О лекции «Две доминанты»

Некоторые идеи цикла «Три силы» перекликаются с идеями лекции «Две доминанты». В лекции «Две доминанты» применительно к проблеме наркомании было показано, что влечение к объекту страсти становится как бы стержнем, на который нанизывается содержание жизни человека. Характер восприятия внешней действительности, отбора информации, реакции на события (внешние раздражители) – эти и прочие стороны человеческой жизнедеятельности заимствуют свой ритм от образовавшейся паталогической доминанты.

Доминанта представляет собой очаг активности в коре головного мозга. Когда этот очаг приходит в возбуждение, импульсы, поступающие в сознание, притягиваются к нему. В остальных отделах коры разливаются процессы торможения.

Это «растревоженное, разрыхленное место нервной системы» формируется при повторяющемся контакте с раздражителем (в данном случае – раздражителем является психоактивное вещество). На определенном этапе развития доминанты между состоянием нервной системы и раздражителем протягивается связь. Наличие связи приводит к тому, что и одного взгляда на раздражитель может быть достаточно, чтобы в возбуждение пришло определенное состояние нервной системы («старый и дряхлый боевой конь весь преображается и по-прежнему мчится в строй при звуке сигнальной трубы»)[2].

Наглядный пример, показывающий состояние человека во время возбуждения доминанты, можно почерпнуть из произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил». В этом произведении рассказывается, как два генерала оказались в обстановке отсутствия еды. Мучимые голодом, они специально начинали обсуждение какой-либо темы, чтобы отвлечься от мыслей о еде. Но о чем бы они ни говорили, разговор так или иначе переходил на тему еды. Такое положение дел отчасти повторяется в случае с зависимым человеком.

Объект страсти – состояние, вызываемое психоактивным веществом, – мерещится человеку, когда он смотрит на мир, беседует с близкими. Импульсы, поступающие в сознание, притягиваются к текущему очагу и превращаются в побуждение что-то предпринять в русле удовлетворения страсти («Пока доминанта в душе совершенно ярка и жива, она держит в своей власти все поле душевной жизни! Все напоминает о ней и о связанных с ней образах и реальностях. Только что человек проснулся, луч солнца, щебетание птиц за окном уже напоминает о том, что владеет душой»[3]).

Когда доминанта приходит в движение, посторонние факторы не только не отвлекают человека от главной цели, но, наоборот, усиливают стремление главную цель достичь. Доминантный процесс – «это стремление хищника во что бы то не стало достичь своей цели»[4].

Когда вследствие контакта с раздражителем доминанта приходит в движение, в прочих отделах коры головного мозга, как было отмечено, разливаются процессы торможения. Это торможение, захватывающие стороны жизни, не связанные напрямую с процессом удовлетворения страсти, выражается в том, что зависимый не видит ничего кроме объекта своей страсти. При сильном возбуждении доминантного процесса человек может прийти в такое состояние, что ради достижения своей цели он будет готов переступить через что угодно и кого угодно.

И ведь подобный механизм бывает присущ и какой-нибудь домохозяйке. Для неё раздражителем может являться, например, любой предмет, положенный не на свое место. Увидела женщина, что кто-то по дому сделал что-то не так, и немедленно ей хочется встать в позу «руки в боки». Её сердце бьется и возбужденные эмоции стремятся выплеснуться на «нарушителя порядка».

Процесс торможения, захватывающий стороны жизни, не связанные напрямую с процессом удовлетворения страсти, в ее случае может выражаться в следующем. Ругаясь на кого-нибудь из близких, домохозяйка может даже и не вспомнить, сколько добра сделал для неё ближний, выдерживающий сейчас град упреков за неправильно положенную тряпку.

Доминанте паталогической необходимо противопоставить доминанту иную. Ухтомский считал, что если собственное поведение не нравится, то довольно бесплодной задачей является атака на доминанты этого поведения «в лоб». Результатом такой атаки может стать усиление укрепившейся доминанты. «Целесообразнее искать условий для возникновения новой доминанты, – не пойдет ли она рядом с первой. Если пойдет, то первая сама собою будет тормозиться и, может быть, сойдет на нет»[5]. Главной доминантой, позволяющей человеку преодолеть ограниченность собственного индивидуализма, Ухтомский считал так называемую доминанту на лицо другого. Эта доминанта призывает человека к развитию, к любви. Любовь здесь понимается как сознательное стремление проявить внимание к жизни ближнего (более подробно о доминанте на лицо другого см. в статье «Обращение к полноте: Становление личности как путь преодоления зависимого поведения», в части третьей «Обращение к полноте и доминанта на лицо другого»[6]).

Мысль о преодолении нежелательных форм поведения через обращение к иной доминанте (иной парадигме развития жизнедеятельности) узнается в наставлениях преподобного Порфирия Кавсокаливита. Основной принцип парадигмы, предлагаемой преподобным Порфирием, можно обозначить в виде вопроса и ответа на этот вопрос: «Зачем мы гоним тьму? Давайте зажжем свет, и тьма уйдет сама».

Преподобный Порфирий считал, что не стоит махать руками, чтобы прогнуать тьму. Он акцентировал внимания не на старании изгнать зло из себя, а на стремлении открыть двери, чтобы впустить свет. Когда двери будут открыты для света, тогда все темное, что живет в человеке – уйдет. Свет – это Христос.

«Когда мы любим Христа, наши греховные страсти мало помалу сами начинают отступать. Перед силой любви они теряют свою силу. Когда рассветает и в нашу комнату проникают первые лучи солнечного света, тьма отступает. Ей здесь уже нет места». Светом, прогоняющим мрак, является также внимательное чтение Священного Писания, житий святых, творений святых отцов.

О любви Христовой, пленяющей душу, преподобный рассказал одной девушке, обратившейся к нему. Девушка страдала от депрессии, и лекарства ей не помогали. Работу, дом и свои занятия она забросила. Ей был дан совет заняться музыкой и другими «предметами». Но особый акцент преподобный сделал на обращении к любви ко Христу. Вследствие любви к Богу и молитв, совершаемых с жаждой, в Церкви происходит исцеление человека. Душа человека наполняется благодатью, и благодать изменяет душу. Благодать преображает человека не только душевно, но и телесно. Даже телесный организм начинает функционировать без аномалий.

Унывающему могут помочь труд, интерес к жизни, сад, растения, цветы, деревья, выезд за город, прогулка на природе, ходьба. Эти занятия выводят человека из бездействия и создают новые интересы в жизни. «Они действуют как лекарство. Занятие искусством, музыкой и подобным приносит большую пользу». Но наибольшее значение преподобный придавал Церкви и «изучению Священного Писания, службам» [богослужениям]. «Читая слова Божии, человек исцеляется незаметно для себя».

Если в человеке возникает такая добродетель как смирение, то такие злые чувства, как незащищенность, безнадежность и разочарование уходят. Если же у человека нет смирения, если он живет эгоистически и не желает, чтобы что-то было не по его воле, то он огорчается, нервничает, сопротивляется, протестует. «В нем господствует уныние. Это состояние исцеляется благодатью. Душа должна обратиться к любви Божией. Исцеление произойдет тогда, когда душа с горячим желанием возлюбит Бога». Если человек живет тем, о чем святой апостол Павел пел в гимне Любви («Любовь долготерпит, милосердствует… не мыслит зла… все покрывает, всему верит… любовь никогда не перестает»(1 Кор. 13, 4-8)), то он обладает счастьем, раем. Если же у человека нет любви ко Христу и «святые вещи» не занимают его, то он наполняется тоской и злом. Если нет в человеке Христа, то иное заполняет его: «зависть, ненависть, тоска, сопротивление, мирское мудрование».

Механизм, выраженный с помощью образа темной комнаты, тьма в которой исчезает вследствие действия света, преподобный объясняет также с помощью образа сада.

«У нас», – говорил он, «есть сад. Часть его занимают цветы, а часть – колючие дикие кустарни­ки. Там есть и источник хорошей воды. Итак, если мы пустим воду к цветам, – они будут хорошо расти, а дикий кустарник, оставшись без воды, засохнет». Садом здесь названа душа христианина. Вода ассоциируется с душевными силами. Преподобный не хотел, чтобы христианин занимался одной лишь борьбой со злом, – только лишь выдиранием терний. Он хотел ви­деть христианина сражающимся за добро, возделыва­ющим цветы. Результатом такой духовной брани бу­дет распускание цветов – ангельских добродетелей, а там увянут и тернии – бесовские страсти. «Если мы будем постоянно совершать добрые поступки, наши дурные привычки буду потихоньку отмирать. ... Однако достичь это­го можно только лишь непрестанной молитвой и му­жественной борьбой за добродетели»[7].

Комментируя слова преподобного Порфирия Кавсокаливита, можно сказать, что в борьбе со злом усилие воли тоже необходимо. Например, если возникает желание в приступе печали лечь на диван и предаться жалению себя, то необходимо усилием воли понудить себя заняться чем-то иным. Подобным образом и во время вспышки гнева необходимо усилием воли сдержать желание выпалить кому-нибудь в лицо колкие слова. Но само по себе проявленное усилие воли еще не исцеляется человека от страстей печали и гнева. Исцеление от печали и гнева происходит не столько в результате борьбы с их проявлениями, сколько в результате обращения к добродетелям, которые являются противоположными этим страстям.

Учение святых отцов о том, что страсти исцеляются через противоположные им добродетели, таким образом, коррелируется с учением академика Ухтомского о преодолении нежелательных доминант через воспитание в себе новой доминанты. Если новая доминанта разовьется и укрепится в нервных центрах, то доминанта паталогическая сойдет на нет.

Эта идея нашла отражение в православном катехизисе, составленном епископом Александром (Семеновым-Тян-Шанским). Епископ Александр писал, что «в борьбе с греховными искушениями, в особенности в родовой области, недостаточно прямых волевых усилий. Здесь требуется еще вырабатывание в себе иных, более высоких интересов, и, конечно, молитва и участие в благодатной жизни Церкви, и, главное, живая любовь к Богу и к людям»[8]. То есть, если эту мысль выразить в терминах преподобного Порфирия Кавсокаливита, – когда поливаются цветы, то колючки порочных стремлений увядают.

Данная идея применительно к теме наркоманической зависисмости была вкратце описана в ответе «Любовь. Выход из зависимости через любовь. Кто любит тот любим»[9]. Применительно к теме паталогического влечения к другому человеку – в ответе «Любовь. Девушке, испытывающей влечение к мужчине, который издевался над ней»[10]. А применительно к теме игровой зависимости – в указанной выше статье «Обращение к полноте: Становление личности как путь преодоления зависимого поведения», в части третьей, в разделе «Игровая зависимость и доминанта на лицо другого».