УПРАВЛЕНИЕ В ИМПЕРАТОРСКОМ КИТАЕ: ОРГАНИЦИСТСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 4 страница

Эсэсовцы воспитывались в духе беспрекословного выполнения любого, даже противоречащего элементарным принципам этики, приказам командира. Это служило способом исключения любого критицизма и абсолютного избавления от гуманных чувств. Они не имели ни малейшего сомнения в том, что уничтожение невинных жертв - женщин, детей и стариков, — является железным правилом их поведения. Законом был каждый приказ Гиммлера и назначенных вы командиров, и прежде всего воля Адольфа Гитлера.

В связи с этим рассмотрим проблему философии управления социумом и поведением человека - превращение нормального человека в фанатичного палача, каковым и является эсэсовец. Определенный свет на это проливают знаменитые «Беседы с палачом» К. Мочарского, бывшего солдата Армии Крайовой, который 225 дней провел в одной камере с Ю. Штроопом, бывшим группенфюрером СС и генерал-лейтенантом полевых СС[143]. В 1962 г. Штрооп по решению польского суда был повешен, К. Мочарский же в 1956 г. вышел на свободу и написал «Беседы с палачом». Цель этих «Бесед» состоит в следующем: ответить себе на вопрос, какие (исторические, психологические и социальные) механизмы привели часть немцев к объединению человекоубийц, которые управляли рейхом и стремились установить свой порядок в Европе и мире?[144] Конкретно же речь идет о том, чтобы на примере жизни Юргена Штроопа выяснить обстоятельства, приведшие к зарождению и победе фашистского движения. А также получить ответы на вопросы: как формировались у адепта фашизма соответствующие ценности и восприятие социального мира? Каким образом функционирует индивид в созданной нацистской партией системе? В этом плане Штрооп представляет собой типичную фигуру, весьма рельефно проявившей свою суть во время руководства им ликвидацией Варшавского гетто.

Биография Штроопа тоже типична для функционеров фашистской системы. Он родился в 1895 г. в мелкобуржуазной семье: отец - старший вахмистр полиции, суровый человек, ценящий солдатскую доблесть и красоту труда в поле; мать делила свое время между фанатичными молитвами и планами социальной карьеры своего сына. Именно она сформировала у него принципы абсолютного послушания авторитету, убеждение, что мораль всегда на стороне сильнейшего, ненависть ко всему чужому, веру в то, что чужое не может возникнуть на народной почве и управляется темными силами извне. Знакомая рациональная конструкция «объективного врага», уже укорененная в народном сознании. Ю. Штрооп до конца жизни повторял, что «порядок прежде всего», он жаждал авторитета, который помогал бы ему подавить страх перед собственной самостоятельностью. Оправдание своей деятельности он находил в том, что «истинные» ценности (вождь, народ) подвергались опасности в силу действий тайных заговоров - левых, сионистских, католических, капиталистических и масонских, и их надо отстаивать, невзирая ни на что. Позднее эти черты и исследователи определят как важные составляющие так называемой «авторитарной личности». Их носителями были подсудимые на Нюрнбергском процессе, такие как Гесс, Эйхман и тысячи других[145].

Несомненно, что авторитарная личность ищет свое осуществление в тоталитарных движениях и структурах, однако для этого необходимы еще благоприятные социальные и политические условия. Склонность к фашизму появляется там, где средние, мелкобуржуазные слои попадают в тяжелое положение, вызванное социальным кризисом[146]. С одной стороны, их страшит перспектива необходимой демократизации общественной жизни, а также неминуемые при этом кардинальные преобразования общественных структур, и вместе с тем они жаждут собственного успеха. С другой стороны, они понимают, что отсутствие каких-либо преобразований может привести к революционной ситуации, поэтому избирают консервативную программу, осуществляемую революционными методами, тем более, что они возбуждены народно-романтическими и «социалистическими» лозунгами. Сила нового общественного строя состоит в единстве народа, организованного вокруг фюрера (найденный авторитет) против внешних врагов (если народ является мистическим единством, то только чужие заговоры могут подвергать сомнению единство во главе с фюрером). Иными словами, сила этого тоталитарного строя основана на слабости его отдельных граждан, на их рабстве и страхе; индивиды же, склонные к самостоятельному действию и инакомыслию, рано или поздно будут репрессированы.

Психологическое объяснение личности авторитарного, фашистского типа было выдвинуто впервые Э. Фроммом, исходившим из факта отчуждения личности в условиях капитализма, из того обстоятельства, что личность, освобожденная от всех связей, в кризисные периоды обращается к лидеру, «вождю», которому вручает свою свободу и волю. По Фромму, авторитарный характер проявляется прежде всего в среде низших слоев «среднего класса», что и содействует росту фашизма[147].

Американские ученые из университета в Беркли разработали методику выявления психологии авторитарной личности, «потенциально фашистских черт» в индивиде. «Синдром авторитаризма, - пишет Дж.Пэнди, - был определен как присущий индивидам, которые жестко следуют условностям (конвенционализм), демонстрируют крайнюю форму подчинения авторитету и власти, отстаивают строгое наказание для нарушителей ценностей (авторитарная агрессия)»[148]. Авторитаризму присущи также негативное отношение к людям, презрение к субъективным чувствам и признание сверхъестественных факторов поведения (экстравертность, суеверия и стереотипность). Авторитарное начало просматривается в жестокости кастоподобных форм социальных структур, в религиозно-мистической ориентации, в фанатическом служении вождю и статусных отношениях тоталитарного государства.

Именно такой подход дает ответ на вопрос: каким образом конкретный немец, Юрген Штрооп, стал убийцей? Объяснения типа: если преступление переходит все границы и нормы человеческого поведения, то оно вырастает на болезненной, дьявольской основе, неадекватны действительности. Дело в том, что психопатические черты не раскрывают полностью социальной позиции индивида (ведь хладнокровное уничтожение невинных людей определяется именно ею, а также существующими средствами уничтожения), его мировоззрения и общей направленности. Возникшие под их влиянием социальные девиации (отклонения) могут быть вполне допустимы в рамках негативного поведения. Грубое нарушение общепринятых человеческих норм почти всегда проявляется в тех случаях, когда девиантное поведение обусловлено группой факторов. К последним относятся: психические аномалии (патологические явления), индивидуальные особенности непатологического характера (проявления социально-психологической деформации, деморализации личности) и особенности социальной ситуации (обстановка вседозволенности, безнаказанности и пр.)[149]. В связи с этим следует сказать, что Штрооп не был психопатом, напротив, его психика функционировала нормально.

Описывая акцию по уничтожению Варшавского гетто, Штрооп подчеркивал ее рациональную методичность. Здесь опять возникает вопрос: может быть, преступление свидетельствует о фанатизме т.е. вырастает из идеологических мотиваций? Не надо забывать, что Штрооп является национал-социалистом, а главным компонентом фашистской идеологии выступает радикальный антисемитизм. Тогда уничтожение тысяч варшавских евреев можно было бы интерпретировать как результат экстатического идейного напряжения. В свете тюремных признаний Штроопа и это объяснение не достаточно полно, хотя эрзац-религиозный фанатизм и сыграл здесь свою роль. Нужно учитывать тот существенный момент, что ликвидация гетто представляет собой важную задачу служебно-административной природы; идеологические мотивы подтверждают правомерность этой человеконенавистнической акции в последней, но только в последней инстанции.

Юрген Штрооп - функционер системы, в которой осуществляется специфическая подмена принципов преступности идеалистическо-мистическим чувством выполнения исторической миссии, когда стирается граница между правом и моралью. Последняя становится подчиненной текущим потребностям власти, превращается в предмет грязных манипуляций, оправдываемых мифологическими конструкциями фашистской идеологии. Однако в связи с этим возникает вопрос: был ли способен шарфюрер СС в 1933 г. к тому, что осуществил через десять лет группенфюрер СС? Очевидно, ответ не является однозначным и положительным потому, что ни желание мести политическим оппонентам, ни ненависть, ни возбужденный воинственным духом инстинкт уничтожения не являются бесконечными. Наконец, в обширной системе насилия преступление невозможно объяснить «ни мотивами эгоизма, алчности, жаждой власти, зависти, трусости, ни чем-либо другим»[150]; оно является орудием осуществления целей исторического масштаба. Это грандиозное преступление представляет собой продукт гигантского системного механизма и имеет качественно новый характер. Соответственно и его исполнитель является в определенном смысле тоже «новым» человеком, идентифицированным с фашистским режимом до полного паралича своего собственного сознания. Сила и могущество системы делают человека слабым в том смысле, что он становится живым роботом. В течение 225 дней К. Мочарский стремился понять процесс становления «нового» человека - «процесс деформации, который происходит там, где стремительно улучшаются бытовые условия, предназначенные для людейнизкого интеллекта, нерешительного рассудка и не очень твердогохарактера: улучшение, сопровождающееся получением статусапривилегированности и отделенности от окружающей среды»[151].

Штрооп делает блестящую карьеру - в 1933 г. он является сержантом, двумя годами позже с помощью Гиммлера получает звание штурмбанфюрера СС и становится командиром полка СС, расквартированного в предместье Гамбурга. С новым престижным статусом связан и ряд материальных привилегий. Главное здесь заключается в том, что личный успех, по мнению Штроопа, совпадает с общенародным. Например, фюрер обещал покончить с дезорганизацией экономической жизни, и в стране запрещены забастовки (для этого и был расположен полк СС в предместье Гамбурга) и ликвидирована безработица. Гитлер хотел расправиться с еврейской нацией, левыми движениями и сексуальными извращениями - отсюда исправно функционирующие концлагеря, обещал навести порядок в стране, и это было осуществлено. И если в душу Штроопа закрадется тень сомнения в справедливости нового режима, то она мгновенно исчезнет, так как он видит действительный порядок и народное единство вокруг вождя и при этом боится испортить свою хорошо складывающуюся карьеру.

Поэтому Штрооп выполнит любой приказ нацистского руководства, к тому же постоянное участие в маршах во главе колонны эсэсовцев на партейтагах (собраниях нацистской партии) среди восторженной толпы позволяет ему понять, что вне нацистской системы все его надежды, стремления и чувства были бы пустыми. Тоталитарный режим трансформирует природу человека, превращая его в монстра нормальности, адекватной целям бездушной гигантской машины насилия и террора. В связи с этим представляет интерес процесс идеологической подготовки солдат фюрера типа фанатичного Штроопа в рядах «ордена» СС.

Как уже отмечалось, экстремистские формы гитлеровского шовинизма вырастали на основе расистской теории об избранности и совершенстве нордической расы, предназначенной для господства над другими народами. Новая версия «народа господ» укоренялась в теории и практике СС и представляла собой конгломерат древнегерманских культов, традиций императорских крестовых походов, а также экспансионистского наследия орденов крестоносцев. Гиммлер позаботился и о соответствующей символике - в качестве реквизитов служили рунические знаки и серебряные перстни с мертвой головой, которыми награждались командиры после трехлетней службы. Наиболее почетным считался специальный меч. История излагалась волюнтаристски, факты извращались, традиции немецкой культуры, якобы наиболее древней и избранной, противопоставлялись древнеримским. В практику СС вошли принципы древнегерманских племен о коллективной ответственности всей семьи за поведение любого ее члена. «Перечитайте германские саги! - говорил Гиммлер, - Когда-то в ту эпоху люди ставили вне закона целую семью... шли к цели, используя любые средства. Они говорили: вот этот человек изменил, его кровь паршивая и испорченная, она является носителем измены. Эту кровь следует уничтожить»[152].

Самым знаменитым «германским богатырем» Гиммлер считал Генриха I, который в противоположность «церковно-христианским методам правления Каролингов» ввел принципы древнего германского послушания и верности. По его мнению, только Генрих I был действительным строителем немецкого государства, сам же Гиммлер считался реинкарнированным Генрихом I[153]. В «ордене» СС культивировалась идея о коллективной реинкарнации германских предков в современных СС. Культ предков, стремление к созданию «солдатского ордена» приближало взгляды Гиммлера к модели японского самурайства[154].

В формировании эсэсовской организации Гиммлер использовал опыт ордена иезуитов и его создателя Игнатия Лойолы в их беспощадной борьбе с еретиками. Не случайно Гитлер называл рейхсфюрера СС своим Игнатием Лойолой, а СС была построена на принципах ордена иезуитов. Об этом свидетельствуют мемуары В. Шелленберга: «Предписания ордена, относящиеся к духовным упражнениям, записанным Игнатием Лойолой, выступали образцом, которому Гиммлер старался подражать... Рейхсфюрер СС должен быть равнозначен генералу ордена иезуитов, а вся структура руководства была извлечена из исследований иерархической системы католической церкви. Был реконструирован средневековый замок Падерборн в Вестфалии для использования его в качестве своеобразного монастыря для эсэсовцев, так называемый Вавельсбург. Здесь собирались раз в год высшие руководители СС. Каждый из них имел собственное кресло с серебряной табличкой, на которой была выгравирована его фамилия, и должен был совершать ритуал духовных упражнений, целью которых было достижение состояния созерцания»[155]. Вместе с тем сам орден иезуитов руководители «третьего рейха» и верхушка имперской безопасности считали весьма опасным противником. Следует отметить, что особое внимание Гиммлера и его сотрудников к деятельности ордена иезуитов было обусловлено прагматическими мотивами. Это связано не только и не столько с занятиями для достижения созерцания, сколько с необходимостью использовать их опыт в области организации, внутренней дисциплины и методов получения информации службой, прекрасно знающей общественно-политическую среду.

Необходимо подчеркнуть, что используя опыт ордена крестоносцев или методы деятельности ордена иезуитов, идеологи нацистской партии и имперской службы безопасности критически, а иногда и враждебно относились к христианству. Так, в учебно-инструкторском органе СС к важнейшим духовным компонентам немца относились: «Мужская гордость, героизм и верность», а не присущий христианству «дух покорности, мученичества...»»[156]. Пропагандируя «новую веру» или свою эрзац-религию, гитлеровцы защищались от выдвигаемых против них обвинений в неоязычестве или безбожии. Не признавая официально ни одной религии, они утверждали: «верим в Бога». Сам Гитлер уверял, что не будет терпеть в СС людей, не верящих в Бога[157], однако он не доверял функционерам подчиненного ему аппарата, которые принадлежали к религиозным конгрегациям.

«Можно философствовать, - говорил он на сборах группенфюреров СС в 1937 г., - существует реинкарнация человека или нет... Это представление является таким же трудным для научного анализа, как и христианская вера, учение Заратустры, Конфуция и т.д. Имеется, однако, большой плюс, а именно то, что народ, который верит в реинкарнацию своих предков... такой народ является вечным»[158]. Отбрасывая христианские верования о загробной жизни, идеологи СС заменили их древнегерманскими мифами «гибели богов», когда умершие герои воскресают для последней неистовой борьбы с врагами[159]. Наряду с обращением к древнегерманским традициям, особенно к мифам об источниках силы древних германцев, содержащихся в племенных обычаях, идеологи нацизма указывали на губительное влияние древнеримской и христианской культуры. В популяризации германских мифов важную роль играло оперное творчество Рихарда Вагнера, ведь организованные им музыкальные фестивали культивировали и развивали увлечение духом древних германцев, их воинственностью и жестокостью.

В целом же иррационалистическое, мистическое мировоззрение «служило фашистам теоретической опорой отрицания предшествующей рационалистической и демократической традиции в культуре»[160], давало им возможность подготавливать в эсэсовских офицерских школах и училищах кадры исполнителей, которых характеризовали слепое послушание и фанатизм в его мистической окраске. Для этого использовалось несколько основных стереотипов мышления, выработанных нацистской идеологией. В соответствии с ними «арийская раса», как уже указывалось, обладает более высокой биологической ценностью, чем другие народы. Поэтому немецкий народ должен силой завоевать необходимое ему «жизненное пространство», а другие обязаны ему служить. С этими взглядами связан обскурантистский антисемитизм, который обосновывался тем, что евреи были творцами международного заговора, ставящего цель достигнуть господства над миром путем дегенерации народов и разложения их изнутри. Другими стереотипами этого «мировоззрения» были примитивный аграризм, согласно которому сила народа связана с землей, биологическая селекция как основа принципа вождизма и представление об историческом призвании «ордена СС» в соответствии с идеями древнегерманской мифологии. Вера в Бога для эсэсовца означала веру в мистического Бога природы, который помогает в борьбе сильнейшему. Всякое сочувствие к страданиям представителей «неполноценных» народов, милосердие трактовалось как недопустимая слабость или лицемерие. Нацистская идеология была рассчитана на культивирование в массах оккультизма[161], магии и фанатизма, на использование эмоциональных, иррациональных сторон человеческой природы.

Вся деятельность мощной и изощренной машины идеологического воздействия на сознание индивида и общества в нацистском государстве была нацелена на формирование определенного типа личности, о котором шла речь в беседе Гитлера с Раушнингом: «В моих орденсбургах вырастет молодежь, от которой содрогнется мир. Я хочу, чтобы молодежь была жестокой и неустрашимой, склонной повелевать и применять силу. И молодежь должна стать такой. Она должна мужественно переносить любую боль. У нас не должно быть никаких слабостей, никаких нежностей. Ее глаза должны вновь загореться блеском великолепной, вольной хищности»[162]. Именно такой тип личности и сформировал Гиммлер в элитарной организации СС, именно в ней выращивались свирепые, бессовестные «сверхчеловеки» - роботы, задача которых состояла в уничтожении двух главных врагов: коммунистов и людей иной крови[163]. Формирование «сверхчеловека» происходило в условиях духовной атмосферы, насыщенной сектантским фанатизмом, феодальными правилами поведения и древнегерманским культом и соединенной с современной политико-экономической организацией и хладнокровными государственными расчетами.

Очерченная эклектическая философия управления в фашисткой Германии лежит в основе создания и функционирования новой политической организации тоталитарного типа. На ее основе была установлена фашистская диктатура, которая невозможна без нацификации Германии, включающей в себя унификацию прежде всего государства.

«Получив право издавать законы, - отмечает В.С. Коваль, - Гитлер приступил к полной перестройке германского государства и общества для максимального приспособления их к захватнической войне против Советского Союза и других стран. Буржуазно-демократическое государство для агрессивной тотальной войны не годилось. Административная рыхлость, многопартийная рассогласованность, открытые формы острых классовых противоречий, медлительность в выработке и принятии решений, свобода критиковать правительство, зависимость последнего от парламента, скованность общепринятыми нормами морали — эти черты, как показала практика, позволяли буржуазно-демократическому государству вести по своей инициативе лишь колониальные и ограниченные войны. Нацистам нужно было государство, способное на агрессию и преступления гигантских масштабов, каких еще не знала история. Отсюда — необходимость перестройки, нацификации, для превращения государства и народа в единый мощный инструмент агрессии, безотказно действующий по воле преступной власти»[164]. В результате нацистской перестройки, ведущейся по многим направлениям одновременно и бешеным темпом, Германия была превращена из федеративного государства в унитарное, жестко централизованное, в «один рейх».

Наряду с этим была проведена унификация партии, связанная с непримиримым отношением нацистской диктатуры с существованием других партий. Выжить она была в состоянии только при отсутствии иных политических альтернатив для Германии, поэтому общество лишилось выбора раз и навсегда. «Только при этом условии могла упрочиться и стать абсолютной преступная власть нацистов и их главаря. Без монополии власти невозможна была деспотия Гитлера. Поэтому нацисты беспощадно уничтожили все остальные буржуазные партии, даже совершенно родственные им по классовой природе»[165]. Затем была осуществлена унификация профсоюзов, чтобы укрепить власть нацистов над Германией. Организовав грандиозную пропагандистскую постановку «единства» партии и трудящихся, нацисты нанесли удар по профсоюзам, которые были объявлены гнездами врагов немецкого народа. Они силой подчинили себе все 169 профсоюзов Германии и объявили о создании «Германского трудового фронта» — объединения всех без исключения профсоюзов под руководством НСДАП. Немецкие профсоюзы были огосударствлены буржуазией и стали исправно служить ее интересам.

И наконец, была проведена унификация идеологии, которая позволила нацистам осуществить духовную унификацию немецкого народа. Здесь задача заключалась в том, чтобы заставить, приучить немцев всех социальных слоев мыслить единообразно и только так, как того хотели фашистские главари. Немалую роль в этом сыграл Й. Геббельс – всемогущий министр пропаганды гитлеровской Германии, развративший немецкий народ[166]. В основе перевоспитание масс в духе нацистской идеологии лежали расистские империалистические идеи гитлеровской «Майн кампф» и розенберговского «Мифа XX столетия». Ключ к овладению и манипулированию сознанием немецкого народа нацисты нашли в тотальной партийно-государственной пропаганде, охватывающей все стороны духовной жизни общества и монопольно орудующей всеми средствами идейного воздействия на массы[167]. Нацистами были разработаны ставшие классическими методы манипулирования сознанием масс, которые и сейчас весьма эффективно используются западными демократиями. Следует иметь в виду то существенное обстоятельство, что отдельные принципы эклектической философии управления социумом и поведением человека, использованная в фашистской Германии, применяется и сейчас в ряде высокоразвитых стран Запада, которые представляют собой «демократические империи».

5. УПРАВЛЕНИЕ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ: МЕХАНИЦИСТСКАЯ ФИЛОСОФИЯ УПРАВЛЕНИЯ

В Советском Союзе господствовала модель управления общественной системой и поведением человека, которая в методологическом плане опирается на классическую картину мира XYIII столетия с ее «лапласовским» детерминизмом. Мир представал в ней как некая жесткая механическая конструкция, чьи элементы были расставлены по своим местам раз и навсегда. Экстраполяция такого типа зависимости на мир в целом позволила Лапласу сформулировать принцип детерминизма: «Ум, которому были бы известны для какого-нибудь данного момента все силы, одушевляющие природу и относительное положение всех ее составных частей... объял бы в одной формуле движения движение величайших тел Вселенной наравне с движением мельчайших частиц: не осталось бы ничего, что не было бы для него недостоверным, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором...»[168]. Весь мир здесь подчинялся заранее исчисляемой ритмике, все его состояния можно было определить однозначно. Иными словами, природа в данном случае рассматривается как гигантские механические часы, причем эта философия природы вошла в философию истории.

Именно эта механистическая философия истории лежит в основе управления социумом и поведением человек которая в Советском Союзе. Достаточно вспомнить ленинское видение социалистического общества в качестве «единой большой фабрики», чтобы обнаружить тождество старой, механистической философии истории и механистической философии истории, которая в виде исторического материализма господствовала в содружестве социалистических стран и в виде различных направлений западного исторического сознания. «Социализм порожден, - подчеркивал В.И. Ленин, - крупной машинной индустрией. И если трудящиеся массы, вводящие социализм, не умеют приспособить свои учреждения так, как должна работать крупная машинная индустрия, тогда о введении социализма не может быть и речи»[169]. Таким образом, специфика советской модели управления обществом заключается в том, что его фундаментом выступает механицистская философия управления. Выстроенное на концепции жесткого лапласовского детерминизма управление исходит из понимания социума как механической системы.

Именно то фундаментальное обстоятельство, согласно которому в основе системы управления социумом (ее сейчас характеризуют как административно-командную систему) лежит механицистская философия управления. Механистический подход к общей системе власти и организации управления советским обществом, когда все было заранее детерминировано, создало атмосферу, где негативно оценивалась личная заинтересованность в наилучшем решении проблем и культивировалось стремление уйти от риска и ответственности. «Этот аппарат власти и управления в Советском Союзе, - пишет А. Зиновьев, - начал складываться задолго до Октябрьской революции. До революции он не был самодовлеющим, не поглощал в себе всю систему власти и управления... Октябрьская революция расчистила дорогу этому аппарату власти и управления, создала для него идеальную почву, позволила стать ему монопольным властителем общества”[170].

В задачу нашей монографии не входит выяснение природы общественного строя, который существовал в Советском Союзе, так как это тема отдельной работы. Здесь следует отвлечься от того, чтобы характеризовать его в качестве «казарменного» социализма, «феодального» социализма, «деформированного» социализма, «этакратического» строя, «коммунального» общества, «бюрократического» социализма и пр.[171] Существенным является его характеристика как административно-командный «социализм», заложенная в теоретических взглядах В.И. Ленина и развернутая на практике И.В. Сталиным. Сталинская схема включает в себя реально отчужденную от большинства работников государственную «общенародную» собственность, альтернативную рынку плановую организацию экономики, уравниловку в распределении результатов труда в противовес фактически не существовавшему распределению по труду и пр. Все особенности советского общественного строя, возникшего в результате нелинейного исторического развития, вытекают из того фундаментального факта, что все управленческие функции покоились на особом типе отношений – «власть – собственность». Такой тип отношений присущ, как показывают исследования, «государственному способу производства», неточно называемому «азиатским способом производства», который исторически более древен, нежели другие известные способы производства[172]. Все общество структурировалось на очерченные и поддерживаемые государством классоподобные группы; поэтому социальный статус каждого человека зависел не от имущественного положения, а определялся властью и престижем.

Необходимо иметь в виду то существенное обстоятельство, что воплощение механицистской философии управления в условиях становления советского социума, означает возникновение новой социальной структуры. «Каждый советский человек имеет социальный статус, т.е. место в социальной структуре, поскольку приписан к определенной социальной группе. Это место определяется полом, возрастом, происхождением, уровнем образования, профессией и должностью, семейным положением, пропиской и некоторыми другими характеристиками. Средства производства и вообще отношения собственности не входят в определение социального статуса. Средства производства принадлежат всем. Социальная структура реального социализма принципиально отличается от исторически сложившихся социальных институтов (основанных, как правило, на отношениях собственности) тем, что в своих явных и учитываемых характеристиках она искусственна и сконструирована под высокую цель достижения социальной справедливости (курсив наш – В.П.), которая понимается как гарантированный государством объем и уровень потребления»[173].

В специальной литературе общепринятым считается, что сама административно-командная, или партийно-номенклатурная, система является порождением И.В. Сталина. В своей книге «Номенклатура» М. Восленский подчеркивает, что если В.И. Ленин создал мобильную, высокоорганизованную организацию профессиональных революционеров, то И.В. Сталин изобрел номенклатуру - аппарат, «при помощи которого он стал управлять Россией»[174]. Именно по его указаниям строилась кадровая политика, в результате чего стала эффективно функционировать административно-командная система управления. Она была ориентирована на потребности аппарата, отличалась узко-прагматическим характером, была нацелена на решение текущих социальных и экономических задач, однако она не ориентировалась на решение прогностических задач.

Необходимо иметь в виду то обстоятельство, что административно-командная система управления, когда из трех основных инструментов управления, выработанных историей, - иерархии, культуры и рынка основной упор делается на иерархию, организацию, была адекватна тогдашним условиям. Отечественный политолог А.В. Понеделков пишет: «Объективно перед Россией в начале XX века стояла грандиозная социальная и производственная задача модернизации страны. Но учитывая гигантскую массу агропроизводящего населения и вековых традиций, патриархального подхода, такая задача вряд ли могла быть решена какими-либо другими способами. Поэтому партийно-номенклатурная система и присущий ей тип управления быстро заняли управленческую нишу»[175]. Существовавшие тогда социальные факторы поддерживали как саму эту систему, так используемые ею способы политического управления всеми сферами жизни Советского Союза.