Глава 8 Образ ландшафта

Италия прекрасная! Ты, мнится, Вселенский сад, всем полный, чем томим Природы дух и что искусству снится! И в запустеньи-что с тобой сравнится! И плевел твой прекрасен! Ты пуста, Но пред тобой обилъе застыдится!¹

Лорд Байрон. Паломничество Чайльд-Гарольда

В сознании каждого человека существуют умозрительные картины ландшафтов, примечательных с той или иной точки зрения. Так же как виды Италии, восхищавшие Байрона и многих других людей его круга, эти картины могут приводить в восторг или, напротив, вызывать чувство подавленности, как, например, виды копров угольных шахт или груд мусора на свалках в промышленных районах Великобритании. Некоторые ландшафты ценятся как символы ностальгической тоски по прошлому таковы, в частности, увитые плющом руины в парках восемнадцатого столетия. Все эти образы являются глубоко личными и вместе с тем понятными каждому, поскольку многие их характерные черты известны всем представителям того или иного класса, народа или целой эпохи. Впрочем, личные или общепризнанные, все подобные ландшафты обычно являются настолько значимыми символами, что непременно получают то или иное отражение в работах художников, поэтов или фотографов.

В этой главе рассматривается природа таких образов ландшафта, а также то, как они меняются с течением времени. Ландшафт ныне стал основным понятием у географов, занимающихся изучением земной поверхности и деятельности человека на ней, но лишь немногие ученые специально занимались рассмотрением символов, которые несет ландшафт, и исследовали отношение людей к тем или иным ландшафтам. Однако в эпоху, когда человек овладел такими возможностями изменять, создавать и разрушать ландшафты, каких, по-видимому, еще никогда в истории не существовало, понимание того, какие чувства испытывает человек к миру, в котором он живет, становится все более необходимым.

Ландшафт в географии

В течение некоторого периода времени в начале 'XX в. понятие «ландшафт» было главным концептуальным понятием географии (Mikesell, 1968). Немецкое слово «Landschaft» использовалось такими авторами, как Пассарг и Геттнер, для определения территории, обладающей физикогеографической и культурной целостностью, во многих смыслах являясь эквивалентом того, что по-английски называют «region» (регион), но этот термин требует осторожного обращения. Некоторые немецкие географы,

¹ Перевод В. Фишера. См.: Байрон. Избранные произведения в одном томе. М., 1935, с. 68.

==137

прежде всего Банзе (Banse, 1928), считали, что «Landschaft» обязательно имеет эстетическое и духовное содержание и значение, однако само это слово далеко не всегда подразумевает указанный смысл. Те английские и американские географы, которые переводили слово «Landschaft» как «ландшафт», обычно старались просто сохранить при переводе объективный научный смысл этого термина. Например, Дикинсон (Dickinson, 1939) утверждал, что все явления, наделяемые человеком нематериальными характеристиками (социальными, расовыми, психологическими и политическими), должны быть изъяты из географического анализа при рассмотрении ландшафта, за исключением тех из них, которые позволяют лучше понять его эволюцию. Зауэр (Sauer, 1925) и Хартшорн (Hartshorne, 1939) также исключали рассмотрение ландшафтных предпочтений и поведенческих реакций человека в различных ландшафтах из сферы географического изучения, хотя Зауэр и признавал впоследствии, что настоящее географическое исследование не может игнорировать эстетические свойства ландшафта (даже чисто субъективного характера). Как показано в гл. 3, Зауэр считал, что ландшафт представляет собой наложение двух основных компонентов: собственно природного ландшафта, то есть тех или иных форм рельефа, покрытых растительностью, и культурного ландшафта, то есть совокупности свидетельств деятельности человека в этом ландшафте. Этот подход к изучению ландшафта касается главным образом его морфологии и акцентируется прежде всего на заметных, объяснимых и измеряемых следах человеческой деятельности в нем. Применение этого подхода привело к появлению большого количества исследований самой широкой тематики: от анализа каких-либо специфических, визуально различимых элементов ландшафта (таких, как, скажем, амбары, мосты или шедевры местных архитекторов) до рассмотрения целостных сочетаний различных его компонентов в их наложении друг на друга в том или ином месте [I].

Установление существования, кроме природного, еще и культурного ландшафта было важным событием начальных этапов борьбы с физикогеографическим детерминизмом, в ходе которой сторонники культурной географии, подчеркивавшие, что человек способен изменять и переформировывать природный ландшафт, стремились восстановить гуманистические основы географии. Однако оказалось, что на практике очень трудно провести четкое разграничение указанных видов ландшафтов. В большинстве районов мира человек уже настолько изменил состояние (предполагаемых) природных, или девственных, ландшафтов, что с уверенностью можно говорить лишь о степени их окультуренности.

С позиции целей нашего исследования главные изъяны школы культурного ландшафта заключаются в недостаточно полном рассмотрении отношений человека к тем или иным ландшафтам, а также отсутствии интереса к изучению символических значений, которыми наделяют ландшафт [2]. Эмоциональная оценка ландшафта содержится в самом значении этого слова в обыденной речи. Начиная с XVI в. художники использовали именно его для обозначения особенно красивых пейзажей повышенной эстетической ценности (Jackeon, 1964; Gombrich, 1966; Tuan, 1966). Оказалось к тому же, что эта двойственность термина «ландшафт» является притягательной для некоторых англоязычных географов, использовавших его как эквивалент немецкого слова «Landschaft». Тем не менее среди географов сложилось твердое убеждение, что во всех случаях употребления этого термина необходимо делать уточняющие пояснения, а Хартшорн в своей знаменитой работе (Hartshorne, 1939) вообще отказался от его использования, заменив его термином «регион».

Но как в этом случае исследовать эстетическое и символическое содержание ландшафта? В ответ на такой вопрос обычно либо предлагают

==138

добиваться сохранения этого содержания в научном языке географии путем более широкого использования сравнений или запоминающихся метафор (Wright, 1947; Johns, 1960), либо обосновывают необходимость создания «эстетической географии», которая занималась бы в рамках научной литературы по географии реализацией художественных задач, решению которых посвящают себя пейзажисты, поэты или беллетристы-краеведы (Banse, 1928; Cornish, 1928; Gilbert, 1960). Не менее ценной, чем перечисленные, была, например, работа Корниша, появление которой сыграло важную роль в создании национальных парков в Англии и Уэльсе (Goudie, 1972). Однако их появление не подтвердило ни того, что география яйляется настоящим искусством, ни того, что географы являются истинными художниками. Впрочем, даже если географы и не являются художниками, сама земная поверхность-предмет их исследований - вполне может считаться произведением искусства. Именно это обстоятельство и вызывает двусмысленность значения, вкладываемого в понятие ландшафта. Ландшафт состоит из трех элементов: материальных осязаемых форм данной территории, как природных, так и созданных самим человеком, в общем, тех, которые подразумеваются определением ландшафта в культурной географии; видимых процессов человеческой деятельности в ландшафте, а также значений, или символов, которыми его наделяет сознание человека (Relph, 1973). Именно третья ипостась ландшафта, его символическое значение, делает ландшафт произведением искусства, а не просто красочной декорацией. Воздействуя на природные объекты в процессе удовлетворения своих потребностей, человек воспроизводит их как «символы, выражающие его чувства» (Langer, 1953), посредством которых он передает разделяемые им убеждения, ценности, а также имеющиеся у него стремления и надежды. Именно эти особенности характеризуют природу и цели искусства. Процесс подобного воссоздания не является прерогативой лишь тех, кто проживает в пределах данного ландшафта и преобразует его в процессе своей деятельности, но и тех, кто будет жить в нем впоследствии, а также людей, которые лишь ненадолго посещают данную местность, и даже тех, кто знакомы с ним только через средства массовой информации. Все эти люди соучаствуют в указанном акте искусства, и все они вносят свой вклад в формирование тех особенностей ландшафта, которые делают его «хранилищем человеческих надежд» (Tuan, 1971).

Для проведения истинного анализа символических значений ландшафта географ должен обратиться к методам, принципиально отличным от тех, которые применяются при сциентистском анализе физических характеристик ландшафта и видов деятельности, наблюдаемых в его пределах. Далее в этой главе будет показано, что в этом случае он с успехом может опираться на соответствующие методы, используемые искусствоведами и историками. Однако, прежде чем рассмотреть эту тему, необходимо более подробно остановиться на различных априорных установках человека по отношению к ландшафту.