Историческими фактами (в идеале) ученый называл

...все социально значимые события, все многообразные явления об­щественной жизни, всю бесконечность мира социального, независи­мо от шкалы значений и параметров данного явления, события, как поразившие воображение современников, так и прошедшие для них незамеченными.

Разнородность сфер общественной жизни вела к необходимос­ти классификации исторических фактов, среди которых различали факты экономические, социальные, политические и т. д. Кроме того, на уровне эмпирического наблюдения выделялись факты уникаль­ные, массовые, статистические. В зависимости от времени - собы­тия моментальные, периодические, циклические.

Относительно второй разновидности фактов, тех, которые за­печатлены в историческом источнике, выделялась проблема соот­ношения: а) сказанного с тем, что создатели источника желали ска­зать; и б) содержания со значением. Названная проблема опреде­лялась как одна из ведущих в источниковедении.

В условиях фрагментарности исторических источников, опо­средованной передачи, различных способов фиксации и других ха­рактерных черт повышается значение методов научного обобще­ния абстракции, сравнительного анализа для установления научно-­исторических фактов. Научно-историческими фактами считались не переписанные и перенесенные в исторический труд сведения, а только факты, поставленные в надлежащую связь, подкреплен­ные научной концепцией.

Связывая вопросы развития исторической науки с проблемой «исторического факта», М. А. Барг подчеркивал:

Поскольку число фактов-событий, представленных в истори­ческих источниках, сравнительно ограничено, а число фактов-гра­ней, связей бесконечно, то именно в выявлении новых, ранее неиз­вестных сторон, связей, сцеплений, переходов и будет состоять про­гресс исторического знания.

С тех пор как наука отказалась от концепции эмпирического фак­та XIX в. и его позитивистского толкования, представления о соот­ношении между результатами наблюдений и интерпретациями, превращающими их в «факты», все более усложняются. Современ­ная трактовка факта в европейской исторической науке базируется на фундаментальной идее Л. Февра о том, что «установить факт - значит выработать его. Иными словами - отыскать определенный ответ на определенный вопрос».

Французский историк А. Про говорит о факте, как неоспори­мом и жестком элементе дискурса историков. В системе историчес­кого познания он выделяет взаимосвязь между фактами, докумен­тами и вопросами. Факт для исторического исследования - это осно­ва, а для утверждений историка - доказательство. От аккуратности и корректности воссоздания фактов зависит солидность истори­ческого текста, подчеркивает ученый. Он видит неразрывную и ярко выраженную корреляцию между фактами и предварительными гипотезами исследователя, вопросами, которые должен осознавать историк и без которых он «потерял бы ориентацию, не зная, ни что искать, ни нигде искать»:

Каковы бы ни были на практике используемые документы и какие бы ни возникали вопросы, на стадии установления фактов на первый план выходит достоверность или правдивость текста, представленного историком на суд публики.

Английский историк Дж. Тош вслед за Э. Х. Карром проводит различие между фактами прошлого и историческими фактами: объем первых безграничен и в своей полноте непознаваем, вторые представляют собой результат отбора, сделанного историками в целях научной реконструкции и интерпретации. Научный отбор всегда требует установления системы критериев, принципов, на ос­нове которых исторические факты будут отбираться. В этом смыс­ле Дж. Тош также видит зависимость результата выбора от тех вопросов, которые задает себе историк, приступая к данной рабо­те. Он предполагает, что существенного прогресса в познании можно достичь, сформулировав четкую гипотезу и сопоставив ее с документальными свидетельствами. Однако хорошо известно, что выбор тех или иных событий в качестве «исторических фактов» зависит от эпохи, историографических основ, представлений и кон­цептуальных подходов конкретного историка: у каждого автора свой набор принятых и исключенных фактов.

Эпоха постмодерна второй половины XX столетия породила «интеллектуальные вызовы» в форме «лингвистического», «исто­рического» и «прагматического» поворотов. Понимание связи меж­ду историком, источником и историческим контекстом (реальностью прошлого) усложнилась. На первый план вышла проблема интер­претации взаимосвязи сведений источника и социально-историчес­кого контекста. Это обусловило включение в методологический ар­сенал исторической науки современных концепций философской герменевтики, теории языка и дискурса. То внимание, которое пред­ставители постмодернизма уделяют роли текста, рассматриваемого как важная культурологическая единица, несомненно, способству­ет углублению текстологического анализа в практике конкретных исторических исследований. Однако идея постмодернизма о том, что исследователь не в состоянии констатировать отношение текс­та с самой реальностью, что он способен лишь фиксировать соот­ношение текстов друг с другом и эта их связь порождает множе­ство подлежащих интерпретации смыслов, не согласуется с по­зицией историка. Историк полагает, что при изучении текстов, являющихся историческими источниками, ему удается выявить и изучить определенные проявления многофакторной историчес­кой реальности.