Стремление к цели и учение святых отцов о трех силах

Приведенные выше слова о стремлении к цели можно наложить на ход мысли одного из известнейших христианских духовных авторов – Евагрия Понтийского. С точки зрения Евагрия Понтийского у людей есть помыслы, случающиеся с ним как с живыми существами. И есть помыслы, случающиеся с ним как с людьми. К первой категории относятся помыслы, происходящие от желательного и яростного начал души. Ко второй категории относятся помыслы, происходящие, к примеру, от печали, тщеславия и высокомерия.

На уровне желания и стремления воли человек не отличается от животного. Отличается человек от животного вследствие наделенности логосом, то есть – разумом, мыслью, словом.

Когда разумная часть души обращена к созерцанию сущих (для ума, очищенного от страстей, открыта возможность познания сущности вещей), вожделеющая часть души устремляется к добродетели, а яростная – сражается за эту добродетель. Тогда разумная душа действует в соответствии с природой (речь идет о действии, которое соответствует изначальному характеру творения). Познание приводит душу к духовному блаженству и наслаждению. Стремление к духовному наслаждению соответствует замыслу Творца. Гневливая же часть борется за это наслаждение.

Когда же ум уклоняется к мирским и обманчивым вожделениям, то омрачается и отрывается от познания, к которому был предназначен. Вследствие уклонения от познания, он погрязает в грехе неведения. От неведения человека может исцелить познание, приобретенное через духовную любовь. Исцеляясь, три части души начинают функционировать в соответствии с изначальным замыслом Творца.

Когда у Господа держит свой ум человек, то входит в состояние гармонии и «душевного здравия». Его гневливая часть (яростная) исполняется смирения и вместе с вожделеющей частью в едином порыве обращается к Богу. Такому человеку не страшны внешние враги, он не становится жертвой вражеских козней.

При данном положении разумная часть его души становится отмеченной действием таких добродетелей, как благоразумие, разумение и мудрость.

В желательной части действуют добродетели воздержания и терпения. Добродетели же находящиеся в яростной части называются мужеством и любовью[27].

Дело мужества – не бояться врагов и стойко противостоять опасности. Дело любви – относится к каждому с благоговением, памятуя, что каждый человек носит в себе образ Божий («предоставлять себя каждому образу Божиему почти так же, как и Первообразу»)[28].

То есть, при движении к бесстрастию человек не теряет мужества, не превращается в вялое, апатичное существо, лишенное огня и источника движения. Огонь становится иным. В человеке разгорается огонь любви.

В идеале, до грехопадения, у первых людей Адама и Евы главным источником их вожделения был Господь. И сила раздражительная должна была помогать преодолевать все препятствия, которые стояли на пути к соединению с Ним. Но после грехопадения все исказилось. Мыслительная сила, взращиваемая молитвой, перестала укрепляться и люди стали выбирать цели не благие, а те цели, которые стали им подсказывать страсти.

Вожделение, направленное к Богу, поменяло свою направленность. И человек, по выражению святителя Афанасия Великого «впал в самовожделение». Комментируя слова святителя Афанасия священник Александр Ельчанинов, подчеркивал, что, впав в вожделение, человек «возлюбил себя больше Бога, предпочел божественному созерцанию созерцание самого себя»[29].

Применительно к процессу игры в отношении данных слов можно сказать, что человек способен себя более-менее сдерживать, пока у него есть способность воспринимать окружающий мир, пока он неравнодушен к потребностям и проблемам окружающих его людей, пока он стремится им помогать. Воспринимая сигналы, получаемые в результате контакта с миром и в результате общения с людьми, он получает какие-то знания, сведения, которые могли бы помочь ему сдержать свои разрушительные желания. Когда же человек находится в «капсуле эгоизма», когда он отсечен от мира и людей собственным самолюбием, когда он мотивирован гордостью на пребывание в состоянии изоляция, у него способность сдерживать себя угнетается. Угнетается она потому, что в момент вспышки страсти, у него нет контраргументов, которые он мог бы противопоставить разрушительному желанию. Он ничего не может противопоставить желанию пойти в казино и проиграть всю ночь. Он никого любит, никого не боится огорчить. Он знает лишь себя и свои желания, а в данный момент его желания подчинены огню страсти.

Применительно к теме игромании «самовожделение» может выражаться в том, что свои эмоции и ощущения человек ставит во главу угла. К чему такое отношение к жизни приводит на практике свидетельствует слова игрока по имени Вячеслав. Он говорил, что «для для игроков, как и для героиновых наркоманов, нет ничего святого. Они могут перешагнуть ради вот этой лжеверы, что ты отыграешься, что тебе повезет, через все что угодно, через детей, через жену, через работу, через любого друга, через кого угодно». Вячеслав, по собственным словам, «лично «забивал» вообще на всех». «Я, – признавался он, – такого вытворял, за что мне стыдно и всегда будет стыдно. … я полный ноль не только материально, но еще и духовно, потому что я ничего не делаю, я паразит» (история Вячеслава более подробно приводится в первой части статьи «Обращение к полноте», в главе «Чтобы остановиться, нужно «нужно найти ту святыню, через которую ты не сможешь перешагнуть»[30]). Полное бессилие перед своей страстью открыло для Вячеслава одну истину: «Для того чтобы избавиться от казино, нужно найти ту святыню, через которую ты не сможешь перешагнуть»[31].

История Вячеслава может быть сопоставлена с следующей мыслью. Когда когда замкнувшийся на себя человек хочет погрузиться в вожделеваемые им ощущения, он не обращает внимания на других. Его мало волнует вопрос, будут ли другие люди испытывать проблемы в результате его действий или нет.

Все препятствия, стоящие между ним и вожделеваемыми ощущениями, он готов энергично устранять. И даже, если члены его семьи встанут между ними и ощущениями (например, станут умолять не ехать сегодня играть), он готов и близких людей воспринять в качестве препятствий. Когда криком и угрозами, когда жестко и безапелляционно, когда – лестью и обещаниями исправиться он устраняет их с своего пути и едет реализовывать свои желания. Сила раздражительная в данном случае начинает обслуживать его эгоистические интересы.

С точки зрения святых отцов сила раздражительная была дана Богом человеку в качестве дара. С помощью это силы человек должен был бороться с дьяволом и грехом, но после грехопадения эта сила была обращена человеком против ближнего и стала гневом в привычном понимании этого слова]. По мнению епископа Варнавы (Беляева), гнев по первоначальному плану Творца «должен был быть энергией, ревностью, рвением, которое бы «раздражало», то есть приводило в напряжение «вожделевательную» силу души … и заставляло последнюю усиленно устремляться горе, к Богу» (вожделевательная сила души после грехопадения обратилась в похоть)[32].

То есть сила раздражительная была задумана как добродетель, но, исказившись в результате грехопадения, поменяла свое направление и стала страстью. Эта сила в творениях святых отцов называется силой «тимос», что в переводе с греческого языка означает «горю», «пламенею». Эта сила, как писал о ней преподобный Исаак Сирин, проявляется в усердии, она есть напряженность духовной силы. Благодаря этой напряженности человек может господствовать над своими плотскими желаниями. Благодаря действию этой силы, по мнению С.М. Зарина, разум человека может обеспечить душе «непрерывность в возрастании добродетели, стойкость в борьбе со злом».

«Тимос», как отмечал святитель Василий Великий, является как бы «нервом души», сообщающий ей силы «для неослабного утверждения в добрых делах». Если «тимос» направлена к высшим религиозно-нравственным целям, то она, как писал С.М. Зарин, безгрешна. Если же воля человека приобретает эгоистическое направление, то «тимос» склоняется к грехам, к противоестественной страсти гнева. «Тогда вся энергия тимос изливается в бурных порывах. Все силы сердечного возбуждения расходуются по поводу личных неудач, обыденного существования, личных столкновений, обид и огорчений. Защищается теперь не Слава Божья, а эгоизм и самость человека»[33].

Слова насчет того, что сила «тимос» была задумана, как сила, помогающая человеку в борьбе с пороком ради достижения добродетели, можно пояснить с помощью примера. Например, человеку нужно утром встать пораньше, чтобы перед работой причаститься за ранней Литургией (на многих приходах ранняя Литургия совершается в семь часов утра). Вот, он просыпает утром, и в его сознании начинают рождаться мысли типа: «А не полежать ли еще немного?».

Если человек вяло и апатично отнесется к этим мыслям, то они подчинят его себе, и он так и останется лежать в кровати. И как следствие – пойдет на работу так и не причастившись. Вот в этом-то случае и должна напрячься сила «тимос». Её напряжение будет сопровождаться появлением другого рода мыслей, типа: «Да, что же я лежу?! Я же так просплю Литургию!» Напряжение «тимос» помогает человеку подняться с кровати, то есть преодолеть препятствие, стоящее на пути стремления к цели – соединению с Богом в Таинстве Причащения.

Приведенная выше идея насчет того, что в результате грехопадения сила «тимос» стала защищать самость и эгоизм человека, также может быть прокомментирована с помощью примера. Увидел, например, человек булочку у соседа и захотел съесть её. Потянул к ней руку, а сосед возьми, да, и скажи: «Зачем тянешь руку к булочке? Она же моя!» Человек, пожелавший вкусить булочку соседа, не смог принять такого поворота дел, взял вилку со стола, воткнул ее в горло соседа и взял булочку. То есть сосед был воспринят как препятствие вставшее на пути достижения цели. И сила раздражительная, ставшая в результате омраченности грехом силой гнева, набросилась на соседа.

Бывает, что сила «тимос» обращается против самого человека, привыкшего приводить её в движение в связи с греховными поводами. Когда человек не по делу использует эту силу, она выходит из-под контроля, начинает действовать хаотично. Выйдя из под контроля, сила «тимос» направляется на все, что «попадется под руку». Человек начинает страдать от приступов бешенства. Его раздражает все: люди, посуда, погода, все, что он видит, слышит, чувствует о обоняет. Вышедшая из-под контроля сила «тимос» может обратиться в бешенство. В этом случае бешенство может вызывать собственная медлительность или, наоборот, – собственная реактивность. Человек всем недоволен. Такой человек, даже если поместить его в самые комфортабельные условия, то он и при условии полного материального благополучия не будет свободен от приступов бешенства.

В этом случае силу «тимос» можно уподобить силе иммунитета. Иммунитет должен вести борьбу с вредоносными вирусами и инфекциями. Но при некоторых нарушениях в работе организма иммунитет в качестве врагов организма начинает воспринимать не вредоносные бактерии, а клетки самого организма. Сила иммунитета обрушивается на самого человека, как, например, – при системной волчанке.

Бешенством могут страдать люди, которые упорно, не смотря ни на кого и ни на что, хотят реализовать свои, нередко – эгоистические желания. Искалеченная грехом сила «тимос» приходит в движение и неимоверно напрягается. Человек в своем стремлении сталкивается с препятствием, он желает во чтобы то ни стало реализовать свое эгоистическое стремление, но при всем желании реализовать его не может. И вот человека начинает всё злить.

Вот человек, который, например, считает важными только свои дела, дела же других людей – пустяковыми. Вот, он мчится на машине по улицам Москвы, чтобы свои дела реализовать. И вот он попадает в пробку, в которой, по его мнению, траекторию его великого пути перегородили «мелкие людишки». И вот он в ярости бьет по рулю, ругается матом, приходит в состояние бешенства. Даже, если он очень сильно того захочет, он не сможет сделать так, что Москва стала безлюдной и с улиц города исчезли все машины. А раз так, то пока на улицах будут присутствовать машины, он будет сотрясаться от приступов бешенства, если конечно же его вышедшая из-под контроля сила «тимос» не будет исцелена любовью (насчет преодоления страсти гнева некоторые акценты даются в статье «Обращение к полноте: Становление личности как путь преодоления зависимого поведения», в части третьей «Обращение к полноте и доминанта на лицо другого»[34]).

Мимоходом, стоит вкратце сказать, как исцелился человек с подобной проблемой. На момент действия описываемой проблемы он был финансовой акулой (он занимался трейдингом, то есть в каком-то смысле тоже был игроком, только он играл на бирже). В связи с различными обстоятельствами он испытывал напряжение, которое не проходило. Его образ жизни тяготел к эзотерическому вектору. Помимо прочего он «взбадривал» себя экстремальными видами деятельности, например, прыжками на заснеженные склоны с вертолёта в экипировке сноубордиста.

На определенном этапе жизненного пути он понял, что что-то надо в жизни менять. С каждым разом он искал спуски всё круче, и вот однажды он заметил, что спуск, по которому он съезжал, был почти вертикальным (съезжая со склона он грудью почти касался его). Дальше усложнять трассу было невозможно – нельзя ехать по склону, имеющему отвес в 90 градусов. Попадание в лавину ускорило процесс переосмысления жизни. Как-то, когда он съезжал по склону, его ноги провались в снег. Пока он стоял и думал, что ему в данном случае предпринять, масса снега, лежащая на склоне, двинулась вниз. Когда он очнулся, то увидел свою ногу, лежащую рядом в неестественно-задранном положении (она была сломана). В тот раз его нашли и эвакуировали со склона на вертолете. Глядя на выкорчеванные лавиной камни и деревья, он укрепился в мысли, что-то надо в жизни менять. Глядя на выкорчеванные лавиной камни и деревья один из находившихся в то время на базе людей сказал, что жаль ему того парня из России. Когда услышал, что «парень» жив, очень удивился. Для всех очевидной казалась мысль, что выжить в такой катастрофе было невозможно.

Человек крестился (он и после Крещения продолжил заниматься трейдингом, но перестал вести себя агрессивно). В его жизнь вошло понимание, что есть Промысл Божий, который хранит человека, решившегося соединить свою жизнь с Богом. К идее Промысла Божия он пришел не из книг, а из практики, в разгар одного из экономических кризисов. До кризиса у него была стабильная высокооплачивамая работа. Но, работая в нанявшей его компании, он лишь поддерживал запущенный кем-то процесс. Были встречи, консультации, инвестиции. Но не было ощущения развития. Все шло в рамках запущенного кем-то алгоритма.

А душа уже жаждала жизни (пробуждение силы мыслительной), при которой и у духа есть возможность проявить себя Душа уже вкусила сладости жизни по духу, так как после крещения человек начал молиться и читать духовную литературу. При такой работе в нанявшей его компании на чтение, на реализацию каких-то личностных запросов времени не оставалось. А человек не хотел, чтобы его христианство было лишь декларируемой величиной, он хотел, чтобы оно было величиной реальной. Он хотел, что у него хватало времени и на чтение, и на то, чтобы реализовывать те проекты, к которым его призывала совесть. И потому он принял решение о уходе с работы и о открытии собственного дела.

Открытие собственного дела совпало с развертыванием, как было сказано, процессов, запущенных экономическим кризисом. Денежные активы таяли, вместе с ними начало таять и терпение. На определенном этапе человеку стало казаться, что он начала понимать логику убийц. Он пришел в настолько плачевное внутреннее состояние, что вплотную подошел к возможности срыва. Он говорил, что еще немного и он был бы, наверное, готов кого-нибудь убить. И вот когда внутреннее напряжение достигло пика, а его самость достигла минимума (еще недавно самость имела прочные основания: образования, финансовые активы, связи, репутация, навыки рукопашного боя и пр.), его душа возопила ко Господу. Он «на полном серьёзе» сказал: «Господи, вручаю Тебе мою жизнь. Веди меня, как Ты сам знаешь». И как только он произнес эти слова, напряжение мгновенно спало, и он успокоился. Дела стали как-то выравниваться. И в результате масштабных изменений, происшедший после этой молитвы, он перестал материться в пробках.

Ему стало понятно, что, если ты находишься в пробке и опаздываешь на встречу, то не стоит рвать на себе волосы. Есть Промысл Божий. Что если происходящее – не случайно?

Комментируя эту мысль, можно вспомнить о одном игроке из околобандитствующих кругов. Не то, чтобы этот человек был бандитом. Просто он был хорошим спорстменом-боксером и знал некоторых из криминальных авторитетов. На определенном этапе жизненного пути он начал приезжать в качестве нанятой силы на «стрелки». Хотя он был из очень богатой семьи, тяге к игре истощила все его активы. Нажитое родителями было продано, и он обеднел настолько, что стал стоять на «стрелках» за 100 долларов.

Однажды он попал в пробку и опаздывал на встречу. И пока он стоял в пробке на мосту, на встречу приехали люди с автоматами и «положили» тех, на чью сторону он хотел за 100 долларов встать. Этот случай укрепил человека в мысли, что есть Бог. Конечно, дело было не только в мысли, порожденной этим случаем, а в целом комплексе событий, ощущений, постижений. К раздумиям, порожденным в результате опоздания на встречу, присоединились раздумия, порожденные в результате появления морально-этических представлений. Ранее они попросту отсутствовали. Когда он, например, видел, как за долги отрезали палец, то у него в душе ничего не «трепыхалось». Он думал что-от вроде: «Ну надо же вовремя долги отдавать». А на определенном этапе в его сознании появились как бы красные флажки. И за эти флажки он, сравнивая себя с волком, по собственным словам, уже не мог прыгнуть.

Наличие внутренних изменений открыло дорогу для выхода из того игрового болота, в котором он оказался. На первых порах он «еще поднимал какие-то деньги», но потом стал проигрывать все. Он рассказывал: «Когда ставишь 30 раз на ноль и отходишь от стола, и слышишь, что «ноль» выиграл, – хочется намыливать веревку».

Комплексность внутренних изменений читалась и в истории человека, бывшего некогда финансовой акулой. Опаздывая на встречу, он не матерился не только потому, что помнил о Промысле Божием. Он не матерился еще и потому, что уже успел вкусить сладость внутреннего мира. Когда на душе мир, то и дела делаются и жизнь радует. Когда совесть чиста, то даже и ветерок, дунувший на щеку, может порадовать. Человек чувствует, что ему хорошо, и это «хорошо» не требует каких-то внешних костылей. Тебе может быть хорошо от того, что ты поел простой пирог из супермаркета. А когда на душе кошки скребут, то и в дорогом ресторане тебе будет тяжко.

И вот это «хорошо» можно утратить, вспыхнув гневом на водителя, подрезавшего тебя. Поэтому финансист и стал беречь себя от гнева, чтобы не утратить связи с Христом. К тому же он в пробках научился не терять времени даром. В дороге он включал радио «Вера», в его авто звучали и псалмы Давида, и Евангелие. Не столько один какой-то фактор, сколько – всё в комплексе привело к тому, что непреодолимая ранее тяга к мату ушла.

Психологи считают, что если гнев не выплескивать, то будет копиться напряжение. Они, наверное, смотрят на ситуацию, исходя из мысли, что человек, например, хочет выругаться, но из-за страха, что его побьют, молчит. И ненависть, бушующая внутри, начинает, выгрызать ему душу. Наверное, они не понимают, что когда человек обращается к добродетели, когда пробуждается сила мыслительная и человек связывается через ум с Божественной благодатью, то Божественная благодать осеняет человека, и сила «тимос» меняет свою направленность. Исцелившись, она становится силой мужества и напряжения, силой преодоления препятствий. И, напрягаясь в стремлении к целям, основанным на Истине, она не «бросается» на людей (конечно, и деятельный подвиг по преодолению навыков необходим; см. подробнее в части третьей статьи «Обращение к полноте»[35]).

Исходя из этой мысли можно сказать, что у финансиста сохранилась способность мужественно решать различные производственные вопросы, у него сохранилась способность ради достижения целей напрягать свои силы. Ради достижения некоторых из своих целей, он встает, например, в пять часов утра. Но, исцеляясь любовью (процесс исцеления имеет протяженность во времени), сила «тимос» перестала бросаться на людей. И вследствие того, что в жизнь вошла любовь, человеку стало настолько интересно жить, что желание участвовать в экстремальных путешествиях и активностях исчезло само собой.

Силу «тимос» можно уподобить сторожевому псу. Дисциплинированный пес не лает на гостей, а лает только на воров, которые перелезают через ограду. Если же пес впадает в бешенство, то может начать бросаться не только на гостей, но и на самого хозяина.

«Псом и стражем закона» – так назвал силу ревности «некто облеченный во Христа», как писал о том преподобный Исаак Сирин. По словам преподобного Исаака, эта сила «возбуждает, распаляет и укрепляет человека» пренебрегать своей плотью в скорбях и при страшных искушениях, встречающих его. Эта сила своей горячностью напоминает горящие угли. Следуя за добрым желанием, она ограждает добрую мысль и не дает, чтобы к мысли приблизилось какое-то сопротивление, а также – препятствие и преграда. «Ревность сия приобретает великую крепость и несказанную силу ограждать душу от расслабления или от боязни при устремлениях на нее всякого рода стеснительных обстоятельств»[36].

Отсюда видно, что указанное движение присутствует в душе человека, и он не может его «вырезать» из себя, если оно стало развиваться в неправильном направлении. Но он может исцелить его, обратившись к добродетели и перенаправив его в положительное русло.

Ярост­ное начало души подобное «сторожевому псу» нужно направить против демонов. «Сторожевой пес» должен истреблять этих волков. Добродетель мужества обучает яростное начало души действовать в соответствии с природой. «Мужество и терпение», христианская любовь, являющая себя как кротость и смирение, исцеляют «воспаление» яростного начала[37].

Исцеление яростоного начала (силы ревности, силы раздражительной) не сопровождается вхождением человека в состояние апатии. Мужество остается, но, будучи исцеленным «тимос» не кидается на людей. Такое сочетание мужества и любви мы видим в святом благоверном князе Александре Невском. Когда нужно было защищать своей народ, он брался за меч. Причем, так, что нападавшим мало не казалось. В то же время он был мудрым правителем, оставившем о себе добрую память в народе[38]. Вследствие того, что сила «тимос» не обратилась в страсть гнева, в критических ситуациях он был способен трезво оценивать положение и принимать взвешенные решения. Его разум не ослеплялся гневом, так как сила «тимос» была им исцелена.

Чего не скажешь, например, о берсерках. Берсерки (если справедлива версия происхождения слова от английского berserk, то в переводе означает «неистовый», «яростный») – воины, которые перед боем приводили себя в состояние повышенной агрессии, неистовости и свирепости. Вместе с упоминаниями о берсерках соседствуют такие выражения как «ярость берсерка», «одержимые бешенством». В «Саге о битве на Пустоши» вот что рассказывается о двух воинах-берсерках: «Ничто не могло остановить их, если они были раздражены или в гневе, и никто не мог совладать с ними, когда на них находило подобное бешенство». Далее про них сообщается, что «они не любили работать», что они сделались для начальника «обузой».

В мирное время берсерки были не у дел и считались изгоями. Действительно, что в мирное время делать человеку, воспитавшему в себе яростную силу и не развившему в себе силу мыслительную? Когда нужно будет трезво рассмотреть ситуацию и принять взвешенное решение, он будет стремиться решить ситуацию одним путем – хватанием за меч (в современном варианте – хватанием за пистолет). Такой человек становится заложником своих инстинктов, они начинают управлять им, а он становится посмешищем в глазах общества.

С неистовостью берсерка можно отчасти сравнить и страстность упоминавшего Дмитрия Карамазова. В Дмитрии и в его брате Иване присутствовала, по выражению одного человека, «земляная карамазовская сила», «земляная и неистовая, необделанная…»

Дмитрий относил к себе строчки стихов, рассказывавших о насекомых, которых Бог одарил сладострастьем. И, обращаясь к Алеше, он сказал как-то: «И мы все, Карамазовы, такие же, и в тебе, ангеле, это насекомое живет и в крови твоей бури родит». Брат Дмитрия – Алеша признавался, что и он сам, Алеша, в этом смысле – Карамазов. Но свою «карамазовскую силу», он стремился исцелить любовью, а также – развитием силы мыслительной (он общался с старцем Зосимой, молился, старался привести свою жизнь в соответствие с заповедями Евангелия).

В наличии этой страшной, неопределимой силы Дмитрию виделась загадка, которую, по его мысли, «Бог задал». Эта «загадка», если на неё посмотреть с позиций учения о духовных авторов трех силах, становится разрешимой.

«Тело, – как говорил известных румынский духовник архимандрит Клеопа (Илие), – нужно приструнивать, использую умную силу души: чтобы душа проводила тело через пост, молитвы и земные поклоны. А не так, Боже упаси, чтобы тело вело душу; ибо тогда бессловесная, скотская часть человека, если она поднимет голову и станет вести душу, то приведет её в генну»[39].

Учение о трех силах и о способе их исцеления приводится в том числе и в творениях преподобного Максима Исповедника, представленных в третьем томе книги «Добротолюбие». Сила вожделения по мысли святого исцеляется через целомудрие и воздержание. Сила раздражения – через «духовную любовь, противоположную ненависти». Сила мыслительная, которая при неверном направлении становится «фантазией опрометчивой» исцеляется через чтение, духовное созерцание и молитву. Если же человек проявляет нерадение о естественной деятельности ума, то результатом такой стратегии поведения является появление «некоей силы», увлекающей его к злу.

[Если сила мыслительная примет верное направление для своего развития и укрепится, то у человека появится внутренний ресурс сдержать себя. Так, например, один игрок рассказывал, что играл пока не проигрывал всё. И однажды он решил покончить с собой. Но не смог, потому что страх Божий удержал его (ощущение страха Божия, как отмечал святитель Игнатий (Брянчанинов), относится к силе мыслительной; см. главу «Три силы (коротко) и стремление к цели»].

Преподобный Максим объясняет, что, что «частое возбуждение вожделевательной силы души» приводит к появлению привычки к делам сластолюбивым. А частое возмущение силы раздражительно лишает ум мужества и делает его робким. Силу вожделения «исцеляет продолжительный подвиг поста, бдения и молитвы». Силу раздражительную исцеляет «благостыня, человеколюбие, любовь и милосердие». Он считает, что страсти, относящиеся к силе раздражительной труднее преодолевать, чем страсти, относящиеся к силе возжделевательной. «Потому-то против них от Господа и врачевство дано сильнейшее – заповедь о любви».

Страсти, относящиеся к силе раздражительной и к силе вожделевательной возбуждаются чувствами тогда, «когда душа находится вне любви и воздержания». Силу вожделения возбуждают воспоминания о женщинах, и причиной появления воспоминаний бывает «невоздержность в пище и питии, и частое неразумное обращение с женщинами». Отсекаются воспоминания через голод, жажду, бдение и уединение. Раздражительная сила возмущается воспоминаниями о людях, нас огорчивших. Причинами такого возмущения являются сластолюбие, тщеславие, неразумная любовь к вещам, вследствие которой человек огорчается, что лишился вещей или их не получил. Отсекаются причины возмущения признанием этих вещей за ничто и уничижением этих вещей «из любви к Богу». Если ум долго помышляет о чем-то, что привлекает его вожделение или сетование, то начинает иметь страсть к тому. И если ум не признает за ничто вещи, то не сможет «освободиться от страсти».

Итак, раздражительную силу преподобный Максим советует обуздывать любовью, а мыслительную – воскрылять молитвой, – «и свет ума никогда не помрачится в тебе». Страсти мыслительной части души проявляются как «забвение и неведение». О том, насколько эти проявления могут быть опасны можно понять из слов преподобного Марка Подвижника. Он отмечал, что когда душа покрыта забвением, разленением и неведением, то ум удобно привязывается к каждой вещи видимой, мыслимой или услышанной. «Видит, например, красоту женскую, и тотчас уязвляется плотскою похотию»[40]. То есть, выражаясь современным языком, такой человек становится внушаемым. Образ, попавший в его сознание, порабощает сознание. То есть человек реагирует на образ рефлекторно, по принципу животного, увидевшего кусок мяса.

Сопоставляя (осторожно) эти слова с учением Павлова, можно сказать, что такой человек реагирует на образ рефлекторно вследствие того, что его деятельность определяется только первой сигнальной системой. Вторая же сигнальная система находится в угнетенном состоянии. Применительно к игроку такое положение дел означает, что, увидев стол для игры, он порабощаются стремлению сесть за него. Применительно же к Дмитрию Карамазову эти слова означают, что, увидев Грушеньку, он порабощается желанию быть с ней во что бы то ни стало. Даже, если при реализации его желания ему придется стать лакеем у ее любовников.

На недоумение Дмитрия о природе силы, влекующей его к греху, отвечает преподобный Максим Исповедник. «Некоторые говорят, – пишет он, – что не было бы зла в тварях, если бы не было посторонней некоей силы, увлекающей нас к оному (карамазовская сила?!)». Но сила эта, по мысли святого, является нерадением о естественной деятельности ума. Те, кто радеют о деятельности ума, делают всегда добро, а зла – никогда. Если человек хочет творить добро и не хочется творит зла, то ему следует прогнать от себя нерадение. И вместе с тем, он прогонит от себя и зло, «которое есть погрешительное употребление мыслей, сопровождаемое злоупотреблением и вещами».

Последствия омрачения мыслительной силы выражаются в том, что сила раздражительная и сила вожделевательная начинают действовать безрассудно, – появляются «ненависть и невоздержность». Благоразумное же движение души совершается тогда, когда сила вожделения приобретает определенные качества вследствие привития к ней воздержания. Когда сила раздражительная стремится к любви, отвращаясь от ненависти. А«мысленная пребывает в Боге, молитвою и духовным созерцанием».

Если ум человека устремлен к Богу, то его сила вожделения становится желанием Бога, а сила раздражительная превращается в Божественную любовь. Кто чего желает, тот того и достигнуть стремится. Всех же благ и желаемых вещей несравненно добротнее и вожделеннее – Бог». Какое же рвение мы должны показать, чтобы «достигнуть Его»?

Совершенная душа есть та, у которой вся сила вожделения «совершенно устремилась к Богу». «Любящий Бога предпочитает познание Бога всему от Него сотворенному, и непрестанно прилежит к тому с вожделением». Тот, кто водится земными пожеланиями и хочет удовлетворить своим желаниям еды или «подчревных движений», или славы, или богатства, то не решится презреть эти желания, если не найдет ничего лучшего их. «Лучше же их несравненно ведение Бога и вещей Божественных». Тот, кто сподобился познания Бога и вкусил сладости этого познания, «презирает все удовольствия, рождающиеся от вожделетельной силы».

Бог дал человеку силу вожделевательную, чтобы она подсказывала человеку цель, к которой человек мог бы стремиться. Святые отцы говорят о божественном Эросе – о силе любви, направленной к Богу. Если эта сила меняется свою направленность и обращается к обслуживанию эгоистических, страстных интересов, то её действие извращается, и она становится похотью (о Божественном Эросе см., например, книгу епископа Василия (Кривошеина) «Преподобный Симеон Новый Богослов», главы «Божественный Эрос» и «Любовь», а также также главу «Неисчерпаемая любовь Божия и наша любовь к Богу» из книги «Страсти и добродетели» (серия «Слова преподобного Паисия Святогорца)).

Деформация вожделевательной силы может привести человека к тому, что и для него станут актуальными слова Дмитрия. Он говорил, что иной «начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы». Сам Дмитрий кутил. Деньги для него были аксессуаром, жаром души, обстановкой. Сегодня – дама, завтра на месте дамы – уличная девчонка. «И ту и другую, – рассказывал он, – веселю, деньги бросаю пригоршнями, музыка, гам, цыганки». Еще Дмитрий признавался, что любил он глухие и темные закоулочки – «там приключения, там неожиданности». «Любил разврат, … жестокость: разве я не клоп, не злое насекомое? Сказано – Карамазов!»

Однажды он вступил в некие отношения с молодой девицей, и та думала, что он сделает ей предложение. А он не сделал. В течение нескольких месяцев после имевших место быть отношений, он не сказал ей ни полслова. И видел он во время танцев, на которые приходил он и другие люди, как глаза этой девицы смотрели на него из угла и горели огоньком кроткого негодования. «Забавляла эта игра только мое сладострастие насекомого, которое я в себе кормил. ... И все это еще только так, цветочки польдекоковские, хотя жестокое насекомое уже росло, уже разрасталось в душе».

Слова Дмитрия о том, что в его душе разрасталось насекомое можно сравнить с учением святых отцов о формировании страсти. Страстный помысл растет, развивается и на определенном этапе своего развития становится страстью – силой, которая увлекает человека к греху уже и против его воли.

Учение святых отцов о формировании страсти применительно к игре описал митрополит Афанасий Лимассольский. Первая стадия называет прилогом. На этой стадии помысл предлагает человеку нечто. Помысл «приходит и ударяет по нашему сознанию». Наличие определенных помыслов еще не характеризует человека. «Человек, у которого есть помыслы ударить кого-то, не является жестоким». Если человек отсекает помысл на данном этапе, то он без особой борьбы избавляет себя от великого труда [последующей борьбы с сформировавшейся в случае невнимания к помыслу страстью].

На второй стадии помыслы начинают человека душить. Здесь следует учиться давать своему уму иное занятие, заставить свой ум пребывать не в обдумывания помысла, а в молитве. Например, – в молитве Иисусовой. «Когда человек молится, ум его укрепляется и постепенно привлекает к себе благодать Святого Духа. После этого человек безусловно получает силу отогнать душащие его помыслы». Когда человек молится, то сила помысла ослабевает. «Даже если вновь приходит, то уже не в состоянии задушить человека».

На третьей стадии человек начинает вступать с помыслом в беседу, интересоваться им и исследовать его. Силу помысла можно сравнить с действием укола, а сам помысл – со шприцом. От иглы в коже образуется маленькая дырочка, которой мы почти не чувствуем. Боль ощущается лишь в момент укола. Но через отверстие в организм впрыскивается яд, вызывающий последствия. «Также и помысл. Помысл появляется очень незаметно и безболезненно, но тут же впрыскивает в нас дьявольский яд; это изменяет наше состояние и выводит нас из себя. В нашем сердце происходит страшная борьба между умом, пока он еще жив и не пленен, и помыслом, который вошел в нас».

На следующей стадии человек решает поступить согласно тому, что внушает помысл. «Как только человек соглашается с помыслом, ум его выключается и перестает работать». Ум человека на этой стадии митрополи