Ньюпорт. (Пашка. Взгляд со стороны). 7 страница

Японцы на трофейных внедорожниках, на своих армейских машинах с турелями на крышах и кузовах носились по городу, поливая свинцом из пулемётов, заманивали «Хаммеры» и БТРы в ловушки под обстрел из гранатомётов и полевых пушек. Конечно не без потерь и для себя, тем более что в воздухе постоянно висели вертолёты. Пехотинцы страны Восходящего Солнца, повинуясь плану, откатывались назад. Не всё проходило гладко: успешными оказались прорыв через разбитый мост, высадка с побережья спецподразделений и кое-где морских пехотинцев с десантных кораблей.

И всё же японцы удачно подгадали момент – танковые колонны дошли до контрольных точек. В небо взвились сигнальные ракеты. Глубоко в подвалах под семью небоскрёбами рванули мощные фугасы, обрушив многоэтажные колоссы. У оккупантов произошла некоторая заминка из-за обрыва проводов к детонаторам на одном из направлений, но ответственный за участок офицер, не мешкая, ценой своей жизни использовал дублирующий канал.

Надо заметить, что одно здание выдержало, лишь дрогнуло, осыпавшись стеклянным дождём, но остальные величественно и медленно осели, подняв тучи пыли. Часть танков и боевых бронированных машин завалило, другие пытались в кромешной пылевой тьме выбраться из западни, некоторые пятились назад, натыкаясь друг на друга. А кто углубился дальше в город, оставив обречённые дома позади – оказавшись отрезанными от основных сил.

 

«Абрамсы» оснащённые газотурбинным двигателем, воюющие в пустынном и пыльном Ираке получали ряд нареканий за быстрый выход из строя системы воздухоочистки[314]и потому прошли ряд модернизаций.

Танки, базирующиеся на американском континенте, подобных проблем не испытывали, поэтому воздушные фильтры стояли штатные. Через несколько минут их двигатели захлебнулись пылью и заглохли. Вспомогательные силовые установки ещё продолжали работать, обеспечивая работу климатических систем. Танкисты, понимая с какими трудностями столкнутся вне толстой брони, оставались внутри машин, добавляя в паническую радиокакофонию свои вопли о помощи. Но вскоре воздушные фильтры тоже забились. Некоторые покидали технику. Ближе к пылевым эпицентрам по ним никто не стрелял – японцы запланировано оставили опасные участки. А вот на периферии их уже ждали. Кому-то из экипажей танков везло затеряться в городских постройках, пробираясь к своим, но в основном завязывались перестрелки, и тут уж как придётся.

Прорвавшиеся вперёд танковые группы вскоре тоже в большинстве замерли, почти естественно вписавшись в нереальный пейзаж, усыпанный серой пылью и удушливой взвесью в воздухе. Японцы порой даже не тратили заряды гранатомётов на обездвиженную технику, забрасывали в открытые люки бутылки с зажигательной смесью или, дожидаясь пока экипажи сами её не покинут, выбивали их по одиночке из стрелкового оружия.

 

Гражданское население, выслушав по экстренному оповещению призывы властей - ожидать помощи в квартирах и не мешать спасательной операции, напуганное известиями о ядерных взрывах, ощутив неслабое сотрясение почвы, ко всему ещё увидев огромные пылевые облака, ударилось в новую панику – улицы наполнились мятущейся толпой. Всё перемешалось: враждующие стороны – американские военные и японцы, гражданские, солдаты с обеих сторон зачастую вели беспорядочный огонь, количество жертв с каждой минутой всё больше возрастало.

 

* * *

 

Было такое впечатление, что в комнате было невыносимо накурено.

Но сначала был пылевой удар… да, именно удар - плотной густой пыли. И казалось, что даже напряглись оконные стёкла, заскрипев в посадочных резиновых уплотнителях под внешним клубящимся пескоструем. Бранч и грузин испуганно взглянули на помутневшие оконные проёмы.

- Бог ты мой, - пробормотал сержант, - это конец!

Они даже непроизвольно присели, ожидая что стёкла вот-вот лопнут и на них обрушится удушающая волна. Но обошлось! Они стояли прижав влажные тряпицы к лицу, втягивая через них воздух, но его хватало едва, едва. И неясно было - от чего они не могли надышаться: из-за плотных частиц и молекул пыли, оседающей в легких или от того что страх сбил дыхание. И хотелось открыть во всю ширь рот и насытить кислородом паникующий мозг.

Сразу стало темно и тихо, слышался лишь тихий шелест похожий на мелкий шум дождя. Длилось это буквально минуты, пока катастрофа снаружи вдавливала вездесущие микрочастицы в замкнутое пространство квартиры сквозь все возможные щели и отверстия, и поначалу тяжёлая пыль стелилась пластами, густея, оседая на мебель, плечи и застывшие в тревоге лица. Тем не менее, через смоченную марлю бинта, дышать можно было вполне сносно. Неожиданно сквозь наступившую гробовую тишину стали прорезаться новые звуки – оказывается, дом был ещё кем-то населён и не все видимо гражданские его покинули. Сверху и снизу доносились стуки и топот, кто-то протяжно кричал, можно было разобрать даже отдельные слова, вероятно призывы о помощи.

- Слышишь? – Глухо, не отрывая руки с марлей от лица, промычал Бранч. Грузин видимо не понял, но переспрашивать не стал, прислушиваясь, подкатив к верху слезящиеся глаза. Он шумно вдохнул воздух через посеревшую тряпицу и потом быстро скороговоркой ответил:

- Гражданские! У них наверняка проблемы!

Бранч кивнул и скривился, давая понять, что ему нет до этого никакого дела. Поменяв марлю на новую, повозившись, завязывая узлы на затылке, он по рации попытался связаться с командиром, но тот не отвечал, лишь иногда сквозь треск помех пробивались голоса и звуки боя. Плюнув на это занятие, он пробубнил сквозь марлю:

- Ветер был по-прежнему северный, всю эту чертовщину несёт прямиком на нас.

 

Но на удивление пыли больше не стало, то ли давление снаружи уменьшилось, то ли забились все мелкие щели, перекрыв доступ внутрь. Вскоре можно было избавиться от повязок и попытаться привести себя в порядок. Грузин пройдясь на кухню, притащил несколько полулитровых пластиковых бутылок с водой:

- Водопровод не работает – это из холодильника.

Они с удовольствием нахлебались воды, наскоро умылись и даже повеселели. По крайней мере, когда Бранч, затеявшись стряхивать пыль с формы, поднял столько пыли, что они разом стали чихать, при этом беспричинно хохоча.

- Я признаться ожидал худшего, - белозубо скалился сержант.

Грузин тоже улыбался, но отвечал на своём языке и даже что-то коротко музыкально продекламировал, а сержант сразу вспомнил предупреждения капрала о грузинском песнопении.

Однако Грач быстро успокоился и непринуждённо стал чистить автомат. Глядя на него, за это же занятие принялся и Бранч.

 

- Дерьмо ваши автоматические винтовки, - проворчал грузин.

- А какие хорошие? «Калашниковы»? Ха! Да с него хрен попадёшь! Да и перегрев ствола после рожка на вылет обеспечен.

- Дураки вы, - грузин смачно сплюнул накопившуюся пыль, - русские машинки хрен ушатаешь, тебе, брат явно китайские подделки попадались, да ещё после дураков арабов, шмаляющих без остановки. А по поводу «хрен попадёшь» - стрелять надо уметь. Ваших в Ираке не спроста так часто показывали с «калашами».

- А тут всё просто, - снисходительно улыбнулся Бранч, - своё (штатное) оружие чистить надо. Если не после каждого магазина, то как минимум после каждого боя.

Грач согласно кивнул.

- А трофейный автомат, его что - отстрелял и выкинул. Всегда можно ещё раздобыть. Плюс патронов к ним завались. Правда тут ты прав, если машинка не китайского производства, работает безотказно. Я с одним «калашом» целый месяц пробегал, так ни разу в него и не заглянув. Уж сколько из него рожков выпустил и не сосчитать.

Бранч помолчал, видимо погрузившись в воспоминания. Потом взглянув на собеседника, увидел, что тот ждёт продолжения:

- Потом мы в передрягу попали - зажали нас. У меня патроны к «калашникову» кончились. Я его за ствол, и об стол жахнул, что б чумазым не достался. Уходили то на легке.

Он опять замолчал, поглядывая на молча кивающего грузина, ковыряющегося с оружием.

- А что «Кольт» так уж и плох? – Слегка обозлился Бранч. Вероятно взыграл у него некий патриотизм.[315]

- Почему же, - Грач провёл рукой по полуразобратому М4. Было видно, что к оружию он относиться с уважением. - «Иномарка» - ездить комфортно, только бездорожья бояться, - Попытался он пошутить, но Бранч из-за трудностей перевода видимо его не понял, продолжая злиться.

Досадно махнув рукой, он подошёл к окну – с наружи медленно и неохотно рассеивалась пыль. С верхнего этажа уже проглядывались соседние небоскрёбы, но внизу ещё клубились густые облака и наверняка было достаточно опасно.

В комнате ещё витали частички пыли, поэтому грузин накрыл вычищенное оружие чистой тряпкой и тоже подошёл к окну:

- Совсем хреново. Мне много где довелось повоевать, но сегодня у меня какое-то нехорошее предчувствие.

- Ничего, боец. Отстреляешься тут и поедешь домой. Хватит на твой век ещё и русских и твоих абхазов, - Бранч закашлялся и выплюнул сгусток грязной слюны, освобождая рот от набившейся пыли.

- Что ты понимаешь? – Вдруг вспылил грузин, - мы в Советском Союзе хорошо жили. Нас, грузин, всегда считали щедрыми, гостеприимными хозяевами. Нас уважали. Вся страна пила наше вино. Мы богато жили! А ваши мерзкие правители и политики расшатали великую страну, люди превратились в озлобленных сволочей и шакалов.

Бранч хотел сказать что-нибудь о демократии и свободе и даже уже открыл рот, но взглянув на заострившееся от злобы лицо грузина, благоразумно промолчал. Тем более что ему не хотелось ввязываться политические разговоры:

- Знаешь, мои предки тоже были горцами, но англичане всегда посмеивались над шотландской скупостью.

- Откуда родом твои предки, говоришь?

- Шотландия.

- Погоди! Если ты шотландец, ты должен по-другому обзываться, что-то типа О'Бранч. Или нет – Мак Бранч. Так?

- Бранч – это полный вымысел. Я в молодости был весьма неспокойным парнем, и чтобы не загреметь в тюрягу изменил фамилию и подался в солдаты. А на родине предков мне довелось побывать всего один раз, и то накоротке. Горы, чистый воздух, зелёные пастбища, Шотландия! – Казалось, что сержант, причмокивая, пробует это слово на вкус.

- Тогда всё понятно! У вас там кроме травы для прокорма овец ничего не растёт, откуда взяться изобилию и щедрости. А у нас…. Да что там говорить - в России по-прежнему любят грузинское вино и чебуреки. Ты мужик толковый, не сволочь, пригласил бы тебя к себе домой, отведал бы настоящего шашлыка, да вот только…

Сержант не стал уточнять что «да вот только», и капрал, помолчав, продолжил:

- Нет у меня дома, и семьи нет.

- Абхазы?

- Нет, бандиты. Из Чечни. Я потом, позже, их всех нашёл и перерезал им глотки. Сначала, когда русские воевали в Чечне.

- Ты воевал на стороне русских?

- Почти. Я вёл свою войну. А последнего прирезал в Грузии. Он был у нас инструктором. Кстати, тесно работал с вашими.

Американец почувствовал себя слегка неуютно. Пожав плечами, пытаясь что-то рассмотреть снаружи, он предложил:

- Нам надо отсюда быстро уходить. Знаю наших храбрецов – кто остался на ногах или на колёсах уматывает на исходные позиции. Скоро здесь опять будет не протолкнуться от узкоглазых. Слышишь! По-моему где-то ещё идёт интенсивная перестрелка, - Бранч высморкался серыми ошмётками, в очередной раз смачно сплюнул и сказал уже более уверенно, - уходим. По-моему за окном воздух гораздо чище – пыль осела на стекло, поэтому видимость такая плохая.

Капрал кивнул, соглашаясь, собрал свою амуницию и принялся открывать дверь.

 

Вниз они вышли почти вовремя. Перестрелка велась уже совсем близко. Город окрасился в мышиный цвет. Сержант и капрал бежали вдоль улицы, тяжело ступая, поднимали из-под ботинок невысокие клубящиеся пыльные облака, ветер тут же их подхватывал и тащил над самым асфальтом, словно зимней позёмкой. На углу стоял «Абрамс», с виду целый, люки закрыты, но машина была покинута экипажем. Первыми из людей, кого они увидел – это десяток бойцов грузинского спецназа и пара американцев. Перепачканные, с серо-белыми как у мертвецов лицами, они, поддерживая троих раненых, вылезли из подвала соседнего дома.

- Ты смотри, выжили! – Сержант посмотрел на капрала, у того на лице непонятно менялась мимика, толи удивления, толи радости за соплеменников. Они все что-то загалдели на своём гортанном языке, обнажая белозубые улыбки.

- Пошли, пошли, - подгонял всех сержант, - потом доложите и наобнимаетесь, чёрт бы вас побрал. Неорганизованной толпой, они выскочили на широкий проспект, ожидая разглядеть авангард. Из-за задержки группа порядочно отстала от передовых машин, но как правильно предположил Бранч, основные силы откатывали назад. Собственно, они застали последних из уходящих – мимо прошли два БТРа, обвешанных потрёпанными солдатами. Сержант и грузинские спецназовцы махали руками, но те, обдав их клубами пыли, не остановились.

- Будь они все прокляты! – Капрал что-то ещё кричал на своём языке, но Бранч его не дослушал - наконец, прорвало эфир, и он коротко доложил о своём положении.

- Сержант, выбирайтесь сами оттуда, - хрипело в рации, - сейчас вам мы не в силах помочь. Большие потери. После подрыва линии небоскрёбов, целые районы города стали непроходимы для техники.

- Сэр у меня раненые, мало боеприпасов.

- Бранч! Кто там твои раненые? Горцы! Дикари какие-то! Плюнь на них, выбирайся сам.

Лейтенант отключился, и сержанту больше не хотелось вызывать ни его, ни кого-либо из батальонного командования.

- Я тоже горец! – С вызовом крикнул он в отключённый аппарат.

- Что сержант, бросили нас? – Грузин внимательно прислушивался к разговору, - далеко мы с ранеными не уйдём. Тем более осталось мало боеприпасов и оружия. Хорошо, что хоть пулемёт у них под завалом уцелел.

- Нам следует укрыться, - сержант стал озираться, - давай подобьём арсенал, сколько у вас гранат к подствольникам? Думаю, джапы здесь появятся через полчаса. Время ещё есть. И словно не удержавшись, спустив напряжение последних часов, стал нести полную чушь из серии: «надо продержаться, Америка нам поможет, мы одна команда, и бла-бла-бла». Но увидев потускневший взгляд из-под некогда чёрных, густых, обильно усыпанных пылью бровей, пристыжено заткнулся.

- Чёрта с два у нас есть время, - капрал угрюмо показал рукой вдаль – в конце улицы показалась машина с пулемётной турелью. У армии США таких на вооружении не было. Следом ехали мотоциклы с коляской, осёдланные солдатами вражеской армии.

- Оп - па! Байкеры! – Видимо мозги у Бранча пошли совсем в разнос, и ему почем-то стало вдруг весело.

- Раненых в подвал, - отдал команду своим грузин, - у кого остались гранаты к подствольникам - укрыться на лестнице! Всем остальным - рассредоточиться и не высовываться без команды. Горцы вмиг рассыпались в укрытиях.

 

Война и опасность умереть сломала все языковые барьеры – даже чего-то недопоняв в гортанной команде, американские солдаты, на инстинктах выживания, занимали оптимальные позиции и укрытия.

Приближающиеся японцы их не видели. Машина и мотоциклы катили впереди, следом шли пехотинцы, перекрикиваясь, шныряя в разные стороны, рассеиваясь в поисках уцелевшего противника. Пару солдат взобрались на танк, вскрыли люк. Они даже не стали проверять – если кто внутри, один забрался через люк в башню, через минуту вылез, что-то азартно крича на своём языке, показывая добытые трофеи.

В какой-то момент сержант даже подумал, что их не заметят и пройдут мимо, но эта проклятая вездесущая пыль – кто-то из сидящих в засаде грузинских спецназовцев не сдержался и чихнул. Предостерегающий крик стоящего рядом японского пехотинца слился с оглушительной трелью автоматических винтовок. Первые минуты боя были не в пользу японцев – повалились ближайшие пехотинцы, слетели сбитые пулями солдаты, сидящие на танке, вылетели передние стёкла в машине, убив водителя и офицера на пассажирском сиденье. Японцы залегли, щёлкая в ответ из винтовок. Солдаты, из группы идущей сзади авангарда, быстро отстёгивали прикреплённые к поясу 50-мм миномёты. Но принявший на себя командование вместо убитого командира, японский унтер-офицер, не дожидаясь миномётной подготовки, прокричал команду к атаке.

К этому моменту, выпустив в запале остатки магазинов, укрывшиеся в спуске в подвал, спецназовцы сделали первые выстрелы из подствольников. Ещё до того, как среди контратакующих раздались первые взрывы, капрал открыл огонь из пулемёта. Сержант, стоя на коленях за кирпичной стеной, почти не целясь, стрелял из штурмовой винтовки. Он видел, как солдаты противника, крича как оглашенные, поливая из автоматов, бросились вперёд под пули среди взрывов. Они падали, откатывались назад, и снова бросались вперёд. Почти оглохший от страшного шума, Бранч скосил глаза в сторону и увидел Грача в соседнем укрытии. Тот стоял в полный рост, широко расставив ноги, и палил из тяжёлого пулемёта с бедра. При этом он, оскалившись, загадочно улыбался, нисколько не заботясь о том, что может получить пулю.

- Пригнись, зараза! – Крикнул ему Бранч, но тот в шуме боя не расслышал.

Потом прилетели первые оперённые мины и ручные гранаты со стороны японских миномётчиков. Вокруг Бранча поднялась пыль от взрывов, полетели куски бетона, песка, и со временем из-за сгустившегося дыма стало плохо видно наступающего противника. Японцы подходили всё ближе, на ходу ведя огонь, вокруг сержанта стали часто свистеть пули, впиваясь в кирпич и бетон, с визгом уходя в рикошет. Послышался крик, Бранч подумал, что это Грач, но тот, пригнувшись менял ленту. Дальше в соседнем укрытии солдат откинулся назад и свалился на асфальт, к нему подполз товарищ, но туда прямым попаданием угодила мина. Осколки, коротко взвизнув, секли тела и кирпич, и уже трупы засыпало штукатуркой и щебнем.

Сержант продолжал стрелять из винтовки и видел, что японцы по-прежнему приближаются. В грохоте пальбы, он уже слышал возбуждённые крики врагов, отдельные крики команд. Из клубов дыма появились первые ряды, он дал по ним длинную очередь, попал в цель, но на смену павшим пришли новые.

Они вели огонь из своих «Арисак» и трофейных автоматов, многие просто размахивали мечами, готовые вступить врукопашную.

«Господи как так можно воевать? Они же прут на убой! Да они или пьяны или обкурены»!

На миг сержанта пронзил страх и тут же отпустил. На смену ему пришло чувство умиротворения и фатального спокойствия – он понимал, что ему не выжить и сдаваться в плен бесполезно, его в горячке просто прирежут!

«Вот теми, твою мать, мелькающими жуткими мечами»!

Он отстрелял все патроны из винтовки, отбросил её в сторону, выхватил пистолет и встал во весь рост. Грач тоже постреливал из пистолета, но теперь разумно прикрываясь стеной. Сержант взял пистолет в обе руки и тщательно прицелился. Он поджидал, пока не увидел в мушке белки глаз азиата в обрамлении белой повязки на лбу, потом дважды нажал на курок и, не ожидая результата, перевёл ствол на другого противника.

Он не успел сделать следующий выстрел, как земля вокруг загрохотала и вздыбилась. Его поняло вверх и отбросило, завертев в вихре света и боли. Он потерял сознание и чуть позже пришёл в себя, задохнулся, выплюнул набившийся в рот песок, перевернулся на живот, закусив губу от боли. Приподняв голову, Бранч увидел широко расставленные ноги в ботинках и нелепых серых обмотках почти до колен - над ним стоял японский солдат, примериваясь расколоть его надвое мечом. Повернув голову на крик, он увидел, как из рассыпающегося клуба пыли вывалился Грач, и из пистолета уложил стоящего над ним врага, выпустив остатки обоймы. Японец вскрикнул, отпрянул назад, выронив меч. Длинное лезвие промелькнуло в опасной близости от лица Бранча и, звякнув об асфальт, легло рядом. Капрал отбросил разряженный пистолет, склонился над Бранчем, одной рукой потянув его за шкирку, другой хватая меч. Он что-то прокричал на своём языке, толкнув в плечо американца, указывая рукой, припустив вперёд, сержант понял – надо бежать. Он ещё плохо соображал, ноги не совсем хорошо его держали в вертикальном положении. Грузин почти добежал до спасительного угла, как его подняло в воздух, перевернуло и швырнуло наземь. Нижняя часть его туловища отсутствовала, а изо рта вылетел дикий, безумный крик. Сержант отвёл глаза в сторону от ужасного зрелища, но натолкнулся взглядом на отсечённую от бедра ногу капрала. Снова взглянув на грузинского спецназовца, увидел его остекленевшие глаза, верхняя половина туловища и руки содрогались в конвульсиях и истекали кровью.

Видимо у сержанта было сотрясение мозга, потому что его всё время тошнило, он еле держался на тонкой грани едва не теряя сознания. Пошатываясь, он пошёл в сторону. Вокруг кипел рукопашный бой, люди бросались друг на друга с кинжалами и мечами, катались на земле. Дойдя до входа в подвал, где они уложили раненых, он увидел усыпанные пылью трупы врагов и грузинских солдат. Из подвала шёл белёсый дым, мерзко воняло палённым мясом, испражнениями и фосфором. Бранчу вдруг ударило что-то в голову, и он вновь потерял сознание, свалился прямо на кучу трупов, безвольно скатившись в подвал.

 

Атака «Сиро-Нисса».

 

При опробовании дисфункциональной эффективности нанозаражённых радиоэлементов, специалисты, работающие на организацию «Сиро-Нисса», составили обобщённый график с кривой, где Х – плотность насыщения радиоэлементов в приборе, Y – функциональная сложность тестируемой аппаратуры. Конечно, надо было бы делать оговорки по каждой конкретной технике, на которой использовалась электроника, военная - предполагала двойное, а то и тройное дублирование, но в целом результаты работы были признаны удовлетворительными. Оценку «отлично» можно было бы поставить только после полной замены или глубокой модернизации в вооружённых силах американцев и их союзников. С доступом в европейское производство у японцев было определённое ограничение, но НАТО в большинстве, воевало американским оружием. И хотя европейцы и проводили свои усовершенствования, используя свои разработки, ожидались некоторые проблемы и у них. Когда глава организации принял решение провести атаку, по всей законспирированной цепочке прошла команда, и все системы свёртывались, агенты исчезали или ложились на дно, заметались следы – ничто не должно указывать на виновников глобальной диверсии. Тем более что теперь было кем прикрыться – если в мире твориться такое немыслие, как появление армии умерших из прошлого, почему бы им же не использовать очередное тайное оружие. Кстати, подобную версию агенты Сиро-Нисса преподнесли русским, через их шпиона.

 

Операторы в центре слежения и коррекции японских спутников, были уверены, что выполняют рутинные манипуляции с включением новых или резервных систем. И лишь горстка людей, напряженно следящая за перемещением американских транспортных самолётов над водами Атлантики и песками Ближнего востока, знала об истинном назначении аппаратуры, размещенной дополнительно на обычных метеоспутниках и спутниках связи.

Время было выверено так, чтобы самолёты, летящие в Америку, оказались над серединой Атлантики, а направляющиеся в Ирак и Афганистан ещё были в воздухе. Данные со спутников постоянно поступали на мониторы, отслеживая перемещение двух больших групп самолётов.

Над Атлантикой поменялся ветер, лётчики попытались сменить эшелон, но воздушная масса вынуждала пилотов, экономя горючку, лететь медленней запланированного. В связи с этим возникла незначительная коррекция планов и у исполнителей Сиро-Нисса.

- Я не могу связаться с сэнсеем. Мы полностью изолированы. Нам придётся решать самим.

- Направление на США приоритетней, но разница в лишние сто миль, в одну сторону не имеет значения. Было бы веселее, если бы амеры взлетели в ночь, или погодка была не такая ясная. Интересно, как наши добились того, что в небе, даже над Китаем, почти полное отсутствие гражданской авиации?

Но вопрос остался без ответа и комментариев.

- Группа «2» уже над Ираком. Надо принимать решение.

- Ни кто не хочет что-нибудь сказать? Из меня оратор, сами знаете какой.

- Демоны всех их забери. Накамура нажимай эту чёртову кнопку – первые самолёты уже на глиссаде.

- Что ж, ты сказал! Демоны всех их забери!

 

Сигнал пошёл на спутники, ретрансляторы, возбуждая гетеродины, расшатывая кристаллические решётки, заставляя звенеть аппаратуру по новому, сводя с ума стрелки и контрольные лампы приборов. Далее вызывая удивление, недоумение, а потом панику у пилотов, диспетчеров служб слежения и контроля.

Примерно меньше трети транспортных самолётов было уже старой постройки и модернизацию прошедших не вчера. Что у них сразу отказало, так это система топографической ориентации – GPS и начались проблемы со связью. Всё!

Более современные машины выдали фортеля по полной программе. Поступали разные и противоречивые данные с датчиков двигателей. Начиная от выдаваемой мощности, оборотов роторов турбин, количества потребляемого топлива, до вообще критических показателей. Была нарушена система управления. Пилоты сразу перешли на гидравлику, но и тут присутствовала электроника, и возникли различные сбои. Возможно, если бы лётчики и борттехники не так остро реагировали на глюки электроники, многих катастроф можно было бы избежать, потому что, порой турбины работали в штатном режиме – неверные данные поступали на дисплеи и индикаторы в пилотской кабине. Соответственно лётчики пытались выправить ситуацию и только усугубляли ошибки пилотирования. Не безупречной была работа систем предупреждения столкновений самолётов в воздухе – выручала практически идеальная видимость.

В небе над Атлантикой, ко всем неполадкам на транспортниках и пассажирских лайнерах, бортовые системы самолётов прикрытия вдруг «сошли с ума» - системы «свой-чужой» не распознавали летящие вблизи самолёты, как свои. Оставшись без централизованного управления, некоторые лётчики восприняли всю котовасию, как неожиданную атаку противника средствами РЭБ, и смогли вполне адекватно отреагировать, правильно сориентировавшись и удержав машины в воздухе.

Но случилась ещё одна неприятность, ввергнувшая частично удержавшийся строй самолетов, по сути, в полный хаос. Видимость (как уже говорилось) была фактически отличная, и хоть машины шли в визуальном контакте, у кого-то из лётчиков-истребителей не выдержали нервы. Посчитав, что их атаковали, наблюдая на дисплее метки «чужих» самолётов – в страхе и порыве служебного рвения, он выпулил ракеты «воздух-воздух».

И понеслось! В «бой» ввязались и другие самолёты сопровождения.

Гражданские пилоты прекрасно понимали, что это за несерьёзные тонкие дымные шлейфы, проносящиеся мимо, порой пугая впритирку обгоняющие их неповоротливые коровы. И лишь крепче нервно сжимали штурвалы, пока один из «сайдуиндеров» не вмазался в хвостовое оперенье идущего далеко впереди «Боинга». И без того нарушенный строй транспортников рассыпался. Каждый был сам за себя. Аэробусы шарахались в сторону, со снижением, опасно валясь на крыло. В эфире царила полная неразбериха. Предсмертные вопли смешались с нечленораздельными выкриками, командами, докладами и мольбами о помощи. Большинство ракет всё же «отыграли» по системе «свой-чужой» и действительно ушли в воздух. Но часть легко догнала неповоротливые машины и даже один «Игл».

 

 

Хуже всех пришлось «Боингам» гражданских авиалиний. В корпорации «Боинг» комплектующие шли в одинаковом порядке, что на военную технику, что на гражданскую. Самолёты были новейшие, нафаршированные сложной электроникой по завязку. Пилоты спокойно доверились автопилоту и расслабились, заказав по чашке кофе.

Солдаты, ранее поднимаясь по трапу в авиалайнер, понимали, что им крайне повезло. Ещё бы - одно дело сидеть в тесных креслах шумного военного транспортника, другое – развалиться с комфортом, отпуская сальные шутки, заигрывать со смазливыми стюардессами. Однако распускаться им не особо позволяли – многие офицеры не отказали себе в удовольствии полететь в первом классе.

Но пялиться на аппетитные попки девиц из авиакомпаний им пришлось не долго. Дружный мужской возглас на выдохе, сдержанный писк вышколенных стюардесс – первая реакция на неожиданную невесомость. Потом не пристёгнутых пассажиров и экипаж бросает в бок, все вповалку валятся друг на друга, в пилотской кабине разбрызгиваются коричневые кляксы кофе. А потом мир становится вверх ногами.

 

Лишь десяток авиалайнеров, потеряв управление, сохранили стабильный полёт, остальные с переворотом, штопором или пикированием падали, сыпались с неба в океан.

Военные самолёты были распределены в эскадрильи, эскадрильи были разбиты на звенья. Вся эта чёткая слаженная система распалась. Каждый командир экипажа пытался сам выбраться из катастрофической ситуации, и сам принимал решение о дальнейшем выполнении задачи. И как уже говорилось - все самолёты потеряли ориентировку. Океан под крыльями для пилотов представился безбрежной, пугающей водной пустыней.

Хотя не всё было так страшно - компасы показывали верное направление, а радиомаяк совершенно не сложное устройство. Часть самолётов продолжила путь в заданном маршруте, некоторые повернули в сторону Исландии, запрашивая разрешения на посадку на полосу авиабазы в Кефлавике. Часть повернула назад, надеясь сесть в аэропортах Англии. А у тех, кстати, возникли свои трудности.

 

Только четырём истребителям сопровождения F-15 удалось уцелеть и они потянули потеющие экипажи в британский Лейкенхит.