Как сам Маркс характеризует эволюцию своего мировоззрения от младогегельянства через Фейербаха к материалистическому пониманию истории?

«Для Германии критика религии по существу окончена, а критика религии – предпосылка всякой другой критики. Земное существование заблуждения скомпрометировано, раз опровергнута его небесная oratio pro aris et focis (самоапология (буквально: речь в защиту алтарей и очагов)). Человек, который в фантастической действительности неба искал некое сверхчеловеческое существо, а нашел лишь отражение себя самого, не пожелает больше находить только видимость самого себя, только нечеловека – там, где он ищет и должен искать свою истинную действительность. Основа иррелигиозной критики такова: человек создает религию, религия же не создает человека. А именно: религия есть самосознание и самочувствование человека, который или еще не обрел себя, или уже снова себя потерял. Но человек – не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек – это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они – превратный мир. Религия есть общая теория этого мира, его энциклопедический компендиум, его логика в популярной форме, его спиритуалистический poin t d’honneur [вопрос чести], его энтузиазм, его моральная санкция, его торжественное восполнение, его всеобщее основание для утешения и оправдания. Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью. Следовательно, борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия. Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа. Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требование отказа от иллюзий о своем положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях. Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия… Критика религии освобождает человека от иллюзий, чтобы он мыслил, действовал, строил свою действительность как освободившийся от иллюзий, как ставший разумным человек; чтобы он вращался вокруг себя самого и своего действительного солнца. Религия есть лишь иллюзорное солнце, движущееся вокруг человека до тех пор, пока он не начинает двигаться вокруг себя самого. Задача истории, следовательно, – с тех пор как исчезла правда потустороннего мира, – утвердить правду посюстороннего мира. Ближайшая задача философии, находящейся на службе истории, состоит – после того как разоблачен священный образ человеческого самоотчуждения – в том, чтобы разоблачить самоотчуждение в его несвященных образах. Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии – в критику права, критика теологии – в критику политики» (К критике гегелевской философии права. Т.1, с.414-415).

«Первая работа, которую я предпринял… был критический разбор гегелевской философии права; введение к этой работе появилось в 1844 г. в издававшемся в Париже «Deu tschFranzosische Jahrbucher». Мои исследования привели меня к тому результату, что правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII века, называет «гражданским обществом», и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии» (К критике политической экономии. Предисловие. Т.13, с.6).

Если опустить исторический контекст, в котором происходила мировоззренческая эволюция Маркса и представить ее в чистом виде, свободном от подробностей чисто биографического характера, то есть чисто логически, что она собой будет представлять?

Она предстанет перед нами как дальнейшее, только более последовательное развитие философии Гегеля, его «исторического идеализма».

Что представляет собой «Наука логики» Гегеля?

Снятую «Историю философии».

Что представляет собой его «История философии»?

Снятую «Философию истории».

Что представляет собой «Философия истории»?

Снятую «Философию религии» и «Эстетику».

Что представляет собой Абсолютный дух (Философия. Религия. Искусство) по Гегелю? Абсолютный дух есть снятый Объективный дух (Право. Мораль. Нравственность).

Если «Наукой логики» начинается философия Гегеля, то чем она заканчивается?

Она находит свое завершение в «Философии права».

Изложим тот же самый процесс, только другими словами: В «Науке логики» все философские категории находятся во внутренней необходимой связи и развитии. Что является непосредственной основой развития философских категорий?

Идейная борьба, критика, вскрытие противоречий во взглядах одних философов другими мыслителями.

Что стоит за сменой философии античности – средневековой философией; философии средневековья – философией нового времени по Гегелю?

За ними стоит переход от язычества к монотеизму, от мифологии к религии, а затем от католицизма к протестантизму и смена соответствующих этим эпохам эстетических идеалов и форм искусства.

Что является основой развития религиозного и эстетического сознания по Гегелю?

Развитие морали и нравов.

Почему изменяется общественная мораль и нравы?

Потому, что изменяется семья и гражданское общество.

Почему изменяется семья и гражданское общество?

Потому, что изменяются и развиваются формы государства и права.

Что такое государство по Гегелю?

Государство представляет собою «божественную идею как она существует на земле» (Гегель. Лекции по философии истории. СПб., «Наука», 1993, с.90). Через государство (право, закон, мораль и нравственность) снимается субъективный дух, субъективная воля человека и воплощается, развивается, становится свободной и наслаждается этой своей свободой субстанциональная, объективная, божественная воля. По Гегелю, следовательно, до возникновения государства, нет и не может быть подлинной истории. «Достоинству философского рассмотрения, – утверждает он, – соответствует только такая точка зрения, согласно которой история начинается лишь с того времени, когда в мире начинает осуществляться разумность, а не с того времени, когда она является еще только возможностью в себе, – с того времени, когда существует такое состояние, при котором она проявляется в сознании, воле и действии. Неорганическое существование духа, неорганическое существование свободы, т. е. не сознающая добра и зла, а следовательно и законов, тупость, или, если угодно, превосходство, само не является предметом истории» (Там же, с.108).

Маркс начинает разрабатывать новое, материалистическое понимание истории с того пункта, на котором остановился Гегель, с вопроса о государстве, с критики гегелевской философии права. Он ставит вопрос так:

Почему изменяются и развиваются формы государства (право и политика, а так же мораль и нравственность)?

И отвечает: потому что изменяется и развивается гражданское общество – производственные отношения: формы частной собственности и отношения между классами. Право, политика, религия, мораль и нравственность являются самосознанием (превратным-превращенным) этого гражданского общества, т. е. общества частных собственников.

Почему изменяются производственные отношения? Потому, что изменяется и развивается практическое (и теоретическое) отношение человека к природе: ремесло, промышленность (и естествознание) – производительные силы.

А почему развиваются производительные силы?

Потому, что само применение этих производительных сил есть их непрерывное изменение, износ, требующий их постоянного обновления и замены другими. Этот процесс, сначала медленно, а затем во все более ускоренном темпе осуществляет их развитие, совершенствование и модернизацию. Это есть движение, в котором постоянно изменяются, развиваются, совершенствуются и появляются не только новые орудия труда, средства производства, но и люди их применяющие. Развитие производительных сил есть causa sui – причина самого себя. Труд создал человека, и не труд Создателя, а его собственный труд. Что будет если громоздкую гегелевскую идеалистическую философскую конструкцию перевернуть и поставить, так сказать, с головы на ноги?

Тогда получится следующая картина: производительные силы предстанут перед нами как основание производственных отношений (гражданского общества); производственные отношения, отношения частной собственности (гражданское общество) как основание возникновения классов и государства (права и политики, а также классовой морали и нравственности); классы и государство как основание религии, а также искусства и, наконец, все это историческое движение в целом как основание возникновения и развития философии, духовной квинтэссенцией и теоретическим выражением которого она является.

Революция в производительных силах влечет за собой революцию в производственных и во всех остальных отношениях, а также в формах их общественного осознания, включая философию.

Означает ли все вышесказанное, что общественное бытие (производительные силы и производственные отношения – способ производства, борьба классов) определяет общественное сознание и его формы, а развитие общественного сознания (духовной культуры) никак не влияет на развитие общественного бытия?

Нет, не означает. «Согласно материалистическому пониманию истории, – писал Энгельс, – в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение – это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты – государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т. п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что ее не существует). В противном случае применять теорию к любому историческому периоду было бы легче, чем решать простое уравнение первой степени. Мы делаем нашу историю сами, но, во-первых, мы делаем ее при весьма определенных предпосылках и условиях. Среди них экономические являются в конечном счете решающими. Но и политические и т. п. условия, даже традиции, живущие в головах людей, играют известную роль, хотя и не решающую… Едва ли удастся кому-нибудь, не сделавшись посмешищем, объяснить экономически существование каждого маленького немецкого государства в прошлом и в настоящее время или происхождение верхненемецкого передвижения согласных, превратившего географическое разделение, образованное горной цепью от Судет до Таунуса, в настоящую трещину, проходящую через всю Германию» (Письмо Энгельса – Й. Блоху 21- 22 сентября 1890 г. Т.37, с.394- 395). «Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное – лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конечном счете всегда прокладывающей себе путь. Государство, например, оказывает влияние при помощи покровительственных пошлин, свободы торговли, хорошей или дурной фискальной политики… Следовательно, экономическое положение не оказывает своего воздействия автоматически, как это для удобства кое-кто себе представляет, а люди сами делают свою историю, однако в данной, их обусловливающей среде, на основе уже существующих действительных отношений, среди которых экономические условия, как бы сильно ни влияли на них прочие – политические и идеологические, – являются в конечном счете все же решающими и образуют ту красную нить, которая пронизывает все развитие и одна приводит к его пониманию» (Письмо Энгельса – В. Боргиусу 25 января 1894 г. Т.39, с.175).