Мастера искусства об искусстве: В 7 т. М., 1965-1970

Т. I

Го Си

«Люди, серьезно рассуждающие, говорят так: есть горы-воды, мимо которых можно пройти, есть такие, на которые можно смотреть, есть также, где можно гулять, но есть и такие, где можно жить. Если в картине будет достигнуто подобное впечатление, то все они войдут в категорию чудесных картин» (82).

 

Ши Тао

«Такие художники знают древность, но не знают, что есть еще они сами! Я существую для себя, я сам нахожусь в себе! Волосы на висках и брови древних мастеров не могут расти на моем лице, внутренности древних художников не могут просто войти в мой живот и кишечник. Я сам ощущаю свои внутренности, я сам угадываю, что это мои волосы на висках и мои брови. Если бы даже случилось так, что когда-нибудь я почувствовал себя таким-то мастером, тогда такой-то мастер – это был бы я сам. А если это не я, то тогда это есть такой-то мастер. Как же овладеть древностью, не изменяя ее?!» (115).

 

Т. II

Леонардо да Винчи

«Композиции живописных исторических сюжетов должны побуждать зрителей и созерцателей к тому же самому действию, как и то, ради которого этот исторический сюжет был изображен. Например: если этот сюжет представляет ужас, страх и бегство, или же горе, плач и сетования, или наслаждение, радость и смех и тому подобные состояния, то души наблюдающих должны привести члены их тела в такие движения, чтобы казалось, что они сами участвуют в том же самом событии, которое представлено посредством фигур в данном историческом сюжете. Если же они этого не делают, то талант такого художника никчемный» (136).

 

Микеланджело

«Если правда, что художник, передавая в камне чей-нибудь образ, делает его похожим на самого себя, то и я свое произведение часто делаю таким же бледным и печальным, каким я сделан ею. И тогда кажется, что я все время беру моделью самого себя, в то время как я желал изобразить ее. И самый камень, из которого я делаю ее образ, мог бы сказать, что он сходен с нею по своей суровой твердости. Но я не сумел бы изобразить что-либо, кроме своего страдающего тела в момент, когда она и сжигает меня и отвергает» (193).

 

Т. III

Лоренцо Бернини («Дневник путешествия кавалера Бернини во Францию» Поля де Шантелу)

«14 июля. Говорили о разных вещах и на тему о выразительности, являющейся душой живописи. Бернини сказал, что прибегает для ее достижения к способу, им самим изобретенному. Когда он хочет придать выразительность фигуре, которую желает изобразить, он становится в ту позу, какую собирается ей придать и заставляет хорошего рисовальщика себя зарисовать» (49).

«14 августа. Бернини сказал, что есть две вещи, которые служат работающему художнику, чтоб лучше судить о своем произведении: первое, некоторое время не смотреть на него, другое (если недосуг) – посмотреть на свою работу в очки, которые изменяют цвет и величину вещи, чтобы как-нибудь преобразить ее в глазах того, кто ее сделал, и попытаться сделать так, чтобы она показалась ему творением другого, снимая, таким образом, иллюзию, доставляемую нам нашим самолюбием» (50).

 

Этьен-Морис Фальконе

«Природу живую, воодушевленную, страстную – вот что должен изобразить скульптор в мраморе, бронзе, камне и т.д.» (345).

 

Т. IV

Пьер Поль Прюдон

«На картинах и в театрах можно видеть людей, которые изображают страсти, но которые, не сумев проникнуться характером тех, кого они показывают, всегда выглядят играющими комедию или подражающими, как обезьяны, тем, в кого они должны были перевоплотиться» (54).

 

Жан Франсуа Милле

«Когда я глядел на мучеников Мантеньи, мне казалось, что стрелы св. Себастьяна пронзают меня. Эти мастера – магнетизеры; они обладают необычайным могуществом: они ввергают вас в радости и печали, которые овладевают вашим телом. Но когда я увидел рисунок Микеланджело, изображающий человека в бессознательном состоянии, то при виде расслабленных мускулов, впадин и выпуклостей этого тела, обессиленного физическим страданием, я испытал целый ряд чувств: мне показалось, что я, как и он, измучен болью, я жалел его; у меня так же, как у него, болело все тело, болели все члены. Я понял, что тот, кто это создал, был способен воплотить в одной фигуре все зло и добро человека. Это сделал Микеланджело – этим все сказано. В Шербуре я видел посредственные гравюры с его произведений, но здесь я соприкоснулся с его сердцем; я услышал голос того, кем я был одержим всю свою жизнь» (225).

 

Уильям Хольман Хант

«…мы оба с Россетти считали, что произведение художника должно отражать живой образ его воображения, а не быть лишь холодным двойником одних голых фактов» (355).

 

Филипп Отто Рунге

«Не зарождается ли произведение искусства именно в тот момент, когда я проникаюсь чувством слияния с Вселенной?» (392).

 

Т. V. Кн. 1

Альфред Сислей

«Оживление полотна – одна из величайших трудностей живописи. Наделить произведение искусства жизнью – в этом, безусловно, одна из необходимейших задач истинного художника. Все должно быть направлено к этой цели: форма, цвет, фактура. Впечатления творящего художника должны быть животворными, и лишь такие впечатления возбуждают зрителя.

И хотя пейзажист должен оставаться господином своего ремесла, фактура, доведенная до максимума живости, должна и зрителю передавать то впечатление, которым охвачен художник» (111).

Поль Сезанн

«…способы передачи – это для нас только средства заставить публику почувствовать то, что чувствуем мы сами, и согласиться с нами. Великие, которыми мы восхищаемся, делали только это» (154).

 

Анри Матисс

«Начинающий живописец должен почувствовать, что именно может способствовать его развитию: занятия ли рисунком или, может быть, скульптурой, что именно поможет ему слиться с природой, отождествить себя с ней, проникая в вещи (в то, что я называю натурой), которые затрагивают его чувства» (245).

 

Жорж Руо

«Я не был создан таким страшным, каким меня считают, но когда я вижу некоторые старинные или современные произведения, я чувствую себя Орфеем в темном царстве мертвых. Я живу с ними, я думаю о них, я люблю их, я общаюсь с ними через их произведения. Странное состояние для живого человека. Это жизнь меня погрузила в глубокие воды Стикса, и я думаю, Вы правы, говоря, что я всегда буду разрываться на части. Но я не из тех, кто, балансируя на краю бездны, в конце концов падает в золоченое кресло какой-нибудь академии» (256).

 

Морис Вламинк

«Каков человек, такова и его живопись! В это я верю больше чем когда-либо. Характер человека легче разгадать по его живописи, чем по линиям его руки. Происхождение, среда, влияние, здоровье, болезни, душевное равновесие, пороки, посредственность, благородство, культурность, глупость, бедность, величие духа – все отражается в живописи. Если когда-нибудь мне пришлось бы быть судьей, я выносил бы приговоры людям на основании их живописных работ. И я никогда не сделал бы ни одной судебной ошибки» (266).

 

Андре Дерен

«…проникая в дух пейзажа, я выражаю свой собственный дух… Вот это и есть стиль.

Стиль – это постоянный переход от человека к действительности и обратно, вечное движение от субъективного к объективному и от объективного к субъективному… Стиль стремится отождествить наш дух с духом вещей…» (279).

 

Пабло Пикассо

«Картина, как живое существо, живет своей жизнью, и на нее влияют все изменения нашей каждодневной жизни. Это естественно, поскольку картина живет через того, кто на нее смотрит» (307).

 

Аристид Майоль

«В произведении искусства таится скрытая жизнь, возможность движения, а застывшая гримаса не передает жизни» (366).

«Мысль находится в непосредственном контакте с материалом, только рука служит посредником. Материя приобретает жизнь, теплоту, почерпнутую из темперамента художника; но нужно, чтобы он хорошо владел формой, рисунком, моделировкой» (367).

 

Винсент Ван Гог

«… «Корни»: несколько корней дерева в песчаной почве. Я старался одушевить этот пейзаж тем же чувством, что и фигуру: такая же конвульсивная и страстная попытка зацепиться корнями за землю, из которой их уже наполовину вырвала буря. С помощью этой белой, худой женской фигуры, равно как посредством черных искривленных и узловатых корней, я хотел выразить мысль о борьбе за жизнь» (401).

«Но когда фигуру рисуют Израэльс, Домье или, например, Лермит, форма тела будет ощущаться гораздо сильнее и все же – вот почему я упомянул Домье – пропорции будут порой чуть ли не приблизительными, а структура и анатомия вовсе неправильны на взгляд «академиков». Но все в целом будет у них жить. Особенно у Делакруа» (413).

 

Макс Либерман

«И чем сильнее его врожденная творческая потенция, то есть его творческие способности, тем более субъективно выразит он свою индивидуальность в картине, сливаясь с ней. Для него самого этот процесс проходит бессознательно…» (48).

«Почему мы находим сходство в портрете Франса Хальса? Потому что он нас убеждает. А почему сходство его убедительно? Потому что портреты его живут» (52).

 

Макс Клингер

«В этой способности охватить и увидеть, проследить и прочувствовать все видимое – как живые, так и мертвые формы, – в этой силе сопереживания целого во всех его удивительных взаимоотношениях и заключается очарование картины».

«Перед картиной все это исчезает, потому что мы должны позволить нашей собственной личности раствориться в личности художника и – если он сумеет полностью выявить собственную природу, – мы смотрим на мир его глазами» (63).

 

Пауль Клее

«Однако наше неспокойное сердце гонит нас вниз, глубоко вниз, к первопричине. То, что вырастает затем из этого бега, пусть оно называется как угодно: мечта, идея, фантазия, – лишь тогда может вполне серьезно приниматься в расчет, когда при воплощении оно способно к безостаточному слиянию с соответствующими изобразительными средствами. Тогда те курьезы становятся реальностями, реальностями искусства, которые придают жизни нечто большее, чем когда она видна в разрезе повседневности. Ибо они не передают более или менее темпераментно только видимое, а делают зримым тайно постигнутое» (146).

 

Роберт Генри

«Художник исходит из своего представления о предмете. … Каждый материал, который он использует, становится выражением его чувств. Вещи перестают быть мертвым материалом, а становятся живыми частями единого целого…» (433-434).

 

Т. VI.