Взаимосвязь между некоторыми социальными характеристиками жителей территориальных общностей и удовлетворенностью местом проживания

Н. 3. показывает, что связь незначима, т. е. К = < .05 Источник: Onibokun (1976, 326-7).

==195

Удовлетворенность проживанием в городских трущобах. На первый взгляд рассмотрение проблем удовлетворенности в связи с проживанием в городских трущобах кажется парадоксальным. Как бы там ни было, под словом «трущобы», как мы уже отмечали, всегда подразумевалось нечто негативное - воображению сразу представляются мрачные перенаселенные кварталы в глубине города, застроенные жалкими домишками практически без всяких удобств, где не хватает самых необходимых учреждений обслуживания, а немногие имеющиеся давно устарели, где катастрофически низок уровень санитарии и гигиены, а процент заболеваемости столь же катастрофически высок, где асоциальное поведение является нормой и где сама среда несет печать усталости, апатии и отторгнутости от нормальной социальной жизни общества. Постоянное выдвижение на первый план ужасающего состояния материальной среды этих районов придало слову «трущоба» настолько яркий эмоционально окрашенный негативный смысл, что вместо него сейчас используют обычно более благозвучные термины. Специалисты по планированию города предпочитают пользоваться в этих случаях словосочетаниями типа «перестраиваемые районы» или «внутренние зоны города». Для жителей этих территорий понятие «трущобы» едва ли существует, они просто знают, что это слово используется газетчиками или другими горожанами для того, чтобы все понимали, насколько высоким является их собственный статус. Нет никакого сомнения в том, что слово «трущобы» является позорным клеймом и что оно подразумевает состояние кричащей бедности и деградации.

Несмотря на все сказанное, существуют серьезные доводы в пользу того, что обитатель трущоб живет там не только по привычке или в результате адаптации. Как показали работы Уайта, Саттлза, Патрика и других, трущобы-это не только впечатляющие картины деградации материальной среды, которые сразу же предстают перед взором любого зашедшего туда человека. Трущобы обладают способностью творить свою собственную субкультуру, они порождают свой специфический «образ жизни», принимаемый их обитателями и несущий удовлетворение, которое компенсирует любые материальные лишения.

Эту мысль отлично подтверждают примеры переселения людей из трущоб в ходе реализации планов их ликвидации. Так, Фрид (Fried, 1963) опрашивал семьи, вынужденные из-за реконструкции кварталов их прежнего проживания (Вест-Энд в Бостоне) искать новые квартиры. Он утверждает, что такое вынужденное переселение чревато в высшей степени негативными разрушительными последствиями. Члены разрушенной общности, в которую входили представители рабочих семей, были очень довольны тем, что они живут вместе с людьми, занимающими такое же общественное положение, как и они; им также очень нравилась теплая атмосфера, которая была характерна для социальной жизни их прежнего района проживания. Фактически территория местной общины была продолжением внутренних пространств их домов, то есть она воплощала в себе часть их собственного «я» (см. также: Fried, Gleicher, 1961). И когда их община начала разрушаться, у людей появилось общее чувство скорби, сравнимое, по Фриду, с тем, что переживает человек, теряя своих близких, которое в некоторых случаях привело к тяжелым депрессиям и психосоматическим расстройствам.

==196

Впрочем, это чувство не обязательно имеет долговременный характер. Янг и Уильмот (Young, Willmott, 1957) изучали социальные последствия переезда жителей из района Бэтнел-Грин в центральной части Лондона в жилой массив, расположенный на периферии в Дебдене, который был построен местными властями (назвавшими его «Гринлейг»). Община Бэтнел-Грин представляла собой сплоченное сообщество обитателей внутренних кварталов города; неподалеку от них размещались места работы, учреждения социальной инфраструктуры и различные развлекательные заведения, которые активно посещали жители этого района. Переезд на новое место жительства существенно изменил характер социальных связей внутри общины, заметно повлияв на стиль семейных отношений, в которых большее внимание стало уделяться жизни в пределах каждой отдельной семьи в ущерб поддержанию контактов внутри всего круга ближайших родственников. Сначала, по приезде в Гринлейг, люди были очень разочарованы, однако уже через др . года отношение новоселов к этому району существенно изменилось в лучшую сторону. Они освоились здесь, и заметных признаков тоски по своему прежнему району почти не наблюдалось. По мнению Стрингера (Stringer, 1975a), возможной причиной этого является наличие в пригородах альтернативных, хотя подчас и ограниченных, возможностей для ведения активной социальной жизни, осознание которых компенсирует первоначальное недовольство новоселов.

Ко всем этим выводам необходимо относиться с осторожностью, поскольку социальная жчзнь далеко не всех территориальных общностей отличается подобной теплоте и и взаимопониманием, как далеко не всегда реконструкция старых районов обедняет жизнь их обитателей и приводит к возникновению чувства скорби о «потерянном доме». Тем не менее имеющиеся материалы обширных межкультурных исследований [13] позволяют предположить, что такие общности не являются исключением и что причиной удовлетворенности в этом случае служит частичная компенсация низкого качества материальной среды и недостатка коммунально-бытовых удобств в кварталах трущоб (притягательной атмосферой человечности и внутренней теплотой социальной жизни, существующими в них.

Удовлетворенность проживанием в пригородах. Бурный рост пригородов-продукт современной эпохи, хотя сам термин, как и стоящие за ним явления, имеет гораздо более древний возраст. Пригороды являлись органичной частью пространственной структуры городов античности, хотя нередко встречались и в более мелких провинциальных центрах, например в древнеримском Лондиниуме (Wacher, 1974). К XIV в. слово «пригород» стало частью обыденной речи: так, Чосер упоминает о том, что в «пригороде... овцы в загоне, лани вокруг, старые тропы в чащи ведут».

Привлекательность жизни в пригородах активно афишируется в течение многих лет; этому же способствует и рекламная литература по развитию пригородных территорий. Так, при расширении на рубеже веков пригородов в западной части Лондона главными инициаторами выступали железнодорожные компании. Представители «Великой западной железной дороги» всеми средствами стремились привлечь на постоянное жительство в пригороды и окружающие Лондон маленькие городки людей из мира бизнеса. В периодическом издании, называвшемся «Дома для всех-это западные пригороды Лондона», наряду с рассказами о преимуществах каждого пригородного района подробно описывались все особенности жилищного строительства, ведущегося здесь (Wilson, 1970). Другие железнодорожные компании следовали этому примеру в надежде увеличить движение на местных линиях. Такие публикации поддерживались статьями, писавшимися владельцами недвижимости, представителями акционерных компаний и самими жителями пригородных поселений. Вот примечатель-

==197

ная, на наш взгляд, выдержка из брошюры, изданной в тогда совсем крошечном городке Илинг («короле пригородов»), Мидлсекс. В описании, названном «Сельский городок рядом с Лондоном», он предстает в следующих красках: «...живописные пейзажи... величавые леса с могучими деревьями... идеальное курортное место для маленьких детей и престарелых... успешно отразил все попытки решить за его счет проблемы Лондона. В нем нет ни одного постороннего кладбища, в его границах не размещается ни один завод, ни одна из школ для бедных, нет ни одной психиатрической лечебницы, а все, что требует вмешательства полиции, решается в полицейском участке соседнего Брентфорда, ...очень удобное сообщение... со всеми пунктами Великой западной системы железных дорог-крупнейшей в Великобритании... знаменит своими частными школами, и, безусловно, ни одно поселение в пригородах Лондона, если не во всей стране, не имеет таких прекрасных условий для получения самых разных видов образования... ...активная социальная жизнь...

...Один из лучших торговых центров за пределами Лондона... ...Дома

построены по высшим стандартам... по специальным проектам... соблюдение которых строго гарантируется, поэтому качество жилищных условий здесь заслуживает самых похвальных слов... ...новые дома построены

поблизости от центра города и в то же время совсем недалеко от самых популярных мест курорта» (G.A.C., 1904).

Если отвлечься от всех красот и образов бодрости, спокойствия, исключительности и престижности, которыми характеризуется жизнь в этих местах, то можно сосредоточить внимание на принципиальной особенности пригородов, которая состоит в том, что они позволяют объединить все, что есть лучшего в городской жизни, с достоинствами проживания в сельской местности.

Представляется, что именно эту особенность высоко ценят жители крупных городов. Результаты самых разных исследований показывают, что условия жизни в невысоких домах пригородов по всем показателям оцениваются выше, чем в многоэтажных зданиях во внутренних районах города (Lansing, Hendricks, 1967; Ladd, 1970; Hinshaw, Allott, 1970; Cooper, Marcus, Hogue, 1976). Майкельсон, опросивший случайно выбранных жителей Торонто (Michelson, 1973), получил такие же результаты. Домам на одну семью, как показывает табл. 10-5, независимо от стадии жизненного цикла, на которой находится респондент, отдавалось единодушное предпочтение перед многоэтажными зданиями.

Несмотря на все сказанное, мнение интеллектуального ядра общественного сознания о субурбанизации было негативным. В поддержку этого мнения можно привести ряд доводов. Во-первых, как пространственно выраженный феномен пригороды-детища в основном настоящего времени, а также проявление тенденции к застройке законченными целостными микрорайонами. В условиях отсутствия общепринятого современного стиля архитекторы стремятся придать проектируемым объектам обаяние старины, предусматривая использование в их внешнем облике всем известной символики прошлых эпох (Richards, 1946). Общественное мнение, хотя есть и несогласные с ним, осуждает такие стилистические изобретения за то, что они противоестественны, за то, что их использование никак не способствует устранению «обезличенное™» места, которой, как считают, почти всегда сопровождается проектирование новых районов, состоящих из стандартных жилых домов, в геометрическом порядке располагающихся по территории с учетом прежде всего удобства проезда на частных автомобилях. Во-вторых, серьезной критике подвергается образ жизни обитателей пригородов, поощряющий развитие эскепизма, конформизма, социального снобизма и способствующий превращению людей в «сообщников» замкнутой «организации» [14]. Авторы, которые основное внимание уделяют критике третьего и, возможно, самого главного изъяна, указывают на негативные последствия вторжения города (поскольку пригороды можно считать «городом в деревне») в сельскую местность. Впрочем, подозрительное отношение людей, ценящих идеалы сельской жизни, к беспорядочному разрастанию городских поселений в сельские районы, давно стало традицией. Однако и современные специалисты, занимающиеся городскими проблемами и озабоченные потерями сельскохозяйственных угодий, происходящими в ходе описываемого процесса, считают, что необходимо остановить «лихорадочное разрастание» пригородов за счет повышения плотности застройки в центральных и внутренних районах городов (Jensen, 1966).

Таблица 10-5.