Универсальный язык и теория знака

Все языки, описанные в предыдущей главе, имеют один, но очень существенный недостаток: их надо учить. Чарльз Блисс, о котором подробнее будет говориться несколькими страницами позже, писал: «Люди, будь то профессора или дикари, не любят учить иностранные языки, и эсперанто в том числе. Все предпочитают говорить на своём хорошо известном родном языке» [i ] (про эсперанто мы поговорим чуть позже — но да, и он вызовет у новичка кое-какие затруднения). А можно ли создать искусственный язык, который не придётся учить? Чтобы найти ответ на этот вопрос, придётся сделать небольшое отступление в сторону семиотики — науки о знаках.

Любой знак имеет две стороны — означающее (т. е. внешнюю сторону) и означаемое (т. е. собственно значение). Означающее может быть предназначено для восприятия разными органами чувств — слухом, зрением, осязанием, обонянием или вкусом. Одно и то же означаемое может быть передано при помощи разных означающих: например, идею ‘не двигайся’ передаёт красный сигнал светофора (знак для зрения), крик Стой! (знак для слуха) или придерживание за плечо (знак для осязания). Естественные языки всегда используют знаки, предназначенные для слуха; знаки для зрения (то есть буквы) — вещь вторичная. Большинство искусственных языков обладают тем же свойством: пусть даже они обычно и разрабатываются на бумаге, но подразумевается, что на них можно говорить, а во вторую очередь — записывать устную речь.

лингвистика

Однако знаки знакам рознь. Известный американский философ Чарльз Сандерс Пирс в 60-е годы XIX века [ii ] разделил все знаки на три типа в зависимости от того, как соотносятся их означающее и означаемое. Эти три типа получили название иконы, индексы и символы.

Иконы (или иконические знаки) — это такие знаки, у которых означающее как-то похоже на означаемое. Картинка с изображением собаки, висящая у ворот дома, говорит о том, что внутри находится нечто похожее на эту картинку (а именно, злая собака), и поэтому является иконическим знаком.

У знаков-индексов означающее и означаемое связаны по смежности в пространстве, во времени или в цепи причин и следствий: скажем, лай из-за забора тоже является знаком того, что там собака — но лай не похож на собаку, а лишь вызывается ею. А, к примеру, дым является знаком-индексом, обозначающим огонь.

И, наконец, у знаков-символов означающее и означаемое связаны условной связью, по договорённости: таково, например, само русское слово собака. Разумеется, никто из нас не подписывал договор называть собаку собакой, но мы негласно присоединились к нему ещё в детстве, изучая родной язык. А доказать, что этот знак абсолютно условный, просто: по-английски то же животное называется dog, по-немецки — Hund, по-французски — chien, а по-фински — koira. Все эти слова звучат различно, и ни одно из них не имеет никакого сходства с собакой, значит, все они условны. И вообще, абсолютное большинство слов естественных языков — это знаки-символы. Ещё один пример знака-символа — это красный сигнал светофора. Можно, конечно, возразить и сказать, что красный — это естественный сигнал опасности. Но не лучше ли тогда было бы присвоить его опасной ситуации движения, а спокойной ситуации ‘не двигайся’ приписать зелёный цвет? Может быть, лучше, а может быть и нет — но это неважно, а важно лишь то, что так принято: красный значит ‘не двигайся’, и всё тут.

Какой тип знаков хуже всего подходит для того, чтобы на его основе создать универсальный язык? Конечно же, символы. Ведь они по определению не универсальны, и далеко не всякий захочет трудиться и изучать их. Иконы и индексы в этом смысле гораздо лучше, потому что уловить естественную связь куда проще. Особенно хорошо, если в универсальном языке будет только один тип знаков, чтобы не пришлось гадать, что означает знак, похожий на дым — дым (как икона) или огонь (как индекс). Это приводит к простому выводу: знаки универсального языка должны быть иконическими, поскольку придумывать и понимать такие знаки гораздо легче, чем индексы: нарисовать изображение собаки гораздо проще, чем понять, что смежного с ней можно найти — конуру, миску с едой или, может быть, ошейник?

Ещё один важный вопрос — для какого органа чувств должны быть предназначены эти знаки? Обоняние, осязание и вкус отпадают сразу: слишком для малого количества объектов мы можем придумать похожие запахи, тактильные ощущения или вкусы. Да и выбор из звуков и изображений несложен: стол, к примеру, никаких звуков не издаёт, а нарисовать его легко. Так что получается, что универсальный язык, не требующий специального изучения, с необходимостью должен состоять из иконических знаков, предназначенных для зрения. Именно таковы все предлагаемые универсальные языки — от узкоспециализированного языка дорожных знаков до языков самого широкого профиля, о которых и пойдёт речь дальше.

Язык дорожных знаков

Самая широко известная система, претендующая на иконичность и общепонятность, — это дорожные знаки. По всей вероятности, первые дорожные знаки начали ставить римляне — это были указатели направления. Камни из русских былин, к которым подъезжают витязи и на которых написано что-то вроде «Налево поедешь — богатым будешь, прямо поедешь — женатым будешь, направо поедешь — убитым будешь», — тоже не что иное, как дорожные знаки. Однако современную историю дорожных знаков принято начинать всё-таки со второй половины XIX века. Каким бы удивительным это сейчас ни показалось, но первые дорожные знаки были предназначены не для автомобилистов, а для велосипедистов [iii ] — именно они нуждались в предупреждениях о крутых уклонах и неожиданных поворотах. И только позже, с распространением автомобильного движения, дорожные знаки стали ориентированы на водителей.

в языке

Первые дорожные знаки были текстовыми. Например, с 1883 года в Великобритании устанавливали таблички To cyclists: This hill is dangerous ‘Велосипедистам: Этот спуск опасен’. Но довольно быстро стало понятно, что текстовые знаки не слишком удобны: их сложно читать на высокой скорости, а нужно что-то более удобное для восприятия. С ростом мобильности усилилась и другая проблема: водитель легко может оказаться в стране, языка которой он не знает. В результате дорожные знаки стали едва ли не единственным общераспространённым в мире пиктографическим языком, выражающим довольно большой и разнообразный набор значений. Их форму и применение регулирует Венская конвенция 1968 года, к которой присоединилось абсолютное большинство стран Европы.

Можно ли этот язык считать по-настоящему универсальным и общепонятным? По всей видимости, ответ на этот вопрос — нет: иначе не понадобились бы теоретические занятия в автошколах. Да, многие дорожные знаки действительно иконичны: знак «Сужение дороги» действительно изображает сужающуюся дорогу, а на знаке «Пешеходная и велосипедная дорожка с разделением движения» изображены пешеход и велосипедист, разделённые чертой. Однако, к примеру, знак «Главная дорога» по форме нисколько не напоминает главную дорогу, а красную диагональную черту в синем круге едва ли можно естественно интерпретировать как «Стоянка запрещена». Сама форма знаков — тоже вещь абсолютно условная: никак нельзя объяснить, что треугольные знаки с белым фоном и красным ободком — предупреждающие, круглые знаки с белым фоном и красным ободком — запрещающие, а круглые знаки с синим фоном — предписывающие.

Таким образом, дорожные знаки — это шаг в сторону иконического универсального языка, но до идеала им очень далеко, хотя по распространённости они на порядки превзошли те три языка, о которых дальше пойдёт речь в этой главе.