Крещеный немец и грузинский князь

В ознаменование юбилея велась серьезная научная работа по созданию сборника «Воздухоплавание и авиация в России до 1907 г.». В рамках исследований рукопись «О воздушном летании» решили переиздать. Историческую книгу извлекли из архивов Библиотеки АН СССР для более подробного разбора. И первым делом, используя современные методы, ученые обнаружили, что слова «нерехтец Крякутной фурвин» не написаны «в теле» основного текста, а аккуратно исправлены поверх. Под первый слоем обнаружился второй, текст которого гласил: «немец крещеной Фурцель». Это уже было загадкой — так кто же все-таки полетел: русский подьячий Крякутной или крещеный немец Фурцель?

Более того, никаких других ссылок на некие «Записки Боголепова» нигде не встречалось, а с учетом известности самого Сулакадзева как изготовителя многочисленных фальсификаций с историей о Крякутном все становилось ясно: они были абсолютно недостоверны.

Так кто же такой этот Сулакадзев, почему он придумал первого русского воздухоплавателя и кто внес последующие изменения?

Александр Иванович Сулакадзев родился в 1771 году в Рязанской губернии и происходил из рода имеретинских дворян. Карьера у него была самая заурядная: сперва лейб-гвардии Преображенский полк, откуда Сулакадзев вышел в отставку в довольно низком чине прапорщика, затем канцелярская служба — то секретарем у князя Алексея Борисовича Куракина, то в провиантском штате, то еще в каком министерстве. Бумажная работа раскрыла удивительный талант Сулакадзева по имитации различных почерков и даже незнакомых ему письменностей. Он коллекционировал старинные книги и рукописи, нередко для повышения значимости и стоимости оных добавляя туда расширения и дописки.

Марка СССР, 1956

Наиболее известной была сделанная Сулакадзевым фальсификация «личных записок» Анны Ярославны, дочери Ярослава Мудрого и супруги французского короля Генриха I. «Записки» возникли из-за того, что в 1800 году из Франции вернулся Петр Петрович Дубровский, много лет проработавший секретарем российского посольства в Париже. В смутные революционные времена этот человек умудрился выкупить множество старинных документов и рукописей, хранившихся в уничтоженных Республикой аббатствах. Коллекцию он хотел передать Императорской публичной библиотеке, но ценность ее показалась чиновникам недостаточной, и тогда по заказу Дубровского мастер подделок Сулакадзев дописал на сербской рукописи XIV века несколько строк на кириллице от имени Анны Ярославны.

Впоследствии Сулакадзев создал еще ряд кажущихся исключительно достоверными фальшивок, которые в течение многих лет вводили историков в заблуждение. В собственной библиотеке Сулакадзева было множество старинных книг, аккуратно дописанных и подделанных. Даже список библиотеки оказался недостоверен: в нем упоминались издания, не просто отсутствовавшие у Сулакадзева, но вообще никогда не существовавшие.

Но вернемся к Крякутному.

Мифический полет

В 1901 году историк науки и писатель Александр Алексеевич Родных получил доступ к библиотеке не так давно скончавшегося коллекционера книг Якова Федуловича Березина-Ширяева. Насчитывала она более 50 000 томов и включала редчайшие экземпляры, поскольку Березин-Ширяев в разное время скупал библиотеки известных ученых и библиофилов. В какой-то момент он приобрел и остатки книжной коллекции Александра Сулакадзева.

Изучая библиотеку, Родных наткнулся на занимательную рукопись, о которой ранее не слышал (и о которой, судя по всему, не знал никто, кроме самого Сулакадзева), — «О воздушном летании в России с 906 года по Р. Х.» — и выкупил ее наряду с некоторыми другими изданиями. В том же году Родных напечатал заметку о Крякутном, встреченную им в рукописи, в журнале «Россия». Публикация прошла незамеченной.

Девять лет спустя, в 1910-м, Родных опубликовал фототипическим (репринтным) методом всю рукопись. В предисловии он особо выделил роль Крякутного в развитии воздухоплавания. Книга имела успех и достаточно широко разошлась в различных кругах, не только научных. Некоторые ее страницы в рамках культурного обмена даже экспонировались в Мюнхенском музее науки и техники.

Далее легенда о Крякутном начала всплывать в различных источниках: в первом томе «Нового энциклопедического словаря» издательства Брокгауза и Ефрона (1911, статья «Аэронавты»), в книге историка Виктора Виргинского «Рождение воздухоплавания» (1938), в повести Александра Волкова «Чудесный шар» (1940), в книге педагога и историка Виктора Данилевского «Русская техника» (1947 — первое издание, многократно переиздавалась), в биографии «Александр Можайский» за авторством Семена Вишенкова (1950) и т. д. В развернувшейся в конце 1940-х годов борьбе за русское первенство история о Крякутном пришлась очень кстати.

При этом первые сомнения в подлинности рукописи появилось еще в 1951-м, когда она поступила в рукописный отдел Библиотеки РАН. Тогда же вышла статья историка Бориса Никитовича Воробьёва «Рукопись А. И. Сулакадзева „О воздушном летании…“ как источник историографии по воздухоплаванию». Он описал бумаги как две тетрадочки по шесть листов в каждой, сшитые последними листами так, что получалась книжка-перевертыш. С одной стороны было написано о летании, с другой располагались «Хождения и путешествия россиян в разные страны света». Воробьёв первым отметил, что Сулакадзев часто использовал ссылки на первоисточники, чье существование не было доказано, и «Записки Боголепова», из которых якобы взята заметка о Крякутном, относятся именно к этой категории.

Та самая правка, внесённая историком Александром Родных в рукопись А. Сулакадзева

А в 1956 году появилась статья сотрудницы Пушкинского дома В. Ф. Покровской «Еще об одной рукописи А. Ф. Сулакадзева». Автор однозначно утверждает, что Сулакадзев славился не научным подходом к истории, а стремлением создать из предметов своей коллекции сенсацию: значительным источником его доходов была торговля рукописями и книгами. В тексте «О воздушном летании…» приведено много явно недостоверной информации. Чего стоит только пассаж: «992 года Тугарин Змеевич вышиною 3-х сажен, умел палить огнем. У Сафат реки замочило Тугарину крылья бумажные. Падает Тугарин со поднебеси. — Древние российские стихотворения, 1804 г.». Потому однозначной веры источнику быть не может, а достоверность полета Фурцеля (забудем о Крякутном) способно подтвердить только появление настоящих «Записок Боголепова».

Покровская полагала, что изменения внес сам Сулакадзев, но впоследствии эту версию признали маловероятной. Помимо «Фурцеля», в оригинальной рукописи содержалось еще одно исправление. В абзаце «1745 года из Москвы шел какой-то карачевец и делал змеи бумажные на шестинах, и прикрепил к петле. Под него сделал седалку и поднялся, но его стало кружить, и он упал, ушиб ногу и более не поднимался. — Из записок Боголепова» изначально было не «карачевец», а «кавказец».

Зачем Сулакадзеву понадобилось довольно грубо менять «крещеного немца Фурцеля» на «нерехтца Крякутного» (прикрепляя еще непонятное слово «фурвин», которое, по идее, означало как раз воздушный шар), а кавказца — на карачевца (карачаевца)? Скорее всего, незачем — для него тут не было разницы. А вот для Александра Родных, готовившего по мотивам рукописи заметку для журнала «Россия», это исправление имело немалое патриотическое значение. Превращение немца в уроженца Костромской губернии, а абстрактного кавказца в конкретного и более близкого для русских карачаевца вполне соответствовало патриотическим настроениям и было с радостью подхвачено борцами с космополитизмом полвека спустя.

Так что Жан-Франсуа Пилатр де Розье и маркиз Франсуа Лоран Д’Арланд по-прежнему остаются первыми воздухоплавателями-людьми (напомню: в самом первом полете пассажирами монгольфьера были баран, петух и утка). А Фурцель с Крякутным на пару — это не более чем занятный исторический курьез.

Глава 49

Трактор Блинова

Понятие «трактор» довольно расплывчатое. Если верить энциклопедии, то это «самодвижущаяся (гусеничная или колесная) машина, выполняющая сельскохозяйственные, дорожно-строительные, землеройные, транспортные и другие работы в агрегате с прицепными, навесными или стационарными машинами (орудиями)». При этом слово «трактор» образовано от track, что скорее намекает на гусеничную компоновку. Споры о том, кто изобрел машину такого типа, не утихают до сих пор. Так что да, в этой главе будет много, очень много сомнений.

Судьба Федора Абрамовича Блинова могла сложиться так же печально, как у десятков русских изобретателей-самоучек. Он бы ходил со своей идеей по меценатам, обивал бы пороги, а в итоге остался бы ни с чем и умер бы в нищете. Но Блинов, помимо технического склада ума, обладал финансовой жилкой и умением пахать как вол. Поэтому он, рожденный крепостным крестьянином, закончил жизнь владельцем крупного машиностроительного завода, а его сын продолжил дело отца, открыв в Балакове «Фабрику нефтяных двигателей и пожарных насосов „Благословение“ П. Ф. Блинова».

А еще Федор Блинов в 1880-х годах изобрел трактор. Или не трактор. Или не изобрел.