины. Ветер срывал эти капли, и они быстрыми слезами убегали назад. Марина сидела на холодном сиденье и, положив голову на плечо Алексея, с грустью смотрела на эти слезы. Оба молчали. Он молчал, потому что не знал, что нужно говорить: все произошло так быстро. Март, Москва, Марина, вечеринка, музыка, ее признание — и вот такси. Он балансировал на той грани, когда в обычной своей жизни он мог бы неожиданно сорваться, обидеться, уйти в себя и потерять ко всему интерес. Но теперь? Он гнал от себя эту мысль, но все же ему казалось, что она должна была предупредить его о своем отъезде. Должна. Он не винил ее. Нет. Это все та бессонница, что выматывала их последние недели. Внезапно он понял, что так кололо его самолюбие и непривычно саднило сердце — ее слезы. Не в силах больше сдерживаться, она расплакалась на вечеринке и беспомощно призналась, что теперь не может сделать без него и шагу. Теперь он был обязан дать ответ. Обязан. Должен. Он посмотрел на доверчиво притихшую у него на плече Марину, на ее тонкие пальцы и вдруг улыбнулся. А Марина, пытаясь отогнать от себя подступающий холод предстоящей разлуки, согревалась мыслями о нем. Бесконечно вспоминала все подробности их знакомства, свои эмоции, ставших общими друзей, место, время, обстоятельства их первой встречи. Неожиданно ей припомнилась одна деталь, заставившая ее задуматься. Когда в канун Нового года она приехала в заснеженный Петербург, ее подвез с вокзала военный офицер. Тогда тот случай показался ей диковинным. А что вышло сейчас? Сейчас он а едет домой, в Америку, и везет ее в аэропорт человек в военной форме.

- Все, здесь! Паркуйся и жди! — неожиданно громко скомандовал где-то рядом голос Алексея. — Пойдем, Марина!

- Командир! Долго? Куда поедем?

- Шереметьево, — коротко бросил Алексей и, подумав секунду, добавил: — Раз уж ты такой военный, то называй меня «товарищ генерал».

Они выбрались из машины и оказались в потоке переливающегося света, источаемого огромным козырьком гостиничного входа. Осоловевший от ночного бдения швейцар, увидев прибывших постояльцев, удивленно вытаращил глаза. Девушка в старинном платье и молодой человек в военной форме получили ключ и, держась за руки, молча проследовали в лифт. На девятом этаже колокольчик мелодично звякнул. Еще несколько шагов — и за их спинами хлопнула дверь номера. Вихрь эмоций, ураганным порывом пронесший их через весь город, стих за этой дверью . Марина устало опустилась в кресло и подивилась перемене, произошедшей с ней за последний час. Усталость, простуда и хроническое недосыпание последних дней сковали ее тело, но душа перестала метаться и обрела долгожданный покой. Она вдруг ясно увидела свое будущее и поняла, что уезжает из этой страны ненадолго. Настолько ненадолго, что даже не станет собирать оставшиеся в номере вещи. Тепло этих мыслей постепенно заполнило все тело, но очень скоро оно обернулось легким ознобом простудной температуры.

— Собирайся, Марина! У нас очень мало времени! заботливо попросил ее Алексей.

Она удивленно подняла на него глаза и, улыбнувшись сказала:

— Не нужно.

— Что не нужно? — ласково переспросил он.

— Все это. Пусть остается. Теперь мне это не нужно. Ты сможешь забрать все эти вещи себе?

— Себе?!! Зачем?..

— Я вернусь...

Теперь пришло время удивиться Алексею. Он закрыл на секунду глаза, а когда открыл их, ее лицо было прямо перед ним.

— Ты вернешься?

— Да... К тебе... если ты хочешь... насовсем...

Ощущение вершащейся судьбы тяжело ударило его в грудь, и, задыхаясь от нехватки воздуха, он ответил:

- Да.

Он выпрямился во весь свой рост, она встала рядом с ним. Он молча бросил взгляд на ручные часы. Она как будто только за этим и пришла, взяла со стола паспорт и кредитную карточку. Хлопнула дверь, звякнул лифт, шаркнул ножкой коридорный, и они снова оказались на заднем диванчике старенькой, местами тронутой ржавчиной «Волги».

— Поехали! — строго потребовал Алексей.

— Вы, товарищ генерал, ну прям как Гагарин, — блеснул эрудицией шофер.

— Ты думал, — заверил Алексей, наваливая ему новую порцию купюр.

— Алеша, что он говорит тебе? — удивленно спросила Марина.

— Драйвер на «Гагарин-2» просится. Говорит, всю жизнь мечтал.

— Ты шутишь...

— Конечно шучу.

Через час в гудящем голосами огромном пространстве международного аэропорта за красной линией пограничного контроля у стеклянной будочки собрались несколько офицеров погранслужбы. Зеленые мундиры держали совет. Ситуация была до необычайности странная и неоднозначная. Прибывшая на государственную границу американская девушка была в бальном платье, без верхней одежды, да и вообще без каких бы то ни было вещей. В руках у нее оказался билет до Нью-Йорка и паспорт гражданки США с просроченной российской визой. Девушка не отвечала ни на какие расспросы и тихо плакала. Провожал подозрительную плаксу не менее подозрительный фрукт, неизвестно в связи с чем вырядившийся в генеральский китель и кидавший ей из-за красной линии многозначительные взгляды. Два молодых и энергичных, как борзые собаки, прапорщика передавали друг другу паспорт американки, недоверчиво вчитываясь в него, и всеми способами пытались выискать в нем признаки подделки. Но паспорт был настоящий, да и американка, судя по всему, тоже. Время шло, а в американском консульстве, за ранним часом, включался автоответчик. Решения не было. За дело взялась толстая тетка в лейтенантских погонах, отстоявшая на страже рубежей не один десяток лет.

На сносном английском она приступила к девушке с расспросами:

— Почему у вас просрочена виза? Вы живете в Нью-Йорке? Что вы делали в Москве? Где вы работаете? Почему вы все время плачете?

Утерев слезы ладонью, Марина на довольно неплохом русском ответила:

— Я не хочу уезжать.

Пытаясь понять, что делают пограничники, Алексей подпрыгнул и крикнул поверх голов:

— Марина!!!

— Из-за него? — строго спросила пограничница, кивая в сторону красной линии.

Марина снова заплакала.

— Пропустить! — коротко бросила женщина. Уголками губ она улыбнулась Марининым слезам и, уходя, добавила:

— Не плачь, вернешься.

 

 

Апрель прожег в свинцовом куполе неба круглую дырку, и солнце посмотрело на грешную землю в этот маленький глазок. В Петербурге было то холодно, то не очень, то снег, то дождь, но чаще стояла неопределенная сумрачная мгла, вызывающая даже у душевно здорового человека приступы тоски и уныния. Ледовая короста по-прежнему безобразила тротуары улиц, но тонны высыпанной за зиму соли медленно плавили ее, хотя и никак не могли извести. В первых лучах солнца, к радости горожан, заблестели золотые шпили колоколен и расступились мрачные тени промерзших дворов. Старики на парковых лавках грели свои ватные спины, солнцу радовалось все живое, а больше всех, казалось, — очумевшие за зиму птицы. Прыгая по собачьим кучам на грязных газонах, они щебетали как-то по-особенному, по-весеннему, беззаботно радуясь природному оживанию.

Разделяя птичий восторг, Андрей бодро маршировал по Крюкову каналу. У дома, где в свое время жил и скончался великий Суворов, он остановился и посмотрел в окна квартиры полководца. По сложившейся привычке, он всегда останавливался здесь и ждал минуту. Ник то не вышел из этого тихого двухэтажного здания и, пообещав себе какой-нибудь сюрприз в будущем, Андрей отправился дальше. Свернув на Фонтанку и уже подходя к дверям, он нос к носу столкнулся с Маратом. Друзья пару дней не виделись, и поэтому обнялись.

- Куда направляешься? — спросил Андрей у друга.

- Куда? К вам. Разговаривать с Лехой насчет футболок, нужно все обсудить. Сейчас Лелик Захаров подойдет.

- Кто это?

- Лелик? Тот, кто нам все футболки печатал. Вспомнил?

- Теперь да.

- А ты откуда?

- Да так — встречался тут, на местности...

- Пойдем, покажу, какой я дизайн сделал для второго «Гагарина».

Вместе они поднялись в квартиру и оказались в гости ной, полной народа. За круглым столом председательствовали Алексей и Миша. Шло развернутое совещание с участниками, помощниками и волонтерами, задействованными в организации «Gagarin-party-2». Две недели назад «Танцпол» вернулся из Москвы и сейчас в срочном порядке доделывал в Петербурге предпусковые работы. Новый партнер Цодиков (так как смыслил в этом) взял на себя все бары, общение с ВДНХ, ментов и бандитов, а все остальные вопросы легли на «Танцпол». Новая ситуация (после разрыва с «Block Ltd»), в которой пришлось работать над таким крупным проектом, заставила мобилизовать все силы и возможности. В первую очередь в кратчайшие сроки был решен главнейший вопрос — вопрос поиска денег. Безусловно, «Минкульт» дал сборы, и все заработанные на нем деньги были инвестированы в будущую вечеринку, но все же эти пять тысяч долларов не решали всех проблем, а траты росли в геометрической прогрессии каждый день. Очень скоро проторенная дорожка снова привела молодых людей в офис рыботорговцев. Нужно отметить, что после декабрьского «Гагарина» бизнесмены из «Кринты» пребывали в полнейшей эйфории и поэтому, увидев делегацию «Танцпола», встретили неформалов со всей возможной любезностью. Столковались довольно быстро. «Один пишем - два в уме», — так с мечтательной улыбкой на лице обозначил это сотрудничество господин директор, уже реально представляющий, о чем идет речь. Он дал отмашку и, как водится, «однажды вечером» курьеры притащили на Фонтанку спортивную сумку, полную рублей.

Начав хлопотать сразу после Нового года, Алексей только к середине марта добился результата, и теперь было окончательно ясно, что из лондонского «Brain Club» на «Gagarin party-2» приедут Тим Филдинг и Грант Харпер. Из Риги ехал Яни с и его друг Угис Полус, из Питера группа «Not Found», Грув (с проектом «N.D.E») и, естественно, сам Алексей под именем New Culture.

На рекламу решили не разоряться: напечатали только реально необходимый тираж полиграфии и рассудили так, что ситуация в Москве и без того лавиноопасная. Разбуженная первым «Гагариным», молодежь пятнадцатимиллионного мегаполиса беспрерывно повторяла слова «вечеринка», «диджей» и «Gagarin». Колоссальному количеству молодых людей стало ясно, что протухшая эра рок-музыки окончательно завершилась, неактуальны больше дискотеки с лампочками и уж тем более неприличные места с вульгарным кабацким душком. Всем хотелось нового и самого современного. Масштабный импорт этого нового в Москву как раз и обсуждался в этой комнате.

 

Проговорили до часу ночи. Когда после всестороннего обсуждения все основные вопросы были закрыты, волонтеров и малознакомых персонажей распустили по домам. Тесный круг уставших друзей раскурил трубки и принялся релаксировать, а Палтус, наделенный в этом проекте большими полномочиями, все еще решительно рубил воздух ладонью. Ситуация «по делу» была всем понятна, и тысячу раз прожевана, но, дымя самой большой папиросой, Миша продолжал вулканировать идеями, одна другой невозможней и фантастичней. Его креативному домысливанию подверглись все без исключения аспекты подготовки, и этим тяжелым катком он, укатывал одуревших за вечер товарищей.

— Я предлагаю показать там космический спектакль. Такой, чтобы всех колбасило, — вещал Миша.

— Ты бредишь, Миша. Какой спектакль?

— Специально поставленное театрализованное действо! Я самолично могу написать сценарий... Давайте оденем барменов в костюмы инопланетян или лучше раздадим ментам космические бластеры. А? Как вам?

— Передавай, не морозь...

— Слушайте, вы как хотите, а я считаю, что кровь из носу необходим телемост «Вечеринка — Орбитальная станция ,,МИР“», и показать его нужно на огромном экране...

— Миша, а инопланетяне-то будут? - прервал оратора Марат.

— Будут. Я не шучу. Было бы ещё здорово в рекламных Целях запустить над Москвой аэростат, хорошо бы произвести глобальный салют, и нужно транслировать вечеринку по кабельному телевидению...

Когда он стал подбираться к идее запуска с территории ВДНХ ракеты-носителя и ее последующей стыковки в космосе, слушатели не выдержали и от смеха стали по одному лишаться сознания.

— Захватить Тушино! — утирая слезы радости, кричал ему в отьет Алексей.

— Захватить Тушино? — наморщив лоб, переспросил Миша.

— Ну, да! Поднять самолеты! И бомбить Кремль!!!

— Это авантюра!

— Зато — масштаб!!!

Около трех ночи, когда все окончательно набредились и разошлись по домам, Алексей сообщил брату:

— Был сегодня в гостях у Гурьянова. Виделся у него с Ваней Салмаксовым. Он показал мне только полученные из типографии плакаты «Мобиле». Ваня приглашает нас и всех друзей к ним на вечеринку в Крылатское.

— Когда?

— Через неделю после «Гагарина».

— Наступают на пятки.

— Я так не думаю. Эта ситуация теперь одним нам не принадлежит. Наша монополия заканчивается. Но это и к лучшему. Чем больше людей вовлекается в этот процесс, тем больше он будет. От этого выиграют все. Иван предлагает забыть старые счеты и работать если не вместе, то хотя бы не мешая друг другу. Что думаешь?

— Поживем — увидим.

 

Через несколько дней мощный вихрь подготовки сорвал основной состав «Танцпола» и несколько десятков его помощников, чтобы снова перенести их в Москву. Второй раз идти хоженой дорожкой значительно легче. Ситуация с местом изучена, рычаги управления крепко сжаты в руках, вопросы решаются быстрее. узлы рубятся, нити ловко связываются. Одним словом, в день монтажа павильона, как и положено стартовой площадке, превратился в кишащий муравейник. Пережив в нем мощнейшие эмоции своей самой главной вечеринки, Алексей настолько сросся с этим пространством, что во время второго монтажа действовал уже более решительно. Без суеты и сомнении он распорядился имеющимся объемом техники и выстроил невероятно красивую световую картинку. На этот раз количество управляемых компьютером приборов было увеличено вдвое, более эффектно расставили лазеры, высветили дальние планы, зажгли прожекторами купол, подсветили фасад. Морозов не было, и потому дорогостоящего обогрева не потребовалось. Работали быстро, но измотались в хлам, и потому, когда до начала вечеринки оставалось два часа, большая часть волонтеров от усталости была похожа на медленно ползущих к живодерне кляч.

 

Находясь непосредственно на месте и наблюдая за всем происходящим, Андрей, по сути, был выключен из общего процесса. Молча бродил он по гигантскому павильону, злился, переживал и не находил себе места. Накануне отъезда в Москву, за несколько часов до поезда, он очень громко, как говорится, в пух и прах разругался с Алексеем. Началось все с мелочи, но, как это и бывает, очень быстро переросло в крупную ссору со взаимными оскорблениями. Братья еще с детства имели богатый опыт междоусобной войны. Вот и тогда, перед поездом, практически на чемоданах, у них разгорелся спор о чем-то несущественном. Их точки зрения разнились не настолько, чтобы они не смогли договориться, да на беду им решил помочь общий друг Миша Палтус. Желая урезонить братьев, он высказал собственные домыслы, но на деле лишь подлил масла огонь. Алексей ухватился за сказанное, круто переменил свое мнение и, назвав рассуждения брата бредом, махнул в его сторону рукой. He выдержав этой прилюдной порки, Андрей вспыхнул и перешел в контратаку. Уже через пять минут все присутствующие испуганно пригибали головы: по комнате летали снаряды тяжелой артиллерии.

С той ссоры прошло уже два дня, но даже здесь, в Москве, находясь на монтаже, они по-прежнему не разговаривали. Андрей из-за всего этого сильно переживал и мучился, а Алексей — по крайней мере внешне — был бодр и энергичен. Понимая, что это доставляет брату неудовольствие, он необычайно дружелюбно беседовал с Палтусом, совещался с ним по любому поводу и выказывал ему знаки полного расположения.

Но время шло, а дело делалось. Несмотря ни на какие раздоры, к вечеру двенадцатого апреля павильон «Космос» наполнился потоками ослепительного света, сотрясая металлическую крышу, в помещении надрывались двадцать пять киловатт звука, охрана стояла на местах, а холодильники были забиты шампанским. Ровно в назначенный час вечеринка стартовала, и гости потоком устремились на танцпол.

 

Все пространство павильона гудело и дрожало, как во время землетрясении. Звук грохотал с таким давлением, что даже в отдаленных от танцпола технических помещениях его сила заставляла вибрировать вентиляционные каналы. Одна из таких комнат была оккупирована волонтерами, принимавшими участие в подготовке. Среди наваленных коробок и сумок с вещами на ящике из-под оборудования сидел молодой человек в белых джинсах, белом «кенгуру», с надетым на голову белым капюшоном. В таком наряде парень был похож на инопланетянина. Это был тот самый Костя, который месяц назад пригласил Андрея послушать собственный микс на панк-вечеринке в Парголово. Сидел он в довольно вольной позе и имел расслабленный вид. До выхода на подиум оставалось около получаса, и Костя разумно пользовался оставшимся временем для отдыха. Поджидая своего приятеля Лешу Локтионова, он курил сигарету и внимательно прислушивался к звучащей на танцполе музыке.

Две недели назад Миша Воронцов пригласил его на «Gagarin-2» работать гоу-дансером. «Будьте автономны!» — дал тогда совет Воронцов. Им с Локтионовым вручили билеты на поезд, а по приезде в Москву поселили в гостинице. Предвидя большую усталость от предстоящих пятичасовых танцев, они не стали надрываться во время монтажа и благополучно просачковали все, что можно. Зато теперь полный сил Костя с удовольствием ждал назначенного часа. Перед выступлением оставалось только одно — выпить шампанского, и именно за этим Локтионов нырнул в бурлящий котел вечеринки. Через какое-то время двери комнаты распахнулись, но вместо Локтионова в помещение вошел Алексей Хаас. Обведя комнату строгим взглядом, он обнаружил отдыхающего Костю и подступил к нему с решительным видом.

— Послушай! — резко начал Алексей. — Почему вы тут прячетесь? Для чего мы вас приглашали вообще? Не хотите танцевать — не нужно. Зачем было головы морочить! Могли остаться в Питере!

— Леша! Леша! Мы ждем своего времени, — попытался объясниться Костя. — Воронцов сказал, что сценарий у Палтуса, а тот велел нам выходить к часу...

— Какой Палтус! Какой сценарий! — рассержено закричал Хаас. — Идите танцевать сейчас! Потом это вообще никому не нужно! Вечеринка идет уже час! Там полный танцпол народа. Какого черта!

Не дожидаясь ответа на свой демарш, Алексей развернулся и, хлопнув дверью, ушел. Волонтеры в комнате притихли, а расстроенный всем случившимся Костя устремился за ним, но столкнулся в дверях со своим другом.

— Куда летишь? — спросил его улыбающийся Локтионов.

— И чего Хаас такой злой? Что-то стряслось?

— И да, и нет! Наверное, он сам все перепутал. Наорал на меня. Требует, чтобы мы немедленно начали денсить.

— А шампунь? Мы же хотели по стаканчику?

— Потом.

Спрятав бутылку в кучу одежды, друзья надели черные очки и устремились к танцполу. Место, на котором им предстояло танцевать, представляло собой кубическую башню высотой около пяти метров. Выстроенная из металлических конструкций, она возвышалась над всем танцполом и была ярко освещена. Переглянувшись, молодые люди полезли по узкой лестничке и очень скоро оказались на верхней площадке. Если снизу вся эта конструкция представлялась просто внушительной, то наверху она оказалась невероятно высокой. Осторожно слушая по щитам настила, Костя и Леша подошли к краю. Море голов, от края до края заполнявшее танцпол, плескалось у них под ногами и со всех сторон озарялось яркими вспышками прожекторов. Стробоскопы рвали темноту ослепительными клочьями, узкие разноцветные лучи метатись по танцполу, и в этом задымленном аду лазеры чертили невообразимые узоры. Раздумывать было некогда, и, поймав хорошенький басовый удар, парочка белых инопланетян задвигала телами. Их эффектное появление не осталось незамеченным, и множество танцующих с радостными улыбками протянули в их сторону руки. Постепенно освоившись с вибрирующей под ногами платформой, Костя ухватил свисток зубами и, размахивая поднятыми рутами, увлеченно ушел в танец. Время от времени он вспарывал густой воздух очень резким и заливистым свистом. Постепенно к его трелям стали присоединяться свистки с танцпола — московская молодежь подготовилась к вечеринке и, с азартом втягиваясь, вторила ритму.

Но потанцевать в одиночестве белым комбинезонам пришлось недолго. Их заметная выигрышная позиция, помимо всеобщего внимания, привлекла к ним и желающих присоединиться. Поставленный для охраны башни мент не выдержал пытки звуком и исчез, и в результате его дезертирства на платформу очень скоро стали взбираться люди. Первой появилась какая то пергидрольная блондинка в золотых цацках и тряпках от Гуччи, за ней — взволнованный своим поступком студент-очкарик, потом две подружки-карлицы, потом кто-то еще, и еще. Уже через десять минут на площадке собралась критическая масса танцующих. Самозванцы плотно ужали рабочий простор штатных гоу-дансеров и, задыхаясь от счастья, тряслись рядом с ними в самом центре снимаемой всеми видеокамерами картинки. Понимая, что еще чуть-чуть, и их с Лешей просто столкнут вниз, Костя бросал тревожные взгляды по сторонам, но не видел никого, кто мог бы нам помочь. Когда перегруженная башня стала опасно вибрировать, ситуация усугубилась тем, что на площадке появился еще один кряжистый паренек. Протолкавшись к видовому краю, он стал энергично размахивать руками. Несколько раз его тяжелые, как дубины, руки задевапи танцоров, и когда он в очередной раз треснул Костю в бок, тот не выдержат и прокричал:

— Мы вообще-то здесь работаем! А вы нам мешаете!

Здоровяк схватил его за шею и, притянув к себе, заорал прямо в ухо:

- Кто! Я!?

— Вы все! — ответил Костя, делая жест рукой.

— Хочешь, я их всех, сейчас, нахрен, выгоню!!! — предложил незнакомец с перегарчнком.

— Было бы неплохо.

Очевидно, проникнувшись к людям в белом покровительственными чувствами, подвыпивший собеседник Константина жестом показал, что вопрос решаемый, и круто развернулся на месте. Двумя руками он ухватил за одежду первых попавшихся, но эти первые решили поупираться, и пока он сталкивал их вниз, у него от напряжения расстегнулась куртка.

«Все понятно! Дембель», — подумал Костя, разглядев краем глаза десантную тельняшку.