Неправильное употребление слова «мировоззрение»

1. Противопоставление философии и мировоззрения. Очень часто ми­ровоззрение принципиально противопоставляют философии, а фило­софию — мировоззрению, говоря: «Это не философия, а мировоззре­ние!» или «Это мировоззрение, а не философия!» При этом под миро­воззрением понимают совокупность жизненных установок и ценностей, определяющих поведение человека, его образ жизни (мера мировоззре­ния — поступок), иногда подчеркивая субъективный характер этих ус­тановок и ценностей, вплоть до их произвольности. Нам кажется, что здесь мировоззрение сводится к житейской мудрости, которая якобы у каждого своя. Мы не думаем, что и философия, и другие виды мировоз­зрения, о которых мы скажем ниже, исключают из своего состава про­блемы ценностей и образов жизни. Все это есть и в философии, и в других видах мировоззрения. А мировоззрение как таковое не существу­ет. Оно существует через свои виды. Противопоставить мировоззрение и философию так же нелепо, как противопоставить фрукты и яблоки, груши, мандарины.

2. Слишком узкое понимание мировоззрения. Иногда слово «миро­воззрение» понимается и применяется слишком узко. Например, чи­таем: «...нас пытаются убедить, что монетаризм — единственное эко­номическое мировоззрение». Также говорят не только об экономиче­ском мировоззрении, но и об астрономическом мировоззрении, о по­литическом мировоззрении, о физическом мировоззрении и т.п., по­нимая, по-видимому, при этом некий широкий взгляд на сравнитель­но узкий предмет, который заслоняет для того или иного ученого весь мир в его горизонтальном и вертикальном многообразии. Так, при юридическом мировоззрении юрист, смотря на небо, видит там ста­тьи уголовного кодекса. Элемент юридического мировоззрения мы находим у Гераклита, когда он говорит, что «Солнце не преступит меры, иначе Эриннии, слуги Дике, его отыщут (накажут)», где Дике — богиня правосудия и возмездия, а Эриннии — духи мщения.

Однако даже звездное небо над головой (теперь в городе его невоз­можно увидеть), которое так потрясало и Иммануила Канта, изрек­шего, как известно, следующее: «Две вещи наполняют всегда но­вым и все более сильным удивлением, чем чаще и продолжитель­нее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и мо­ральный закон во мне», и Михаила Ломоносова с его: «Открылась бездна звезд полна.Звездам числа нет, бездне дна...», — далеко не весь мир, далеко не все мироздание! Правда. Кант, сказав не только о небе, но и о моральном законе, вышел за относительно узкие пре­делы астрономии, т.е. он сопоставил астрономию и этику, но только сопоставил, не задумавшись даже о том, есть ли связь между не­бом и законом, природой и человеком, объектом и субъектом. Такое сопоставление на элементарном уровне мы находим, например, у поэта, написавшего такие строки:

 

Чаще на небо гляди темной безоблачной ночью!

Звездною пылью тогда густо покрыт небосвод.

В каждой пылинке громадный мир заключен.

Бесконечность

Стала наглядной... Как жалок день, что прошел в суете!

 

Сами по себе экономическое, политическое и т.д. псевдо-мировоззрения — лишь части, блоки мировоззрения, а никак не мировоззрение целиком.

 

Скукоженное мировоззрение.Конечно, полноценное, развитое мировоззрение есть далеко не у всех людей. А если у них что-то и есть, то это скукоженное мировоззрение. Это то, что для той или иной человечес­кой особи — самое главное, как на словах, так и на деле (при этом слово и дело обычно расходятся: вряд ли алкоголик, если его спросить, скажет, что для него самое главное — алкоголь). Здесь вспоминаются чеховский «человек крыжовника», Ионыч ... Обыденное мировоззрение обыденного человека — это совокупность его забот. В сущности, это не мировоззре­ние, а «делянкозрение».

Слово мировоззрение, как и слово философия ( и это несмотря на то, что слово «мировоззрение» в отличие от слова «философия» — исконно рус­ское слово), употребляется в самых невероятных контекстах. Например: « — Мне не нравился её образ жизни. — Она была шлюхой? Вы это име­ете в виду? — Я бы не стала уточнять. Я имею в виду вообще стиль жиз­ни, мировоззрение. Мы были просто абсолютно несовместимы» (Жан-Патрик Маншетт. Мотив убийства // Детектив Франции. 4. М., 1993. С.83).

 

Кособокое мировоззрение.Мы называем «кособоким» такое мировоззре­ние, когда все внимание сосредоточивается на мире, а взирающий игнори­руется. Например, «совокупность взглядов человека на окружающий его мир», таких-то, таких-то...

Такая «кособокость» провоцируется самим сло­вом «мировоззрение» — «воззрение на мир», — тем, что упор делается на первой части этого сложного (как и слово «философия») слова. Ведь воз­зрение на себя и в себя не столько, конечно, миро-воззрение, сколько «на-себя-воззрение» и «в-себя-воззрение». И здесь возникает некоторая про­блема: является ли такое «воззрение» или являются ли такие «воззрения» частью мировоззрения или же «миро-воззрение» и «на-себя-в-себя-воззрение» — две части чего-то большого, чему нет ни имени, ни названия?

Основной вопрос мировоззрения.Ключом к пониманию мировоз­зрения является основной вопрос мировоззрения — вопрос об отно­шении человека и природы, человечества и мироздания: «МЫ и ОНО» (в этом отношении одинаково важны и МЫ и ОНО как мироздание) с вытекающими из этого отношения взаимоотношениями между людь­ми. Основной вопрос мировоззрения (ОВМ), как уже говорилось выше, в контексте рассмотрения генезиса философии, зародился в связи с практическим расколом мироздания на две части как теоретический аспект этого раскола. И ныне ОВМ имеет две стороны: практическую и теоретическую.

Л.Н. Толстой и М.О. Гершензон об основном вопросемиро­воззрения. Об этом вопросе говорили, в сущности, многие. Правда, они не называли его основным и не осознавали его практической зна­чимости. Так, например, Лев Толстой в статье «Религия и нравствен­ность» утверждал, что «каждый человек непременно как-нибудь пред­ставляет свое отношение к миру, потому что разумное существо не может жить в мире, окружающем его, не имея какого-либо отноше­ния к нему». Согласно М.О. Гершензону, «стать человеком — значит сознать своеобразие своей личности и разумно определить свое от­ношение к миру». При этом Лев Толстой думал, что отношение че­ловека к окружающему его миру — непременно религиозный вопрос. «Сущность всякой религии, — провозглашает Л. Толстой, — состоит только в ответе на вопрос: зачем я жив)' и какое мое отношение к окружающему меня бесконечному миру». Отсюда великий писатель делает вывод, что человека без религии быть не может, ибо всякий человек как-нибудь да определяет свое отношение к миру. Этот вы­вод ошибочен.

Виды мировоззрения. Кроме обыденного, скукоженного до суммы на­сущных забот, мировоззрения, существует еще восемь видов мировоз­зрения:

1) субъективно-художественное;

2) мифологическое; 3)религиозное;

4) объективно-художественное;

5) мнимо-научное;

6) научное;

7) философско-идеалистическое;

8) философско-материалистическое.

 

Эти виды мировоззрения отличаются друг от друга или по уровню, или по типу, или по тому и другому вместе. Так, например, субъектив­но-художественное мировоззрение отличается от объективно-художест­венного мировоззрения по типу, от философско-идеалистического — по уровню, от научного — и по типу и по уровню.

Уровни мировоззрения.Все восемь видов мировоззрения — надобыденные, они плод сознательного творчества человека. Они элитар­ны. Но они в разной степени надобыденны. Одни из них ближе к обы­денному мировоззрению, а другие дальше. Поэтому мы говорим об уровнях мировоззрения. Первый уровень мировоззрения, который наиболее близок к обыденному мировоззрению с его озабоченностью, — уровень образно-эмоционально-ассоциативный. Третий уровень — уро­вень понятийно-бесстрастно-логического мировоззрения. Второй уро­вень — нечто среднее между ними.

Типы мировоззрения

Мировоззрения распадаются на два типа в зависимости от соотноше­ния в них субъекта и объекта, субъектно-объектного отношения. Есть большой соблазн сказать, что в одном типе мировоззрения происходит объективация субъекта, а в другом — субъективация объекта. Вспом­ним вышеприведенную шкалу «субъект-объект». Действительно, при объективации субъекта физическое тело субъекта и его сознание и даже самосознание как бы отламываются от него и начинают жить самостоя­тельно (в сознании, разумеется, субъекта), а его «я» теряет все индиви­дуальные черты, как бы очищаясь от них, и становится безличным, чис­тым «сверх-Я» — абсолютом. Всё же содержание сознания объективи­руется, становится объектом для этого «сверх-Я» и, вместе с тем, его объективацией. Субъект в результате представляет себя находящимся в сложных отношениях со своей собственной объективацией, которая заслоняет реальный объект. Это, разумеется, в воображении субъекта, который на практике не следует своей теории, иначе он погибнет. При субъективации объекта вследствие как бы агрессии субъекта объект уже откровенно и непосредственно субъективируется, субъект погло­щает объект, но сохраняет себя в качестве личного сознания, конкрет­ного «я».

В сущности, оба процесса остаются в пределах одного типа мировоззрения. На уровне философии (второй уровень) объективация субъекта приводит к объективному, а субъективация объекта — к субъективному идеализ­му.

Второй же тип мировоззрения предполагает такую субъективацию объекта, при которой объект не растворяется в субъекте, и такую объек­тивацию субъекта, при которой субъект не растворяется в объекте.

Субъективно-художественное мировоззрение. Это личное, субъек­тивное, эмоциональное, образное мировоззрение, где тон задает субъект, пытающийся рассказать о своем внутреннем эмоциональном состоянии, а тем самым вырваться из своей замкнутости в себе через объект, объективируя субъективное, а тем самым субъективируя объек­тивное. Различие между субъектом и объектом фактически скрадыва­ется, что вообще характерно для первого типа мировоззрения. Объект — средство опосредованного, косвенного, иносказательного выраже­ния субъектом самого себя. Хорошим примером СХМ (субъективно-художественного мировоззрения) является стихотворение Михаила Лермонтова «Тучки небесные...». В первой строфе этого стихотворе­ния поэт свою ситуацию изгнанничества переносит на тучки, дабы они с ним разделили его несчастье, тем более что эти тучки двигались с «милого севера» на юг — «в сторону южную», т.е. туда, куда царь высылал поэта, на войну в Чечню. Поразительно лаконично великий поэт выразил свое отношение к высылке: север назван «милым», а юг никак не назван. Во второй строфе поэт расширяет свою ситуацию, перечисляя возможные причины изгнанничества: судьба, зависть, зло­ба, преступление, совершенное изгнанником (это изгнанничество «ра­зыскиваемого милицией», это изгнание Алеко из табора за убийство его жены Земфиры и ее молодого любовника), клевета. Поразитель­ны эпитеты: зависть тайная, злоба открытая, клевета ядовитая и при этом не недругов, а «друзей»! Судьба же может принимать «реше­ние». «Решение судьбы». В третьей же строфе великий поэт перечер­кивает свои аналогии: у тучек нет родины, а значит, не может быть и изгнанничества, которое поворачивается здесь другой стороной: по­эта изгоняют с его Родины! Тучкам чужды и страсти, и страдания. Они «вечно свободные» и «вечно холодные». Однако и здесь в этом переворачивании темы и в отказе, казалось бы, от избранной поэтом объективации своей ситуации и своих переживаний в связи с этой си­туацией через «тучки» большой элемент субъективации объекта со­храняется: тучки бегут на юг не потому, что их что-то гонит, а сами по себе, по своей воле, потому что им «наскучили нивы бесплодные»! «Милый север» оборачивается «бесплодными нивами», неплодороди­ем своих земель. Так, в двух словах поэт затрагивает громадную рос­сийскую проблему: северность России, отчего она в принципе несопо­ставима с США, а разве что с Канадой, Лабрадором, Гренландией, отчего нелепо и наивно пытаться конкурировать с Западом на свобод­ном рынке.

Итак, перед нами прошел пример субъективно-художественного, лири­ческого (напомним, что лирика — род литературных произведений, пре­имущественно поэтических, выражающих чувства и переживания субъек­та) мировоззрения.

У каждого большого поэта — свой предметный лирический мир, засе­ленный его объективированными эмоциями, выраженными в словах обы­денной речи.

Мифологическое мировоззрение. Субъективно-художественное миро­воззрение (СХМ) условно. Это художественный прием. Мы в силу своей развитости не воспринимаем текст буквально. Но в силу своей неразвитости кто-то может этот текст воспринять буквально. Что будет, если лермонтовские тучки, нагруженные поэтическими эмо­циями, вдруг оторвутся от субъекта (от лирика) и заживут своей соб­ственной жизнью? Приобретут не условное, а безусловное олицет­ворение? Нетрудно догадаться, что получится мифологическое ми­ровоззрение. У великого поэта так и происходит само собой! Без его субъективной воли. Его могучее воображение творит настолько мощ­ные и жизненные образы, что они как бы начинают жить своей соб­ственной, независимой от своего творца, жизнью. Поэтому выдаю­щийся теоретик романтизма Фридрих Шеллинг в своей эстетичес­кой Библии романтизма — в сочинении «Философия искусства» — сказал: «Всякий великий поэт призван... создать собственную мифо­логию». В качестве примера такого поэта можно привести безвест­ного при жизни великого английского поэта Уильяма Блейка, кото­рый обожествил само воображение и представил самого Бога как космическое воображение.

Итак, мифологическое мировоззрение вырастает из субъективно-художественного мировоззрения. Всякое субъективно-художествен­ное мировоззрение чревато мифологическим мировоззрением. Ис­торически же было наоборот. «Стихи, — писал Эдуард Тейлор, — представляют... для исследователя истории весьма любопытный предмет в том отношении, что они сохраняют в нашей среде спосо­бы мышления самого древнего мира. Значительная часть поэтичес­кого искусства состоит в подражании формам, употреблявшимся на ранних ступенях культуры». Субъективно-художественное, лиричес­кое мировоззрение — это исторически мифологическое мировоз­зрение, ставшее условным. Мифологическое мировоззрение — это логически субъективно-художественное мировоззрение, ставшее безусловным.

Религиозное мировоззрение. Всякая религия состоит из четырех частей:

♦ мифологическое мировоззрение;

♦ вера в то, что сверхъестественные существа, живущие в соответ­ствующем данной религии воображаемом мире, реально существуют;

♦ религиозный культ (практическая сторона религии, через него че­ловек пытается воздействовать на мифологические существа в целях по­лучения от них блага и отвращения зла);

♦ организация для совместного отправления культа («религии оди­ночки» практически быть не может).

На наш взгляд, различие между просто мифологическим мировоззрени­ем и религиозным мировоззрением чисто функциональное: в отличие от «свободного» мифологического мировоззрения, религиозное мировоззре­ние — это такое мифологическое мировоззрение, которое мировоззрен­чески обслуживает религиозный культ (вопрос о том, что было раньше: культ, ритуал или же мифы, мы оставляем в стороне). Кроме того, рели­гиозное мировоззрение догматизировано и находится в руках жрецов. Но это уже законченное религиозное мировоззрение! Реально же суще­ствует множество переходных форм между мифологическим и религи­озным мировоззрениями. Это требует конкретного анализа. Важно за­метить, что не все мифы религиозны, т.е. не все они обслуживали рели­гиозный культ.

Субъективно-художественное, мифологическое и религиозное миро­воззрения. В одной шахматной рецензии было сказано, что шахматная инициатива долгое время металась между двумя лагерями, не зная, в какой лагерь окончательно перебраться. Мы понимаем, что это услов­ный прием, элемент СХМ. Однако читатель может принять эту кра­сивость всерьез и воспримет инициативу как Инициативу, как челове­коподобное существо (ибо оно может колебаться, знать и не знать, пе­реживать состояние нерешительности и смятения). Так возникает эле­мент мифологического мировоззрения — сверхъестественное существо, а то и божество по имени Инициатива. В такое может поверить и сам шахматист. Тогда, придя домой после проигрыша, когда этот шахма­тист утратил шахматную инициативу, и желая склонить Инициативу на свою сторону на следующий матч, шахматист сооружает маленький алтарь, ставит туда ферзя и приносит ей дары. Другой же шахматист, также желая, чтобы Инициатива оставалась с ним, тоже сооружает ей аналогичный алтарь для поклонения ей. Так возникает элемент религи­озного (в данном случае, языческого) мировоззрения. Сравним, далее, лермонтовский «Утес» и обручевскую гору Кигилях, о кото­рой сказано так: «После подъема каюры обратились лицом к Кигиляху, вы­маливая себе счастливый путь и удачный промысел. Так как гора, возвышав­шаяся со своими мрачными столбами, полузанесенными снегом, подобно огромной развалине, находится километрах в двенадцати от перевала, то ка­юры не могли ей пожертвовать монеты и ограничились щепоткой табаку, который сдунули с пальцев в ее сторону»²¹

Сравнивая «утес» с «горой», мы видим в первом случае элемент СХМ, а во втором — не просто ММ (мифо­логическое мировоззрение), а элемент и РМ (религиозное мировоззрение).

Объективно-художественное мировоззрение— мировоззрение пер­вого уровня и второго типа — исходит из первенства внешних условий жизни субъекта по отношению к его внутреннему содержанию, которое раскрывается в системе эмоционально-художественных образов и жиз­ненных ситуаций. Примером ОХМ может быть повесть Н.В. Гоголя «Шинель», в которой ее герой — функция своего положения в обще­стве. При этом объективное, ОНО, художественно персонифицировано, олицетворено. Это пронзительный петербургский ветер, который заводит всю историю и который убивает героя (или, скорее, антигероя). Что касается самих писателей, отметим, что они нередко переходят с позиций СХМ на позиции ОХМ и обратно. Так было, например, с И.А.Буниным. СХМ породило лирику, ОХМ — эпос.

Псевдонаучное и научное мировоззрения. Минуя пока второй уровень мировоззрения, поднимемся на третий уровень. Напомним, что это уро­вень бесстрастного, понятийно-логического мировоззрения. Его блоками являются «астрономическое мировоззрение», «физическое мировоззрение», «политическое мировоззрение», «юридическое мировоззрение»..., но имен­но блоками, а не целым, в противном случае у нас будет слишком узкое понимание мировоззрения. Это мировоззрение, которое строится из наук, где основной вопрос мировоззрения (ОВМ) решается научно, где природа представлена наукой физикой в широком смысле этого слова как универ­сальной наукой о природе, а общество — этикой, поскольку мы думаем, что мудрость состоит в том, чтобы и экономику, и политику, и право под­чинить этике как науке о добре и зле, дабы, разумеется, этика искала пути победы добра над злом, а не просто констатировала, что «мир во зле лежит».

И на этом уровне научного бесстрастия — ведь А. Эйнштейн ска­зал, что наука «как нечто существующее и полное является наибо­лее объективным и внеличным из всего, что известно человеку», а, на наш взгляд, «внеличное» — это и значит «бесстрастное» (эмоции в науке допустимы только при се популяризации) — возможны два типа научного мировоззрения. При первом типе заправляет эти­ка. Особенность этого типа мировоззрения — в том, что природа («ОНО») считается зависимой от общественной нравственности («МЫ»), а человек — ответственным за всё, что происходит в мироздании. При втором типе «ОНО», представленное наукой физикой, играет глав­ную роль, и предполагается, что физика («ОНО») должна определять этику («МЫ»).

Остановимся на первом типе научного мировоззрения и приведем примеры:

Согласно древнеиндийской «Вималакирте-сутре», «все вещи пороч­ны, когда порочен ум, и все вещи чисты, когда ум чист». Другой при­мер: «...если бы они (два низших класса в Древней Индии: шудры и вайшьи. —Прим. автор.) хоть на минуту уклонились от... обязанно­стей, то были бы виною разрушения мира». Так было в Древней Ин­дии. Но так бывает и в современной России: «Космос есть отклик на поступки живых существ: вызывая резонанс во вселенском организ­ме, они (видимо, поступки «живых существ». — Прим. автора) на­ращивают или изживают свою и всеобщую карму». К этому виду мировоззрения примыкает учение В. И. Вернадского о ноосфере, согласно которому природа есть продукт мирового разума. Продол­жая эту линию, скажу от себя: добрые дела удобряют вселенную. Или, как сказал поэт:

 

Когда б высокое унизить низкий мог —

То космос бы смертельно занемог.

 

Но то, что проходит поэтически, не проходит научно. Человек если и воз­действует на природу, то только в меру своих физических возможностей. Пятна на Солнце — не из-за нашей безнравственности. Конечно, если под природой понимать лишь ничтожную ее часть, которая доступна практическо-физическому воздействию человека как без скафандра, так и в скафандре, то, конечно, состояние этой природы зависит от человеческой нравственности (так, например, американцы намусорили на Луне, а уби­рать за собой не собираются). Да, существование такой природы дей­ствительно зависит от нравственности людей. А они упорно рубят сук, на котором сидят. Ученые говорят, что каждый день исчезают целые виды растений, а то и животных. Однако если допускать первенство этики пе­ред всей природой, перед всем космосом, то такой вид мировоззрения иначе как псевдонаучным не назовешь. Что мы и делаем.

Теперь речь пойдет о втором типе третьего уровня, о таком виде мировоз­зрения, где тон задает физика, этика же вторична. В основе этого вида мировоззрения лежит принцип: «Жить в согласии с природой!» Но здесь также возможно псевдонаучное мировоззрение, когда сама природа фальсифицируется. Согласно дхьяне-джхане (или чань-дзэн-буддизму), жить в согласии с природой означает жить в дхарме: «Дхарма — это значит жить естественно, не препятствуя своей спонтанности, жить момент за моментом, не находясь под гнетом прошлого или будущего». Или: «Жи­вите просто и естественно». Однако под такой жизнью иногда понимают антиобщественную жизнь. Так, например, древнегреческий софист Антисфен учил: «В поступках, противоречащих природе, заключается при­чина того, что люди страдают больше, когда можно было бы меньше стра­дать, и испытывают меньше удовольствий, когда можно было бы больше наслаждаться, и чувствуют себя несчастными, когда можно не быть тако­выми!». А все это оттого, что «многие предписания, признаваемые спра­ведливыми по закону, враждебны природе человека». Что делать? Надо стать двуличным: «...человек будет извлекать для себя наибольше пользы, если он в присутствии свидетелей станет соблюдать законы, высоко чтя их, оставаясь же наедине, без свидетелей, будет следовать законам при­роды. Ибо предписания законов произвольны (искусственны), веления же природы необходимы». Вторые обмануть нельзя. Ведь «предписания законов суть результат соглашения (договора людей), а не возникшие сами собой порождения природы, веления же природы суть самовозник­шие врожденные начала, а не продукт соглашения людей между собой». Жить в согласии с природой (в том числе и со своей биологической при­родой) и не быть асоциальным — этому должно учить мировоззрение второго типа и третьего уровня, причем учить не на уровне общих рас­суждений, а на уровне наук о природе и о человеческом обществе. Эта тема для особого разговора.

Второй уровень мировоззрения. Коль скоро второй не первый и не третий, то можно подумать, что в отличие от первого уровня вто­рой уровень мировоззрения не эмоциональный и не образный, а в отличие от третьего уровня — не понятийный и не бесстрастный. Однако это неверно. Мы скажем, что в отличие от первого уровня мировоззрения второй уровень не только эмоционально-образный, а в отличие от третьего уровня второй уровень мировоззрения не только понятийно-бесстрастный. Решающую роль в изменении на­шего понимания философии сыграл, как это ни странно, не фило­соф, а писатель-беллетрист, но писатель мудрый, писатель, кото­рый выходил за пределы художественной литературы, автор заме­чательного позднего сочинения «Постскриптум моей жизни», со­держащего массу мудрых мыслей, уже не облаченных в художествен­ную форму. Этот писатель — не кто иной, как Виктор Гюго: «По­эзия так же заключает в себе философию, как душа заключает в себе разум». Отсюда философия — не только плод ума, разума. Она — плод ума души. И в той мере, в какой она плод ума души, (Руссо «Чувствую — следовательно существую»), философия тяготеет к первому уровню мировоззрения: к искусству, мифологии и религии (в ее непосредственной, дорефлективной форме), а в той мере, в какой она плод ума души (Декарт «Мыслю — следова­тельно существую»), она приближается к науке. При этом миро­воззрение второго уровня первого типа больше приближается к пер­вому уровню, чем мировоззрение второго уровня и второго типа, а мировоззрение второго уровня второго типа больше приближается к третьему уровню, чем мировоззрение второго уровня и первого типа. И вся объективная история философии есть история колеба­ния различных мировоззрений второго уровня между первым и тре­тьим уровнями мировоззрения. Например, мировоззрение Платона ближе к первому уровню, а мировоззрение Аристотеля — к третье­му. Я не говорю уже о мировоззрении Дидро или Энгельса.

Обобщая, можно сказать, что мировоззрение второго уровня и перво­го типа — философский идеализм, мировоззрение второго уровня и вто­рого типа — философский материализм.

 

Таблица 1.

Типы   Уровни	I. Приоритет субъекта	П. Приоритет объекта	Характеристика уровней
	Этико-физическое мировоззрение	Физико-этическое миро­воззрение	Бесстрастный понятийно-логический уро­вень науки. «Плод ума»
	Философский идеализм	Философский материализм	«Плод ума ду­ши»
	Субъектно-художественное мировоззрение (СХМ) ® мифоло­гическое (ММ) ® религиозное	Оъектно-художественное мировоззрение (ОХМ)	Образно-ассоциативный уровень искус­ства. «Плод ду­ши»
	Обыденное сознание	«Скукоженное» мировоззрение: главная забота

 

Но и, начиная с извес

(философия как мудрость, как некоторые, но не все виды мудрости)

Мудрость.Слово «мудрость» (в отличие от «софии», о которой мы говорили во второй главе) – как будто бы исконно русское слово. Вокруг него немалое гнездо слов: мудрость, мудрствование и мудрование; мудрец и мудрила; мудрый и мудреный; мудр и мудрен; мудрее и мудренее; мудро и мудрено. В основном это малоупотребительные слова, некоторые с ироническим как будто бы оттенком, но слова «мудрость», «мудрый» и «мудрец» как будто бы серьезно положительные (чего не скажешь о глаголах «мудрить» и «мудрствовать» с их ироническим оттенком), а потому мы и предлагали разрушить навешивание на слова «философ» и «философия» неблаговидных слов, заменяя их на русские кальки «любомудр» и «любомудрие».

В каких контекстах употребляются слова «мудрость» и «мудрить»?

И что понимают под мудростью?

Лев Толстой. Последние слова, записанные Чертковым: «Мудрость в том, чтобы знать, в чем дело жизни и как исполнить его».

Владимир Даль: Мудрость – «соединение истины и блага», «слияние любви и истины», «высшее состояние умственного и нравственного соврешенства».

Роберт Хайнлайн: «Все политические системы в истории человечества пытались добиться совершенного общественного порядка, представляя право управления ограниченному числу лиц. В надежде, что они будут достаточно мудры, чтобы пользоваться своим правом для общего блага».

Курт Воннегут: «И я все думаю, существует ли …мудрость, может ли существовать? Или в нашей отдельно взятой вселенной она такая же химера, как вечный двигатель?»

Н.Моисеев: вообще за знания платить не жалко. Она ведь не только сила, но и, начиная с известного предела, - мудрость».

Фридрих Ницше: «Быть может существует область мудрости, из которой логик изгнан?»

Аристотель в «Никомаховой этике» о мудрых и умных:

Аристотель различает мудрость и ум, мудрых и умных. Более того, он противопоставляет их. Фалес, Анаксагор и подобные им были муд­рыми (sofoi), но не умными (fronimoi). He умными потому, что они иг­норировали собственную выгоду и не искали человеческих благ. Они знали исключительное, изумительное, трудное и божественное, но вместе с тем бесполезное. Аристотель и здесь говорит о мудрости как о знании, но это особое знание: «мудрость есть знание и интуиция наиболее ценных по своей природе вещей». (Аристотель. «Никомахо-ва этика». YI , 7, 1141 в 2-8). Аналогично и Плутарх видит мудрость в надпрактичности: «...мудрость одного только Фалеса вышла за грани­цы практических нужд и пошла дальше них в умозрении (thewria), a остальные снискали имя «мудрецов» за свою политическую доблесть» (Плутарх. Солон. 3,8). Не противопоставлял знание и мудрость и апо­стол Павел. Он противопоставлял знанию лишь мирскую мудрость, осуждая её за то, что она не познала Бога.

Так что же такое мудрость? Почему говорят, что «надо жить, не мудр­ствуя лукаво»? Или, может быть, мудрость в том, чтобы уметь применять абстрактные знания к обыденной жизни (и убеждаться в их непримени­мости?) Или мудрость в краткости? «Мысли ширь в оправе тесной» (Шота Руставели).

Мудрость — это высший уровень знания и умения во всяком роде зна­ния? Или же мудрость — это умение оценить знание с позиции добра и зла (аксиологическая функция мудрости)? А тем более мудрость в том, чтобы хотеть и мочь направить знание в русло добра? А не есть ли муд­рость глубокое несуетное знание того, что действительно нужно челове­ку для его счастья? Мудрец, даже если он и деятелен, не суетлив. Он выше себя как деятеля.

 

Тебя учу я одному:

«Усвой, — молю я слёзно,—

Не относись всерьёз к тому,

Что делаешь серьёзно!»

Да, о мудрости говорят по-всякому. И часто сводят её к какому-то одному ее виду. Но видов мудрости много. Перечислим некоторые из них (по алфавиту):

♦ Агатология — знание и учение о добре и благе (to agaton - здесь и далее в переводе с древнегреческого — добро, благо).

♦ Айтиология (этиология) — знание и учение о причинах (he aitia — причина, основание).

♦ Аксиология — знание и учение о ценностях (aksios — ценный, дорогой; высокий, значительный; to aksiwma — ценность, высокое качество; отсюда: аксиома — основное положение, самоочевид­ный принцип).

♦ Антропология — знание и учение о человеке (ho anthrwpos — человек).

Определение философии через мудрость

♦ Архэология — знание и учение о начале, началах (he arhe — начало, основание, происхождение).

♦ Биотика — житейская мудрость (he biote — жизнь, образ жизни).

♦ Гносеология и эпистемология — знание и учение о познании и знании (he gnosis — познавание, познание, знание; episteme — уме­ние, искусство, опытность; знание; научное знание, наука; достовер­ное знание).

♦ Диалектика — знание и учение о противоречивости и взаимопере­ходе смыслов, умение мыслить эти взаимопереходы.

♦ Криптология — знание и учение о сокровенном знании (kruptw — скрывать, утаивать, прятать).

♦ Логика — знание и учение о мышлении и его законах (he logike — логика, наука об умозаключении).

♦ Процессуальная мудрость — знание и учение о процессах внутри мироздания, между началами и концами (procesus (лат.) —течение, процесс).

♦ Телеология — знание и учение о целях (to telos — конец, окончание, исполнение, исход, результат).

♦ Теология — знание и учение о богах и о Боге (ho theos — Бог).

♦ Теоретическая мудрость — умозрительное знание (he theorla — созерцание, умозрение, размышление;

♦ Техническая мудрость — высокое мастерство, владение ремеслом, умением, технологией (he tehne — искусство, ремесло).

♦ Футурология — знание и учение о будущем (futurum (лат.) — будущее, будущность).

♦ Хюпокейменика — знание и учение об основе, субстрате (to hupo-kelmenon — основа, субстрат).

♦ Эмпирическая мудрость — опытное знание и практическая опыт­ность (he empeiria — опытность, опыт; знание, приобретенное опы­том).

♦ Эстетика (айстхетика) — знание и учение о чувстве, чувственном восприятии, позднее — знание о чувственно прекрасном и безобраз­ном, возвышенном и низменном (he aisthesis — чувство; чувствен­ное ощущение).

♦ Эсхатология — знание и учение о «концах» как противоположном «началам» (to echaton — предел, конечная цель).

♦ Этика — знание и учение о нравах (to ethos — навык, обычай, привычка; душевный склад, нрав, натура, характер).

 

Какие же из этих мудростей (или видов мудрости) любит любомудр, философ? Агатология, аксиология, биотика и этика — как знания и уче­ния о добре (и зле), о ценностях, образе жизни, нравах и характерах лю­дей, т.е. в целом Этика (в широком смысле слова) — часть философии. Эстетика, как учение о прекрасном и безобразном — тоже часть фило­софии.

Айтиология (этиология), архэология, процессуальная мудрость, хюпокей­меника, эсхатология — как учения о причинах, началах, концах мирозда­ния, а также об его основе и о процессах между началами и концами — входят в онтологию, учение о бытии (впрочем, это может относиться и к человеку и к обществу), — центральную часть философии. Гносеология, эпистемология, диалектика, логика, учения о теоретичес­ком и эмпирическом знании — части общей гносеологии, философского учения о познании. К этим мудростям одной стороной примыкает крип-тология как учение о сокровенном знании (другой стороной она примыка­ет к теологии).

Телеология и теология как учения о мировых целях и богах (Боге) — принадлежат философии лишь частично — как мирские, а не религиоз­ные, теология и телеология, не связанные никакими религиозными дог­матами.

Техническая мудрость — не часть философии, однако этическая оценка самих по себе равнодушных к добру и злу техники и технологии — важнейшая функция философии (которую, впрочем, никто не слушает). Сюда же примыкает экология. Технология и экология должны стать не то чтобы сестрами-близнецами, а «сиамскими близнецами». Но, увы, до этого далеко.

Антропология — часть антропологии, науки о человеке, а именно её фи­лософская часть. Вместе с тем антропологическая мудрость универсаль­на. Чувствует, мыслит, трудится именно человек, это человек наблюда­тельный, человек мыслящий, человек рассудительный, человек изобре­тательный, человек предусмотрительный (футурология), человек трудя­щийся. А также человек мудрствующий.

Какую же мудрость «любит» философ, любомудр? Все ли? По-видимому, не все. Эмпирическая и техническая мудрости дофилософичны, что не умаляет их решающего значения в жизни человече­ства как основ жизнеобеспечения. Сокровенная мудрость сверхфилософична (по крайней мере, считает себя таковой). Любовь к сокровенной мудрости удовлетворяется в различных магических, мистических, оккультных обществах (в Москве зарегистрированы "Российское теософское общество", "Российское магическое братство", "Межрегиональный научный центр универсального духовного знания „Тетрада", "Религиозная ассоциация „Духовное единство (толстовцы)", "Культурно-просветительское и благотворительное общество „Всемирное Белое Братство" и т.д.). Любовь к религиозной мудрости удо