Стремление к цели и «неконтролируемая приверженность»

Человек испытывает потребность стремиться к цели, его не удовлетворяет простое поддержание созданного кем-то процесса (например, ему трудно испытать чувство удовлетворение, если он живет по схеме: «зарабатываю деньги – покупаю еду – получаю силы – с их помощью работаю – зарабатываю деньги – покупаю еду»). Тему наличия в человеке потребности двигаться к цели изучал с научных позиций академик И.П. Павлов[14].

В качестве примера, иллюстрирующего тему рефлекса цели, он взял коллекционирование. Коллекционер затрачивает огромные усилия для приобретения предмета, который вписывался бы в ряд коллекционируемых артефактов. Материальная стоимость предмета может быть ничтожна мала в сравнении с теми усилиями, которые тратятся на его приобретение [например, марка является просто кусочком раскрашенной бумаги, себестоимость которого невелика, но, если именно этой марки не хватает в коллекции, человек «в лепешку расшибается», чтобы её достать].

«Коллекционер может сделаться посмешищем, преступником, может подавить свои основные потребности, все ради его собираний». Когда он захвачен рефлексом цели, рефлекс «влечет к следующему номеру его коллекции, как после известного промежутка в еде влечет к новому куску пищи». Феномен коллекционирования ученый распространяет на всю полноту жизни. Павлов считает, что «коллекционировать можно все». Можно коллекционировать и пустяки, а можно коллекционировать важное и великое в жизни. Разными людьми коллекционируется разное. Например, практиками коллекционируются удобства жизни, государственными людьми коллекционируются законы, людьми образованными – познания, учеными – научные открытия, людьми высокими – добродетели. Такое положение дел приводит Павлова к мысли, что первичным является стремление к объекту – «сущность дела заключается в самом стремлении». Конкретика же цели с точки зрения Павлова является делом второстепенным[15].

Понятно, как мысли Павлова связаны с темами казино и гонок. Некоторыми игрокам и гонщикам нужно во что бы то ни стало выиграть. Одному – выиграть партию и отыграться, другому – выиграть заезд и прославиться. Или им нужно получить ощущения, которые в связи с определенными причинами воспринимаются ими как самое главное в жизни, как цель, к которой стоило бы стремиться.

Так главный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Игрок» признавался в конце романа, что главное желание его состояло в том, чтобы «вновь возродиться, воскреснуть». Проиграв все, нанявшись на работу лакеем, он мечтал доказать другим, что может еще быть человеком. И доказать он хотел ничем иным, как крупным выигрышем. На момент указанных мечтаний у него было пятнадцать луидоров, и он считал, что если начать осторожно, если быть расчетливым и терпеливым, то можно достичь цели. «Стоит только хоть раз выдержать характер, и я в один час могу всю судьбу изменить!»

Прокручивая в голове такие радужные схемы, он в то же время не мог не замечать, что жизнь его вошла в стадию регрессии. «Я как будто одеревенел, – говорил он, – точно загряз в какой-то тине…». «Я просто сгубил себя!» – но после этого восклицания он пришел не к трезвым выводам относительного своего положения, а к мечтаниям, что жизнь его может враз измениться, стоит лишь удачно сыграть.

К слову будет сказано, что по мнению некоторых исследователей, в романе «Игрок» «процесс зарождения и овладения эмоциями проанализирован автором более тонко, чем в специальной литературе»[16]. Подтверждением этой мысли могут слова одного реального существующего игрока. Он говорил, что «Когда ты видишь перед собой аппарат, опускаешь 100рублей, у тебя появляется надежда, что, нажав эту кнопку у тебя будет все. Что мне всегда хотелось? «Бентли»!, но как я мог это сделать? Я мог выиграть его в казино»[17].

Приведенные мысли позволяют предположить, что в указанных случаях речь шла о попытке достичь цели, пусть призрачной и неверно понятой, но – цели. В отношении гонок можно привести слова одного из участников престижных гонок TT («Tourist Trophy»), во время которых нередки смертельные исходы (развивается скорость свыше 300 км/ч; присутствует реальный риск разбиться на каждом повороте; на момент приводимого высказывания в этих гонках погиб 231 гонщик). Гонщик говорил: «Весь драйв в том, как ты идешь к цели. Ты идешь на пределе и знаешь, что в любую секунду все может закончиться»[18].

Действительно, стремление к цели присуще человеку. И человек не может быть без цели и смысла. «Человек по природе своей, – писал известный психиатр Виктор Франкл, – стремится обрести в жизни какой-то смысл и этот смысл осуществить»[19]. Но «смысл, – здесь можно привести слова христианского мыслителя Л.А. Тихомирова, – мы видим только в осуществлении цели»[20].

В процессе движения к цели проявляется соработничество трех сил. С точки зрения святых отцов, как было отмечено выше, этот процесс может быть представлен следующим образом. У человека есть три силы: сила вожделевательная, сила раздражительная, сила мыслительная. Сила вожделевательная помогает человеку найти цель, к которой стоило бы стремиться. Сила раздражительная (яростная) помогает преодолевать стоящие на этом пути препятствия. А сила мыслительная помогает регулировать действие двух вышеуказанных сил. По мысли святителя Игнатия (Брянчанинова) «в животных эти две силы действуют очень грубо, как нисколько не связанные словесностью; в людях они действуют сообразно тому, насколько и каким образом развит дух их»[21].

Сила словесная (её еще называют силой мыслительной) отличает человека от животных. Если эта сила угасает, то человек начинает реагировать на ситуации рефлекторно. Кстати, в казино, эту силу и пытаются у человека подавить. Если она будет подавлена, то человек открывает для формирования условного рефлекса (см. раздел «Игровая зависимость и доминанта на лицо другого», в третьей части статьи «Обращение к полноте: Становление личности как путь преодоления зависимого поведения»)[22].

В этом смысле уместны слова одного миссионера, изучавшего феномен игровой зависимости. Он писал, что «человек, обуреваемый страстями и не противящийся им, уподобляется животному – высокоорганизованному в смысле своей нервной организации. А первая сигнальная система, на которой базируется формирование условных рефлексов, как раз является общей для людей и для животного мира. Ну, а вторая сигнальная система, которая предполагает логические действия, и могла бы воспрепятствовать формированию условных рефлексов, в данном случае подавляется пивом, другими спиртными напитками, и, главное – подчеркну еще раз! – необузданной страстью. В игровых салонах не зря обязательно продается спиртное. Это тщательно продуманная, комплексная система, целиком и полностью направленная на то, чтобы сформировать у человека, попавшего в салон, болезненное, неуправляемое состояние, и приводящее к зависимости»[23].

Если быть крайне осторожным, то можно провести некие аналогии между тем, что святые отцы называли силой мыслительной и тем, что академик И.П. Павлов назвал второй сигнальной системой.

К слову будет сказано, И.П. Павлов в конце своей жизни признал, что наиболее сложные типы поведе­ния и деятельности уже «нельзя назвать» условными реф­лексами. О этом признании необходимо упомянуть для того, что понять отличие второй сигнальной системы от первой. По мнению А.В Брушилинского (в свое время являлся директором Институ­та психологии РАН), вторая сигнальная система отличается от первой, «но по своей сути не является сигналь­ной». В качестве примера, он отмечает, что «семантика мышления и речи выходит за пределы сигнальных взаимосвязей, обобщенных принципом сигнальности (она использует эти взаимосвязи, но не сводится к ним)». Восприятие человека может быть предельно сложным, тогда как в «простом» первосигнальном восприятии сигнальные признаки наглядно и прямо связаны со строго определенным содержанием[24].

То есть применительно к игровому процессу действие первой сигнальной системы будет выражаться в возникновении желании поиграть, как только человек увидит игровой автомат. Если у человека не омрачен разум (очень осторожно деятельность разума можно сопоставить с второй сигнальной системой), то он вспоминает, что сегодня, например, у его супруги день рождения, что он обещал ей прийти домой пораньше. И, вспомнив о своем обещании, он проходит мимо игрового автомата. Если по какой-то причине деятельность разума будет подавлена (а она в казино подавляется шумом, гвалтом, суетой, мигающими лампочками, отсутствием часов), если человек будет находиться в состоянии аффекта, то он рискует не суметь справиться с импульсом, навязчиво призывающим к игре. Если сила мыслительная подавлена, то сила вожделения рискует воспринять автомат в качестве цели, а сила раздражительная рискует к этой цели неудержимо устремиться.

Раздражительная сила иногда рвется к цели неотступно, и это неотступное стремление к цели присуще человеку. Еще святой апостол Павел писал о себе: «Я не почитаю себя достигшим; а только забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести высшего звания Божия во Иисусе Христе...» (Фил., 3, 13-14). И речь не идет о том, чтобы каким-нибудь «скальпелем» стремление к цели «вырезать» из существа человека. Речь идет о том, чтобы через борьбу со страстями это стремление необходимо исцелить и направить к благу.

По поводу данного вопроса помимо идей, принадлежащих духовным авторам, можно привести мысли двух известных физиологов – академиков А.А. Ухтомского и И.П. Павлова. Идея Ухтомского, высказанная им начет «исследовательского инстинкта» представляет интерес в связи с вопросом о неотступности. Действие исследовательского инстинкта, помимо прочих проявлений, сопровождается «упругим преследованиям однажды заданного доминирующего направления опыта»^[25]. Это «упругое преследование» проявило себя в жизни, например, известного физиолога Гельмгольца и выражалось в том, что он «впивался в предмет», как писал об этом Павлов. «Когда он [Гельмгольц] ставил перед собою какую-нибудь задачу, он не мог уже от нее отделаться, она преследовала его постоянно, пока он ее не разрешал». Это упорство и сосредоточенность мысли есть общая черта людей, «обеспечивающая работу ума»^[26].

В жизни ученого «упругое преследование» выражается в том, что он не отступает от темы, пока не поймет суть исследуемого. А игрок, у которого вследствие угасания мыслительной силы «упругое преследование» не сдерживается разумом, не может отойти от игрового стола. От жаждет отыграться и ради того, чтобы отыграться, готов на все (сейчас не будет разбирать разницу в деятельности ученого и игрока; на данный момент достаточно уловить сходство в процессах, отличия необходимо разбирать отдельно).

У игрока стремление отыграться становится целью. Не так интересна задача выиграть миллион, особенно, если этих миллионов у тебя много. А вот отыграться у того господина в очках и доказать ему, что он – никто, а ты – всё, – вот эта задача для эгоистического настроенного человека, к тому же желающего блеснуть перед другими, заманчива и притягательна.

Можно предположить, что некоторыми игроками движет не столько желание выманить деньги у жертвы, сколько желание реализовать цель. По крайней мере, эта идея читается в словах Ихарева – одного из ключевых игроков произведения Н.В. Гоголя «Игроки». «Прожить с тонкостью, – говорил он, – с искусством, обмануть всех и не быть обмануту самому – вот настоящая задача и цель!» Логическая структура этой идеи читается в высказывании одного из персонажей фильма «Кидалы» (1990): «Самое приятное в нашем деле – кинуть умного человека. Какой кайф от дураков?»

Визуально мысль о стремление к цели применительно к процессу игры можно прокомментировать с помощью фильма «Три шага в бреду» (1968). В одной из новел, включенных в состав фильма, рассказывается о человеке по имена Уильям Уилсон (новела так и называется – «Уильям Уилсон»). Этот человек с детства отличался от сверстников жестокими выходками и бессердечным отношением к людям. Став военнослужащим, он однажды встречается с одной красавицей.

Провоцируя его, она поднимает его на смех. Чтобы проучить её, он решается сыграть с ней в карты. Начав игру, он начинает проигрывать красавице. Проигрыш идет за проигрышем, и Уилсон (его роль исполняет Ален Делон) не может остановиться (или не хочет?). Проиграв наличные деньги, он начинает писать расписки на свое имущество. Он закладывает буквально всё, что у него есть, и доходит до последней черты.

И, дойдя до последней черты, он переламывает ход игры. Он отыгрывает и свои деньги, и свои расписки. Правда – используя шулерские приёмы. Отыгравшись, он достигает поставленной цели, которая состояла в том, чтобы проучить красавицу.

Играя и проигрывая, она также доходит до последней черты. Когда у неё заканчиваются наличные деньги, она ставит на кон свое достоинство и опять проигрывается. По праву выигравшего партию Уилсон начинает сечь её при своих сослуживцах. В виду некоторых обстоятельств сослуживцам становится известно о использовании им шулерских приёмом. Начальство требует от него отставки, красавица более ему ничего не должна.

Образ жизни Уилсона, погрязшего в страстях и пороке, помимо прочего, можно охарактеризовать и наличием такого качества как неудержимое стремление к ложным целям. Когда красавица насмеялась над ним (а она его провоцировала!), он не смог удержать себя и поддался на провокацию. Стремление к ложным целям не сдерживалось духовными переживаниями, так как образ жизни Уилсона был таков, что с предпосылками для зарождения духовных переживания дела обстояли плачевно. Он был признанным лидером в своей среде. Но «топовые» позиции он стремился заняться через совершаемые прилюдно акты утонченной жестокости.

Менее радикальный в плане жестокости пример – Дмитрий Федорович – один из главных персонажей романа Ф.М. Достоевского «Браться Карамазовы». Когда Дмитрий Федорович увидел гордую красавицу Екатерину Ивановну, то подумал: «Подожди, отмщу!» В то время он, по собственному выражению бурбоном был ужасным. Он говорил: «Просто отмстить хотел за то, что я такой молодец, а она не чувствует. А пока кутеж и погром». О характере Дмитрия Федоровича свидетельствует хотя бы его фраза насчет того, что если уж он полетит в бездну, «то так-таки прямо, головой вниз и вверх пятами». «И даже доволен, – уточнял он, – что именно в унизительном таком положении падаю и считаю это для себя красотой». 

В поступках этого господина было много хаоса. Так однажды он захотел заколоть себя шпагой, для чего – он не знал, но считал, что должно быть – от восторга.

С игроками его роднит следующий эпизод. Однажды ему поручено было перевести крупную сумму денег в другой город, но вместо того, чтобы перевести деньги, он поехал с ними к Грушеньке, к женщине, к которой испытывал страсть. Он увёз её кутить с собой в населенный пункт под названием Мокрое. «Цыган туда добыл, цыганок, шампанского, всех мужиков там шампанским перепоил, всех баб и девок, двинул тысячами. Через три дня гол, но сокол». То есть он просто не мог удержать себя от реализации желания покутить с Грушенькой. Даже при том, что не знал, как потом будет отчитываться за потраченные деньги.

Подчиненность собственным хаотизированным желаниям заметна и в его отношении к предполагаемому браку с Грушенькой. У этой особы дела с мужчинами шли легко, и Дмитрий Федорович готов был с таким положением дел мириться. «Буду мужем ее, в супруги удостоюсь, – говорил он, – а коль придет любовник, выйду в другую комнату. У ее приятелей буду калоши грязные обчищать, самовар раздувать, на посылках бегать…» Грушеньска стала для него целью, к которой сила раздражительная стала стремиться с неотступностью. Сила же мыслительная была подавлена всем предыдущим образом жизни (разврат, кутежи).

Образ жизни Дмитрия Федоровича был таков, что внутренние механизмы, благодаря которым человек мог быть противостоять разрушительным желаниям просто не сформировались. Что это за механизмы? Ответ на этот вопрос более подробно разбирается в лекциях «Две доминанты», «Что делать и как жить», а также в цикле – «Три силы». Здесь только очень кратко будет упомянуто о них.