На пункте медицинской помощи

Ну вот, наконец, мы и приехали. Район озера Суванто-ярви. Здесь наши исходные позиции. В густом хвойном лесу, обильно заснеженном, вблизи перекрестка дорог — место нашего полкового пункта медицинской помощи. Тишина. Батареи занимают огневые позиции и наблюдательные пункты. Мы стали устраивать свой пункт.

Прорубили дорогу, поудобнее расставили транспорт, растянули палатки, расположили в них все необходимое. Сделали навес для лошадей. Отсутствовали печи для обогревания палаток, и это огорчило нас, но не надолго. Мы быстро сообразили, что можно использовать для этой цели суховоздушную камеру. Вставив конец этой камеры в одну из дверей палатки и разогрев топку ее, мы тотчас же убедились в прекрасной работе нашей «отопительной системы». Две соединенные дверями палатки быстро стали наполняться сухим теплом. Все в порядке. Теперь можно сбросить верхнее обмундирование, надеть халаты и приступить к работе.

Военный госпиталь в лесу (стр. 277)

Распределив между собой обязанности, мы вывесили на дороге красный крест. Все готово для приема больных и раненых.

Наш пункт, расположенный отдельно от остальных тыловых подразделений полка, жил самостоятельной жизнью небольшого лагеря. Кухня находилась в шалаше, сделанном из срубленных елей, покрытых плащ-палатками. Пищу варили в чугунных котлах. Самостоятельно несли караульную службу. У нас был ручной пулемет, которым владели многие, и гранаты, с которыми мы никогда и нигде не расставались. У каждого санитара — винтовка, у врача и фельдшера — револьверы. Впоследствии наше вооружение пополнилось еще и автоматами. Словом, мы быстро обжились. Благоустроили свой лагерь: очистили его от снега, выкопали землянки, вместимость которых позволяла нам в случае необходимости поместить туда наших больных и персонал. Землянки надежно укрепили несколькими накатами из бревен и земли.

Наступил день боевого крещения. Поздно ночью начальник санитарной службы полка военврач 3 ранга Петухов сообщил, что через несколько часов наши войска пойдут на штурм укрепленного района. В «лагере» у нас кипит работа. Начальник пункта проверяет, все ли подготовлено к встрече раненых, инструктирует персонал. Политрук санитарной части объясняет обстановку. Решено создать из работников нашего пункта группу для оказания первой помощи раненым. Добровольцев, пожелавших войти в нее, оказалось больше, чем требовалось.

Вот группа санитарных инструкторов, фельдшеров, санитаров-носильщиков, вооружившись всем необходимым, двинулась в путь во главе со мной и политруком Агафоновым. Под покровом ночи мы подошли к району предстоящего боя и расположились в укрытии на берегу озера Суванто-ярви, вблизи наших наблюдательных пунктов.

Мы с политруком пробрались на наблюдательный пункт, откуда была видна большая часть озера. Время близилось к рассвету. Происходила интенсивная артиллерийская подготовка. Пехота в маскировочных халатах выдвигалась на озеро. Когда на рассвете начался бой, мы определили, куда целесообразнее направить группу санитаров-носильщиков.

Политрук Агафонов вместе с санитарами отправился на лед озера. Невзирая на огонь противника, санитары стали выносить раненых с поля боя, оказывать им первую медицинскую помощь. Я и санинструктор, расположившись в одном из домиков на берегу, принимали раненых. Вызванный по телефону транспорт прибыл своевременно.

Вынос раненых с поля боя, покрытого глубоким снегом, представлял большие трудности. Они усугублялись еще и тем, что белофинны охотились за ранеными и людьми, оказывающими им помощь. Достаточно было финскому снайперу заметить раненого, как он уже не выпускал его из поля зрения и при малейшей попытке двигаться открывал огонь. Обнаружив на озере раненого, санитар Хавронин направился к нему. Раненый жестом показал санитару, чтобы тот не подходил, так как за ним охотится финский снайпер. Заметили движение ветвей на дереве, расположенном по ту сторону озера, и сыплющийся с дерева снег. Один из наших бойцов дал очередь из ручного пулемета по дереву и только тогда тов. Хавронин смог вынести раненого в безопасное место.

В районе реки Салмен-кайта нашей наступавшей пехоте приходилось в сорокаградусный мороз двигаться по пояс в снегу да еще форсировать реку, вода которой, вследствие усиленного артиллерийского обстрела, в некоторых местах разлилась поверх льда. Валенки бойцов промокали и быстро промерзали. В таких условиях своевременная медицинская помощь, быстрый вынос раненого с поля боя и обогревание играли решающую роль.

Находясь на наблюдательном пункте полка, я и политрук Агафонов установили, что нужно организовать пункт медицинской помощи поблизости. Санитары-носильщики, вынося раненых и вывозя их на лыжных установках, быстро уставали, а до пункта было еще далеко, и при движении к нему приходилось преодолевать высокую гору. Раненые мерзли.

Но где же разместить пункт? В землянке? В ней тесно, туда неудобно вносить тяжело раненых. Мы вынуждены были занять сохранившийся домик, хотя он находился на виду у противника, сидевшего в дотах. Начали принимать раненых в этом домике. Тем временем подошло вызванное нами пополнение и прибыл транспорт. Привезли химические грелки. Обзавелись горячим чаем и вином. Теперь мы быстро отогревали раненых, оказывали им медицинскую помощь и эвакуировали, укрыв их меховыми ватными одеялами. Мы оставили этот домик лишь тогда, когда наши части, прорвав линию Маннергейма, двинулись вперед.

Во время затишья на фронте мы переключились на собственно санитарную работу. Усиливали контроль за кухнями, устраивали баню для бойцов.

В свободное время врачи проводили занятия со средним медицинским персоналом. При первой возможности в дивизионном госпитале или в медико-санитарном батальоне созывались совещания врачей для разбора вопросов текущей их работы. А иногда нас посещали крупные специалисты и профессора, читавшие нам лекции и проводившие интересные практические занятия (переливание крови и др.). Особенно обрадовал нас, военных врачей, приезд на фронт маститого ученого, главного хирурга Красной Армии, заслуженного деятеля науки академика Н. Н. Бурденко. Тов. Бурденко побывал на некоторых пунктах медицинской помощи, интересовался деталями нашей работы, делился своим богатым опытом хирурга. Его внимание особенно привлекла «лодочка», которой мы пользовались для вывоза раненых с поля боя. Он предложил санитару лечь в нее и сам попробовал везти лодочку, отозвавшись о ней с большой похвалой.

Раненые бойцы и командиры изумляли нас своим поведением. Мне вспоминается, например, лейтенант Аракчеев. У него было пулей насквозь пробито предплечье. Сделав ему перевязку на пункте, я отправил его в медико-санитарный батальон. Лейтенант настойчиво просил оставить его здесь, так как намеревался завтра же возвратиться в батарею или, как он говорил, «к себе домой». В медико-санитарном батальоне Аракчеев тоже умолял врача отпустить его к батарейцам. Врач не отпустил, но обещал не отправлять дальше в тыл. На другой день я был поражен, увидев тов. Аракчеева выходящим из кузова санитарной машины. Пообедав у нас на пункте, он исчез. А через несколько дней мы узнали, что он ранен вторично.

13 марта, в 11 часов 30 минут, в районе реки Вуокси к нам поступил последний раненый. В 12 часов умолкла артиллерийская канонада. Война окончилась. В палатках нашего полкового пункта стали появляться больные, которые на время войны забыли о своих недугах. Зубной врач возвратился к работе по специальности.