Классификация исторических источников .

В научной исторической литературе термины «классифика­ция» и «систематизация» исторических источников чаще всего при­менялись и употребляются до сих пор как синонимы. В этой связи хотелось бы присоединиться к точке зрения Л. Н. Пушкарева, вы­сказанной им в единственной советской монографии, посвященной проблемам классификации письменных источников. Для Л. Н. Пушкарева, когда речь идет о теоретических вопросах источниковеде­ния, термин «классификация» являлся предпочтительным.

Систематизация источников, по мнению ученого, теснейшим образом связана с целями и задачами исследования. Задача систе­матизации - сделать обозримыми для историка-исследователя вы­явленные источники, сгруппировать их, помочь в отыскании нуж­ных фактов, определить возможный объем материала, подлежащего изучению, и т. д. Цель систематизации - чисто служебная, вспомо­гательная: создание такой системы, которая полнее раскрывала бы содержание изучаемых источников. Причем выбор этой системы целиком определяется волей историка-исследователя. Одни и те же источники можно систематизировать по самым разным призна­кам (хронологический, проблемный, персональный, географичес­кий и т. п.) в зависимости от целей исследования. Под классифика­цией источников Л. Н. Пушкарев понимал

...раскрытие внутренней необходимой связи между различными ти­пами, родами и видами источников. Эти связи изначально заложены в источниках, присущи им с момента их возникновения, объективны и независимы от воли историка-исследователя... <...> ...Системати­зация - приведение источников в определенную систему по выбору историка-исследователя в зависимости от целей его исследования. Это практическая задача.

Задача классификации - разделить источники на такие груп­пы, которые изучаются близкими, сходными приемами и спосо­бами, то есть связать классификацию источников с методикой их изучения. Классификация не просто систематизирует источники в удобные для изучения группы, а способствует их познанию, явля­ется одним из способов и средств этого познания. Одна из целей классификации - указание пути и форм возникновения новых ти­пов, родов и видов источников.

Таким образом, заключал Л. Н. Пушкарев, если систематизация источников относится к области методики их изучения, то класси­фикация связана с теорией источниковедения, с методологически­ми проблемами исторической науки вообще. И если целью систе­матизации источников является группировка исходного материа­ла, отражающая уровень данного конкретного исследования, то цель классификации - создание такой схемы, которая отражала бы уровень развития исторической науки и источниковедения на дан­ный исторический период. Смену различных классификационных схем Л. Н. Пушкарев называл закономерным историографическим явлением.

Итак, классификацию ученые определяют как логическую опе­рацию, состоящую в разделении изучаемых объектов на отдельные виды и классы по обнаруженным сходствам и различиям, на осно­ве знания их закономерной связи. Причем признаки, на основе ко­торых проводится классификация, должны быть не случайными, а существенными.

Необходимость классификации вызвана потребностью, во-пер­вых, разобраться во все увеличивающейся массе исторических ис­точников, с наибольшей полнотой выявить источники по опреде­ленной теме; во-вторых, определить методы их научного изучения.

Существенным и очень важным теоретическим вопросом при разработке системы классификации исторических источников является выбор основания их деления. Научное значение класси­фикации зависит от того, насколько правильно выбран принцип деления и с какой степенью последовательности он применен.

Из историков, работавших в XIX - начале XX в., наиболее об­щую, обладающую чертами универсальности и всеобщности клас­сификацию исторических источников и заключенных в них сведе­ний дали И. Г. Дройзен, Э. Бернгейм, А. С. Лаппо-Данилевский. Они делили источники на две группы:

1) остатки культуры,

2) исторические традиции (предания).

Остатки они считали частью исторического факта и доверяли им больше, чем традициям, но только в том случае, если подлин­ность остатка доказана. Тогда, по мнению ученых, источники мож­но вводить в историческое исследование без применения к ним критического анализа. Достоверность же исторических традиций нуждается в проверке, так как, с их точки зрения, они удалены от исторического факта на определенную временную дистанцию и в них могут содержаться субъективные оценочные суждения ав­тора источника.

Ш. Сеньобос и Ш. В. Ланглуа предложили деление источни­ков и фактов на «непосредственные следы» прошлого, заслужива­ющие особого доверия, и «косвенные следы». М. Блок также при­держивался деления источников на две большие группы: «наме­ренные» и «ненамеренные» источники. В первом случае цели автора обнаруживаются в источниках, они ясны, во втором - создатели источников не преследовали каких-либо явных целей, поэтому эта группа оценивалась как наиболее важная для историка.

В первые годы советской власти отечественные исследовате­ли (Л. П. Карсавин, С. А. Жебелев, О. А. Добиаш-Рождественская,В.И. Пичета и др.) в вопросах деления исторических источников стояли на позициях академической науки.

С. А. Жебелев, присоединяясь к точке зрения Э. Бернгейма, де­лил исторические источники на две большие группы:

1) памятники или материалы, непосредственно сохранившиеся от изучаемых событий;

2) свидетельства, которые излагают события на основании ка­ких-либо источников.

О. А. Добиаш-Рождественская во многом следовала за точкой зрения Ш. Сеньобоса и делила источники на две большие группы:

1) вещественные остатки (немые памятники);

2) письменные памятники (символические следы).

Одной из первых после 1917 г. специальных источниковедчес­ких работ, где подробно рассматривался вопрос деления источни­ков, был учебник В. И. Пичеты, опубликованный в 1922 г. Автор предложил следующую систему деления источников, называя вы­деленные группы «видами»:

1) вещественные (предметы археологических раскопок, веще­ственные остатки);

2) устные (былины, сказки, исторические песни, пословицы, пого­ворки, различные поверья, народные легенды, стихи, частушки);

3) письменные (летописи, хронографы, акты публичного и граж­данского права, мемуары, письма, политические сочинения, жи­тия святых, документы по внешней политике, исторические и ис­торико-литературные печатные издания и сборники, записки ино­странцев и т. д.).

В последующие годы обсуждаемыми вопросами в области тео­ретических проблем классификации исторических источников ста­новятся следующие: 1) количество признаков (один или несколько), которые должны быть положены в основу научной системы клас­сификации; и 2) собственно признаки (критерии) классификации.

Г. П. Саар в работе «Источники и методы исторического иссле­дования» (1930) признавал принципиальную возможность деления источников по различным признакам: происхождение, содержание, характер, место хранения и др. Он также высказывал свое согласие со схемой С. А. Жебелева, а значит, и Э. Бернгейма.

В начале 1930-х гг. С. Н. Быковский, подчеркивая условность существующих классификационных систем, предложил делить ис­точники на четыре основных группы:

1) устная традиция (древнейшая форма передачи очевидцами известий о пережитых событиях);

2) письменная (и печатная) традиция (исторические источни­ки в «тесном» смысле);

3) вещественные памятники и традиции в изображениях;

4) пережитки (в быте, нравах, учреждениях общества).

Вторая группа делилась историком на категории, которые он оп­ределял как «виды» или «формы» исторических источников: лето­писи, жития святых, биографии, записки, мемуары, политические сочинения, юридические памятники, эпиграфический материал. В выводах С. Н. Быковского просматривается невысокий уровень теоретического осмысления вопросов классификации. Это прояви­лось, например, в том, что он отказывал в самостоятельности пе­риодической печати, не выделяя ее в особый вид исторических источников, ссылаясь на характерное для газетных материалов многообразие жанров.

М. Н. Тихомиров в своем учебнике, опубликованном в 1940 г. присоединяется к общему делению источников на остатки и тра­диции и оценивает их с точки зрения достоверности и ценности для исторического исследования:

В науке давно уже существует представление о двух типах ис­торических источников. К первому относятся так называемые ис­торические остатки, ко второму - историческая традиция. Под исто­рическими остатками понимаются остатки непосредственной дея­тельности людей, прямые свидетели исторических фактов (например, подлинные акты, монеты, архитектурные памятники, предметы быта и т. д.). Под исторической традицией понимается отражение какого- либо исторического факта в источнике. Историческая традиция является результатом того впечатления, какое этот факт произвел на современников или потомков. Она передает историческое собы­тие так, как оно преломилось в сознании людей (авторов летопи­сей или мемуаров, певцов и сказителей былин и т. п.). <...> Истори­ческие остатки являются более правдивым материалом, чем истори­ческая традиция. Но количество их невелико; кроме того, они охватывают обычно лишь небольшой круг исторических явлений.

При всей ценности исторических остатков, без помощи историчес­кой традиции невозможно было бы написать связную историю мно­гих народов.

М. Н. Тихомиров предлагает историкам пользоваться как ос­татками, так и традициями, распределяя все исторические источ­ники на пять групп, которые, как и В. И. Пичета, обозначает «видами»:

1) вещественные (археологические памятники, предметы быта, нумизматический материал, архитектурные памятники);

2) этнографические (пережитки);

3) лингвистические (географическая номенклатура, разговор­ный и книжный язык);

4) устные (устный рассказ, былины, песни, пословицы и т. д.);

5) письменные:

а) памятники литературного характера (летописи, хроники, хронографы, жития, мемуары, памфлеты и т. д.);

6) памятники актового характера (грамоты или акты в широ­ком смысле этого слова, законодательные памятники, письма, юри­дические документы и т. д.).

Следуя учебным задачам, М. Н. Тихомиров изложил материал в хронологической последовательности. Он объединил историчес­кие источники по истории России в пять больших групп: по древ­нейшей истории; по истории Киевской Руси; по истории периода феодальной раздробленности; по истории Русского государства XVI-XVII вв.; по истории России XVIII в. Внутри этих хронологи­ческих разделов источники были систематизированы по происхож­дению и по видам. Данный принцип вошел в практику преподава­ния источниковедения в вузах.

Проблема классификации исторических источников обсужда­лась в 1950-е гг. в МГИАИ в связи с подготовкой программы об­щего курса «Источниковедение истории СССР». В качестве крите­рия деления письменных источников было предложено учитывать их содержание: по социально-экономической истории; по истории внутренней и внешней политики; по истории общественно-полити­ческой мысли и культуры и т. д. Однако эта классификационная сис­тема вызвала возражения у некоторых ученых. Так, В. К. Яцунский указал, что при такой классификации все внимание исследовате­лей сосредоточится на описании материала, который содержит ис­точник, а не на методике его исследования. Кроме того, источники комплексного характера могли попадать сразу в несколько групп. В результате основным для структуры курса отечественного источ­никоведения стал видовой принцип классификации исторических источников, что позволяло говорить о методах анализа их разно­видностей. В то же время различные виды исторических источни­ков вписывались в общую структуру источниковедческой базы оп­ределенных исторических эпох и анализировались в контексте раз­вития социально-экономических формаций. В 1958 г. в «Трудах МГИАИ» вышла научная статья В. К. Яцунского «К вопросу о клас­сификации письменных исторических источников». Автор присо­единился к системе деления, приведенной в учебнике М. Н. Тихо­мирова, и подчеркивал, что классификация источников, являясь не­обходимым предварительным приемом для введения их в научную практику, должна базироваться на едином научном принципе. В качестве последнего он видел методику анализа источников и на этой основе делил источники на виды, так как именно видовая принадлежность определяет единые или очень близкие приемы ана­лиза письменных документов. Кроме того, вслед за М. Н. Тихоми­ровым В. К. Яцунский считал возможным принять хронологичес­кую систематизацию материалов, определив для каждого истори­ческого периода свой перечень разновидностей источников.

В целом к 1960-м гг. сложилось общепринятое в современном отечественном источниковедении деление всей совокупности ис­торических источников на шесть групп:

1) письменные;

2) вещественные;

3) лингвистические;

4) этнографические;

5) устные;

6) кинофотофонодокументы (позже последняя группа была раз­делена на две: кинофото- и фонодокументы).

Однако у этой классификационной системы были критики. С. М. Каштанов и А. А. Курносов первыми выразили сомнение в ее теоретической состоятельности, поскольку здесь, как они от­метили, смешаны два принципа деления источников: во-первых, по способу передачи явлений (вещественные, устные, письменные) и, во-вторых, по объекту исследования разных наук (этнографичес­кие и лингвистические). Позже И. Д. Ковальченко также критико­вал непоследовательность этой классификации за неоднозначность критериев деления: одни группы выделены по форме отражения действительности; другие - по способу фиксирования информа­ции; третьи - по объекту отражения. Указывал И. Д. Ковальченко и на другие изъяны данного подхода: например, этнографические материалы могут стать источником только после того, как будут за­фиксированы либо письменно, либо на видео-, аудиопленку.

В. П. Данилов и С. И. Якубовская (1961), анализируя основные направления советской историографии в области классификации письменных источников, отметили слабые стороны двух основных систем деления источников - по видам и по содержанию. Ученые высказывали сомнение о возможности создания системы деления, пригодной для всех случаев исторического исследования, и пред­лагали определить единые основные принципы классификации. В то же время авторы подчеркивали перспективность известного подхода распределения исторических источников на «остатки» (подлинные письменные документы, созданные непосредственно в процессе исторического действия: законодательные акты, ведом­ственные распоряжения и приказы, договоры, уставы, записи речей и выступлений, протоколы, переписка и т. д.) и «традиции» (источ­ники, передающие историческое событие, это не сам факт, а его отражение в источнике: отчеты, пресса, мемуары и т. д.). Кроме того, историки высказались о принципах научной классификации источников, которая возможна, по их мнению, только при одновре­менном учете нескольких признаков - содержания, происхожде­ния и вида источникового материала.

В том же 1961 г. на страницах журнала «Новая и новейшая история» имела место дискуссия по вопросу деления источников Нового времени. В ней, главным образом, принимали участие ву­зовские преподаватели источниковедения, и, следовательно, она носила прикладной характер. В результате большинство участни­ков и редколлегия журнала присоединились к видовому принципу деления письменных источников.

Интересный опыт классификационной системы был предло­жен в теоретической работе С. М. Каштанова и А. А. Курносова. Ими была предпринята попытка теоретического обоснования но­вого принципа деления письменных источников и дана критика иных систем деления. Они высказались за деление источников по происхождению, аргументируя тем, что вид документа - кате­гория вторичная, производная от породивших его условий и отно­шений. Под происхождением они понимали сумму признаков, оп­ределяющих место источников в общественной жизни, их целевое назначение, авторство, обстоятельства появления. В целом эта схе­ма опиралась на базисно-надстроечную конструкцию теории обще­ственно-экономических формаций. Исходя из этого принципа, исто­рики разделили все письменные источники на возникшие в трех сферах: социально-экономических отношений; социально-полити­ческой борьбы, общественной мысли и культуры; семейно-личных отношений. Историки утверждали, что классификация по проис­хождению коренным образом отличается от классификации по со­держанию, поскольку в ее основу кладется не то, что отражает­ся в источнике, а то, как оно отражается в силу специфики проис­хождения.

Этот подход вызвал критику авторитетных советских истори­ков Л. В. Черепнина и Е. А. Луцкого, которые отмечали, что:

• большинство источников возникли в условиях очень слож­ного переплетения общественных отношений и это затруднит прак­тическое использование данной классификации;

• если и допустить, возникновение источника в какой-то опре­деленной сфере, то из этого не следует, что он будет отражать только отношения, характерные для этой сферы.

В конце 1960-х гг. М. А. Варшавчик в своем учебном пособии по историко-партийному источниковедению подверг критике при­нятые до сих пор системы деления, основанные на одном из при­знаков: содержание, происхождение, близость к факту и т. д. Исто­рик сделал вывод, что не может быть выработано научной класси­фикации, основанной на одном-единственном принципе деления, так как разные источники характеризуются различными чертами, качествами и свойствами. Поэтому, отмечал ученый, источники на­до классифицировать и по их классовой направленности, и по ви­дам, и по происхождению, и по авторству, допуская, таким обра­зом, множественность принципов классификации.

Благодаря теоретическим исследованиям и дискуссиям в об­ласти проблем классификации исторических источников к началу 1970-х гг. в научной и учебной литературе утвердилась типовидо­вая система деления исторических источников в контексте форма­ционного подхода.

Видовой принцип получил теоретическое обоснование в ра­ботах О. М. Медушевской, В. К. Яцунского, А. П. Пронштейна, Л. Н. Пушкарева, И. Д. Ковальченко и др. Видовая категория пред­ставлялась очень важной и значительной в классификационном процессе. Поэтому для осмысления классификационных систем не­обходимо разобраться в критериях причисления исторических ис­точников к одному виду. О. М. Медушевская под видом понимала «источники, имеющие устойчивые общие признаки, возникшие и закрепившиеся в силу общности их функций в жизни обще­ства». При этом историк не сводила эту общность признаков толь­ко к форме источника, которая определяется его практическим на­значением, а включала в видовые свойства и элементы содержания источника. А. П. Пронштейн и И. Н. Данилевский, в свою очередь, отмечали определенные трудности в делении источников на виды из-за глубокой органической взаимосвязи отдельных видов и раз­новидностей источников между собой, вследствие чего многие виды образуют комплексы близких по своему характеру источни­ков. В то же время определяющими видовыми признаками они на­зывали внутреннюю форму источника, его структуру, единство про­исхождения, содержания и формы, связанных с целевым назначе­нием исторических свидетельств. Значение видовой классификации И. Д. Ковальченко видел в том, что выделение видов исторических источников открывает возможности для выявления их эволюции.

Типовидовая классификационная система, получившая закон­ченное оформление в работах Л. Н. Пушкарева, связана с представ­лением о предметных областях других гуманитарных наук и их ме­тодике. «Типами» исторических источников здесь названы те клас­сы, которые ранее (в учебниках В. И. Пичеты, М. Н. Тихомирова) именовались «видами». Типологические системы обычно появля­ются в науке для описания множества разнородных объектов и ре­шения задач их упорядочения и объяснения.

Основные классификационные понятия - тип, род, вид - упо­треблялись как в российском, так и в советском источниковедении. Однако точное определение этим категориям было дано Л. Н. Пушкаревым в монографии «Классификация русских письменных ис­точников по отечественной истории» (1975). Здесь эти понятия были рассмотрены в системе. Ученый доказывал, что типологичес­кая система классификации с наибольшей полнотой и последова­тельностью отражает ту всеобщую связь и взаимообусловленность явлений в природе и обществе, которая в области источниковеде­ния проявляется с особой наглядностью в тесном переплетении между собой типов, родов и видов источников, в отсутствии рез­ких, непереходимых границ между ними, в наличии смешанных, переходных форм.

Основанием деления при классификации источников, по мне­нию Л. Н. Пушкарева, должно быть самое общее, самое основное, самое существенное свойство источника. Таким наиболее общим свойством он считал тип исторического источника, предопреде­ляющий его источниковедческую ценность и методику изучения. Под типами ученый подразумевал «наиболее широкие категории источников, которые отличаются друг от друга принципом хране­ния и кодирования информации». Основные типы исторических источников с точки зрения кодирования в них информации, выде­ленные Л. Н. Пушкаревым, неоднократно рассматривались в ка­честве основы классификации отечественными историками пер­вой половины ХХ в.: 1) письменные, 2) вещественные, 3) устные (фольклорные), 4) этнографические, 5) данные языка, 6) кинофо­тодокументы, 7) фонодокументы. Наиболее общая черта - способ кодирования содержащейся в источнике информации - позволяет, считал ученый, наметить не только определенные типы источни­ков, но и, объяснив наличие переходных типов, подчеркнуть не­прерывность деления и возможность возникновения новых типов исторических источников.

По словам Л. Н. Пушкарева, поместив в основу деления спо­соб кодирования заключенной в источниках информации, кроме семи перечисленных типов, получаем также два переходных: дан­ные антропологии и географическая среда. Первый одновременно относится к источникам историческим и биологическим, второй - к историческим и естественным.

Ученый отмечал, что вычлененные в результате деления типы источников в силу спецификации способов кодирования информа­ции требуют для своего изучения особых специфических приемов и методов изучения. Поскольку способы кодирования заключен­ной в источнике информации различны, различна и методика изу­чения отдельных типов источников.

Деление исторических источников на документальные и пове­ствовательные также было знакомо историкам начиная с 30-х гг. в 19в. В разное время этим категориям присваивались различные наименования: «разряды», «группы», «категории». Л. Н. Пушкарев предложил именовать их термином род и присоединился к дефи­ниции, данной в «Словаре современного русского литературного языка» (1961), гласившей, что род - «это каждый класс предметов, в состав которого входят другие классы предметов, являющиеся его видами».

С точки зрения Л. Н. Пушкарева, внутренним признаком, отли­чающим документальные источники от повествовательных, явля­ется преобладание отображения или воплощения действитель­ности в источнике. В одних источниках отображается и далекое прошлое в виде рассказа, предания (устного или письменного), и живое настоящее, так как источник является одновременно и ис­торическим фактом. В других ничего не говорится о том прошлом, которое совершилось до создания самого источника, но много раз­личных фактов, сведений и черт, которые свидетельствуют о мно­гообразном воплощении исторической действительности в дан­ном письменном источнике. Таким образом, в первом случае мы имеем дело с повествовательными источниками, рассказывающи­ми о прошлом или настоящем, во втором - с источниками доку­ментальными, которые сами по себе являются документом, под­тверждающим историческое настоящее по отношению ко времени создания документа.

Л. Н. Пушкарев подчеркивал, что любой источник и отобра­жает, и воплощает в себе историческую действительность одно­временно. Все дело в том, какой из этих двух процессов - отобра­жение или воплощение - преобладает в данном источнике. Если источник больше рассказывает о прошлом, совершившемся до воз­никновения самого источника, или повествует о настоящем в виде связного рассказа, - перед нами источник повествовательный. Если автор источника не ставит своей целью дать связный рассказ о со­бытиях, а просто фиксирует происходящее, то мы имеем дело с до­кументальным источником. Однако оба эти процесса могут сосущест­вовать в любом историческом источнике. Среди письменных ис­точников Нового и Новейшего времени, по мнению ученого, много таких, которые стоят на грани этих категорий, например отчетная документация. Следовательно, между документальными и повест­вовательными источниками нет непроходимой грани.

Л. Н. Пушкарев отмечал, что документальность или повествовательность источника - это его реальное, объективное свойство, с момента возникновения присущее источнику, а не привносимое в него исследователем. Историк не может изменить по своему же­ланию характер источника и превратить деловую бумагу в повество­вание о прошлом. Следовательно, такое деление вытекает из са­мой природы письменного источника и связано с процессом ото­бражения и воплощения в нем действительности.

Л. Н. Пушкарев ставил вопрос о связи деления источников на роды с проблемой достоверности. По его мнению, прямой связи здесь не существует. Но установление документальности или повествовательности письменного источника необходимо для определе­ния тех приемов и способов изучения, которые могут дать наибо­лее полные результаты. Значительная часть этих методов является общей для всех письменных источников. Но у документов и пове­ствований (по аналогии с остатками и традициями) имеются и спе­цифические черты, которые заставляют выделять, например, дип­ломатику как особую часть источниковедения или разрабатывать характерные подходы к изучению мемуаров, художественных про­изведений и т. д. Таким образом, установление документальности или повествовательности письменного источника помогает иссле­дователю сразу определить, какими приемами и способами он мо­жет извлечь из источника необходимые ему факты, какова степень их полноты и достоверности, каковы пути дальнейшего изучения источника.

Идея деления исторических источников на документальные и по­вествовательные в практическом смысле не была новой. Ею давно пользовались, например, историки-медиевисты. Классификацион­ная система Э. Бернгейма также учитывала специфику источников, порождаемую степенью их близости к описываемым событиям.

А. П. Пронштейн и И. Н. Данилевский, анализируя выводы Л. Н. Пушкарева, отмечали нецелесообразность деления письменных источников на роды как избыточный, промежуточный этап в по­строении классификационной системы между типом и видом ис­точников и высказались, таким образом, в пользу типовидового подхода.

Как уже отмечалось выше, рассмотренные два больших рода письменных источников, в свою очередь, распадаются в системе Л. Н. Пушкарева на более мелкие составные части - виды: это исто­рически сложившиеся комплексы письменных источников, для кото­рых характерны сходные признаки их структуры и внутренней формы.

Л. Н. Пушкарев опять остановился на вопросе о взаимосвязи между достоверностью источника и его видовой принадлежностью, подчеркнув, что не может быть оказано предпочтения одному источнику перед другим только потому, что один источник - акт, а другой - рассказ современника. Источниковедческая ценность памятника, по мнению ученого, определяется целой суммой при­знаков, хотя существуют виды источников, хранящие необыкно­венно богатую информацию о прошлом, и другие - несущие све­дения узкого характера.

Оба рода письменных источников у Л. Н. Пушкарева делятся по традиции на виды, количество которых, по его мнению, посто­янно увеличивается. Практика источниковедческого анализа сви­детельствует о том, что некоторые виды письменных источников могут быть объединены (в пределах рода) в особые категории, имеющие схожие особенности происхождения, содержания и фор­мы. Эти категории, по аналогии с классификационными схемами других наук, историк назвал разрядами. Таков разряд статистичес­ких материалов, состоящий из нескольких видов и разновиднос­тей, большой разряд актов, разряд картографических материалов и т. д. - все это в пределах рода документальных письменных ис­точников. Среди повествовательных памятников также могут быть выделены разряды: исторические труды (летописи, хронографы, анналы, хроники и т. д.), источники личного происхождения (ме­муары, дневники, письма, автобиографии) и пр. Одни из этих ви­дов оказываются характерными для одного исторического перио­да, другие свойственны многим хронологическим эпохам.

Учитывая приведенные выше рассуждения, Л. Н. Пушкарев предложил циклическую систему деления источников, которая, по его мнению, наиболее убедительно подчеркивает взаимосвязь различных типов источников и наличие переходных групп между ними (рис. 1).

Циклическая система классификации изображает всю совокуп­ность исторических источников в виде замкнутого круга, разделен­ного (условно) на семь основных типов. Однако эти типы не отде­лены друг от друга непереходимой границей, наоборот, между ними находится большое количество переходных форм. Количество этих переходных форм различно, как отмечает ученый, на рис. 1 обозна­чены лишь наиболее яркие и показательные. Так, между основными типами источников существуют переходные: монеты, медали, гербы, печати, эпиграфические источники, вещественные источники с элементами письма. Например, берестяные грамоты (переходные между вещественными и письменными); фольклор, бытующий в письменной форме (переходный между письменными и устными); обрядовые жанры фольклора (переходные между устными и этно­графическими) и т. д.

С практической точки зрения бывает нужно развернуть цикли­ческую систему в линейную, то есть в каком-либо условном месте разорвать замкнутый цикл источников и представить его в виде ли­нейного ряда (рис. 2).

(Этнографические источники) Обрядовый фольклор (Устные фольклорные источники) Образные формы языка (Данные языка как источник) Лингвистические записи (Письменные источники) Эпиграфические источники (Вещественные источники) Изобразительные источники (Фотодокументы) Отдельные кадры из кинофильмов (Кинодокументы) Звуковое кино (Фонодокументы)

Такая необходимость, по мнению Л. Н. Пушкарева, диктуется, прежде всего, стремлением показать, что ряд исторических источ­ников бесконечен, так как с развитием науки и техники будут воз­никать новые типы исторических источников, основанные на но­вых способах кодирования информации. С другой стороны, линейный ряд циклической классификации наглядно может продемонстриро­вать связь исторических источников с естественно-физическими (географическая среда) и естественно-биологическими (антропо­логические данные) источниками. Естественнее всего, как считал ученый, разрыв провести в пункте, соединяющем этнографические источники с фонодокументами. Это может быть мотивировано той последовательностью в возникновении исторических источников, которая раскрывается данной линейной системой классификации (хотя вещественные источники по времени своего возникнове­ния первичны, но в качестве источников они стали привлекаться к исследованию после письменных). Все переходные группы источ­ников должны быть сохранены: они наглядно показывают непре­рывность линейного ряда источников. Количество этих переход­ных групп легко может быть увеличено, и на рис. 2 они указаны разработчиком схемы лишь выборочно.

Классификационная система письменных источников в графи­ческом выражении строилась Л. Н. Пушкаревым на тех же самых принципах. Наиболее объективной графической формой классифи­кации ученый считал циклическую, так как она наглядно показыва­ет условность деления письменных источников и на два больших рода, и на разряды внутри этих родов, и на виды (рис. 3). Названия разрядов вынесены за пределы круга источников. Условность гра­ниц между группами источников графически выражена прерывис­той линией. Виды, конечно, перечислены не все, по количеству их гораздо больше, чем указано на рисунке. Между всеми помещенны­ми на рис. 3 видами можно найти переходные формы, которые бу­дут содержать черты, общие для соседствующих видов (например, деловые и личные письма; географические труды теснейшим об­разом связаны с картографическими источниками и т. д.).

При развертывании циклической системы классификации пись­менных источников в линейный ряд, разрыв между двумя родами будет условным и относительным (рис. 4). Л. Н. Пушкарев пола­гал, что логичнее всего провести этот разрыв в пункте, соединяю­щем картографические источники с научными, так как сама форма отображения и воплощения действительности в двух этих видах существенно и наглядно различается. В то же время линейка пове­ствовательных источников будет оканчиваться научными трудами, то есть тем переходным видом, который стоит на грани историчес­кого источника и исторического исследования. Таким образом, мож­но представить всю совокупность источников в виде непрерывно­го их ряда, переходящего в одном направлении в исторические ис­следования, а в другом - в изобразительные источники, восходящие к древнейшему периоду в развитии человечества.

Давая оценку этой классификационной модели, С. О. Шмидт отмечал ее логическую нечеткость в области основания деления, а также отставание от современной источниковой базы «номини­рованных» в данной системе наук (лингвистика, этнография, фольк­лористика). Кроме того, указывались механистичность объедине­ния кинофото- и фономатериалов, искусственный отрыв фотодо­кументов от других изобразительных источников, которым в клас­сификации совсем не нашлось места.

В то же время образовательное значение классификационной системы Л. Н. Пушкарева выражено достаточно явно. Несомненным является вклад ученого в развитие категориального аппарата дан­ного раздела источниковедения. Наглядно представлены в линей­ной и циклической схемах системные взаимосвязи между различны­ми классами исторических источников. Доказательно обоснованы отсутствие непроходимых граней между источниками различных типов и видов, наличие переходных форм, перспективы постоян­ного качественного и количественного развития этой системы.

Типовидовая классификационная система, наглядно представ­ленная Л. Н. Пушкаревым в циклической и линейной схемах, до­вольно прочно утвердилась в отечественном источниковедении и учебной литературе. Для многих действующих историков она остается актуальной до настоящего времени.

Иной взгляд на проблему классификации исторических источ­ников отражен в научном наследии И. Д. Ковальченко. Ученый доказывал, что к этому методологически сложному вопросу следу­ет подходить с позиции трех аспектов информации (прагмати­ческий, семантический и синтаксический), в контексте которых им и была проанализирована природа исторического источника.

Принятая большинством отечественных специалистов систе­ма деления всех исторических источников на семь типов, по мне­нию ученого, строилась непоследовательно, нарушая принцип единства классификации источников. Взамен И. Д. Ковальченко предложил более стройный и научно обоснованный подход, кото­рый в начале 1980-х гг. был <