Экономика СССР в 1965-1985 гг

Решениями мартовского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС был закреплен переход к твердым планам заготовок сельхозпродуктов, плановые задания колхозам и совхозам снижались до реального уровня и провозглашалась самостоятельность планирования производства в пределах государственных заданий. Количество отчетных показателей, устанавливаемых сверху, ограничивалось, закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию повышались в 1,5-2 раза, вводилась льготная оплата сверхпланового урожая, снижались цены на запчасти и технику, уменьшались ставки подоходного налога на крестьян. Резкой критике на пленуме были подвергнуты ошибки и просчеты. Мероприятия, намеченные мартовским пленумом и устранение перегибов, допущенных в сельском хозяйстве в предшествующее десятилетие, обеспечили колхозам и совхозам многомиллиардную выгоду.

Переломным моментом в становлении многоотраслевой экономической реформы явился сентябрьский (1965 г.) Пленум ЦК партии. Была восстановлена отраслевая система управления промышленностью, перестроен механизм планирования. Валовые показатели выпуска продукции уступили место объему реализованной продукции. Обобщающие результаты хозяйствования получили выражение в заработанной прибыли. Из отчислений от прибыли на предприятиях создавались фонды развития производства и материального поощрения, социально-культурных мероприятий и жилищного строительства.

В рамках единого государственного плана предприятия и объединения переводились на хозяйственный расчет. Вводилась оптовая торговля средствами производства, оптовые промышленные цены приближались к розничным. Положение о государственном предприятии расширяло права среднего звена управления в планировании и развитии производства. Количество отчетных показателей сокращалось, вместо валового выпуска устанавливались задания по реализации продукции. Натуральные показатели менялись на стоимостные, зарплата была поставлена в зависимость от перевыполнения плана, уровня рентабельности и размеров прибыли. Поскольку реформа не была единовременным актом, в 1970 г. на хозрасчет был переведен аппарат союзного Министерства приборостроения, средств автоматизации и систем управления. В первой половине 70-х годов после ликвидации главков на двух-трехзвенную систему управления перешли угольная, нефтяная и химическая отрасли.

Предпринятые меры позволили увеличить темпы прироста валового общественного продукта и национального дохода, основных видов продукции промышленности и отраслей группы “Б”, в частности, среднегодовой рост производительности труда составил 7,4 % (в предшествующей пятилетке - 5,8 %).

Однако позитивные тенденции закрепить не удалось. Развитие экономики вновь замедлилось, реформа забуксовала. Как правило, исследователи отмечают два ее основных изъяна: непоследовательность (противоречивость принимаемых решений, отступления от линии материальной заинтересованности, единства интересов работника, предприятия и общества в целом) и некомплексность реформы (изменения в экономике вне связи с демократизацией производственных отношений). Реформа предоставила предприятиям широкое поле для маневра, но не создала хозяина, поскольку господство государственной собственности и отчуждение работника от средств производства сохранялись. Конечно, передовики советской промышленности доказывали, что и при огосударствлении средств производства, при имеющемся технологическом оборудовании можно показывать образцы продуктивного труда. Очевидно, дело не столько в форме собственности, сколько в том, чтобы право собственности было неотделимо от права хозяйствования.

Не сработал ряд основных положений реформы. Во-первых, не всегда давал ожидаемые результаты принцип зависимости экономического стимулирования от темпов реализации продукции (валового показателя) и рентабельности. Там, где перспективы роста лимитировались потребностями народного хозяйства или количеством и качеством природных ресурсов, сразу возникали трудности с формированием фондов экономического стимулирования, а значит, и с внедрением научно-технических новшеств, которые финансировались из фонда развития производства. Во-вторых, сам принцип платы государству за производственные фонды как бы предполагал ограниченную ответственность и самостоятельность, ибо какой же хозяин будет себе в убыток копить машины, оборудование и т.п. В-третьих, оказалась преувеличенной, абсолютизированной роль прибыли - обобщающего экономического показателя, положенного в основу рентабельности.

Наиболее опытные экономисты сразу же, еще до сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС, обратили на это внимание.

Целые отрасли с подвижной номенклатурой выпуска, с многотысячными коллективами рапортовали о своем преуспевании, соревновались, выполняли и перевыполняли планы, а в отчетах год от года все большее место занимала непроизведенная стоимость, за которую исправно начислялась зарплата и премии. Другими словами, реформаторы внедрили в хозяйственный механизм элементы инфляции. Это устраивало всех, кроме потребителя. Одни получали незаработанные деньги, другие, используя «резервы», обеспечивали себе бесхлопотное существование, стяжав славу опытных хозяйственников и организаторов производства, третьи, при благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре, избавлялись от необходимости что-либо менять или совершенствовать. Плохо прикрытый обман государства (получение прибыли за непроизведенную продукцию) был бы невозможен без заинтересованности и попустительства со стороны самого государства. Искусственное накручивание стоимостных объемов производства путем двойного, тройного исчисления, превратилось в отлаженное производство прибыли, значительная часть которой в виде налога с оборота (т.е. государственного дохода) оседала в казне.

Реформа оказалась не в ладах с научно-техническим прогрессом. Для обеспечения стабильной работы, гибкости и маневренности производства, его открытости новинкам науки и техники предприятию жизненно важен определенный резерв мощностей, а принятая система премирования нацеливала на полную загрузку производственного оборудования, так как даже при самом незначительном невыполнении напряженного плана понижала заработки.

Оставался открытым вопрос и об эффективном стимулировании малых и средних предприятий, которые были наиболее отзывчивы к научно-техническому прогрессу, но их фонды материального поощрения и развития производства объединялись в руках вышестоящего хозяйственного органа, что лишало их права самостоятельно распоряжаться прибылью. Да и в материально-техническом обеспечении реформа оставила приоритеты за индустриальными гигантами.

В условиях фактического сохранения затратного хозяйствования предприятия зачастую вынуждены были отказываться от внедрения нового, так как оно было связано с экономией времени, материалов, труда, денег.

Кроме того, сохранение поквартальной системы подведения итогов соцсоревнования тоже подрывало научно-техническое развитие производства.

Опытные хозяйственники видели просчеты в реформе, критические замечания по реформе делали и экономисты. В 1969 г., когда темпы народнохозяйственного развития еще шли в гору, они обратились к партийному и государственному руководству с письмом-предостережением: без дальнейшего углубления реформы произойдет спад в развитии экономики. Реформа, провозглашенная в сентябре 1965 г., лишь подлатала старый хозяйственный механизм, но радикально не изменила его. Она подняла только верхний пласт резервов экономики, что обеспечило кратковременный рост отдельных показателей в развитии отраслей в годы «золотой» пятилетки, но не сумела направить их по пути стабильности.

В 60-е годы страна перешагнула из века угля в эпоху нефти и газа. Курс на перестройку структуры топливного комплекса был взят в стране 1956-1961 гг. Изменение отраслевых соотношений по пути опережающего развития углеводородного горючего отражали отход от экстенсивных методов ведения хозяйства в пользу его интенсификации. Перелом произошел в 60-е годы, когда общая добыча топлива выросла в 1,76 раза, нефти - в 2,4, газа - в 4,3 раза. Производство угля развивалось весьма медленными темпами (за 10 лет оно увеличилось на 16 %). В 1963 г. суммарная добыча нефти и газа впервые с СССР превысила долю угольного топлива, в 1965 г, их удельный вес в суммарной топливодобыче превзошел половину.

Еще через три года не первое место в структуре топливно-энергетического баланса вышла нефть. Резко, на три четверти выросла производительность добычи минерального топлива, причем более половины прироста достигалось за счет структурного фактора - ускоренного подъема нефтяной и газовой индустрии. В отдельных регионах основой топливоснабжения стал природный газ. Хозяйство страны получило огромный экономический выигрыш от сокращения темпов разработки месторождений каменного и бурого угля, поскольку производительность труда в угледобыче ниже, чем у нефтяников и газовиков (в 10 и 50 раз), а себестоимость топлива выше (в 6 и 34 раза). Один крупный газопромысел (около 450 рабочих) выдавал столько же топлива, сколько 30-50 шахт с 70 тыс. рабочих.

Развитие открытой добычи угля, расширение производства нефти и газа снизили затраты на 1 т топлива на 12 %. Внедрение природного газа в коммунально-бытовой сектор сдерживалось отсутствием необходимого количества магистральных трубопроводов и газораспределительных сетей. Эффективность добычи, транспортировки и использования газового топлива позволила в 60-е - в первой половине 70-х годов условно высвободить из топливного хозяйства около 800 тыс. чел. Только в 1959-1965 гг. затраты на газовую индустрию окупились дважды. Повышение удельного веса нефти и газа в топливном балансе лишь на 1 % сберегало обществу 950 млн. руб. Всего суммарная народнохозяйственная экономия в 1956-1970 гг. составила около 30 млрд. руб., тогда как общие затраты на нефтяную и газовую промышленность в тот период равны 30,1 млрд. руб.

Угольная промышленность постепенно преодолела кризис начала 60-х годов, когда добыча почти не росла. В 1963-1964 гг. решено продолжать развитие заполярной «кочегарки» - Печорского угольного бассейна. Выросли объемы финансирования и других бассейнов. Во второй половине 60-х годов направления развития топливной промышленности были уточнены. Наша страна одной из первых в мире пересмотрела взгляд на уголь как неконкурентоспособное топливо. В 70-е годы можно говорить о складывании единого топливодобывающего комплекса на новой прогрессивной основе, с исчислением показателей по замыкающей отрасли (угледобыче).

Огромно социальное значение реконструкции топливно-энергетического комплекса. Широкое использование природного газа в технологических процессах способствовало упрощению производственных конструкций, повышению КПД агрегатов, улучшению качества продукции, снижению затрат на строительство. Оно принесло в промышленность улучшение условий труда, сокращение физического труда, более высокую культуру производства и экологическую защищенность крупных городов. Сельское хозяйство получило не только нефтепродукты для растущего парка тракторов, комбайнов, автомобилей, но и вытесняемое из промышленности угольное топливо. Произошла так называемая минерализация топливоснабжения деревни. Сжиженный и сетевой природный газ использовали в быту около 100 млн. чел. В газифицированных жилищах годовая экономия свободного времени составляла 45 рабочих дней. Расход топлива на приготовление пищи снижался в 12 раз. По душевому потреблению газа в 70-е годы СССР уступал только США.

Важный аспект совершенствования отраслевой структуры заключался в отказе от пищевого сырья при производстве химических изделий (синтетического каучука, технического спирта, кормовых белков), расширении производства аммиачных удобрений и ядохимикатов, нетканых материалов и пр. Спрос на нефть и газ быстро рос и в других странах. В связи с этим сформировался устойчивый внешнеэкономический спрос на нефть и газ.

В 60-е годы геологоразведочные работы на нефть и газ развернулись по всей стране. В 1969 г. по доказанным запасам газа СССР обошел США. В 1983 г. Советский Союз вышел на первое место в мире по добыче газа. Свыше 30 % мировых запасов угля также было сосредоточено в СССР.

В начале 70-х годов Советский Союз был единственной страной, полностью базировавшей свое развитие на собственной топливно-энергетической базе. В процессе ее формирования было преодолено множество трудностей. В 50-е - 60-е годы изменение соотношений доли угля, нефти и газа происходило на базе месторождений горючих ископаемых европейской части страны. Истощение запасов в этом регионе привело к снижению и удорожанию приростов добычи. Уникальная по запасам Западно-Сибирская нефтегазовая провинция, открытая геологами летом 1964 г., принесла уверенность в долгосрочности политики совершенствования топливной индустрии. Если в 1960 г. почти вся нефть и газ добывались в европейской части СССР, то в середине 80-х годов две трети общесоюзной добычи нефти и более 60 % газа обеспечивала Западная Сибирь. В условиях отдаленных топливных баз развернулось создание новой отрасли - трубопроводного транспорта.

До конца 50-х годов строились изолированные магистральные газопроводы, затем началась прокладка перемычек для создания единой газоснабжающей системы европейской части Союза. Эта работа в основном была завершена в 1970 г. Были охвачены сотни месторождений, проложено более 60 тыс. км газопроводов. Топливная промышленность развивалась в целом настолько быстро, что вся экономика СССР стала зависеть от природного фактора. Резкое ухудшение обстановки в топливно-сырьевых областях в 1976-1985 гг. предопределили общее снижение. Крупный прорыв в 50-е - 60-е годы был сделан в жилищном строительстве. Решения 1954-1957 гг. открыли дорогу индустриализации домостроения и широкому внедрению типовых проектов. На основе стандартных конструктивных схем трудоемкость возведения жилья снизилась примерно в 3-4 раза, стоимость строительства уменьшилась на 25 %, сроки сдачи - до 1,0-1,5 мес. В 1958 г. в повестку дня в качестве практической задачи был поставлен лозунг посемейного расселения. В конце 50-х - первой половине 60-х годов по темпам строительства и количеству вводимой площади СССР обогнал все капиталистические страны и вышел на первое место в мире.

В конце 50-х - первой половине 60-х годов по темпам строительства и количеству вводимой жилой площади СССР вышел на первое место в мире. Этому во многом способствовало широкое привлечение средств населения, за счет которых возводилась почти половина новых домов. Только в 20-е годы этот показатель был выше и достигал 90 %, в середине 80-х годов около 70 % жилищного строительства финансировалось уже из госбюджета. С 1956 по 1985 г. государственные капиталовложения в жилищное строительство выросли в 3 раза.

Развитие индустриального домостроения потребовало перераспределения фондов из производственной сферы в социальную, увеличения выпуска кирпича и цемента, битума и мягкой кровли, сантехники и лифтов. На рубеже 50-х - 60-х годов заново создавалась целая отрасль экономики. В разных концах страны один за другим поднимались домостроительные комбинаты, в середине 80-х годов насчитывалось свыше 600 таких предприятий.

При этом основную часть расходов по эксплуатации жилфонда несло государство. Население оплачивало не общую (полезную) площадь коммунальных квартир, а только жилую их часть по расценкам 1928 г. Доля квартплаты в среднем заработке рабочего составляла примерно 5 % и была одной из самых низких в мире. Осуществление долговременной жилищно-строительной программы было отражено в Конституции СССР 1977 г., провозгласившей право советских граждан на жилище.

Первые попытки целенаправленного использования достижений НТР были предприняты политикой ускорения научно-технического прогресса (1955), и она началась в достаточно противоречивых условиях. С одной стороны, резко активизировался процесс осмысления новых явлений в послевоенном развитии науки и техники. Он опирался на весомые достижения в атомной энергетике, в металлургии, в ракетной технике и некоторых отраслях военной промышленности, в решении отдельных проблем теоретической физики.

С другой стороны, сказывалось тяжелое наследие прошлого, проявившееся в отсутствии серьезных заделов на мировом уровне по ряду важнейших направлений НТР: в области кибернетики, физиологии, генетики, отдельных разделов физики, социологии, демографии, демографической географии, менеджмента. Курс на укрепление социально-экономической стабильности советского общества, заложенный в основание политических решений с начала 70-х годов, обернулся отказом от обновления производительных сил. От пятилетки к пятилетке падали главные экономические показатели. Не радовала среднегодовая производительность труда по группе ведущих отраслей: 8-я пятилетка - 6,8 %, 9-я - 4,4 %, на исходе 10-й - уже 3,8 %. Статистика сигнализировала о замедлении в 70-е годы темпов роста национального дохода. Но и такая нисходящая поступательность сопровождалась снижением качества роста. Ударное финансирование “решающих” участков хозяйства в ущерб всем прочим деформировала экономику: производственная сфера подавляла хозяйственную периферию, тяжелая промышленность - легкую и т.д. Практически все товары попали в разряд дефицитных. Доля неудовлетворенного спроса в приросте личных сбережений увеличилась в 70-е годы примерно в 2,5 раза. “Пустые”, или “горячие” деньги убивали торговлю, девальвировали ту часть труда, которая по определению не могла превратиться в товарные ценности. Через 10-15 лет либеральные публицисты скажут, что денежные сберегательные вклады старших поколений, якобы не заработаны. В конце 70-х годов натужное дыхание экономики было услышано специалистами, был составлен реалистический доклад правительству, но “опытные хозяйственники”, 40 лет просидевшие в правительстве, вынесли по нему вердикт - анализ не состоятелен и не может быть взят за основу для директивных решений. Неудовлетворенность состоянием экономики вылилась в еще одну попытку обновления хозяйственного механизма методом частных реформ. Документом, определившим систему таких мер, стало принятое 12 июля 1979 г. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР “Об улучшении планирования и усиления воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы”. Хотя провозглашалась ориентация производителей на конечный результат и на запросы потребителя, директивные задания руководящих инстанции остались краеугольным камнем планирования.

Наиболее серьезным структурным изменениям в конце 70-х - начале 80-х годов был подвергнут аппарат управления аграрным сектором экономики. В феврале 1979 г. Совет Министров СССР утвердил положение о производственном объединении в сельском хозяйстве. Реально они стали функционировать с 1982 года. Суть изменений заключалась в том, чтобы объединить промышленные и сельские организации и предприятия и тем самым повысить производительность труда в сельском хозяйстве, уменьшить ведомственную разобщенность. Агропромышленные объединения напоминали в снятой форме совнархозы рубежа 50-х - 60-х годов. Как и большинство экспериментов того периода, они не смогли разрешить насущных проблем сельского хозяйства и к 1985 г. практически прекратили свое существование.

Просчеты экономической политики 70-х годов со всей очевидностью выявились в 11-й пятилетке, когда, даже по официальным данным, национальный доход стал сокращаться. Неэффективность советского экономического механизма отразилась на структуре экспорта СССР. За 1970-1985 гг. доля топлива и энергоносителей в общем экспорте страны возросла с 15 до почти 53 %. Целое десятилетие ежегодные поступления в казну от реализации нефти и нефтепродуктов колебались на уровне 16 млрд. долл. Ресурсы нефтедолларов были исчерпаны в середине 80-х годов. Падение мировых цен на углеводородное топливо лишило отечественную экономику крупной валютной подпитки. Негативные последствия изменения международной хозяйственной конъюнктуры отягощались почти двукратным падением доли экспорта машин и оборудования в суммарном вывозе товаров из СССР за тот же пятнадцатилетний период.

Некоторые компенсирующие функции в народном хозяйстве СССР выполняла так называемая теневая (“черная”) экономика. Экономическая “тень” в СССР существовала всегда, однако наиболее заметна она стала после “оттепели” конца 50-х - начала 60-х годов. В 60-70 годы начала складываться прослойка врачей, помогавших больным по месту своей службы за дополнительную плату, укрепился рынок репетиторских услуг в сфере образования, распространилась практика предоставления услуг по повышенным тарифам, в товарный оборот включался принадлежавший гражданам жилищный фонд. К середине 80-х годов треть спроса населения СССР на услуги погашалась частными лицами. При этом только четвертую часть незарегистрированных услуг специалисты относили к уголовно наказуемым. Остальные компенсировали неразвитость бытового и других секторов обслуживания населения. Тем не менее параллельная система поставила под сомнение одно из достижений советского строя - бесплатность образования, здравоохранения и жилья. В данном случае государство само генерировало эту часть теневого хозяйства, поскольку доля потребления в СССР в валовом национальном продукте была на треть ниже, чем в других странах. Восполнялась эта недостача доступными населению методами в основном без капитализации дополнительного заработка. Более того, само государство также было заинтересовано в существовании скрытых экономических форм поощрения и поддержки. С помощью приписок, составлявших по сведениям контрольных органов 1,5—3 % объема производства, выводиловки и других элементов фиктивной экономики проводились доплаты за тяжелые условия труда, его непрестижность, повышался минимальный уровень заработка. В “тень” были сдвинуты многие номенклатурные привилегии. Для себя и для других государство поставило строгий запрет: материальные средства и ценности, выведенные за рамки публичного хозяйства, не должны делать новые деньги и распространяться на средства производства. Посягательства на монополию в области финансов, предметов и орудий труда сурово карались по ст. 153 УК РСФСР до пяти лет лишения свободы с конфискацией имущества. Несмотря на это, директора предприятий укрывали от учета сотни тысяч тонн металла, дефицитных труб, тысячи километров кабельных изделий, создавали многомиллионные запасы оборудования. В обменные фонды хозяйственников входили топливо, кирпич, продовольствие, услуги. Неформальные отношения придавали гибкость системе карточного фондированного снабжения, повышали мобильность производства.

Оперативные хозяйственные связи вне государственного контроля способствовали также росту нетрудовых доходов, превращению служебных кабинетов высоких должностных лиц в доходные места, выпуску и реализации “левой” неучтенной продукции, перераспределению доходов между социальными группами. Наряду с использованием деформаций хозяйственного механизма, теневые структуры занимались целенаправленной формовкой таких изъянов в аппарате управления, которые способствовали их обогащению. В полной мере результаты этой деятельности проявились в 80-е годы, когда накопления теневиков стали экспертно исчисляться суммами, сравнимыми с отдельными статьями годового дохода государства. По приблизительным оценкам капиталы теневой экономики в начале 80-х годов оценивались в 80 млрд. руб. Естественным продолжением происходивших в социально-экономической и духовной сферах процессов стал рост преступности. Только с начала восьмидесятых годов цифра преступлений возросла почти вдвое, в том числе разбоев и грабежей - в 2 раза, взяточничества - в 3. Наиболее пораженными коррупцией оказались торговля и сфера обслуживания. Пик преступности в доперестроечное время отмечается в 1984 г. Между тем в прессе и официальных документах шла речь о сокращении преступности. Болезненные явления в сфере экономики процессы непосредственно отражались на социальных процессах. Ручным и малоквалифицированным трудом было занято свыше 50 млн. чел., усиливалась уравниловка в зарплате и распределении материальных благ. Так, уровень оплаты квалифицированного и неквалифицированного труда к середине 80-х годов почти сравнялся, тогда как еще в 50-е годы внутриотраслевой разрыв между двумя категориями работников составлял в среднем три-четыре раза. Наблюдалось падение престижа сложного квалифицированного труда. Рост реальных доходов населения сокращался и к концу 70-х годов прекратился. Недостаточные усилия были в области улучшения жилищных условий, продовольственного снабжения, организации транспорта, медицинского обслуживания, образования. При росте с середины 60-х до середины 80-х годов национального дохода примерно в 3 раза, реальные доходы населения выросли чуть более чем в 2 раза. По неофициальным данным, средняя реальная заработная плата с 1970 по 1985 гг. снизилась на 20 %. Попытки увязать ее рост с повышением производительности труда гасились низким товарным наполнением рубля. Опережающими темпами росли общественные фонды потребления. Однако если в 1970 г, заработная плата рабочих и служащих и выплаты и льготы из общественных фондов потребления соотносились как 74:26, то к 1987 г. это соотношение было равно 70:30. На практике это означало расширение сферы административного их распределения, у работника изымалось право самостоятельно распоряжаться заработанными средствами. В 70-е - 80-е годы советский рабочий получал в виде заработной платы лишь около трети стоимости созданного им продукта. Средства, отторгнутые из фонда потребления, направлялись в военно-промышленный комплекс, на “стройки века”, вкладывались в “интернациональную помощь”, “незавершенку”.

Набравшая темпы урбанизация вела к росту количества городов и укрупнению масштабов городских поселений. Так, численность городского населения выросла со 136 млн. в 1970 г. до 180 млн. чел. в 1985 г. при сокращении за те же годы сельского населения со 105,7 млн. до 96,2. Горожане составляли уже почти 2/3, в отдельных республиках и регионах страны - до 3/4 всего населения.

Менялась социальная структура общества, увеличивались численность и удельный вес рабочих и служащих при соответствующем сокращении колхозного крестьянства. Так, рабочие в 1970 г. составляли 57,4 % населения, служащие - 12,1, колхозное крестьянство - 20,5 в 1987 г. - соответственно 61,8; 16,2; 12 %. При том, что к середине 80-х годов около 70 % населения имело высшее и среднее образование, качество подготовки специалистов часто не отвечало общественным потребностям.

Партия, этот становой хребет советской социально-экономической системы, продолжала разрастаться. Число ее членов к 1985 г. достигло 19 млн. В 70-е годы практически не оставалось промышленных предприятий и строек, колхозов и совхозов, учреждений и учебных заведений, в которых не было бы первичных партийных организаций. С 1971 по 1986 гг. их количество выросло с 369,7 тыс. до 440,4 тыс. По сути, все они были инструментом прямого вмешательства партии во все сферы общественной жизни, средством политического и идеологического контроля.

Разрастались не только партийные, но и государственные структуры. Новые министерства и ведомства появлялись почти каждый год. Если в октябре 1965 г. было образовано 29 общесоюзных и союзно-республиканских министерств, то уже к 1975 г. их насчитывалось 135, к середине 1980-х около 160. Каждое из них обладало разветвленным аппаратом. "Увеличение аппарата управления, в котором работало к середине 80-х годов около 18 млн. чел. или около 1/7 части всего трудоспособного населения СССР, привело к тому, что он стал самым настоящим оплотом бюрократии.

Составным элементом этой системы были общественные организации. В 60-е - 80-е годы их число быстро увеличивалось. Наряду с профессиональными союзами и комсомольской организацией появилось много новых или “обновленных” объединений общественности. Это - Комитет советских женщин, Советский комитет защиты мира, Комитет молодежных организаций, советский Красный Крест и другие. В большинстве своем они являлись бюджетными организациями, а руководящие посты в них бронировались за партийно-государственной номенклатурой. Утрата элементов демократизма четко обозначилась и в профсоюзах, и в комсомоле, членство в них постепенно становилось формально-обязательным.

Кризис доверия к внешней и внутренней политике партии нарастал. Этот процесс несколько приостановился в связи со смертью в 1982 г. Л. Брежнева. Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Ю. Андропов, долгие годы возглавлявший КГБ. Генеральный секретарь ЦК КПСС обладал, по сути, неограниченной властью, поэтому смена политического лидера страны означала чрезвычайно много. Жесткие административные меры по наведению элементарного порядка и возрождению на всех участках производства дисциплины труда были положительно восприняты широкими слоями трудящихся.

Критическое отношение Ю. Андропова к наследию Брежнева объяснялось желанием оздоровить, укрепить и модернизировать советский строй. В центр своей непродолжительной деятельности на посту Генерального секретаря ЦК КПСС Ю, Андропов поставил преодоление догматических наслоений в марксизме-ленинизме, определение исторического места советского социализма, проблему реализации трудящимся прав хозяина в условиях государственной собственности.