Когнитивные компоненты волевого акта:

Волевая регуляция – произвольное изменение (усиление, ослабление), побуждения к действию, сознательно приятому по необходимости (внешней, внутренней) и выполняемому человеком по своему решению (Иванников). Формирование побуждения к волевому действию достигается через трансформацию, создание дополнительного смысла действия. Исследование Запорожца(1960):

3 группам предлагали поднимать, опускать тяжёлый груз. 1 группа – не знаю смысл задания, 2 группа – на рекорд, 3 группа – вырабатывают электроэнергию для города (наивысший результат).

Изменение смысла действия возможно через (1) изменение позиции субъекта. Пример (Липкина): отстающие ученики опекали младших школьников – изменение смысла учёбы.

Смысл действия может изменён при помощи (2) предвосхищения последствий действия (Симонов): Пример: прыгнул с парашюта, потому что его друг не стыдливо не прыгнул.

(3) добавление нового смысла к уже существующему. Пример: не только пробежать 2 км, но и по дороге пересчитать все деревья в сквере. «Мифологическое мышление» - недостаточно мотивированное действие способно превратиться в символический акт. Пример: если девушка подготовиться хорошо к семинару, её пригласит человек в кино.

(4) связывание действия с новыми, нетипичными мотивами (самостимуляция). Пример: если ещё неделю женщина будет соблюдать диету, то она купит себе платье.

 Пример гипотезы: строительство Шартрского собора: 1. Везёт камни. 2. Зарабатывает деньги, чтобы прокормить семью. 3. Строит храм.

2.3. Левин. ТИПЫ КОНФЛИКТОВ

Левин Курт (1890–1947) – немецкий и американский психолог, создатель гештальтпсихологии личности, автор динамической концепции поведения с использованием физического понятия «поля».

Психологически конфликт характеризуется как ситуация, в которой на индивида одновременно действуют противоположно направленные силы равной величины. Соответственно возможны три типа кон­фликтной ситуации.

1. Человек находится между двумя положительными валентностями примерно равной величины (рис. 1). Это случай буриданова осла, умирающего от голода между двумя стогами сена.

В общем, этот тип конфликтной ситуации разрешается относи­тельно легко. Подход к одному привлекательному объекту сам по себе часто бывает достаточным, чтобы сделать этот объект домини­рующим.

Иногда такая конфликтная ситуация может привести к колеба­нию между двумя привлекательными объектами. Очень важно, что в этих случаях решение в пользу одной цели изменяет ее валент­ность, делая ее слабее, чем цель, от которой человек отказался.

2. Второй фундаментальный тип конфликтной ситуации имеет место, когда человек находится между двумя приблизительно рав­ными отрицательными валентностями. Характерным примером яв­ляется ситуация наказания.       

3. Наконец, может случиться так, что один из двух векторов поля идет от положительной, а другой — от отрицательной валентности. В этом случае конфликт возникает только тогда, когда и положи­тельная и отрицательная валентности присущи одному и тому же объекту. Например, ребенок хочет погладить собаку, которую он боит­ся, или хочет съесть торт, а ему запретили. В этих случаях имеет место конфликтная ситуация, изображенная на рис. 2

ТЕНДЕНЦИЯ УХОДА. ВНЕШНИЙ БАРЬЕР

Угроза наказания создает для ребенка конфликтную ситуацию. Ребенок находится между двумя отрицательными валентностями и соответствующими взаимодействующими силами поля. В ответ на такое давление с обеих сторон ребенок всегда предпринимает попытку избежать обеих неприятностей. Таким образом, здесь суще­ствует неустойчивое равновесие. Ситуация такова, что малейшее смещение ребенка (Р) в психологическом поле в сторону должно вызвать очень сильную результирующую (Вр), перпендикулярную к прямой, соединяющей области задания (3) и наказания (Н). Иначе говоря, ребенок, стараясь избежать и работы и наказания, пытается выйти из поля (в направлении пунктирной стрелки на рис. 3)

Можно прибавить, что ребенок не всегда попадает в ситуацию с угрозой наказания таким образом, что он находится точно в середине между наказанием и неприятным заданием. Часто он может быть сначала вне всей ситуации. Например, он должен под угрозой наказания закончить непривлекательное школьное задание в те­чение двух недель. В этом случае задание и наказание образуют относительное единство (целостность), которое вдвойне неприятно ребенку. В данной ситуации (рис. 4) обычно сильна тенденция к бегству, проистекающая в большей степени из угрозы наказания, чем из неприятности самого задания. Точнее, она исходит из воз­растающей непривлекательности всего комплекса, обусловленной угрозой наказания.

Наиболее примитивная попытка избежать одновременно и рабо­ты и наказания — это физический выход из поля, уход прочь. Часто выход из поля принимает форму откладывания работы на несколько минут или часов. В случае сурового повторного наказания новая угроза может привести к попытке ребенка убежать из дома. Боязнь наказания обычно играет существенную роль на ранних стадиях детского бродяжничества.

Часто ребенок старается замаскировать свой уход из поля, выбирая занятия, против которых взрослому нечего возразить. Так, ребенок может взяться за другое школьное задание, которое ему более по вкусу, выполнить ранее данное ему поручение и т. д.

Ребенок может случайно уйти и от наказания и от неприятного задания путем более или менее грубого обмана взрослого. В случаях, когда взрослому трудно это проверить, ребенок может заявить, что он закончил задание, хотя это не так, или может сказать, что какой-то третий человек освободил его от неприятного дела, или, по какой-то другой причине его выполнение стало ненужным.

Уход у ребенка происходит обязательно, если не при­нять специальных мер. Если взрослый хочет, чтобы ребенок выполнил задание, несмотря на отрицательную его валентность, просто угрозы наказания недостаточно. Надо сделать так, чтобы ребенок не мог выйти из поля. Взрослый должен поставить барьер, который мешает такому уходу. Он должен так поставить барьер (Б), чтобы ребенок мог получить свободу только либо за­кончив задание, либо подвергнувшись наказанию (рис. 5).

Взрослый вынужден так ставить барьеры, чтобы не осталось ни одной лазейки, через которую ребенок мог бы ускользнуть. Наиболее примитивные из таких барьеров — физические: ребенка можно запереть в комнате до тех пор, пока он не закончит работы.

Но обычно это барьеры - социальные— это средства власти, которыми обладает взрослый в силу своего общественного положения и внутренних взаимоотношений, существующих между ним и ребенком. Такой барьер не менее реален, чем физический.

Барьеры, определяемые социальными факторами, могут огра­ничивать область свободного движения ребенка до узкой простран­ственной зоны. Например, ребенок не заперт, но ему запрещено по­кидать комнату до завершения дела (задания). В других случаях внешняя свобода передвижения практически не ограничивается, но ребенок находится под постоянным наблюдением взрослого.

Он не выпускается из-под надзора. Когда ребенок не может быть под постоянным наблюдением, взрослый часто использует веру ребенка в существование мира чудес. Способность постоянного контроля за ребенком приписывается в таком случае полицей­скому или привидению. Бог, которому известно все, что делает ре­бенок и которого невозможно обмануть, также нередко привлекается для подобных целей. Например, тайное поедание сладостей может быть предотвращено таким способом. Часто барьеры ставятся жизнью в данной социальной общности, традициями семьи или школьной организацией. Для того чтобы социальный барьер был действенным, существенно, чтобы он обладал достаточной реальной прочностью. Иначе в каком-то месте ребенок прорвет его. Например, если ребенок знает, что угроза наказания только словесная, или надеется добиться расположения взрослого и избежать наказания, то вместо выполнения задания он пытается прорвать барьер. По­добное слабое место образуется, когда мать препоручает наблюде­ние за работающим ребенком няне, учителю или более взрослым детям, которые, в отличие от нее самой, не имеют возможности предотвратить выход ребенка из поля.

Наряду с физическими и социальными существует еще один вид барьеров. Он тесно связан с социальными факторами, но имеет важные отличия от тех, что обсуждались выше. Можно, скажем, апеллировать к тщеславию ребенка («Помни, ты не какой-нибудь уличный сорванец!») или социальным нормам группы («Ведь ты девочка!») В этих случаях обращаются к определенной системе идеологии, к целям и ценностям, которые признаются самим ре­бенком. Такое обращение содержит угрозу: опасность исключения из определенной группы. В то же время — и это наиболее важно — эта идеология создает внешние барьеры. Она ограничивает свободу действия индивида. Многие угрозы наказания действенны только до тех пор, пока индивид чувствует себя связанным этими граница­ми. Если он больше не признает данной идеологии, моральных норм определенной группы, то угрозы наказания часто становятся малоэффективными. Индивид отказывается ограничивать свою свободу действий данными принципами.

Сила барьера в каждом конкретном случае всегда зависит от характера ребенка и от силы отрицательных валентностей зада­ния и наказания. Чем больше отрицательная валентность, тем прочнее должен быть барьер. Ибо чем мощнее барьер, тем сильнее толкающая к уходу из поля результирующая сила. Таким образом, чем большее давление взрослый оказывает на ребенка, чтобы вызывать требуемое поведение, тем менее проницаемым должен быть поставленный барьер.