Бакланова И.С., к.и.н., доцент МГТУ ГА

Истории Гражданской войны посвящена обширная литература. Подсчитано, что только за годы советской власти в свет вышло около 15 тысяч книг, брошюр, статей[275]. В настоящее время интерес к проблематике Гражданской войны связан со стремлением переосмыслить события начала ХХ века, на уровне современного понимания исторических процессов ответить на главные вопросы: почему большевики сохранили власть? Почему «белая» альтернатива оказалась несостоятельной? Анализ факторов, повлиявших на политический выбор российского офицерства, поможет приблизиться к разрешению данных вопросов.

Военная интеллигенция сыграла большую роль в годы Гражданской войны. Российское офицерство, ставшее «становым» хребтом Белой армии, внесло стройность и организованность в ряды противников большевизма. В то же время часть офицеров царских вооруженных сил служила военными специалистами в РККА. В.И. Ленин считал, что «без них не могла бы создаться Красная Армия»[276].

В литературе отмечается, что большая часть военной интеллигенции заняла выжидательную или даже враждебно-выжидательную позицию по отношению к советской власти. Сразу же против Октябрьской революции с оружием в руках выступили максимум 5,5 тыс. офицеров (т.е. менее 3% от их общей численности)[277]. Эти цифры косвенным образом подтверждаются и другими данными отечественной историографии. В конце 1917г. активные противники большевизма создают на Дону (основной очаг сопротивления) Добровольческую армию, в которую стали стекаться со всей России люди, не принявшие новую власть. До выступления в 1-ый Кубанский поход армия включала ряд соединений, являвшихся преимущественно офицерскими по своему составу. 9 февраля 1918г. она выступила на Екатеринодар, имея в своих рядах 3683 бойца[278].

К концу Гражданской войны, по подсчетам А.Г. Кавтарадзе, из 250-тысячного офицерского корпуса в Красной Армии служило 75 тыс. (около 30%), в белых армиях – примерно 100 тыс. (40%). До 30% бывших офицеров не участвовало в военном сопротивлении[279].

Отечественные исследователи определили, что наибольшее количество участников белого движения по сравнению с другими частями дали офицеры гвардейских и кавалерийских полков. Часто это были выходцы из аристократических семей, окончившие кадетские корпуса. В годы Первой мировой войны данные полки в наибольшей степени сохранили свои кадры. По подсчетам С.В. Волкова, в белых армиях было восстановлено в виде эскадронов, дивизионов или даже полков полного состава 17(из 18) гусарских, все 17 уланских, 15 (из 22) драгунских, то есть 49 из 57 полков регулярной армейской кавалерии[280]. Основную же массу военных специалистов Красной Армии составляли офицеры военного времени – выходцы из мелкой и средней буржуазии, интеллигенции, служащих[281].

Представляется неправомерным определение позиции военной интеллигенции, исходя только из социального происхождения отдельных ее групп. Так, например, по данным Г.Х. Эйхе, в 17-тысячном офицерском корпусе вооруженных сил адмирала Колчака кадровых офицеров было менее 1 тыс., а офицеров военного времени – 15-16 тыс.[282] На политический выбор участников Гражданской войны оказали влияние и другие факторы, в частности, мировоззрение, не всегда напрямую связанное с социальным происхождением.

В историографии не вызывает сомнение тот факт, что основным положением «белой идеи» являлось утверждение о необходимости борьбы с большевизмом за спасение «единой и неделимой России». При этом лидеры белого движения выдвинули лозунг «непредрешения» будущего общественного строя, который, по их мнению, должно было определить Учредительное собрание или Земский собор. Как отмечает В.Д. Зимина, целевые установки белого движения не имели какого-либо солидного концептуального обоснования. Их главное предназначение – объединить всех противников советской власти[283]. 

Для советских историков белогвардейцы являлись однозначно монархистами, стремившимися к реставрации порядков царской России[284]. В современной отечественной историографии высказываются мнения, в соответствии с которыми после победы белого движения в стране были бы реализованы принципы конституционной демократии западного типа[285], с учетом исторического опыта претворена в жизнь столыпинская идея «великой России»[286].

Однако для многих патриотично настроенных офицеров реализация идеи целостности и величия России была несовместима с зависимостью белого движения от западных держав, особенно от противника по Первой мировой войне – Германии. Руководство же большевиков сумело представить себя защитником Отечества.

В «гражданской» составляющей белого движения, являвшейся основным аккумулятором идей, заметную роль играли кадеты, входившие ранее во Временное правительство. У многих офицеров деятельность этого государственного органа ассоциировалась с разложением российских вооруженных сил. Достаточно вспомнить слова А.И. Деникина: «Ни один будущий историк русской армии не сможет пройти мимо поливановской комиссии – этого рокового учреждения, печать которого лежит решительно на всех мероприятиях, погубивших армию»[287]. Поэтому прокадетские общественно-политические ценности, к которым тяготело белое движение, вряд ли могли вызвать большую симпатию у российского офицерства. Часть его служила не «за идею», а за средства существования. По мнению А.В. Смолина, распространенным явлением среди офицерского состава было нежелание идти на фронт, стремление всеми правдами и неправдами остаться в тылу[288]. В то же время многие представители военной интеллигенции не принимали ни политику, ни методы большевиков. Брестский мир ими был воспринят как национальный позор и унижение. Аресты, система заложничества, расстрелы без суда – все это привело часть офицеров в ряды белых[289]. В историографических обзорах широко цитируется точка зрения Н.С. Ларькова, связавшего «полную демократизацию» большевиками русской армии с приходом основной массы сибирского офицерства в антисоветский лагерь[290].

По мнению А.Г. Кавтарадзе, необходимо учитывать и такие факторы, как местожительство офицеров после увольнения из армии, прежние занимаемые должности, возраст, состояние здоровья и т.д.[291]

Таким образом, проблема политического выбора российского офицерства в годы Гражданской войны зависела от ряда субъективных и объективных факторов.