Играет диджей Янис (Рига) 21 страница

- Андрей! Андрей! — прошептал откуда-то сверху знакомый голос. — Это ты? Иди сюда. Мы здесь, иди к нам.

- Кто это? — сдавленно захрипел Андрей, вглядываясь в темноту дворовой арки.

- Я, Марат! Иди сюда! Мы тут, смотри выше...

Подняв голову, Андрей разглядел в темноте подъездного окна несколько силуэтов и сигаретный огонек. Почти на четвереньках он добрался до двери подъезда и юркнул внутрь. Было темно, и лишь где-то вверху, на отполированных ступенях, сияли белые отсветы уличного фонаря. Поднявшись по темной лестнице, Андрей оказался на площадке и с удивлением обнаружил там целую группу молодежи, густо облепившей подоконник: Марат, Олег со Свечного, его друг Денис, незнакомые девушки. Они все стояли и напряженно прислушивались к звукам, доносившимся из приоткрытого окна.

— Что здесь происходит? — ошалело спросил Андрей сразу у всех.

— Чикаго тридцатых годов, — голос Марата дрожал. - Плащи, шляпы. Ты не поверишь! Там сейчас такое побоище было, круче всяких боевиков. Мы сбежали, как были, без одежды. А ты что-нибудь видел? Кто стрелял-то? Менты?

— Я ничего не знаю. Ничего не понял, - задыхаясь от волнения, стал рассказывать Андрей. - Шел на вечеринку, и вдруг рядом со мной начали стрелять. Чуть не обгадился. Видел какой-то свет и больше ничего.

От всей этой небывальщины у него стоял звон в ушах, и дрожью в голосе наружу рвалось беспричинное желание хохотнуть. Чувство творившегося рядом беззакония завораживало, стучало диким пульсом в висках необыкновенное ощущение настоящего стресса. Тошнотворная волна адреналина, еще на улице застудившая низ живота, теперь жарко ударила в обмякшие ноги и, вспенившись в душе, превратилась в озноб восторженного возбуждения. Кое-как продышавшись и начиная привыкать к происходящему, Андрей нервически усмехнулся и закурил предложенную ему сигарету. От волнения он сделал такую сильную первую затяжку, что на несколько мгновений разгоревшийся огонек сигареты осветил его лицо.

— С утра сегодня понял, что день какой-то странный, - сообщил он друзьям.

— Это точно! — воскликнул Марат со смехом, переставая говорить шепотом и толкая Назарова локтем. - Слушай, а ты удачно зашел! Богатым будешь. У ребят как раз есть к тебе разговор.

Олег с Денисом пришли в замешательство, но промолчали и уставились друг на друга, пытаясь понять, что им делать дальше. Осторожный Денис только и успел подумать, что нужно бы все обмозговать, а более решительный Олег даже почувствовал некое облегчение: долгое и бесплодное ожидание денег надоело ему хуже пытки. Он готов был согласиться на что угодно, лишь бы дело стронулось с мертвой точки, и можно было поскорей начать осваивать подвал. После двух месяцев ожидания его уже не смущало то, что еще один человек будет посвящен в их планы.

- Да брось ты париться! — с энтузиазмом переключился на него Марат. - Расскажи все как есть! Я тебе говорю — это лучше, чем сидеть и ждать у моря погоды.

Необыкновенная острота момента подействовала на всех присутствующих одинаково, очевидно, поэтому Олег отделился от стены и, слегка покачиваясь на ногах, стал в полголоса выкладывать факты:

- Мы нашли место под клуб. Очень классное, под землей. Там все есть, что нужно. Но у нас нет денег. Хотите, давайте вместе займемся. Только нужно быстро решать. Мы и так время потеряли...

Ставший необычайно серьезным Денис, внимательно посмотрел на друга и, когда тот смолк, стал прояснять ситуацию:

- Но нужны деньга.

- Можно все посмотреть, это на Петрограде... — перебил его Олег

- Марат говорит, у вас классный звук?

- Если есть звук, то вообще супер! Там все остальное уже присутствует: электричество, вода, вентиляция, туалеты. Нереальная история — настоящий клуб!

Друзья-художники смолкли и с тревогой уставились на Андрея, но он молчал и медлил с ответом. Скорость, с которой в последние пятнадцать минут развивались события, и их эмоциональная интенсивность загипнотизировали его. Не вполне оправившись от пережитого на улице, он все же собрался и ответил, но в душе его по-прежнему метался зигзаг неясной тревога. Даже не думая о необходимости поразмышлять над предложением, он быстро и немного словно согласился. Олег и Денис просветлели. Дальнейший разговор на эту тему тут же прекратился, молодые люди ступили кокну и вернулись к оставленным переживаниям. Прислушиваясь, они стали всматриваться в ночную тьму. У лица молчала. За стеклами была тихая, спокойная ночь, как будто и не было ничего: ни криков о помощи, ни шума драки, ни стрельбы. Трясясь от холода, они прождали еще какое-то время, и вскорости все облегченно вздохнули - на улицу вырвался радостный барабанный бит. Уже спускаясь по лестнице, Марат приотстал от своих подруг и негромко сказал Андрею:

— Это я им сказал, чтобы они с вами поговорили. Они ждут денег, но Бирман тянет время и денег не дает.

— А, вот в чем дело. Значит, они с Бирманом работают?

— Работали, еще десять минут назад. Сейчас уже нет - вы же договорились.

Компания выбралась на продуваемую ледяным ветром улицу и стала осматриваться. Дорога была пуста Демоническая машина с одним горящим глазом исчезла и, очевидно, у везла прочь своих безумных пассажиров. Вечеринка продолжилась, но была похожа на растревоженный муравейник: всюду стоял гул голосов, у многих были растерянные лица, многолюдный танцпол еще не танцевал, а все оставшиеся после нападения страсти кипели в баре. Забившись с холода в это жаркое и перегруженное людьми место, друзья повстречали знакомых и, усевшись за столик, прислушались к шуму голосов.

— Убили?

— Кого у били? Никого не убили. Просто расстреляли какую-то машину.

— За что?

— Я почем знаю. Может, не понравилась, а может, просто переглючили. Они все базиликом обкуренные, глаза навыкате.

— Вон того били, видишь, в крови, водку пьет у бара. Еще какую-то девушку потащили к черному ходу, но там кто-то вступился, и началось...

— Мента вырубили на входе...

— Еще бы немного, и они бы тут всех вырубили...

Все, кто находился в этом невероятно душном и прокуренном баре, захлебываясь, пересказывали друг другу по дробности погрома. После того как бандюги покинули здание, у всех возникло отрадное чувство простой человеческой общности, душевной близости, фронтового доверия и участия. От послевкусия пережитой беззащитности легче всего избавиться с помощью водки, и потому те, кому плащи серьезно пощекотали нервы, столпились у барной стойки и, ожидая выпивку, нетерпеливо сучили ногами.

Добравшись до этой вечеринки таким необычным путем, Андрей оказался на ней уже до отказа переполненный впечатлениями и сейчас, сидя вместе со всеми, спокойно обдумывал состоявшийся в подъезде разговор. В том, что предложил Олег, он ничего не понял и лишь потому так легко согласился.

Какой-то подвал. Какой подвал? Неясно. Но если Марат не врет и Бирман кружит вокруг них, то это может значить только одно - этот подвал есть. Клуб в подвале? Они все как с ума посходили...

Неожиданно из толпы вынырнул Фролов. Рукав его рубашки был до локтя разорван, а в походке появилось легкое покачивание, делавшее Кирилла похожим на морячка -забияку. Вразвалочку он подошел к общей компании.

- Нет, вы видели этих уродов? — дрожащим от возбуждения голосом проревел Кирилл. — В нашем городе таких точно нету. Это были какие-то заезжие беспределыцики. Я сам ничего не понял. Танцевал, потом смотрю, — двое в плащах бьют ногами Адриана. Я одного хватаю за рукав, и тут меня сзади дубинкой по голове. Трах! Во-о! — Кирилл приник головой к столу и раздвинул руками прическу: под волосами, на белой коже головы блестела мокрая от свежей крови ссадина. — Но самое интересное было потом. Это продолжалось минут десять. Народ уже стал разбегаться, и тут кто-то заорал: «Менты!» Эти все выкатились на улицу. Я не знаю, что там дальше произошло, но они расстреляли из «Калашникова» пустую машину рядом с входом, а потом уехали. Такие дела! А вы пьете? Налейте! — Он схватил протянутый бокал и залпом выпил его до дна. — А-ах! — крякнул он и вытер губы тыльной стороной ладони. - Хорошо, что никого не замочили. Вот что я вам скажу! - После этих слов он жизнерадостно засмеялся и, уже уходя, взял Олега за плечо и, понизив голос, сказал: - Все нормально, Олег, не переживай с нашим делом. Женя скоро вернется, думаю, все будет.

— А я уже не переживаю, — спокойно ответил Олег. - У нас действительно все будет нормально.

Не расслышав второй раз за вечер перемену в его голосе, Кирилл по-свойски хлопнул Олега по плечу и спокойно отправился к друзьям за соседним столиком.

— Парят нас уже второй месяц. Деньги обещают на клуб, — доверительно шепнул Олег.

Андрей понимающе кивнул.

— Алексей-то когда приедет? — придвигая свой стул, спросил Денис.

— Теперь — скоро.

 

 

Первое мая — красный день календаря. С самого утра на улицах Петербурга ожили алюминиевые рупора громкоговорителей. Несколько часов они нудно и монотонно зомбировали граждан подозрительными щелчками, а когда программирование народа на ощущение радости было завершено, спецслужбы включили праздничный патефон. Над чисто выметенными, залитыми солнцем улицами разлетелись бессмертные хиты Соловьева-Седого. Рабочий люд с заводских окраин пенистыми потоками выбирался из станций метро, эта масса заполняла собой оцепленные милицией улицы, лепилась в колоны, готовилась к демонстрации. К десяти часам утра ежегодный марш рабочих к Дворцовой площади начался. Красные от кумача колонны шли с Васильевского острова, стекались с Петроградской стороны, двигались с песнями по Невскому проспекту, подтягивались от Адмиралтейских верфей. Центр города стал непроездным, и до самого вечера пешеходы захватили в нем власть. День солидарности трудящихся всех стран — культовый большевистский праздник, странным образом сохранился и при нынешнем государственном устройстве. Коммунистам уже давно дали под зад, но все равно тысячи людей в этих колоннах, многие из которых были весьма молоды, украшали себя в этот день фетишами кроваво-красного цвета.

Наблюдая издали за революционной активностью угнетенных пенсионеров, Андрей и Олег сидели на лавочке возле памятника поэту Пушкину и спокойно дымили самосадом из Чуйской долины. Площадь искусств, отделенная от бурлящего Невского Михайловской улицей, была почти пуста, и кроме них, тут же на лавочках отдыхали лишь несколько бабулек, да стайка галдящих детей носилась среди деревьев сквера. Скучающий милиционер возле чугунных ворот Русского музея поначалу подозрительно посматривал на молодых людей, но, видя, что они не рефлексируют, вернулся в свою будку к недочитанной газетке.

Настроение у ребят было самое радостное: все то, что до этого было не ясно, — прояснилось, кончились неопределенность и бесконечное ожидание, теперь уже вполне четко были видны красивые очертания их нового клуба и воображение рисовало прекрасные картинки из его будущей жизни. Последние два месяца они проводили в подвале круглые сутки и были так заняты, что лишь изредка появлялись на поверхности. Два месяца под землей стучали молотки, визжали сверла, суетились помощники и непрерывно играла музыка. Не знали еще жители района, да и никто не знал, что делают под землей эти худые и угрюмые ребята, что готовят эти новоявленные подпольщики. Питаясь одними булками и пепси-колой, они, не ведая ни дня, ни часа, вгрызались в бетон, превращая убежище в первый техноклуб.

Два месяца назад, сразу после гангстерской вечеринки, Андрей позвонил брату в Ныо-Йорк. На другом конце земного шара Алексей скептически отнесся к услышанной новости, но, узнав подробности, медлить не стал и вылетел домой. Уже очень скоро он, Андрей, Денис и Олег, - сидели за тем самым круглым столом, что еще недавно стоял на Фонтанке, и вырабатывали позиции партнерства. Торговались, спорили, но в конце концов обо всем договорились, хотя моментами импровизировали прямо на ходу.

Перво-наперво совместным мозговым штурмом придумали название. Перебрали множество имен: связанных с подземной тематикой и абстрактных, русских и иноземных, потом поразмышляли над своими ощущениями и нашли то, что искали. Длинный бетонный зал связывал два входа, тянулся под землей, и казалось, вел куда-то, он был подземным ходом, тоннелем, по которому всем гостям предстояло идти навстречу своему счастью.

С легкими сердцами новорожденного окрестили «Тоннель».

Вскоре подоспели и все важные бумага. Новая контора получила счет в банке, избрала директором педантичного Одинга и, вручив ему мастичную печать, приобрела статус организации. Примерно тогда же в компании появилась «мертвая душа». Из множества иностранцев, пьянствовавших в мастерских Олега и Дениса, молодые художники выделили одного тихого, молодого англичанина. Звали этого голубчика Брит. Это был тихий парень, не без гомосексуальных наклонностей, зато он сразу согласился на паях участвовать в новом клубе и дал те три тысячи долларов, благодаря которым и закрутилась вся работа.

Помещение было огромное, невозделанное, и работы было превеликое множество. Круглосуточно в убежище что-то красили, меняли проводку, устанавливали двери, навешивали приборы, варили железные решетки. Ремонту и переделке подверглись все помещения: восстанавливали вентиляцию, оборудовали кассу, сооружали гардероб, чини ли горшки в туалетах, латали электрику. Но всюду молодые тоннельщики натыкались на сложности, ответить на которые мог только старейшина этого подземного царства, мрачный и недоверчивый Зуфар. Однако старик с каждым днем все больше замыкался в себе и становился совершенно не выносимым занудой. Шаг за шагом Римлян Зуфарович отрывал от себя с кровью все, что прикипело за годы работы. Постепенно он лишился в собственном подвале былой свободы, томясь, один за другим отдал ключи от всех помещений, уплотнился на складе и в конце концов был замурован в нем глухими стальными щитами. Развязных нахалов, оккупировавших его убежище, стало так много, что они принялись действовать напористо, без оглядки, тихо посмеиваясь на все его охи и ахи. Поначалу он еще бегал с жалобами к директору, но вскоре понял, что толку не будет, и, страдая острой болью подорванного авторитета, по-стариковски ушел в себя, затаился за пыльными стеллажами. Он был живой, но всего лишь одной проблемой. О стальные проблемы были из стали и бетона.

Денег было мало, и поэтому в ход шло все подряд. Модельер Таня Парфенова подарила металлические решетки, выброшенные за ненадобностью из ее нового магазина, и из этих выгнутых сегментов собрали замысловатую решетку, отгородившую диджея и звук от танцоров. На военном заводе изготовили из нержавеющей стали обшивку для клубного бара. Эту сияющую металлом броню навесили на деревянный каркас, конструкцию стянули болтами, и получилось потрясающее сооружение, внутри которого стояли пять огромных бочек с водой. Все помещения получили новое назначение: радиорубка стала кладовкой, комната отдыха превратилась в офис, вент-камера переоборудовалась в склад напитков, а гермошлюз — в кассу. Только туалет сохранил свой статус, хотя и не без проблем. Он был всем хорош, да только имел высоту потолков в метр пятьдесят. Все без исключения набивали там кровавые шишки, но вскорости приспособились. Для большего оптимизма стены туалета раскрасили ромашечками и все оставили как есть.

К концу апреля в клубе установили звук и через гудящие трубы вентиляции на поверхность вырвались первые подземные толчки. Подготовка шла к финишу.

Именно это обстоятельство и привело бледных молодых людей на лавочку у памятника Пушкину. К этому дню все без исключения друзья получили устное уведомление о необходимости явиться на площадь Искусств. Был объявлен общий сбор. Окрашенная полувоенной тайной, ситуация вокруг этого сбора интриговала непосвященных, остальным же было ясно — будут выдавать приглашения на открытие «Тоннеля».

 

Когда на аллеях сквера появились первые знакомые, сердце Андрея сжалось и в голове застучал барабан пульса. Все эти месяцы, пока они пропадали под землей, ему не верилось, что этот день когда-нибудь наступит. Он был где-то там, далеко, и горы проблем скрывали его от всех. Но вот к ним с улыбкой подходят друзья, здороваются, протягивают руки и получают эти заветные картонные треугольники:

 

Добро пожаловать

на закрытую программу

«Ядерная истерия — безумие века».

Штаб по делам гражданской обороны,«Танцпол»

и Министерство обороны представляют клуб «Тоннель».

Dj's: Audrey Tanzpol, special guest from Paris FG 98,2

Didier Sinclair, L'aquarium.

 

За час с небольшим два подсумка из-под противогазов, плотно набитых приглашениями, были опустошены. Задыхающиеся от счастья Олег и Андрей увидели тьму народа, всех своих знакомых и тысячу раз повторили один и тот же набор слов: «Седьмого мая. На Зверинской. Под землей. Два француза. Будет круто!»

День за днем потянулась томительная неделя ожидания.

Ночь с пятницы на субботу седьмого мая 1993 года навсегда запомнилась жильцам дома по Любанскому переулку. Уже с десяти вечера в его освещенных окнах виднелись их темные силуэты, а перед самим домом, у подъездов и в арке, растерянно курили жители близлежащих домов. То, что происходило этой ночью, в обычно патриархально тихом переулке, не поддавалось никакому определению и до дрожи в коленях нервировало всполошившихся граждан. На асфальтовой площадке перед входом в бомбоубежище колыхалась огромная толпа молодежи. Шум голосов, производимый этой толпой, был такой, что временами перекрывал монотонный бой барабана, вырывающийся из-под земли, через решетчатую дверь убежища. Где-то глубоко под землей этот барабан бил с такой силой, что дрожь сотрясала вентиляционные трубы и вырывалась на поверхность вибрирующим гулом. По всему переулку бродили люди, многие забирались на земляной холм, мерцали там огоньками сигарет, к убежищу подъезжали машины, все чего-то ждали. В двенадцатом часу в толпе произошло хорошо заметное оживление, плотная масса собравшихся забурлила и начала сжиматься, стремясь всеми своими частями приблизиться к входу. В неясном свете подземелья закачались тени, решетка распахнулась, и один за другим из-под земли вышли двенадцать человек в зеленом камуфляже. Увидев экипированный с ног до головы ОМОН, передние ряды подались назад, но сжатые напиравшими телами так и остались на месте.

— Не волнуемся! Все по одному! Приготовьте приглашения! — зычным голосом протрубил один из воинов, в бронежилете, каске и с укороченным автоматом на груди.

Поняв, что это не каратели, молодежь радостно взвыла и стала прорываться к входу.

 

За пять минут до этого братья Хаас, Назаров и Одинг держали под землей последний совет перед началом штурма клуба.

- Где французы? - торопливо спросил сразу у всех припозднившийся Алексей.

- В офисе сидят. Спрашивают, во сколько им играть.

- Пока то да се, Андреи, иди играть первый. Час протянешь?

- Чего-то я робею, — неуверенно ответил Андрей.

- Не ссы в трусы! - со смехом приободрил его брат. — Пока будешь прогревать народ, я думаю, тут все устаканится и начнет Синклер. Давай за вертушки!

Андрей ухватил тяжелый ящик с пластинками и пошел в диджейскую, а остальные рысцой пробежались по клубу.

- Что в баре? Порядок?

- Я думаю, полный! — голос Дениса звенел уверенностью.

- Лучших барменов, чем Штейн и Корнеева, нам не найти. Они всех знают, любят поболтать и симпатичные. Что еще надо?

- Леша! Там на улице туча быков без приглашений. Охрана спрашивает чего делать?

- Как что делать? Без приглашений не пускать.

- Будут проблемы.

- Ну, не знаю. Значит, будут. По обстановке.

Музыка на минуту стихла и заиграла снова в два раза громче.

- Ну что? - с веселой неуверенностью спросил своих друзей Алексей.

- Давайте начинать! — предложил Олег.

- Пора! - согласился Денис.

За спиной у них включился стробоскоп, а прямо над головами вспыхнула изумрудная нить лазера.

- Так, ну что делаем? — строго спросил у них, командир омоновцев.

- Давайте открывать вход.

Рыцарь, закованный в пятнистые латы, заорал своим подручным:

— Все на вход! Работаем!

«Работаем!» — про себя повторили за ним трое молодых людей.

 

Уже через пятнадцать минут пустой и прохладный клуб превратился в бурлящее столпотворение. Люди заполняли помещение с такой непостижимой скоростью, что очень скоро передвигаться по нему стало можно, только протискиваясь среди тел. Восторга, которые рассыпали первые гости, складывались воедино и создавали такой радостный фон, что даже крашенное черной краской бетонное сооружение-становилось в нем как-то милей и привлекательней. Пока было возможно, первые гости еще бегали по клубу, рассматривали мебель, дизайн, расписанные стены, трубы, двери, клетки, а когда все смешалось и стало до невозможности тесно, большая часть посетителей пустилась в пляс. Одним вздохом клуб набрал в свои легкие людей, и застучало его трехкиловаттное сердце.

 

Готовясь к первой вечеринке, Андрей всю ночь играя, тренировался, но встав к вертушкам, так разволновался, что вспотел от напряжения и был вынужден буквально бороться с собой. Руки не слушались, пальцы дрожали, поминутно он бросал в зал затравленные взгляды и видел, что со всех сторон заперт в клетке танцующими людьми. Но счастливые танцоры не замечали его смятения, их плотная масса радостно двигала телами, музыка молотила так, что люди в передних рядах морщились от ее физического давления. Свет в клубе был достаточно скупой: неоновые трубочки, ультрафиолетовая лампа и несколько двигающихся лучиков, но этот примитивизм не был заметен в ослепительном сиянии лазера. Главный лазерщик Гоша Копылов расстарался, и из его оптико-механического пулемета вылетали тысячи зеленых лучей. Как-то сразу воцарилась страшная жара. Клубы пахнущего глицерином влажного дыма с шипением вырывались из-под ног танцующих и вытесняли под потолок остатки годного для дыхания воздуха. Дымящийся котел танцпола разогрелся до такой степени, что конденсат от дыхания сотен человек влагой потек по прохладным стенам убежища и сами танцующие стали мокрыми от пота.

Прошли первые полчаса, Андрей отволновался положенное, кое-как пришел в себя и стал различать детали происходящего. Прямо перед колонками, за изогнутой линией стальной решетки, колыхалась плотная масса танцующих. Людей было так много, что они заполняли собой весь клуб до отказа. Рядом с ним в клетке для диджея у стола танцевали человек пять ближайших друзей. Андрей переглянулся с Назаровым, улыбнулся другу и снова углубился в микс.

В это же время в другой части клуба Алексей выводил французских диджеев из переполненного людьми офиса, Синклер тащил огромный рек с пластинками и еле поспевал в потоке людей за Алексеем и Лаквариумом. Когда они миновали гудящий бар и приблизились к танцполу, идти стало и вовсе невозможно. Алексей взял у растерянного Синклера ящик, взмахнул его себе на плечо и решительно двинулся в гущу танцующих. Всего за пять минут, протерев всю стену спинами, они продрались до решетки и оказались в «диджейке». Толпящиеся в тесной клетке друзья расступились, Синклер взобрался на подиум и радостно улыбнулся — вид оттуда открывался вдохновляющий. Стеклянный стол на котором стояли вертушки, парил в полутьме, в клубах дыма вспыхивали яркие лучи света, справа и слева от стола до потолка громоздились порталы звука, за ними решетка, а за ней сотни рук, голов и тел. Насколько хватало глаз, «Тоннель» был заполнен танцующими, и над всем этим призрачным действом суматошно метались зеленые нити лазера. Рядом со столом, в пятне света настольной лампы, стоял красный от волнения Андрей.

— Все шабаш! — весело крикнул ему Алексей. - Сдавай баян! Специалисты приехали!

Словно тяжелая гора свалилась с плеч у Андрея. Он смущенно заулыбался, собрал свои пластинки и спрыгнул с подиума Синклер перекинулся с Алексеем парой фраз, что-то прокричал сквозь грохот музыки залу, помахал рукой и бодро взялся за дело. Встав к пульту, он враз преобразился, собрался, ловко выдернул первую пластинку и, кинув ее на фетровый круг вертушки, крутанул с такой силой, что музыка надрывно взвизгнула. Колонки зашлись гулом, резкий вой динамиков прокатился по клубу, отразился от стен и заметался эхом. Сахарный сиропчик, легенького house, которым Андрей потчевал публику, застрял у танцоров в горле. Веселый парижанин включил такую зубодробилку, что зал истошно взвыл от неожиданности. Прямой, злой, истеричный бит, доводящий до тошноты, плюхающийся в желудке бас и сыпящая острыми ударами барабанная дробь с первой секунды радикально сменили окрас происходящего. Заиграла такая музыка, от которой по коже пошли мурашки. Сгустился мрак. Потух свет, яростно засверкал стробоскоп, и в зале началось такое беснование, что всем стало ясно: Вот оно, техно! Пришло!

 

Прошло всего два часа, а Олег изнервничался, как за весь последний год. Гнетущее чувство поселилось у него в груди и, выкручивая душу тревогой, наполняло всего его болезненным ощущение приближающейся беды. Начало не предвещало ничего неприятного — вечеринка стартовала с места, как гоночный автомобиль, быстро набрала скорость и полетела вперед. Все они были вместе: он, любимая Аннета, друг Денис со своей Машей, Андрей, Алексей, Штейн, все друзья и знакомые, — вся эта дружественная масса влилась в клуб и заполнила его до краев. Олег очень скоро понял, что они правильно угадали ответы практически на все неясные вопросы подземелья. Все, о чем друзья несколько месяцев спорили до хрипоты, подтвердилось на первой же вечеринке: мельчайшие детали интерьера, освещения, расстановки мебели, потоки движения людей, регулировки звука, — практически все оказалось верным. С первым ударом барабана, клуб ожил и забурлил живым организмом.

На открытие пожаловали все, кто только мог. Огромный круг знакомых и друзей, все представители художественного и околомузыкального андеграунда этого города втиснулись в подземное убежище и в давке обнимали друг друга, даже не поднимая рук. Общее воодушевление и радость из-за долгожданного события кружили головы, люди светились счастьем, ликование было общим и неостановимым. Ощущаемая всеми ясность случившегося была настолько ослепительна, что счастливые гости поздравляли друг друга с восторженностью, близкой к упоению. Эмоции, переживаемые первыми гостями, было не с чем сравнивать, происходящее просто не укладывалось в голове. У всех присутствующих за плечами была слишком короткая жизнь, прожитая в строго табуированном социалистическом обществе. То общество строго карало идеологических отщепенцев, преследовало западные веяния, запрещало чуждую музыку, подавляло творчество, уничтожало и клеймило несогласных. Любое отступление от серых правил считалось признаком вырождения и жестоко подавлялось. Но к счастью, к концу восьмидесятых «совок» подломился и страну затрясла бездуховная лихоманка кончины. Вихрь, с которым новое вторгалось в остановившуюся жизнь, закрутил сознание рабских масс, и «империя зла» погрузилась в хаос.

Оттого-то так ярки сейчас были переживаемые в семи ощущения. Все было вновь, впервые, все стало возможно. Наконец-то. Безнадежную мглу унылого прошлого снесло далеко назад, и горизонт грядущего стал безоблачно чист.

 

Олег по-настоящему понял, что то, о чем они так долго мечтали, произошло, лишь когда в офисе началось фотографирование на клубные билеты. Штатный фотограф «Танцпола» Игорь Быстрый работал не покладая рук и за час сфотографировал около сотни мемберов. Все по очереди влетали в офис и, не меняя сияющего выражения лица, запечатлевались для долгожданного клубного билета.

Да, все получилось. У них есть клуб. Вот он гремит и светится. Настоящий клуб, такой же как клубы в Гамбурге, Нью-Йорке и Париже. Первый клуб в этой стране.

 

Так прошел первый и самый радостный час, но очень скоро в эйфорию общего ликования стали вплетаться ошеломляющие моменты неотвратимой реальности. Как и следовало ожидать, вместе с принаряженной молодежью на открытие клуба прибыло внушительное количество разнообразных мерзавцев. Ни у кого из них не было и не могло быть приглашений, но неизвестно каким образом к двум часам ночи все они оказались в клубе. Не помогли ни стальные двери, ни вооруженные омоновцы, — зло проникло в клуб и началось то, чего больше всего боялись до его открытия. В гуще переполненного людьми подземелья, в разных его закоулках между агрессивными быками и модниками стали возникать короткие стычки, больше походившие на избиение последних. Поначалу с тревогой, а потом и с ужасом Олег стал осознавать, что в считанные часы клуб стал заложником неуправляемой ситуации, решить которую не могли даже вооруженные до зубов омоновцы. Пока растерянные милиционеры пытались отыскать кого-то из зачинщиков драки, вспыхивали новые инциденты, несколько человек уже смывало кровь в туалетах, некоторые предпочитали бежать из клуба вон, многие пробовали спасаться в темноте танцпола Ситуация усугублялась еще и тем, что никто не знал вточности, что нужно делать. Расслабленная молодежь не ожидала силового прессинга и, пытаясь отшучиваться, напарывалась на стальные кулаки. Охрана металась по темному помещению, но большей частью это была бесполезная суета. Пытаясь следить за ситуацией, Олег бегал по клубу, нервничал, успокаивал друзей и небезосновательно опасался за безопасность танцующей Аннеты. Иногда он встречался с Андреем, иногда с растерянным Денисом, они так же, как и он, были подавлены происходящим и пытались понять, что делать. Около четырех ночи друзья наконец встретились в офисе и стали торопливо обмениваться невеселыми новостями.

Выяснилось, что в клубе орудует несколько не связанных друг с другом групп. Бандюганы развлекаются кто как может, но преимущественно заняты глумлением над молодежью и грабежом бара Милиция предпочитает в откровенные стычки не ввязываться, персонал подавлен, большая часть гостей напугана, есть пострадавшие. Самое неприятное из всего этого было то, что помимо хулигански настроенных «микробратков», и пьяных спортсменов в клубе оказались еще и несколько настоящих рецидивистов, по-настоящему опасных и непредсказуемых. Один из них, со страшным шрамом через все лицо, требуя в баре водки, достал пистолет и, перегнувшись через стойку, вставил ствол пистолета Штейну в рот. За первые часы работы бедные бармены натерпелись такого страха, что их трясло мелкой дрожью. Несчастная Аня Корнеева пряталась в офисе, после того как два бандита пытались затащить ее за руки в мужской туалет. Вскорости появился Алексей с начальником милицейской охраны. Бронированный капитан был угрюм и напряжен, а Алексей, еле сдерживая ярость, кричал и махал руками: