Понятие и сущность миграции капитала как формы международных экономических отношений

Различного рода теории международной миграции капиталов получили свое развитие в рамках различных научных школ, в том числе неоклассической теории международной торговли, неокейнсианской теории экономического роста.

Рассмотрим несколько современных теорий движения капитала[1]. Первая теория основывается на традиционном, можно сказать хрестоматийном примере более эффективного распределения капитала. Речь идет о движении капитала из стран с низким уровнем доходов – в страны с высоким уровнем, или, наоборот, оттуда, где уровень дохода высок, и капитал в избытке – туда, где его мало, то есть, отталкиваясь от практического опыта, из развитых стран – в развивающиеся. Наиболее убедительным и влиятельным современным представителем данного взгляда является Питер Генри из Стэнфордского университета[2].

Генри смотрит на пару десятков последних событий в мире, когда развивающиеся рынки либерализовали доступ иностранным инвесторам к отечественным фондовым рынкам. Он показывает, что рыночная оценка увеличивается на волне этих экономических либерализаций. Это выражается в том, что стоимость капитала снижается, когда страны либерализуют счета операций с капиталом. Он демонстрирует также, что инвестирование и экономический рост увеличиваются в результате либерализаций.

Питер Генри утверждает, что более ранние исследования не позволили обнаружить подобные доказательства, так как ошибочно опирались на постоянную позитивную динамику (увеличение) экономического роста, где стандартная модель предполагает, что последний (экономический рост) должен повышаться только на время, пока соотношение капитала к прибыли не достигнет своего нового высшего установившегося состояния[3].

Однако сложность заключается в том, что либерализация потока ценных бумаг – это не то же самое, что либерализация всех потоков капитала. Опыт показывает, что инвестиции в акции более благоприятны с точки зрения последствий, чем инвестиции в долговые обязательства, но правительства стран все больше склоняются к либерализации долговых потоков, потому что они беспокоятся о возможной передаче управления страной, а также распродаже национального достояния иностранными инвесторами. Самое главное, что опыт последних лет показывает, что капитал не течет из развитых стран, где с ним все в порядке, а, наоборот, из развивающихся, где дефицит налицо. То есть приток капитала отмечается по направлению из бедных стран в богатые, если резюмировать вышесказанное. Это наиболее очевидно в случае с Китаем, где накопления превышают инвестиции (то есть, в стране функционирует растущий профицит счета текущих операций), а также США, где, как правило, накопления меньше инвестиций (что и вызывает хронический дефицит)[4]. Но, в целом, обрисованная ситуация так и выглядит в реальности. Это верно, даже, если оставить в стороне Китай и США, приведенные в качестве примера. Приведенные факторы актуальны с конца 90-х годов. Даже среди бедных стран, капитал не течет в быстро развивающиеся.

Впрочем, в этом нет ничего нереального, так как быстро развивающиеся страны обладают высоким уровнем накоплений. Это предсказание жизненного цикла следующей модели: работающие люди (трудящиеся) способны сохранять больше из своих нынешних высоких доходов, чем пенсионеры растрачивают накопления с тех пор, когда доходы были существенно ниже. Эти аспекты являются подтверждением того, что экономия – более гибкая по сравнению с инвестированием. Это только подтверждает то, что экономия остается более отзывчивой, чем инвестиции в темп прироста. Это означает, что страны, которые развиваются быстро по независимым причинам, стремятся к тому, чтобы быть экспортерами капитала, а не, соответственно, импортерами.

Кроме того, нужно понимать, что капитал не способен течь в большом количестве в страны со слабыми финансовыми системами и такой же экономико-правовой средой. Слабая финансовая система не может эффективно посредничать между иностранными сбережениями и внутренними инвестициями. В какой-то степени иностранные инвесторы могут миновать эту проблему путем обхода финансовой системы через строительство или приобретение фабрик, шахт или нефтяных скважин напрямую. Относительно общего потока прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в непромышленные страны, большее количество, на самом деле, идет в бедные страны, чем в государства со средним уровнем доходов. И, соответственно, больше идет в страны со средним уровнем доходов граждан, чем в государства с высоким уровнем, если не акцентировать внимание на таких странах, как Индия или КНР. Но в зависимости от слабости правопорядка, неприветливости инвестиционного климата, иностранные инвесторы могут бояться экспроприации (конфискации), тогда как отечественные вкладчики могут отдать предпочтению выводу денег из страны. То есть капитал течет туда, где частная прибыль наиболее высока. Инвесторы получают выгоду от независимых потоков капитала.

Тем не менее, могут быть и другие выгоды, которые напрямую не описывают учебники. Другими словами, влияние либерализации капитального счета не может способствовать ослаблению ограничений сбережений в бедных странах, или ускорения их экономического роста.

Вторая теория утверждает, что, даже если потоки капитала не увеличивают внутренние сбережения и не улучшают условия формирования капитала в бедных странах, то, тем не менее, имеется выгода[5]. Дело в том, что иностранный капитал идет в комплекте с технологическими и организационными ноу-хау. Это наиболее справедливо по отношению к акциям без фиксированного дивиденда, а также к прямым иностранным инвестициям, но менее относится к долговому финансированию. Иностранные инвестиции в финансовый сектор усиливают конкуренцию, повышают эффективность и стимулируют разработку новых финансовых продуктов.

Открытие счета операций с капиталом постепенно наращивает давление для укрепления слабых институтов и предотвращает финансы от утечки, дает стране преимущество перед другими потенциальными получателями помощи в конкурентной борьбе за иностранные инвестиции. Нужно понимать, что это не только стимул для укрепления прав инвесторов, чтобы стать более привлекательным государством для иностранного капитала. Как показывает практика, иностранцы порой намного активнее коренных жителей. Приняв долю участия в капитале компании, они настаивают на том, чтобы появлялось больше финансовой информации, чтобы были назначены независимые управляющие, а корпоративное управление укреплялось иными путями. Наконец, рыночная отрасль знания применяется к выявлению сил рынка капитала, ответственных за поддержку денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики. В противном случае есть риск потери доверия со стороны рынков.

Эсвар Прасад из Корнелльского университета является, пожалуй, самым выдающимся академическим сторонником этой точки зрения, которую он продвигает, как в целом, так и для конкретного специфичного направления (Индия)[6]. Экономисты, которых изначально учили верить в конкуренцию и рыночную дисциплину, считают именно эти аргументы интуитивно понятными и верными. Тем не менее, и у сторонников имеется множество оговорок по поводу форсирования темпов реформ через высвобождение потоков капитала. С одной стороны, это не очевидно, что либерализация счета операций с капиталом будет стимулировать модернизацию институциональной структуры. Это верно, что, к примеру, индивидуальные и институциональные инвесторы (в том числе, паевые инвестиционные фонды и пенсионные фонды) могут добиваться улучшений в корпоративном управлении как способе обеспечения, что согласно интересам сторонних инвесторов. В данном случае классический пример активного институционального инвестора – крупнейший пенсионный фонд США – калифорнийский CalPERS, который сейчас[7] входит в развивающиеся рынки. Но, когда иностранные инвесторы увеличивают контроль, они приобретают тот же стимул, в качестве собственников-управляющих вытесняя движение денежных средств фирмы к себе, и, следовательно, противодействуют реформе корпоративного управления, что укрепляет позиции внешних инвесторов.

Работы Сударат Ананточикул в Калифорнийском университете (г. Беркли), показывает, что влияние на качество корпоративного управления весьма вариативно, в зависимости от того, связаны или нет иностранные инвестиции с регулированием[8]. Как минимум это говорит о более дифференцированной точке зрения на потоки капитала и институциональную реформу. В целом, доказательства следствия выгоды от либерализации счета операций с капиталом могут быть альтернативно интерпретированы. Пока прямые иностранные инвестиции, как правило, связаны с увеличением совокупной производительности факторов производства. Это может свидетельствовать о том, что страны или фирмы, получив такие инвестиции, находятся в качестве принимающей стороны именно потому, что смогли создать качественные условия, обещающие повышение производительности.

Аналогичным образом, предприятия с иностранными инвестициями имеют большую склонность к экспорту, поскольку иностранный капитал привлекает связанную с экспортом деятельность, так как последний помогает в заработке иностранной валюты, облегчающей репатриацию доходов, соответственно отсутствует причинная связь между притоком иностранных инвестиций и экспортом. Более того, есть основания беспокоиться о том, что либерализация счета операций с капиталом, утвержденная с целью форсирования реформы, может иметь как издержки, так и дивиденды.

Вышесказанное подводит нас к третьей теории, которая подчеркивает единство либерализации счета операций с капиталом с кризисом[9]. Мнение о том, что потоки капитала являются двигателем нестабильности, получило своих приверженцев в 1990-е годы, когда МВФ и Казначейство США настаивали на либерализации счета операций с капиталом, а финансовый кризис являлся хронической проблемой. Этот взгляд на действительность объединяет такое многообразие противоположных по сути мнений, например, Джозефа Стиглица и Джагдиша Бхагвати[10]^,[11].

Аналитически размышляя, можно сделать вывод, что потоки капитала создают нестабильность, а также то, что потоки капитала, в отличие от товарных потоков, происходят в весьма несовершенной информационной среде. В неполной степени информированные инвесторы склонны делать выводы о текущей обстановке любыми другими путями, но в любом случае лучше информированные инвесторы поддаются стадному эффекту, бросаясь «к выходу».

Так как информация является неполной, и прибыль появляется порой неожиданно, иностранные кредиторы предпочитают продлить краткосрочные кредиты, чтобы дать возможность выплатить их, но чаще всего это приводит к долговой яме. Некорректная информация также оказывает содействие оппортунистическим (ищущим выгоды любой ценой; стремящимся достичь преимуществ в отношении партнёра, переложив на него большую часть затрат) заемщикам.

Когда процентные ставки растут, только владельцы самых рискованных проектов будут продолжать брать в долг, однако у потенциальных кредиторов практически нет способов определить это. Когда приходят плохие новости, в них могут отсутствовать связи между соотношением кредитного спроса и предложения, посему зарубежное финансирование может быть отрезано в полной мере. Наличие иностранного финансирования предлагает слабым банкам больше возможностей в формате азартных игр для погашения задолженности: они могут делать краткосрочные займы за рубежом в иностранной валюте и вкладывать деньги в рискованные, но высокодоходные проекты на родине. Способность заимствовать средства за рубежом позволяет правительствам и центральным банкам осуществлять рискованные стратегии на более длительный срок. Сначала наличие иностранного капитала может дать возможность финансировать больший дефицит, а также параллельно дольше поддерживать завышенные обменные курсы. Но, когда появляется полная уверенность в упадке, и ситуация ясно видна, то результаты краха еще более разрушительны. Единство капитала с кризисом закалено временем, так как его история простирается вглубь веков. Однако опыт стран с развитой экономикой, которые все имеют открытые рынки капитала и поняли, как примирить их с финансовой устойчивостью, говорит о том, что подобное единство – не единственный путь. Опыт последних пяти лет, когда не было никаких серьезных кризисов, говорит о том, что развивающиеся рынки могли точно также учиться, чтобы не столкнуться с подобной проблемой[12]:

· отказ от небрежно искусственно поддерживаемого обменного курса, который создает выгодные только для одной стороны ставки (для спекулянтов). Эндрю Роуз[13], утверждал, что замена искусственно поддерживаемого курса таргетированием инфляции – это то, что осуществимо в развивающихся странах и государствах с развитой экономикой, и это позволит устранить проблему валютных кризисов;

· далее важно организовать усиление надзора и регулирование банковской системы и управления корпоративным сектором так, чтобы и данная валюта, и несоответствие сроков погашения были ограничены до разумных пределов;

· важно увеличить рынки ценных бумаг настолько, чтобы иностранное финансирование могло принять форму акций и долгосрочных, с фиксированной процентной ставкой, выраженных в национальной валюте долговых обязательств;

· наконец, необходимо осуществить хеджирование рынков и инструментов. Поэтому банкам и фирмам следует хеджировать (застраховать от валютных рисков посредством денежного рынка) кредитные обязательства по отношению к не расположенным к риску акционерам, а также уведомить о необходимости сделать это через периодические колебания обменного курса.

Здесь также есть ряд обнадеживающих признаков. Современное исследование МВФ показывает прогресс, заключающийся в том, что зарождающиеся рынки появляются как раз в развивающихся хеджинговых рынках и инструментах. Это говорит о том, что страны, принявшие более гибкие обменные курсы, демонстрируют быстрый прогресс в разработке хеджирования рынков, поскольку тогда возникает больший спрос на их услуги. Азиатские страны также добились результатов и продвижения вперед в разработке собственных рынков облигаций на местах, благодаря Азиатскому Фонду Облигаций (ABF) и азиатской инициативе в области рынков облигаций (ABMI). И недавняя публикация в БИС с названием “Банковская система в развивающихся рынках: каков уровень прогресса?” рисует довольно оптимистичную картину из мер по укреплению финансовых систем[14]. В этом представлении, мир делается более безопасным для потоков капитала. Конечно, альтернативная интерпретация заключается в том, что волатильность была временно подавлена сильным экономическим ростом, большим объемом ликвидности и обычно высокой толерантностью к риску инвесторов. Это предостережение, что прогресс в развивающихся рынках не следует преувеличивать, т.к. проблема кризиса может вернуться в любой момент.

Недавний рост волатильности, связанный с субстандартными ипотечными проблемами в США, который оказал ограниченное влияние на развивающиеся рынки (и оказывает до сих пор), можно толковать с двух позиций[15]. Суть заключается в важности правильной последовательности либерализации счета операций с капиталом с другими стратегиями. В статье Карлоса Артета и Шарля Виплоша, было показано, что либерализация счета операций с капиталом оказывает положительное влияние только тогда, когда страны впервые вводят в действие другие стратегические реформы[16];

· нужно быть открытыми для торговли перед открытием движения капитала, чтобы гарантировать, что иностранные финансы направляются в нужные сектора;

· они нуждаются в прочной и стабильной денежно-кредитной и налогово-бюджетной политике, и в более гибком режиме обменного курса, соответствующих условиям открытых рынков капитала;

· они должны модернизировать пруденциальный надзор и корпоративное управление. Прежде всего, они нужны для повышения информационной эффективности финансовых рынков.

Обратите внимание, что данная интерпретация диаметрально противоположна предыдущему взгляду. В том, что более ранняя точка зрения, которая подчеркивает следствие выгоды от притока капитала, либерализация счета операций с капиталом может предшествовать другим политическим реформам; на самом деле, их большим преимуществом является то, что они будут форсировать темпы последнего. Данный же взгляд демонстрирует более разумную точку зрения, что либерализация счета операций с капиталом должна подождать осуществления других реформ, чтобы избежать надвигающегося кризиса. Все чаще можно услышать мнение, что страны должны сначала заложить основу для либерализации счета операций с капиталом. Единственная трудность – реализация на практике. Мы слишком мало знаем, чтобы с уверенностью сказать, в какой момент безопасно и выгодно открыть капитальный счет. И пока большинство из нас будут пытаться форсировать реформу, резко открыв счет движения капитала, мы также будем беспокоиться о том, что закрытое общество является источником морального риска: это позволяет лениться политикам, которые должны быть последователями согласованных реформ.

Четвертая и последняя теория рассматривает трудности, которые были у Азиатских стран в рамках управления притоком капитала, и какие это создало проблемы для их конкурентоспособности[17]. Отправная точка теории в том, что в последнее время Китаю и таким странам, как, например, Южная Корея в более ранний период, удалось быстро развиваться, сохраняя реальный обменный курс на конкурентоспособном уровне. Частично существуют позитивные внешние эффекты от распределения ресурсов в экспортно-ориентированные секторы. Фирмы учатся на экспорт, и многое из того, что они узнают, выплескивается на других производителей.

Производительность экспорта – это наглядный показатель того, насколько хорошо фирмы, получающие льготный доступ к кредитам и к импортным ресурсам, осуществляют свою деятельность. Это важный урок корейского опыта. Конкурентоспособный реальный обменный курс способствует занятости и экспорту в производственном секторе, является источником общего роста. Он стимулирует расширение занятости в современном производстве, допуская выгоды от экономического роста для реально бедных людей, приезжающих в мегаполисы для заработка. Но более успешными являются страны, содействующие и росту промышленного производства, и занятости и экспорта; они становятся более привлекательными в качестве пункта назначения для иностранного капитала, в них ощутимее тенденция для действительных обменных курсов стать завышенными. На примере Южной Африки Дэни Родрик[18] показал, что реальное завышение в результате сочетания либерализации счета операций с капиталом и других стратегий привело к медленному росту занятости в производстве и другим социальным бедам. Китаю, в отличие от подобных стран, удалось предотвратить реальный обменный курс от завышения, ограничивая приток капитала. Контроль ограничивает возможность иностранного участия в отечественном рынке ценных бумаг.

Финансовое подавление позволяет властям прекратить приток иностранного капитала через выпуск внутренних облигаций для стерилизации и усилив попадание их в банки под низкие проценты. Это позволяет властям удерживать курс валют. До недавнего времени эта стратегия была успешной в области подавления инфляционного давления. Однако такое развитие событий возможно не везде: многое зависит от региона. Так, приток капитала оказывает сильное давление (на повышение) на курсы валют в Южной Корее, Таиланде и ряде других стран региона. Это, безусловно, создало определенный дискомфорт в политических кругах. Это, в итоге, и побудило государства принять меры по ограничению притока капитала и его влияния, довольно мягкие в случае Кореи и чрезмерно жесткие – в Таиланде[19]^,[20].

Существуют два возражения на обоснование по поводу подавления свободного движения капиталов:

· Во-первых, уменьшение валюты – это эффективная стратегия развития только для бедных стран с неограниченным количеством неквалифицированной рабочей силы и репрессированными финансовыми рынками. Другими словами, она подходит разве что для переходного периода. Поскольку финансовая система либерализована, поддержание эффективного контроля становится более сложной задачей, и стерилизация – более дорогостоящей. Уменьшение количества валюты в стране не дает никаких гарантий относительно снижения реального обменного курса, так как запасы неквалифицированной рабочей силы истощаются, а квалифицированная рабочая сила, ставшая также дефицитом, становится важным фактором в производстве, где упор делается на уровень заработной платы. И, когда производители начинают продвигаться вверх по технологической лестнице, реализуя производство более сложных товаров, сохраняя реальный низкий обменный курс в качестве повышения конкурентоспособности, экспорт станет менее эффективным, если не контрпродуктивным.

· Во-вторых, даже если есть ярко выраженные преимущества сохранения низкого реального обменного курса, всегда существуют более эффективные способы достижения цели. Очевидным инструментом является финансовая политика. Приток капитала стимулирует и внутренний спрос, тогда как сокращение государственных расходов или повышение налогов имеет на 100% обратный эффект. Менее экспансионистская финансовая политика будет снижать давление на процентные ставки, ослабляя причины для иностранных инвестиций.

Опять-таки, идея в том, что открытость счета операций с капиталом является полезной, когда она надлежащим образом объединяется с другими стратегиями[21]. Суть в том, что страны, которые не смогли использовать финансовую политику, возможно, по политическим причинам, должны постепенно идти на либерализацию счета операций с капиталом.

1.2. Институциональные основы регулирования международного движения капитала[22]

Рассмотри некоторые практики международно-правового регулирование международного движения капитала. С международной нормативно-правовой точки зрения потоки капитала и иностранной валюты регулируются при помощи 4-х наборов инструментов. Каждый из этих наборов демонстрирует немного отличный взгляд на движение капитала, базирующийся на экономической или правовой точке зрения, специфичных для каждого соглашения[23].

1. Статьи Соглашения Международного валютного фонда (статьи МВФ) преследуют основную цель – обеспечение финансовой и кредитной стабильности; в них прописаны жесткие нормы в отношении платежей и переводов по текущим международным операциям, тем не менее, оставляя свободу для маневра в рамках операций по счету движения капитала.

2. Многосторонние и преференциальные соглашения на услуги, такие как ГАТС (Генеральное соглашение по торговле и услугам) и различные статьи о свободной торговле (ССТ) регулируют текущие платежи и переводы, а также потоки капитала, в той или иной степени, имеющие отношение к свободной торговле в сфере услуг.

3. Международные инвестиционные соглашения или двусторонние инвестиционные договора рассматривают потоки капитала, как необходимое условие для обеспечения свободы инвестиций.

4. Наконец, потоки капитала регулируются региональными соглашениями, такими как Евросоюз, который требует свободу движения капиталов, что является одной из «четырех свобод» единого рынка, или преференциальными соглашениями (ОЭСР - международная экономическая организация развитых стран – и ее коды на движение капитала и на текущие невидимые операции), которые безоговорочно принимают правила о международных потоках капитала.

Движение капитала может быть ограничено тремя способами[24]. Во-первых, посредством мер, действующих непосредственно на счета капитальных операций и влияющих на поступление финансовых и реальных международных активов. Такие меры включают различные формы контроля над движением капитала, которые меняются относительно друг друга, в зависимости от типа движения капитала и других параметров. Невозможно четко классифицировать контроль над движением капитала, хотя специалисты часто выявляют некоторые различия и аспекты. С нормативной точки зрения такие меры при целенаправленных транзакциях счета движения капитала, в итоге находятся в пределах регулирования счета капитала той или иной страны. Сегодня известно, что деятельность государства, направленная на контроль и ограничение движения финансовых ресурсов между странами, как правило, не запрещена международными договорами, хотя она и может выдвигать определенные ограничения.

Во-вторых, потоки капитала могут находиться под влиянием валютных ограничений. Такие меры затрагивают лишь один вид финансовых активов - денег. Валютные ограничения позволяют удерживать депозиты нерезидентов в национальной валюте в бизнес-модели оффшорного аутсортинга, резидентам делать оффшорные вклады, а также подтверждают право резидентов хранить валютные депозиты в бизнес-модели оффшорного аутсортинга[25]. По сути, это мера, которая оказывает влияние на значение валютной операции (налог, мультивалютные договоренности). Эти ограничения действуют на иностранную валюту, но только в качестве формы операции со счетом движения капитала.

По этой причине ограничения, указанные выше, подчиняются той же нормативной базе контроля над движением капитала и обычно разрешены.

Наконец, потоки капитала могут быть косвенно затронуты мерами, которые сами по себе не затрагивают капитальных счетов, но при этом влияют на способность резидентов и нерезидентов осуществлять международные платежи и переводы, связанные с базовыми операциями, управляемыми капитальным счетом (портфельные и ПИИ сделки), или счетом текущих операций (торговля товарами и услугами)[26]. Осуществление международных платежей и переводов не требует открытия капитального счета, но подразумевает использование иностранной валюты. Данные меры включают механизмы мультивалютных и валютных ограничений, и, как правило, запрещены, если затрагивают платежи и переводы по текущим операциям.

В то время как контроль над движением капитала может быть наложен только на счета движения капитала (часто на движение финансовых активов), валютные ограничения могут быть наложены на счета движения капитала с участием иностранной валюты, или могут иметь место быть оба варианта.

С нормативной точки зрения наиболее важное различие состоит между мерами, влияющими на операции с капиталом, которые в целом терпимы, и мерами, которые непосредственно затрагивают счета текущих операций. Последние, как правило, запрещены. Именно поэтому Статьи МВФ являются главным нормативным регулятором, как и иные международные документы.

В международном праве единственная ссылка на суть движения капитала дается косвенно в статье XXX Соглашений Международного валютного фонда, что дает определение «платежей для текущей транзакции», которые являются «платежами, которые не преследуют цели перевода капитала, и включают, без ограничений[27]:

· все платежи, подлежащие выплате в связи с внешней торговлей и бизнесом в целом, в том числе, со сферой услуг, а также стандартные краткосрочные банковские и кредитные операции;

· платежи, причитающиеся в качестве процентов по кредитам и в качестве чистого дохода от других инвестиций;

· выплаты в умеренном количестве для погашения займов или для снижения стоимости прямых инвестиций;

· небольшие денежные переводы для обеспечения прожиточного минимума семьи.

В МВФ определение счета текущих транзакций очень широко, и в некоторых случаях оно включает также операции, которые экономисты обычно считают составной частью счета движения капитала, к примеру:

· выплаты небольших сумм для погашения займов или снижения стоимости прямых инвестиций;

· как уже было написано выше, небольшие денежные переводы для обеспечения проживания семьи;

· обычные краткосрочные банковские и кредитные услуги.

Из этого утверждения можно вывести обратное по смыслу, отталкиваясь от противного, определение движения капитала, которое может характеризоваться всеми сделками со счетом капитала и не включенные в перечень статьи XXX[28].

Отличие между операциями с капитальным счетом, которые подразумевают движения капитала, и операциями с текущим счетом, предполагающими торговлю товарами и услугами, имеет исключительное значение с точки зрения регулирования, поскольку каждая для каждой сделки предназначен качественно иной режим регулирования[29].

Противопоставление между капитальным и расчетным счетами распространяются на весь правовой режим движения капитала, так как данное различие, указанное выше, применяется во всех международных договорах, имеющих отношение к теме.