Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Кризис верховенства цинской власти как фактор, влиявший на внутреннюю политику в Синьцзяне



2018-07-06 445 Обсуждений (0)
Кризис верховенства цинской власти как фактор, влиявший на внутреннюю политику в Синьцзяне 0.00 из 5.00 0 оценок




Начиная со второй половины XIXвека идет активное проникновение европейских и иных иностранных держав во все сферы жизни общества в Китае и конкретно в Синьцзяне. В том числе, Российская империя в 70е гг. XIX в. закрепила свои интересы в этом регионе, наладив торговлю с ВТ и покорив Кокандское ханство, бывшее прежде источником смут и волнений у Новой Границы[62]. Последнее вызвало немало пересудов по поводу того, что в последующем возможно завоевание Синьцзяна русским правительством и сопутствующее этому падение авторитетацинских властей, а в дальнейшем, и их режима.

Немаловажно то, как на действия Китая влияла и британская сторона: есть вероятность, что благодаря их «настойчивым пожеланиям» Сарыкол, который находился вблизи от хорошо известного историкам Памира к 1883 г. был присоединен и вскоре вошел в состав новой провинции Синьцзян[63].

Рубеж XIX-XXвв. стал также тяжелой страницей в истории и культуре китайской цивилизации и Центральной Азии. Массовые повсеместные исследования, съемки местностей, разграбление и вывоз фрагментов памятников культуры и истории, в частности, наследия жителей Синьцзяна, а также вмешательство в их личную жизнь, появление иностранцев в городах не могло не вызывать их недовольства, как, впрочем, и беспокойства цинских властей.

По мнению историка И. Ф. Поповой, вся вина лежит, прежде всего, на консульствах Великобритании и Российской империи[64]. Однако нелогичным представляется это высказывание, учитывая, что даотай (道台, начальник округа / чиновник, заведовавший отдельной отраслью провинциального управления при династии Цин) – тот, кому подотчетны консулы, никак не пресекал перевоз имущества, книг, рукописей и иных ценностей за границу с Китаем.

В то же время, большая часть информации, полезной исследователям в рамках данного региона, получена именно ими / благодаря им с той только разницей, что полномочия и связи русского консула (Н. Ф. Петровского 1882 -1903 гг.) были шире, чем у британского (официальный срок полномочий Дж. Маккартни 1909 -1918 гг., что гораздо позже того времени, когда он впервые приехал в Кашгар, привозил англичанина Янгхасбанда для обсуждения межгосударственных (памирских) вопросов).

Вопрос влияния в Центрально-азиатском регионе отнимал у Китая всё время и силы настолько, что земли, уже находящиеся под его влиянием, были в упадке и, ко всему прочему, обворовывались войсками и самим местным управлением.Разрушение авторитета Цинского Китая на мировом пространстве шло постепенно, начиная с периода опиумных войн и унизительных договоров, и продолжалось, когдаразвязалась Франко-китайская война за Вьетнам (1884­­­-1885 гг.), а затем жесточайшая по кровопролитию Китайско-Японская война (1894 -1895 гг.) и Ихэтуаньское восстание (1898 -1901 гг).

Вопрос принадлежности Памира также играл важную роль для трех мировых империй, их агентов и шпионов, а возможные перспективы обсуждались и консулами в Кашгаре в письмах с их вышестоящим руководством и друзьями. Памир — это горная система на западе новой провинции Синьцзян, которая граничила с Индией, и потому находилась в сфере интересов Великобритании. Кроме этого, перекликались здесь интересы и русской стороны, как помощника Цинской власти (как, к примеру, выделение Западного Туркестана в отдельный район исходя из соседских и дружеских побуждений), так и для обеспечения своих стратегических целей.

Ранее проблема Памираактивно обсуждалась и в 40е гг. XIX в. после его присоединения к Кокандским владениям, и в конце 70х гг. – к моменту образования государства Якуб-бека. Так и в 90е гг. XIX в., на пороге разрушаемой Цинской империи на ее территории иностранные агенты проводили свою работу, в то время как сама власть уже была мало способна контролировать пограничные регионы государства иными способами кроме замечаний о нежелательности очевидных приготовлений к захвату.

Показательно также безразличие китайских властей (и британских представителей в Кашгаре) по отношению к судьбам ОтаниКодзуи и его помощников (англичанина А. О. Хоббса и монаха ТатибаныДзуйтё), а также к целям и результатам японской экспедиции 1910 -1914 гг.[65]. Известно, что ОтаниКодзуи провёл целый ряд экспедиций и наследие японских исследователей с ним во главе в сфере изучения Центральной Азии и Синьцзяна, а также быта и культуры более древних народов, населявших эту территорию, представляет не меньший интерес, чем коллекции, собранные русскими военными, историками и консулом Кашгара Н. Ф Петровским.

Важно отметить, что японские экспедиции не находились под таким же строгим контролем, как европейские, а во время последней экспедиции О. Кодзуи и двух его помощников вообще перестали как-либо контролировать. Выполнив свою часть работы, исследователь вернулся в Японию, А. О. Хоббс тяжело заболел и не имел возможности продолжать исследования, в то время как власти не предложили абсолютно никакой помощи для иностранного исследователя.

А монах ТатибанаДзуйтё на обратном пути из экспедиции вообще исчез на довольно продолжительный срок с массивным объемом материалов по проведенным исследованиям, и когда был найден (а, точнее, сам добрался до Японии), оказалось, что в пути пережил избиения и грабежи местным населением. В результате японская коллекция по Центральной Азии оказалась значительно сокращенной, а авторитет цинской власти, как минимум, в научных кругах Японии пошатнулся.

В самом Синьцзяне довольно сложно было привлечь внимание населения к Памирскому вопросу или проблеме обеспечения безопасности внешних границ, наличие иностранцев в регионе только повышало интерес и желание торговаться за какие-либо предметы, узнать о жизни за рубежом или поделиться историями, через которые прошли народы: с помощью местного населения (по крайней мере в первое время после 1884 г.) иностранные путешественники и ученые могли сложить более полное впечатление о роде занятий, общественной мысли и многих других аспектах культурной и хозяйственной деятельности населения досиньцзянского периода.

Кризис управления.

Ослабление внешнеполитических позиций династии Цин сопровождалось непопулярностью и неудачами политики, проводимой внутри Китая: значительное снижение авторитета Цинского правительства сопровождалось ухудшением его позиций и в Синьцзяне.

Есть, однако, смысл делить период 1884 —1912 гг. на 1884 —1898 гг. – до Ихэтуаньского восстания – период определенной сдержанности, и 1901 —1912 гг. – соответственно, период нарастания недовольств не только внутри Синьцзяна, но и толчок к борьбе за перемену власти во всём Китае.

Долгое время между местным населением и властью буквально не был найден общий язык: некоторые из китайских военачальников (первое время именно хунаньских, из армии ЦзоЦзунтана) не были обучены китайской грамоте. Довольно малый процент тюркского населения владел китайским языком, а китайцы не знали уйгурского, общение усложнялось необходимостью обращаться к третьей стороне – переводчикам.

Несмотря на эти препятствия новая власть притесняла народ: отбиралось имущество, товары, деньги, оставшееся облагалось податями и повинностями. Бывших чиновников прилюдно казнили и пытали[66]. Налоги, в основном, платили люди в городах-оазисах, занимавшиеся домашним хозяйством или торговлей. Кочевое население налоги не уплачивало, занимая, таким образом, обособленное положение.Кроме того, эта часть населения прибегала к грабежам оседлого населения и торговцев.

Покончив с прежней властью и порядками (после 1884 г.), Китай предоставил новых управителей – в основном, из военных, не разбиравшихся в вопросах географии, использования и управления регионом. Отдельно стоит отметить тот факт, что некоторые из русскоговорящих очевидцев событий, происходивших в первые годы после присоединения Синьцзяна к Цинской империи, сталкивались с ситуацией, когда оставшиеся после завоевания китайские военные, будучи несведущими в вопросах границ Синьцзяна прибегали к помощи русских представителей. Так, Ч. Ч. Валиханов и Н. Ф. Петровский в своих работах говорили о безграмотности и ограниченности новых представителей порядка.

Кроме прочего, китайские военные обвинялись в курении опиума и злоупотреблении служебными полномочиями: в документах Семиреченской канцелярии есть сведения о Си Луне, который сначала в Тарбагатае «истязал русско-подданных киргизов, сартов и татар, то же стал делать с русскими в Или»[67]. Не удивительным фактом было и взяточничество, вымогательство, порча консульского имущества. Таким образом, очевиден кризис управления Цинской империей подконтрольными ей территориями и представителями властей. В таких условиях о безопасности населения Синьцзяна, соблюдении его прав и свобод не может идти речь.

Реформы военного обмундирования и управления первых годов с присоединения к империи Цин также не смогли улучшить положение: во всём Китае отношение войск к населению составляло 1/300, в то время как в Новой Границе - 1/45[68]. В провинциях люди имели больше контроля над местными дивизиями, нежели само правительство. Их количество практически невозможно было определить, однако к 1900 г. оказалось, что фанин方营 –армий защиты (провинциальных армий) – было 334 тысячи, что представляется гораздо большим числом, нежели в любом другом объединении. Прочие были представлены войсками циин旗营это образцовая армия, сформированная еще во времена восстания «Белого Лотоса» - конца XVIII века. Еще одна - луин绿营 – «зеленая армия» с приоритетом личного подчинения своему непосредственному начальнику; такие подразделения часто имели названия по имени лидера. Еще одним из видов военных сил была «новая» армия – луцзюнь陆军, организованная по принципам японской, с упором на образование офицеров и квалификацию рядовых солдат[69]. Учитывая последующие международные конфликты и связанный с этим отзыв части войск, а также сопутствующие войнам и конфликтам потери, можно заключить, что военный контроль в регионе к 1911 г. ослаб настолько, что местные дивизии могли бы составить им конкуренцию.

Важно отметить также большое количество дунган (представителей местных народностей) в войсках. С первых лет существования Синьцзяна как части Цин – еще в 1885 г. - шайки дунган нападали на купцов и население, парализовывали торговлю, контролируя дороги[70]. В этой связи довольно парадоксально, что цинская власть упустила из виду этот факт, допустив или не обратив внимания на расширение вооруженных сил для контроля за регионом за счет местного населения этого региона.

Волнения среди дунган характерны и для более позднего периода: из донесения русского консула Стрельбицкого в Чугучаке от 12 февраля 1896 есть возможность установить некоторые данные о дунганском восстании, произошедшем в 1895 г.: прослеживалась аналогия с прежними дунганскими восстаниями, а также цикличность событий и неизбежность краха империи, высокая вероятность возрастания протестов. В распоряжении консула также имелись задокументированные попытки зарождения очагов недовольств сразу в нескольких городах Синьцзяна (попытка взрыва крепости в Урумчи, срыв бунта в Манасе).

Подобные сведения, а также сообщения о введении ограничений на службу в мечетях в ответ на национальные выступления дают возможность увидеть скорый кризис маньчжурского управления и углубления конфликта между властью и населением.

К этому периоду (1884 —1912 гг.), а, скорее, второй его части – после Ихэтуаньского восстания - относят и расширение численности тайных обществ. Мощный патриотический порыв, характерный для всего Китая, был подхвачен и в Синьцзяне. Общества формировались, в основном, политическими ссыльными из Внутреннего Китая – это и общество Старших братьев (Гэлаохуэй哥老会), и связанное с суньятсеновской Объединенной лигой (Тунмэнхуэй同盟会). Первые же, кстати, довольно часто были замечены в составе дунганских восстаний 90х гг. XX в. с лозунгами «долой капитализм!». В Урумчи, Чугучаке и Кульдже имелись также революционные комитеты[71].

В частности, русский консул Н. Ф. Петровский, начиная с 1895 по 1907 гг. неоднократно писал в Россию о волнениях сначала в отдаленных от Синьцзяна провинциях (в Гуанси, г. Хэчжоу), затем неподалеку – в Цинхае, г. Синин, где вскоре и оказался центр дунганского восстания. Параллельно протекали и антикитайские восстания (лето 1895 г.).

За два года, 1895-1896 гг., местные власти сменили насмешливо-равнодушное к происходящим событиям отношение на чрезвычайную взволнованность. Одному из чиновников был передан донос о подготовке восстания в Куче с применением оружия, что казалось маловероятным в ходе того, что уже в 1895 г. у населения было массово отобрано всё имевшееся оружие для невозможности проведения вооруженного восстания[72]. Этим же чиновником были высказаны опасения о будущем исходе возможного восстания: власть на местах не обладала ни достаточным количеством оружия, не квалифицированным войском, ни продовольствием.

Интересно, что по некоторым подсчетам между 1896 и 1911 гг. во всей стране в целом произошло порядка 653 восстаний – примерно 43 восстания в год[73]: чем слабее становилась власть, тем решительнее разворачивалась оппозиционная деятельность в Китае. Также установлено, что большинство из выступлений имели националистские тенденции, включая атаки на чиновников, членов коррупционного правительства, борьбу против несправедливых налогов, высоких рент и цен на продукты.

В 1897 г. узы администрации с Пекином были разорваны, чиновники грабили население, а к 1899 г. произошла почти полная ликвидация правительства[74].

Среди докладов русских представителей в Синьцзяне, Русском Туркестане, а также русских путешественников-исследователей данного региона было много упоминаний о желании перехода местного населения под управление русских – «Белого царя».

Так, в 1885 г. российскому консулу в Кашгаре пришло письмо от представителя местного мусульманского духовенства с жалобами на невыносимые условия жизни[75]. Возвышение Российской империи и падение авторитета Цинов на ее фоне вызывало спрос на переселение на территории Русского Туркестана массы людей.

В 80-е и 90-е гг. целые волости уходили в русское подданство из-за земельной тесноты, нежелания платить налоги. В том же, 1885 году, в своём письме Н. М. Пржевальскому русский консул Н. Ф. Петровский говорил о возможности союза с Англией в противовес Китаю, а также о возможности войны с китайцами в Кашгарии – иначе говоря о «прогоне оттуда китайцев»[76].

Если обратить внимание на принципиальные различия между положением туркестанцев Китая и тех, кто оказался под русским подданством, то появление подобных просьб является вполне логичным. Очевидно, жизнь Западного Туркестана по ряду причин (климатическим условиям, принципам управления и восстановления хозяйств) казалась более обеспеченной и безопасной.

Перешедшим после Петербургского договора жителям были предложены земли в обмен на обещание возделывать ее должным образом и платить налоги. Русские военные, публиковавшие свои отчеты о поездках в Западный и Восточный Туркестаны в «Сборниках географических, топографических и статистических материалов по Центральной Азии», отчетливо видели разницу между жизнью в этих землях под руководством двух разных государств.

Русская сторона пошла по пути планомерного восстановления хозяйств: еще долгое время у границ с ВТ были сравнительно слабые успехи в этой сфере, осложнялось положение и тем, что часть населения ВТ перебегала границу и скрывалась, а китайские военачальники порой и вовсе переходили за неё. Между тем, в Синьцзяне тоже были проведены реформы, однако больших результатов они не принесли.

Вскоре, в ответ на сложившуюся тенденцию переселения, маньчжурское правительство стало прибегать к хитростям: заманивать кочевников обещаниями, нарушать границы Туркестанов. Цинские отряды грабили и угоняли российских подданных – киргизов[77]. Русский консул в Кашгаре - Н. Ф. Петровский - высказывался на этот счет таким образом, что цинская власть «будто нарочно раздражает против себя население», показывая при этом свою полную слабость[78].

Справедливости ради нужно отметить, что большинство из «бежавших» через границу, вскоре вернулось обратно в Синьцзян – в Китае уйгурам жилось привольнее, а цинские власти, в свою очередь, создали все условия для их возвращения[79].


 



2018-07-06 445 Обсуждений (0)
Кризис верховенства цинской власти как фактор, влиявший на внутреннюю политику в Синьцзяне 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Кризис верховенства цинской власти как фактор, влиявший на внутреннюю политику в Синьцзяне

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Почему двоичная система счисления так распространена?: Каждая цифра должна быть как-то представлена на физическом носителе...
Как распознать напряжение: Говоря о мышечном напряжении, мы в первую очередь имеем в виду мускулы, прикрепленные к костям ...
Организация как механизм и форма жизни коллектива: Организация не сможет достичь поставленных целей без соответствующей внутренней...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (445)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.014 сек.)