Церковно-исторический контекст и возникновение школы «научного богословия»

Петровская эпоха представляется зачастую временем мгновенного переворота во всех областях жизни. Отчасти так было на самом деле, отчасти такое мнение поддерживалось самими творцами перемен, отчасти перемены, очевидно, потому и смогли произойти так мгновенно, что подготавливались всем предшествующим ходом русской жизни. При этом следует помнить, что во многих отношениях намеченные и начатые Петром реформы не были доведены до логического конца. Всепроницающая двойственность — важнейшая характеристика русской жизни в Синодальную эпоху.

Двойственным было само государство Петра — с одной стороны, православная Империя, отягченная римскими реминисценциями (Рим — град Святого Петра — Sankts-Petersburg: сенат и т. п.), с другой — бюрократическое государство Нового времени, светское и толерантное по определению. Двойственными были реформы быта, поделившие напито на образованное общество, живущее культурой Нового времени, и оставшийся в старом сакральном быту народ-страстотерпец свт. Димитрия. Двойственным стало положение Церкви. Если симфония как согласование имеющих сотериологическое измерение целей Церкви и царства определяла их отношения в Средние века, то теперь, будучи по-прежнему связана сакральными связями с фигурой православного русского императора, Церковь одновременно включалась в систему бюрократического управления, свойственного именно светскому — то есть имеющему сугубо земные цели — государству. Двойственным был «Духовный регламент», с одной стороны включенный в свод законов Российской империи и, как таковой, подлежащий неукоснительному исполнению, с другой - написанный в жанре церковно-общественной утопии и в этом смысле никогда не реализованный на практике. Однако было бы преувеличением сказать, что последствия петровских реформ были только отрицательными. Именно они задали то поле напряжения, которое стало питательной средой для высокого взлета русского богословия, русской философии, русской культуры.

Главенствующей богословской школой в России в это время становится «школа научного богословия», пришедшая на смену ориентированной на томизм «первой» киевской школе и основанная преосвященным Феофаном Прокоповичем.

Преосв. Феофан обладал по меньшей мере выдающимися филологическими и философско-спекулятивными способностями, реализовать которые в полной мере помешала ему активная политическая деятельность, слишком часто предъявлявшая свои требования к его богословию. В итоге в его наследии можно обнаружить столь свойственный петровскому времени дуализм, реализующийся в данном случае как дуализм геоцентрического богословия и антропоцентрического гуманизма, которые преосв. Феофан пытался совместить друг с другом. Именно этим, в не меньшей степени чем внутренней неоднозначностью его личности, объясняется неудача его богословия. Одновременно с точки зрения развития русской научно-богословской школы его значение трудно переоценить. В самом общем виде принципы «школы Прокоповича» сводились к перенесению обще гуманитарных методов на богословское исследование, так как, согласно преосвященному Феофану, богословие отличается от других паук не методологией, но предметом изучения, каковым для него является слово Писания как уникальный источник богословского знания. Это, однако, не означало простой «сдачи позиций» западному, в частности протестантскому, богословию. «Духовный регламент» предписывал учителю богословия «прилежно» читать книги Святых Отцов, указывая и примечательный их список, в котором одно из почетных мест занимало имя блаженного Августина. Также и сам преосвященный Феофан, столь часто упрекаемый в протестантизме, на самом деле наибольшую близость обнаруживал к тому же надконфессиональномуАвгустинизму, о котором было кратко сказано выше. Очевидно, что на Западе последний сыграл свою положительную роль. Его присутствие в Русской традиции закладывало необходимую базу для поиска собственных ответов на сходные вопросы эпохи.

Постепенное на протяжении XVIII столетия развертывание и укрепление богословской школы наложилось на процессы сословного обособления духовенства, также запущенные Петром. Ко второй половине XV111 в. последнее снизу до верху замыкается в особое сословие, роль «иерархического» лифта в котором играет духовное образование, не-доступное людям из общества. В свою очередь возникающие в том же столетии русские университеты не имеют богословских факультетов. Таким образом нашло себе фактическое осуществление задуманное еще Петром сословное разделение духовного и светского образования. Эта особенность российского высшего образования стала, безусловно, одним из важнейших факторов возникновения «собственного» вне академического богословия в образованном обществе, с одной стороны, лишенном возможности получить регулярное богословское образование, с другой — не готовом полагаться на выводы представителей духовно-академической науки - то есть преимущественно иерархии, отделенной от него резкой сословной гранью.

Отчасти в связи с этим в последней четверти XVIII века возникает и широко распространяется такое характерное явление, как русское масонство. Русские масоны не без презрения смотрели на церковных иерархов, но в таинствах участвовали охотно. Орден вел широкую филантропическую и издательскую деятельность, характерную прежде всего своей «всеядностью».