Вдоль и поперёк – стена,

Сдвинь-ка стену эту…»

А. Твардовский злобно издевается над содержанием и методами работы партийных органов. В поэме он выводит их под видом некоего «преисподнего бюро».

«Вот, глядит, при блёклом свете

Заседает на Том свете

Преисподнее бюро…

Видно, делом персональным

Занялися – то-то сласть!»

Мертвец признаёт свои «ошибки», но

«Несытые признанием,

Мол раскрыт не до конца,

Воспитательным взысканием

Наказуют молодца».

Далее А. Твардовский глумится над святым для партии принципом коллективности в руководстве:

«Он с улыбкой безунывной

Держит речь, бубнит урок

Дескать разум коллективный

В самый раз ему помог…»

А. Твардовский ставит вопрос, для чего нужна вся эта «аппаратчина и бюрократия» и тут же с издёвкой отвечает:

«Как зачем? Да чтобы всем

Кадрам быть при деле».

Чтобы всё шло своим порядком, «чтоб товарищ и в гробу – и во сне глубоком вёл бы всё-таки борьбу – навзничь или боком». Он высмеивает большевистскую бдительность. Так он пишет:

«Некто, видимо, любя,

Бдительность особо

Матерьяльчик для тебя

Доложил за гробом».

В критике советского общества А. Твардовский перекликается с буржуазными клеветниками. Он изображает нашу жизнь безрадостной, условной, ненастоящей, мёртвой и бесперспективной. Это видно из следующих строк поэмы:

«Вот послушай, поясню

Постановку эту:

Обозначено в меню,

А в натуре нету…

– Ну, ещё точней: оклад

И паёк условный

На тебя и на меня

Числится в обозе.

– Вроде, значит, трудодня

В горевом колхозе?

В связи с этим он иронизирует: «Ты не знал наверняка, как о мёртвом человеке тут забота велика».

Какой же вывод делает автор поэмы из своих рассуждений о советском обществе?

«Тёркин дальше тянет нить,

Развивая тему:

– А нельзя ли сократить

Данную систему?»

Содержание поэмы «Тёркин на Том свете» свидетельствует о том, что А. Твардовский потерял идейно-политическую перспективу и скатился к упадничеству и к клевете на советское общество.

На совещании в ЦК КПСС А. Твардовский заявил, что его поэма является плодом десятилетнего раздумья, что он положил на неё «все силы своей души».

Оправдывая свою идейно порочную поэму, А. Твардовский ссылался на положительное мнение о ней его «друзей», перед которыми он вслух читал своё новое произведение. Между тем даже беспартийный поэт Асеев, слушавший поэму, заявил, что она политически сомнительна.

На совещании в ЦК секретари Союза советских писателей поэты А. Сурков, К. Симонов, Н. Грибачёв и писатель Б. Полевой единодушно осудили порочную линию журнала «Новый мир» и содержание поэмы А. Твардовского, подчеркнув, что она, как сказал т. Грибачёв, представляет собой «мертвечину, прущую из души автора».

А. Твардовский не согласился с товарищеской критикой своей поэмы. Он выразил высокомерную уверенность, что эта поэма, несмотря ни на что, будет напечатана и народ её якобы одобрит.

Члены редколлегии журнала «Новый мир» тт. Смирнов и Сутоцкий в результате критики признали ошибочность и вредность линии «Нового мира», а также поэмы «Тёркин на Том свете». Заместитель главного редактора т. Дементьев, согласившись с тем, что публикация статьи В. Померанцева была ошибкой редакции, не признал наличия порочной линии журнала. Что касается поэмы А. Твардовского, то он считает её лишь «незавершённой и нуждающейся в некоторой доработке».

Как показало обсуждение ошибок журнала «Новый мир» в ЦК КПСС, А. Твардовский и А. Дементьев не могут обеспечить руководство журналом и должны быть освобождены от этой работы. Считаем возможным рекомендовать на должность главного редактора журнала «Новый мир» т. Ермилова В. В., обязав Секретариат Правления Союза писателей укрепить редколлегию журнала «Новый мир».

Секретариат Союза советских писателей поддерживает кандидатуру тов. Ермилова В. В.

Проект постановления ЦК КПСС прилагается.

П. Поспелов

А. Румянцев

В. Кружков

П. Тарасов»

(РГАНИ, ф. 4, оп. 9, д. 1097, лл. 175–181).

Интересно, что обычно записки такого рода для рассмотрения на Секретариате ЦК КПСС подписывали в основном руководители профильных отделов ЦК или их заместителями. Но в данном случае Поспелову показалось недостаточным того, чтобы под документом оставили свои автографы завотделом науки и культуры ЦК А. Румянцев, завотделом пропаганды и агитации ЦК В. Кружков и заместитель Румянцева – П. Тарасов. Он решил для весомости скрепить записку ещё и своей подписью. Расчёт, видимо, был на то, что Хрущёв, увидев на документе ещё и автограф Поспелова, полностью поддержит подготовленный проект.

Тут любопытен ещё один момент. До сих пор неясно, откуда взялась кандидатура Владимира Ермилова. Это был ещё тот приспособленец. Многие считали, что его звезда окончательно закатилась ещё в 1950 году, когда он, запутавшись в своих интригах, опрометчиво бросил вызов своему недавнему приятелю Александру Фадееву и, будучи главным редактором «Литературной газеты», отказался печатать заключительное слово генсекретаря Союза писателей на каком-то пленуме, чем вызвал раздражение даже у Сталина. Кто же вытащил этого деятеля из нафталина? Вряд ли к этому были причастны Кружков или Румянцев и уж тем более Суслов. Скорее инициативу проявил лично Поспелов. Этот секретарь ЦК и раньше недолюбливал Фадеева и предпочитал иметь дело не с ним, а с Симоновым. Но в начале 1949 года Фадеев, поддержанный Сталиным, сыграл на опережение и не позволил Симонову занять его место. Поспелов вмешаться в борьбу писателей тогда не рискнул. Однако он ничего не забыл и только ждал повода отомстить. Повод представился почти сразу после смерти Сталина. Поспелову показалось удобным все прежние провалы и ошибки в работе с писателями свалить на часто уходившего в запои Фадеева. Не случайно он принимал Фадеева крайне редко и сквозь зубы, постоянно давая понять, что на новый срок писатель в своём кресле не останется. Ну а для того чтобы побольней ужалить Фадеева, Поспелов придумал комбинацию с Ермиловым. Хотя, вполне возможно, что Ермилова продвигали в «Новый мир» и какие-то другие силы.