Тема 16. Советский Союз в 1985-1991 гг

Сахаров А. Неизбежность перестройки // Иного не дано. М., 1988. С.126-134.

№ 3. О лозунгах перестройки

[...] Реформа Горбачева началась под тремя лозунгами: “гласность”, “ускорение”, “перестройка”. “Гласность” можно было бы определить следующим образом: сделать достоянием людей то, что до сих пор скрывалось (или же открыто сказать то, о чем многие думали, знали и говорили только в своем кругу); признать наконец, после десятилетий самодовольства и лжи, наличие не только “проблем”, но и общего кризиса системы: экономического кризиса, кризиса партии, ставшей полной копией министерской бюрократии, частью экономического аппарата, давно уже переставшей быть действенной силой, способной предложить и осуществить настоящую политическую реформу, наконец, кризиса идеологической системы, от которой не осталось ничего, кроме никого не убеждавшего “суконного языка”.

Вслед за гласностью, с самого начала бывшей не только лозунгом, но и обещанием смягчить цензуру и облегчить доступ к информации, новое руководство выдвинуло лозунг “ускорения” (впрочем, быстро забытый), на первый взгляд выглядевший весьма традиционно - как призыв к ускорению темпов развития экономики. Венчала же все “перестройка”, определявшаяся как настоящая “реконструкция” всего здания советского общества в целом, но на деле приведшая к разрушению и распаду системы.

Верт Н. История советского государства. 1900-1991. 2-е изд. М., 1994. С.492.

№ 4. Партия и перестройка

... На социально-экономической и политической ситуации, которая сложилась на рубеже 70-80-х годов, сказалось и состояние самой партии, ее кадрового корпуса. Руководящие органы партии не сумели вовремя и критически оценить опасность нарастания негативных тенденций в обществе, в поведении части коммунистов, принять решения, которые настоятельно требовала жизнь.

... Перестройка - это решительное преодоление застойных процессов, слом механизма торможения, создание надежного и эффективного механизма ускорения социально-экономического развития советского общества. Главный замысел нашей страны - соединить достижения научно-технической революции с плановой экономикой и привести в действие весь потенциал социализма.

Из доклада М.С.Горбачева на Пленуме ЦК КПСС // Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС. 27-28 января 1987 г. М., 1987. С.10-15.

№ 5. Цели перестройки

Перестройка - не только избавление от застойности и консерватизма предшествующего периода, исправление допущенных ошибок, но и преодоление исторически ограниченных, изживших себя черт общественной организации и методов работы. Это придание социализму самых современных форм. соответствующих условиям и потребностям научно - технической революции, интеллектуальному прогрессу советского общества. Это сравнительно длительный процесс революционного обновления общества, имеющий свою логику и этапы. [...]

Цель перестройки - теоретически и практически полностью восстановить ленинскую концепцию социализма, в которой непререкаемый приоритет за человеком труда с его идеалами, интересами, за гуманистическими ценностями в экономике, социальных и политических отношениях, культуре. [...]

Две ключевые проблемы развития общества определяют судьбу перестройки. Это демократизация всей общественной жизни и радикальная экономическая реформа. [...]

Цель начатой в стране радикальной экономической реформы - в ближайшие два - три года обеспечить переход от чрезмерно централизованной командной системы управления к демократической, основанной преимущественно на экономических методах, на оптимальном сочетании централизма и самоуправления. Она предполагает резкое расширение самостоятельности объединений и предприятий, перевод их на полный хозрасчет и самофинансирование, наделение трудовых коллективов всеми необходимыми для этого правами.

Горбачев М.С. Октябрь и перестройка: революция продолжается. М., 1987. С.31, 32, 35.

№ 6. Сущность нового политического мышления

Основной, исходный принцип нового политического мышления прост: ядерная война не может быть средством достижения политических, экономических, идеологических, каких бы то ни было целей. Этот вывод носит поистине революционный характер, ибо означает коренной разрыв с традиционными представлениями о войне и мире. Ведь именно политическая функция войны всегда служила ее оправданием, ее “рациональным” смыслом. Ядерная же война - бессмысленна, иррациональна. В глобальном ядерном конфликте не оказалось бы ни победителей, ни побежденных, но неминуемо погибнет вся мировая цивилизация. Это собственно даже и не война в привычном понимании, а самоубийство. [...]

Новое политическое мышление требует признания еще одной простой аксиомы: безопасность - неделима. Она может быть только равной для всех или же ее не будет вовсе. Единственная ее солидная основа - признание интересов всех народов и государств, их равенства в международной жизни. Нужно, чтобы собственная безопасность сочеталась с такой же безопасностью всех членов мирового сообщества. [...]

Новое политическое мышление столь же категорично диктует характер военных доктрин. Они должны быть строго оборонительными. А это связано с такими новыми или сравнительно новыми понятиями, как разумная достаточность вооружений, ненаступательная оборона, ликвидация дисбаланса и асимметрий в различных видах вооруженных сил, развод наступательных группировок войск между двумя блоками и т.п. [...]

Принципиальная основа всеобщей безопасности в наше время - это признание за каждым народом права выбора собственного пути социального развития, это отказ от вмешательства во внутренние дела других государств, это уважение к другим в сочетании с объективным, самокритичным взглядом на собственное общество. Народ может выбрать и капитализм, и социализм. Это его суверенное право. [...]

Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1987. С.143, 145, 146.

№ 7. М.С.Горбачев о подготовке нового союзного договора

Весной - в начале лета 1991 г. состоялись переговоры М.С.Горбачева с руководителями девяти союзных республик по вопросу о новом Союзном договоре, проект которого был опубликован в печати. Итогам переговоров было посвящено выступление Президента СССР по телевидению.

* * *

Как вы знаете, в последнее время шла напряженная работа над проектом нового Союзного договора. Сегодня я направил письмо руководителям делегаций, уполномоченных Верховными Советами республик, с предложением открыть договор для подписания 20 августа нынешнего года. [...]

Итак, мы вступаем в решающий этап преобразования нашего многонационального государства в демократическую федерацию равноправных советских суверенных республик. Что означает для жизни страны заключение нового союзного договора? Прежде всего - это реализация воли народа, выраженной на референдуме 17 марта. Договор предполагает преобразование Союза на основе преемственности и обновления.

Сохраняется союзная государственность, в которой воплощен труд многих поколений людей, всех народов нашего Отечества. И вместе с тем создается новое, действительно добровольное объединение суверенных государств, в котором все народы управляют своими делами, свободно развивают свои культуру, язык, традиции. [...]

Конечно, не следует упрощать дело. Договор предусматривает значительную реконструкцию органов власти и управления. Потребуется разработать и принять новую конституцию, обновить избирательный закон, провести выборы, перестроить судебную систему. Пока этот процесс будет разворачиваться, должны активно действовать Съезд народных депутатов, Верховный Совет СССР, правительство, другие союзные органы.

Мы встали на путь реформ, нужных всей стране. И новый Союзный договор поможет быстрее преодолеть кризис, ввести жизнь в нормальную колею. [...]

Из телевизионного выступления М.С.Горбачева 2 августа 1991 г. об итогах работы над проектом нового Союзного договора // Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. Хрестоматия по истории России с древнейших времен до наших дней. М., 1999. С.548-549.

№ 8. М.С.Горбачев о перестройке и ее результатах

[...] Мы были за реформирование союзного государства, но за его сохранение - за сохранение Союза. Мы понимали, что объект реформирования, Советский Союз, является сложным, очень сложным. Как и его экономика, перекошенная тяжелыми отраслями и самая милитаризованная в мире. При господстве одной формы собственности и при определенном менталитете народа, страна может реформироваться и преобразоваться только эволюционно. И, следовательно, необходимо постепенно накапливать потенциал преобразований и р еформ. [...]

[...] Вы помните наш первый лозунг, ставший знаменем перестройки: “больше демократии, больше социализма!” Соединить демократию и социализм. Вечный разговор всех большевиков, от Ленина до нас, до Горбачева и до нынешних лидеров. Соединить. Мы тогда понимали, что тоталитарный режим отрицал, ограничивал до предела и подавлял демократию, отвергал плюрализм мнений, инакомыслие, свободу слова, свободный выбор и так далее.

Для нас этот момент и мотив был ведущим, главным. Мы особенно отчетливо осознали это, когда включились силы торможения и мы поняли, что нас ждет судьба Хрущева. Это мы почувствовали уже осенью 1986 года. И тогда последовали январский пленум о кадровой политике и демократизации, июльский пленум 1987 года о радикальной реформе, экономической реформе.[...]

Я мог бы продолжить аргументацию и показать, что такое “новое мышление”, явившееся краеугольным камнем внешней политики перестроечного периода, которое привело к огромным изменениям в мире. [...]

Так вот, мы развили свою концепцию. С чего мы начали, я сказал. Но очень скоро мы пришли к пониманию необходимости того, чтобы демократия была представлена в определенных институтах - гласность, свободы и демократические выборы. Это был уже новый этап. [...]

Да, мы менялись в ходе перестройки. Менялись наши взгляды, подходы. Мы об этом открыто говорили людям и получали поддержку. в том числе и на съездах, и на Верховных советах, которые мы имели после свободных выборов.

Концепция перестройки была. Но если от нас требовали “меню”, “расписания поездов”, то это совсем другое дело. Отнюдь не хочу представить все в розовом цвете. Мы допустили и большие просчеты. Среди них, думаю, один из главных состоит в том, что мы потеряли слишком много времени на осмысление реальных процессов, развернувшихся в сфере национальных отношений. На первом этапе мы еще реагировали по-старому, и тот, кто упрекает Горбачева в нерешительности, пусть знает, что я сожалею о нерешительности, которую проявил во время казахских событий в 1986 году. Когда мы, прямо скажем, навязали русского первого секретаря, что вызвало негативную реакцию со стороны местного населения. Как я действовал - это вы прочтете в моих мемуарах. А действовал так, что за 40 минут все казахи, бедняги, разбежались по домам. Но уже потом я понял, что это не тот путь, и мы не можем жить по двойному стандарту. [...]

Итак, концепция была. Она развивалась, обогащалась, и мы постепенно пришли к другому пониманию, к новому прочтению социализма. Вы обратили, наверное, внимание, что все больше и больше в то время у Горбачева звучит: не “социализм”, а “социалистический выбор”, не “социализм”, а “социалистическая идея”. Да, я и сейчас считаю себя приверженцем социалистической идеи так же, как кто-то из вас считает себя приверженцем либеральной идеи, другие - консервативной идеи. Ну что ж, на здоровье. Это и есть реальный плюрализм, свободное общество, где каждый присягает своей партии, выбирает партию, религию и т.д. Это и есть демократическое общество.

Думается, мы многое сделали для того, чтобы наш выбор и наша политика смогли иметь большой успех. Ведь мы довели дело вплотную до подписания нового Союзного договора, до принятия антикризисной экономической программы, поддержанной всеми республиками. До новой программы КПСС, которая должна была реформировать на демократической основе и партию. Но именно в этот момент удержать ситуацию нам не удалось. Помешал августовский путч 1991 года. Значит, видимо, в кадровых вопросах я переоценил себя и свои возможности. Считал, что каких-то угроз подписанию нового Союзного договора, на базе которого произойдет реформирование, уже не существовало. Думал, что эта проблема решена и в тяжелейшей схватке мы выиграли. Точно так же, как и с антикризисной программой, и реформированием партии.

Думаю, я допустил два больших просчета. Первый - кадровый. Надо было убрать тех людей, которые - это уже видно было - никогда не смогут примириться с реформами. Июньская сессия Верховного Совета СССР давала для этого достаточно оснований, но я считал, что этот инцидент исчерпан, что впереди подписание Договора и уже никто не сможет остановить это. И второй. Мне думается, мы недооценили того, что разыгралось затем в России. Сначала всплески национальных конфликтов шли как бы по периферии и разбивались об эту глыбу, о четкую ясную позицию России - в пользу реформ и за сохранение Союза. Но это было лишь до тех пор, пока у власти не оказались люди, которые решили использовать положение России и ее роль с целью получения большей, неограниченной власти.

К тому времени мы упустили многое с малым бизнесом, с аграрным сектором, с реформированием системы ценообразования, не смогли урегулировать рынок. Это вызвало нарастание недовольства, ибо реформы не приносили ощутимых результатов. Ситуацию использовали политики определенного направления, которые возглавили в тот момент российские высшие структуры власти. В этом мы тоже проиграли.

Кстати, надо сказать, что не разобрались тогда и многие коммунисты. Они даже в какой-то мере блокировались с этими структурами власти, хотели они этого или нет. Говоря точнее - политического и организационного блока не было. Но совпадение шагов - было, когда образовавшаяся российская компартия в самый критический момент начала атаковать союзный центр, партийный центр и предать его анафеме. Эти два потока как бы сомкнулись. И создалась очень сложная ситуация, которая не дала нам возможности нормально выйти из путча и все-таки прийти к новому Союзному договору уже после путча.

Решающую роль тут, конечно, сыграла позиция России, российского руководства. Но и в этой ситуации я надеялся на Верховный Совет РСФСР. И опять переоценил его, ибо демократический, свободно избранный Верховный Совет, связанный итогами референдума 17 марта, все-таки проголосовал за развал Союза, за то, чтобы придать легитимность Беловежским соглашениям. Когда мне говорят “вы несете ответственность за развал Союза”, я отвечаю: в определенной мере - да, я же во главе страны стоял. [...]

Перестройка. Десять лет спустя. М., 1995. С.16-21.

№ 9. Заявление советского руководства