Различие между вещью в себе и вещью для нас

Источник знания – вещь в себе. Он нам неизвестен, дает пищу и для разума и для чувств. Именно единство чувства и разума дает возможность истинного знания (синтез).

Условия синтеза: 1. Чистое созерцание, к которому относятся пространство и время (с помощью пространства мы воспринимаем внешние предметы, с помощью времени – внутренние (те, что внутри нас)). 2. Априорная форма.

С помощью чувств предмет дается, с помощью разума – мыслится (познается). Предмет – вещь, представленная чувствами и познанная (определенная) разумом. Чувства без разума слепы, разум без чувств пуст. Вещь – вне разума, истина – внутри. Истина – это способность разума знать предмет, это то, как вещь существует для нас. Кант показал, что у теоретического знания есть граница: человек все узнать не может.

Есть истина предмета не как вещи, а как явления. Если мы знаем истину явления вещи, а не самой вещи, то как убедиться, что, манипулируя самой вещью, мы добьемся положительного эффекта (но как тогда объяснить то, что, обладая знанием о явлении вещи, воздействуем на саму вещь и получаем определенный положительный эффект? Что есть опосредующий элемент?).

После Канта эту проблему попытался решить Гегель: знание вещи помогает нам работать с вещью, потому что знание вещи и вещь – явления одного порядка.

Маркс дает другой ответ: знание о вещи в качестве основания имеет саму вещь, следовательно, если знание соответствует истине, то мы знаем саму вещь.

Гегель: человеческий дух имеет ту же природу, что и божественный дух.

Маркс: Опосредующий элемент: практика (предметно-практическая деятельность человека, живущего в обществе). В этом случае знание – результат активной предметно-практической деятельности.

Тезисы о Фейербахе: мышление человека не противоположно вещи, это способ связи с вещью, то есть, истина – это практическая вещь, действительная вещь.

До Маркса мышление и реальный мир разведены. По Марксу знание – результат предметно-практической деятельности. Мышление – способ связи человека с вещным. Истина – действительная вещь. Включением в мыслительную деятельность практики чистота мышления нарушается. Введение практики указывает на то, что разум связан с общественной сферой существования (социальностью) человека. Возникает вопрос об обосновании знания.

Гегель. Основополагающей для Гегеля является историческая рефлексия как процесс приобретения опыта. Кант полагал, что нашел неизменные трансцендентальные предпосылки. Две формы восприятия, пространство и время, а также категории, включая причинность, всегда присущи всем субъектам. Гегель считает, что существует более широкий спектр трансцендентальных предпосылок и что они в значительной степени изменчивы. Трансцендентальные предпосылки одной культуры на некотором этапе ее истории не всегда являются трансцендентальными предпосылками других культур на иных стадиях их истории. Гегель утверждает, что трансцендентальные предпосылки создаются историей и, следовательно, являются культурно относительными. В то время как Кант ищет определенное и неизменное, Гегель занят поисками исторического происхождения фундаментальных изменчивых точек зрения на мир. Мы можем сказать так: для Гегеля то, что конституирует (трансцендентальные предпосылки), само является конституируемым. Именно история конституирует трансцендентальные предпосылки. История превращается в фундаментальное эпистемологическое понятие. Она становится интерсубъективным процессом саморазвития, с которым внутренне взаимосвязаны люди.

Кант часто мыслит в терминах дуалистических противоположностей, а Гегель пытается примирить противоположности, помещая их в диалектический контекст. Таким путем Гегель стремится, например, преодолеть кантовский дуализм между эмпирическим феноменом и вещью в себе. При этом он отвергает идею вещи-в-себе и придерживается взаимного (интерсубъективного и исторически обусловленного) отношения между человеком и миром. Развитие этого отношения, которое одновременно является развитием и человека и его самопознания, ведет к все большей автономии и рациональности. При этом человеческое самопознание (то, что человек есть для "самого себя") постепенно приближается к тому, чем на самом деле является человек ("человек в себе"), так как человек "в себе" постепенно актуализирует себя (это одновременно предполагает развитие человеческого самопознания). Это отношение указывает на постоянный конфликт между тем, что кажется существующим, и тем, что существует [как бытие сущности]. Эта диалектическая напряженность и прехождение между "кажимостью" и бытием, внутри отношения между человеком и миром становятся для Гегеля фундаментальными.

Для Гегеля не существует ни пассивного субъекта, ни пассивного объекта, так как человек и реальность взаимно конституируют друг друга. В этом процессе центральная роль принадлежит опыту. Ранний эмпирицизм стремился рассматривать объект в качестве застывшей и статической реальности. Гегель же приводит в "движение" и сознание субъекта, и объект. Согласно Локку, мы видим мир словно с помощью фотоаппарата, тогда как Гегель обеспечивает нас кинофильмом, в котором мы являемся участниками.

Гегелевская Феноменология духа построена с использованием следующей модели. Дорога [сознания как самопознания духа] развертывается на двух уровнях. С одной стороны, речь идет о переходе сознания индивида от самой простой формы чувственного опыта (воспринимаемой достоверности, sinnliche GewiBheit) к философскому знанию (абсолютному знанию). С другой стороны, имеется в виду формирование человеческой истории, начиная с античной Греции и кончая временем Наполеона.

В Феноменологии духа Гегель начинает с прояснения недостатков традиционных эпистемологических концепций. По мнению Гегеля, эпистемология содержит в себе дилемму. Она предполагает, что перед тем, как индивид приобретет подлинное знание, необходимо определить, что должно и что не должно считаться знанием. (Например, эмпирицисты утверждают, что принимаемое в качестве знания должно быть проверяемо с помощью чувственного опыта.) Гегель полагает, что это условие не реализуемо. Каждая эпистемологическая точка зрения, требующая проверки любого предполагаемого знания, сама претендует на то, чтобы быть знанием. Но, согласно Гегелю, искать знание до того, как начат процесс познания, абсурдно. Если Декарт на основе ясных и отчетливых идей приходит к выводу, что он существует и является "мыслящей сущностью" (res cogitans), то он уже предполагает до начала своего методического сомнения, что все им познаваемое должно быть ясным и отчетливым. Это, по-видимому, представляет логический круг. Чтобы избежать этой дилеммы, Гегель дает описание познания как феномена, то есть познания, как оно возникает. Это то, что Гегель понимает под "феноменологией", то есть описанием познания так, как оно фактически является. Это не описание познания в соответствии с его определенным идеалом или моделью. Философия должна начинать с простейших форм обыденного познания.

Опыт не может быть описан просто в качестве непосредственного пассивного чувственного восприятия отдельных вещей. То, что кажется непосредственно данным, на самом деле опосредовано языком. Другое центральное гегелевское понятие: абстрактное мышление. В обычном словоупотреблении абстрактное часто означает нечто трудно вообразимое ("сверхобобщенное" или "далекое от наглядного"). Мы часто обвиняем философов в абстрактности их мышления. Но Гегель полагает, что мыслит абстрактно именно "здравый смысл" (обычный человеческий рассудок), который абстрагирует и изолирует одно понятие от другого; одну вещь от другой. Ведь для Гегеля именно отношение одной вещи к другой делает ее доступной пониманию! Индивиду непосредственно противостоит завершенный и чуждый внешний мир. С "естественной" человеческой точки зрения, общество и социальные институты не зависят от существования и деятельности индивида. Но если продолжить изучение Гегеля, то быстро обнаруживается, что все конституируется сообществом. Наш мир состоит не из мертвых вещей, а из продуктов собственной деятельности человечества. Как только мы понимаем, что мир является результатом нашей собственной деятельности, мы становимся совместно ответственными за этот продукт.

Гегелю остается решить задачу понимания мира таким, как он есть. Это предполагает примирение с наличным бытием, но отнюдь не означает, что существующий порядок (status quo) разумен. Однако мы мыслим разумно, когда понимаем, почему существующий порядок таков, каков он есть, и что он не мог бы быть иным.

Маркс: При рассмотрении взаимосвязи экономики и мышления следует отметить, что, по Марксу, экономика основывается на труде (Здесь у Маркса труд рассматривается как процесс, определенный системой и включенный в особую общественную формацию, а не как внеисторическая (антропологическая) деятельность). Труд является не слепым природным, а общественным, человеческим процессом. Он есть специфически человеческая деятельность, посредством которой человек взаимодействует с реальностью. С помощью труда мы узнаем вещи и косвенно самих себя. И так как труд порождает новые продукты и новые социальные условия, то мы с помощью этого исторического процесса узнаем все больше о самих себе и о мире. Таким образом, для Маркса труд является основным эпистемологическим понятием. Именно благодаря трудовой деятельности мы становимся познающими. Этот взгляд противоречит выдвинутой классическими эмпирицистами статической и центрированной вокруг индивида модели познания, согласно которой человек в основном подобен простейшей фотокамере, пассивно воспринимающей оптические образы.

Если верна эта эпистемологическая интерпретация взаимосвязи труда и познания, то она является еще одним доводом для отказа, во-первых, от резкого противопоставления базиса и надстройки и, во-вторых, от экономического детерминизма, основанного на таком размежевании. Труд и познание являются сторонами одного диалектического процесса. Поэтому было бы неправильно говорить, что труд причинно определяет познание.

Конец 19 – начало 20 века начинает набирать силу установка: человек как основание знания, как живое рациональное существо. В это время идет формирование антропологической парадигмы.