Николай II (1894 - II. 1917 гг.). Реформы и революции

 

Конец XIX – начало XX века предоставил России еще одну, на этот раз последнюю возможность реального выбора между второй «революци-ей сверху» – продолжением реформаторского курса Александра II – или революционным взрывом снизу. Результат выбора во многом зависел как от объективной ситуации, так и от личных качеств и мировоззрения по-следнего российского императора. К сожалению, ни то, ни другое не вы-зывало в обществе иллюзий в отношении возможности кардинальных пе-ремен по инициативе верховной власти. Согласно закону о престолонасле-дии, Николай II с самого рождения являлся наследником престола, что и определило особое внимание императорской семьи к его воспитанию и об-разованию. Общеобразовательный курс для будущего императора был со-ставлен по программе классической гимназии с некоторыми изменениями: вместо латинского и древнегреческих языков введено преподавание мине-ралогии, ботаники, зоологии, анатомии и физиологии; курсы политической истории, русской литературы и иностранных языков были значительно расширены. Курс высшего образования включал политэкономию, право и военное дело. «Государь был самым интеллигентным и образованным че-ловеком, которого я встречал в своей жизни», - отмечал хорошо его знав-ший лейб-медик Е.С. Боткин.

 

Что касается убеждений и политических намерений Николая II,

 

они

 

были вполне определенно обозначены им уже в самом начале прав-ления. «Пусть все знают, что я … буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял мой незабвенный родитель»,- заявил он в ответ на «бессмысленные», по его мнению, мечтания либералов о соз-дании в России представительного органа.

 

В этом и состояла трагедия императора – несоответствие его воспи-тания и взглядов задачам, стоявшим перед империей. «Он оказался не на своем месте в истории, - писал по этому поводу один из лучших, на наш взгляд, биографов Николая II американский ученый Р. Мэсси. – Обладая образованием для царствования в XIX веке и темпераментом для правле-ния в Англии, он жил и царствовал в России XX века». Но справедливости ради необходимо отметить, что субъективное желание сохранить «status quo» страны и свои властные прерогативы неизменными, не помешало Николаю II принять ряд реформаторских проектов к реализации. Среди видных реформаторов эпохи Николая II следует назвать С.Ю. Витте и П.А. Столыпина.

Сергей Юльевич Витте был назначен министром финансов в 1892 г. Александром III и оставался на этом посту в течение одиннадцати лет – до 1903 г., когда он был отправлен в отставку Николаем II. Министерство фи-

 

нансов Российской империи того времени являлось фактически министер-ством экономики: в его ведении находились торговля, промышленность, система кредитования и налогообложения, крупнейшие банки и Монетный двор. Это создавало возможность главе ведомства для достаточно широ-комасштабной деятельности.

Экономическая программа Витте основывалась на практическом опыте его предшественников на посту министра финансов Н.Х. Бунге и И.А. Вышнеградского, а ее теоретическая часть следовала концепции не-мецкого экономиста первой половины XIX века Ф. Листа, согласно кото-рой важнейшей задачей любого государства является поощрение развития отечественной промышленности. Необходимо «дать России такое же со-вершеннолетие, в какое уже вступают Соединенные Штаты Северной Америки», - такова была ее цель, сформулированная самим Витте. Дости-жению цели, по мнению Витте, препятствовали, главным образом, два об-стоятельства: слабость и неустойчивость внутреннего рынка и нестабиль-ность финансовой системы страны. Преодолеть их можно было лишь при активном государственном вмешательстве в экономику.

Основные направления экономической программы С.Ю. Витте пре-дусматривали:

 

1. Проведение жесткой налоговой политики с целью увеличения до-ходной части бюджета. Этому способствовало увеличение косвенных на-логов на спички, табак, пиво, керосин от 50% до 100% (в среднем косвен-ные налоги в 90–х гг. XIX века выросли на 42,7%*) и введение винной мо-нополии. Это была одна из самых последовательных и результативных винных монополий за всю историю страны**. Кроме прямого фискального интереса – полного изъятия производства и торговли алкогольной продук-цией из частных рук, государственная винная монополия предполагала по-вышение качественного стандарта спиртных напитков и привитие россий-скому народу культуры их потребления. Результат реформы в экономиче-ском отношении был впечатляющим: в конце XIX века питейный доход в бюджете Российской империи составлял 24% (для сравнения: в Велико-британии – 27%, Франции – 14%, Германии – 11,5%, Италии – 3%.)

 

2. Строгий и последовательный протекционизм*, предусматривав-ший защиту внутреннего рынка и национальной промышленности от ино-странной конкуренции за счет высоких таможенных пошлин и всемерного поощрения экспорта российских товаров. Основы протекционистского та-

* С.Ю.Витте впоследствии высказывал сожаление, что ему не удалось увеличить налог на соль и ввести новый налог – на освобождение от воинской повинности.

** Сам факт привлечения к ее разработке таких крупных ученых, как Д.И.Менделеев и Н.Д.Зелинский, говорит о серьезности намерений правительства.

 

* От латинского «protection» – защита, покровительство.

 

моженного тарифа, составлявшего в среднем 33% от стоимости импорти-рованных товаров, были заложены еще в 1891 г. предшественником Витте Вышнеградским. Продолжая его курс, С.Ю. Витте убеждал оппонентов, что «создание своей собственной промышленности – коренная, не только экономическая, но и политическая задача, которая составляет краеуголь-ное основание нашей протекционистской системы». Причем министр фи-нансов был сторонником так называемого «наступательного протекцио-низма» – мирного экономического проникновения на восточные рынки – в Маньчжурию, Корею, Персию, Монголию, чтобы процент на капитал, по-лученный в Европе, выплачивать из выручки от вывоза в Азию.

 

3. Широкое привлечение иностранных капиталов в российскую про-мышленность и железнодорожное строительство. С.Ю. Витте хорошо по-нимал, что экономический рост является функцией производственных ин-вестиций , и направлял финансовую политику на их стимулирование. Для создания благоприятного инвестиционного климата в стране были сниже-ны таможенные пошлины на иностранные технологии, предоставлено пра-во иностранцам приобретать в частную собственность движимое и недви-жимое имущество, включая землю (кроме пограничных районов), обеспе-чение судебной защиты иностранных компаний.

 

В 1899 г. Витте внес предложение о пересмотре принци-пов расходования средств , получаемых из-за рубежа: сделать ставку не на «чистые» займы, которые «благополучно растаскивались » причастными к ним ведомствами, а на прямые инвестиции в конкретные отрасли и регио-нальные банки под строгим контролем государства . С.Ю. Витте пришлось выдержать длительную полемику и сопротивление в «верхах », отвечая на обвинения в стремлении «распродать Россию», что «Россия – не Китай», и только разлагающиеся нации могут бояться закрепощения их иностранца-ми. Ссылаясь на опыт США и Германии в привлечении иностранных капи-талов как «лекарства против бедности», он считал, что успехи российской экономики во многом обеспечены за счет притока в Россию в бытность его министром финансов 3 млн. рублей от иностранных инвесторов, причем «занятые деньги пошли исключительно на цели производительные».

 

4. Денежная реформа. В 1897 г . был введен золотой стандарт – сво-бодный обмен бумажных банкнот на золото по курсу: 1 кредитный рубль на 66,66 копеек золотом. Одновременно по инициативе Витте был уста-новлен достаточно жесткий эмиссионный закон, требовавший постоянного наличия большого запаса золота для обеспечения кредитных билетов. Руб-левая эмиссия до 600 млн. рублей должна была покрываться золотом на 50%, а вся дополнительная – на 100%*. По оценке специалистов, реформа

 

* Успех денежной реформы во многом был обеспечен созданным к этому времени золотым запасом, который с 1888г. по 1896г. увеличился в три раза и составил в 1897г. 814 млн. рублей. Это было достигнуто за счет роста собственной добычи (в 1897г. – 42 тонны – 17,2% мировой

 

была проведена «очень аккуратно и безболезненно, не носила конфискаци-онного характера и практически не вызвала чьего-нибудь недовольства». Она обеспечила стране стабильность денежной сферы вплоть до русско-японской войны 1904 – 1905 гг., что, в свою очередь, благотворно влияло на подъем экономики, и создала российской денежной единице репутацию одной из самых устойчивых валют в мире (после американского доллара и английского фунта стерлингов). До Первой мировой войны России удалось сохранить неизменным важнейший принцип денежной реформы: свобод-ный обмен бумажных денег на золото. О высоком доверии населения к го-сударственной денежной системе говорит тот факт, что нередко, получая деньги в банке, люди предпочитали не золотые монеты , а бумажные день-ги, так как максимальный номинал кредитных билетов составлял 500 руб-лей, а золотых империалов только 15.

 

Несмотря на очевидные успехи С.Ю. Витте на посту министра фи-нансов, в 1903 г. он был отправлен в отставку. Во многом это объяснялось личной неприязнью императора к людям, которые, по его мнению, «за-слоняли государя» и «были бы рады занять его место» [4, с.490]. По при-знанию самого Витте, Николая II не интересовали ни ум, ни образование, ни даже опыт министра, ему нужен бы “царский характер”, а таковым, к сожалению, он не обладал. Определенную роль в опале Витте, несомнен-но, сыграло и недовольство правительственных кругов, и негативное об-щественное мнение (он стал, по собственному признанию, предметом травли всего кричащего и пишущего в русском обществе), и его личные качества. Парадоксально, но Витте оказался одновременно слишком «ле-вым» для основной массы дворянства и правящей бюрократии, и слишком «правым» - для либеральных кругов: революционеры проклинали его за антиреволюционные акции , правые упрекали в непростительных «уступ-ках» революции. Оценивая свое место на политической сцене, сам Сергей Юльевич признавал: «Я не либерал и не консерватор, я просто культурный человек. Я не могу сослать человека в Сибирь только за то, что он мыслит не так, как мыслю я, и не могу лишить его гражданских прав только пото-му, что он молится Богу не в том храме, в котором молюсь я».

 

После отставки с министерского поста Сергей Юльевич возглавлял комитет министров (1903-1906 гг.), в 1906 -1915 гг. являлся членом Госсо-вета. В период первой русской революции 1905- 1907 гг. Витте была пору-чена разработка «Русской Хартии Вольностей» - Манифеста 17 октября 1905 г., объявлявшего гражданские свободы и созыв законодательной Го-сударственной думы. Он проявил себя и как дипломат: в 1905 г. Витте воз-главил российскую делегацию на переговорах по заключению Портсмут-

 

добычи) и иностранных кредитов, поступавших преимущественно в золоте. Кстати, владельцы золотых слитков пробы 900 могли представить их для чеканки монет без каких – либо ограни-чений.

 

ского мирного договора с Японией и, снизив до минимума территориаль-ные потери, получил от Николая II графский титул, а в обществе – ирони-ческое прозвище «граф Полусахалинский».

 

Политическую судьбу Витте во многом повторил другой видный реформатор эпохи Николая II П.А. Столыпин ( 1862-1911гг.)*. Вознесен-ный на вершину политического Олимпа по воле императора, в 1902 г. он был назначен им Ковенским, в 1903 г. Саратовским губернатором, в апреле 1905г. стал министром внутренних дел, а с июля 1906 г. и до своей траги-ческой гибели в 1911 г.** являлся председателем Совета министров, в по-следние годы своего премьерства он пережил период охлаждения со сто-роны Николая II и одинаковое неприятие как «левых», так и «правых» сил

 

в обществе.*** Столыпину не очень повезло и с оценкой его деятельности

в исторической литературе. Советская историография традиционно трак-товала ее с классовых позиций, как попытку поддержать самодержавие, укрепив его социальную опору. В постсоветский период, напротив, появи-лось много работ явно апологетического характера. И те, и другие, к сожа-лению, не способствовали объективному исследованию реформаторских намерений и практической деятельности П.А. Столыпина.

 

Главным делом его жизни стала аграрная реформа – попытка «вто-рого раскрепощения крестьян». Чтобы понять суть реформы, необходимо, прежде всего, представить состояние дел в сельском хозяйстве к моменту ее начала. Как отмечалось выше, отмена крепостного права не решила всех проблем российской деревни, а в начале XX века к ним добавились новые. Во-первых, обострилась ситуация на мировом хлебном рынке, где в конце XIX века у России появились серьезные конкуренты – США, Канада, Ар-гентина, Австралия. Низкий уровень агрокультуры и агротехники, отсут-ствие элеваторов и хорошей транспортной сети делали российский хлеб неконкурентоспособным и заставляли его поставщиков постоянно снижать цены, поскольку отказ от хлебного экспорта ставил под угрозу равновесие торгового баланса страны. Во-вторых, ускоренная индустриализация в 80-90гг. потребовала активного привлечения иностранного капитала, приня-тия протекционистского таможенного тарифа. Следствием этого было рез-кое расхождение цен на промышленную и сельскохозяйственную продук-цию. И, хотя подъем промышленности за счет ресурсов аграрного сектора является обычной практикой индустриального развития любой страны, в России так называемые «ножницы цен» вызывали особое социальное на-

* Удивительное совпадение: и Витте, и Столыпин получили одинаковое образование, не слиш-ком привычное для людей их круга. Оба закончили физико-математический факультет, один – Новороссийского, другой – Петербургского университетов.

* * 1 сентября 1911г. Столыпин был смертельно ранен в Киевском оперном театре. Мотивы убийства, осуществленного бывшим анархистом и осведомителем охранного отделения Д.Г.Богровым, остались до конца не выясненными. В начале 1913г. по личному указанию Ни-колая II расследование было прекращено.

 

*** «Столыпин «принял генералина» – зазнался», – острили при дворе, а Николай II в беседе с преемником Столыпина на посту премьер-министра В.Н. Коковцовым прямо признался, что он (Столыпин) уж всюду показывался.

 

пряжение в обществе в силу ее «догоняющего» развития. В-третьих, со-хранение крупного помещичьего землевладения (на фоне постоянного со-кращения в силу естественного прироста сельского населения размеров крестьянских наделов) высокая арендная плата за землю, наличие выкуп-ных платежей и общинного землевладения сдерживали буржуазную пере-стройку сельского хозяйства.

 

Объективная картина землевладения в европейской части России к 1905 г. выглядела следующим образом: из 395,2 млн. десятин* –154,7 млн.

 

(39,2%) принадлежало государству, церкви и монастырям, причем только около 39,5 млн. десятин использовались в сельскохозяйственном произ-

 

водстве, остальные (леса, болота, тундра) были для этого непригодны; 138,8 млн. десятин (35,2%) являлись надельными, в том числе крестьян-ских среди них было 124,5 млн . десятин (31,5%) и казачьих 14,5 млн. (3,7%), 101,7 млн. десятин были частновладельческими. Причем если до 1861 г. практически все частновладельческие земли принадлежали лицам дворянского сословия, то за период 1877 – 1905 гг. дворянское землевла-дение сократилось с 73,1 до 53,2 млн. десятин. Почти половина земель помещиков перешла к другим сословиям, больше всего - к кресть-янам и крестьянским товариществам, а также купцам и торгово-промышленным компаниям. Таким образом, к 1905 г. общая площадь кре-стьянского землевладения составляла 165 млн. десятин против 53 млн. дворянских, часть которых при этом находилась под лесом или арендова-лась теми же крестьянами.

 

Получается, что по составу землевладельцев России уже к 1905 г. «была крестьянской страной (в большей степени, чем какая-либо из круп-

нейших европейских стран) и что дележка помещичьих земель между кре-стьянами могла бы лишь в незначительной степени увеличить площадь крестьянского землевладения». К тому же необходимо учитывать, что многие дворянские имения демонстрировали высокий уровень агрокульту-ры, обеспечивая урожайность более 100 пудов при средней в 30-35, и явля-лись поставщиками товарной продукции на внутренний и внешний рынки (почти половину валового производства хлеба и три четверти товарной ее части давали помещичьи и зажиточные крестьянские хозяйства)*.

 

Но крестьяне, ничего не знавшие об аграрной статистике, видели ос-новные причины своего бедственного положения главным образом в мало-земелье и тяжести податей. Именно возвращение «отрезков » и отмена вы-купных платежей стали основными лозунгами крестьянства в период рево-

 

люции 1905 – 1907 гг.

 

Определенные меры для улучшения положения крестьянства пред-принимались еще в правление Александра III. В 1881 г. были снижены вы-купные платежи, в 1882 г. – создан Крестьянский поземельный банк для

* Десятина – 1,09 га.

 

* Кстати, когда после Октябрьской революции оставшиеся у помещиков 40 млн. десятин разделили между крестьянами, это, по признанию советских аграрных деятелей, не имело «серьезного экономического значения», а лозунг «земля – крестьянам» служил только средством революционизирования деревни.

 

покупки частновладельческих земель, в 1883 г . – отменена подушная по-дать для основной массы крестьян , в 1889 г. – утверждены правила о по-рядке переселения малоземельных крестьян за Урал. В январе 1902 г. соз-дано «Особое совещание о нуждах сельского хозяйства и промышленно-сти», которое возглавил С.Ю. Витте. Обобщив предложения губернских и уездных комитетов в «Записке по крестьянскому вопросу», адресованной императору , Витте отмечал, что почти все они высказались за улучшение «правового положения нашего крестьянства, которое содействовало бы развитию в нем духа хозяйственной предприимчивости и самодеятельно-сти». Однако Николаю II показалось, что Совещание старается «водворить личную собственность », и это послужило поводом для его закрытия. Та-ким образом, попытка Витте «сделать для предотвращения революции не-которые реформы в духе времени», не увенчались успехом. А Николаю II пришлось спешно решать крестьянский вопрос уже в условиях начавшейся революции, поручив это П.А. Столыпину.

 

С самого начала Столыпин выступил решительным противником принудительного отчуждения помещичьей земли, ее национализации и пе-редачи в коллективную собственность. «Я полагаю, - говорил он по этому поводу, - что земля, которая отчуждалась бы другим, … получила бы те же свойства, как и вода и воздух. Ею бы стали пользоваться, но улучшать ее, прилагать к ней свой труд …- этого никто не стал бы делать». раздел по-мещичьих земель напоминал ему историю «тришкина кафтана» из знаме-нитой басни Крылова , когда предлагают сшить рукава из предварительно обрезанных у кафтана пол.

 

Главную причину тяжелого положения крестьянства Столыпин ви-

дел не в помещичьих латифундиях	и крестьянском малоземелье, а
в «примитивном и нерациональном	строе крестьянского хозяйства»,

не позволявшем эффективно использовать имевшиеся у крестьян земель-ные ресурсы. А основой этого строя являлось общинное землевладение.

Сельская община* представляла собой особую форму организации сельского населения на определенной территории . Общинное землевладе-ние было не единственным, но преобладающим среди других форм зе-мельной собственности, включавших ¾ всей используемой в хозяйствен-ных целях земли. Пахотные земли подлежали регулярному переделу и рас-пределялись обычно по мужским «душам», едокам или работникам с уче-том качества земли, следовательно, чересполосно; сенокосы требовали ежегодной переверстки; леса, выгоны для скота и «неудобь» находились в совместном пользовании общества.

Подобное распределение земли вынуждало крестьян вести принуди-тельный севооборот, не стимулировало вкладывать дополнительные де-

* Термин «община» более позднего происхождения и возник путем точного перевода на рус-ский язык аналогичных иностранных понятий. Более привычным было использование терми-нов «мир» или «общество».

 

нежные средства и интенсифицировать труд, поскольку «плоды этих тру-дов могут быть через несколько лет отчуждены». Крестьяне были прикре-плены к своему сельскому обществу «припиской», земельным наделом и круговой порукой при уплате государственных податей и воинской повин-ности. Выход из общины был теоретически возможен, но невероятно за-труднен на практике, так как при этом крестьянину нужно было отказаться от своего надела в пользу общества , согласного на его приписку, получить согласие родителей и дать гарантии их содержания.

 

Община, несомненно, имела свои положительные и отрицательные стороны: она была выгодна крестьянам, так как давала им определенные социальные гарантии в сложных жизненных ситуациях ; «стадное» управ-ление крестьянами через общину было удобно власти по соображениям фискальным, облегчая через систему круговой поруки сбор налогов и вы-полнение повинностей; консервация общинных порядков преследовала и политическую цель – предупредить крестьянские беспорядки и спасти де-ревню от «язв пролетариатства». Однако община не давала хозяйственным, инициативным и трудолюбивым крестьянам возможности «развернуться»: увеличить земельный надел, самостоятельно решить вопрос с выбором сельскохозяйственных культур , а крестьянам, не умевшим или не желав-шим работать на земле, шанса избрать иной род деятельности. Признавая это, Столыпин говорил: «Кабала общины, гнет семейной собственности являются для 90 млн. населения горькой неволей. Этот путь уже испробо-ван, колоссальный опыт опеки над громадной частью нашего населения потерпел громадную неудачу …»

Аграрная реформа Столыпина представляла комплекс последова-тельно проводимых и связанных между собой мероприятий. Указом от 9 ноября 1906 г. (14 июня 1910 г. после принятия его Госдумой и Госсове-том и утверждения императором он стал законом) крестьянам было пре-доставлено право свободного выхода из общины с закреплением принад-лежавшей им в данный момент надельной земли в личную собственность. Для выхода необходимо было согласие схода, если же в течение 30 дней община не давала согласия, выдел производился по решению земского на-чальника. Общины, в которых не было переделов со времени наделения землей, признавались перешедшими к наследственному владению с пра-вом личной собственности домохозяев на земли, находившиеся в их поль-зовании. При этом достаточно было заявления одного общинника, чтобы действие этого закона распространилось на все сельское общество. Выход поощрялся и стимулировался властью и был возможен в двух формах: от-руб – с выделением земли и сохранением усадьбы и приусадебного участка на прежнем месте или переселение с усадьбой на хутор.

Реформа предусматривала также организацию массового переселе-ния крестьян из европейской части, где население страдало от малоземе-лья, на малоосвоенные земли – в Западную и Восточную Сибирь, на Даль-

 

 

ний Восток, Среднюю Азию. Переселение было обеспечено рядом органи-зационных и экономических мер. Многие районы переселения были пред-варительно обследованы и подготовлены: проложены дороги, сооружены колодцы, водохранилища, открыты школы, пункты питания и медицинско-го обслуживания. Для переселенцев устанавливался льготный железнодо-рожный тариф, составлявший ¼ обычного, дети до десяти лет перевози-лись бесплатно. Были оборудованы специальные вагоны, получившие на-звание «столыпинские»*, для транспортировки людей, домашнего скарба, сельскохозяйственного инвентаря и скота.

 

Переселенцы получили значительные льготы: возможность выделе-ния до 45 десятин на семью (15 десятин на одну мужскую душу, но не бо-лее трех норм на семью); аннулирование всех недоимок на прежнем месте жительства; освобождение от налогов на 5 лет; беспроцентные ссуды от 100 до 400 рублей.

 

Важные изменения произошли в землевладении и землепользовании. Отныне вся земля – крестьянская, помещичья, государственная – включа-лась в рыночный оборот, подлежала свободной купле-продаже. Создавался специальный земельный фонд, который мог быть реализован крестьянам через Крестьянский банк на льготных условиях кредитования – до 90% от стоимости приобретаемой земли при 4-5% годовых сроком на 55,5 лет. Причем, для крестьян, приобретающих землю в единоличное пользование, в отличие от крестьянских коллективов, платежи снижались.

 

Для предупреждения спекуляции землей и чрезмерной концентрации ее в одних руках были предусмотрены превентивные законодательные ме-ры: разрешалось приобретение в одни руки не более 6 наделов, определен-ных нормой 1861 г., запрещалась продажа земли не крестьянам и за лич-ные долги, заклад земли был возможен только в Крестьянском банке, за-вещать ее разрешалось по обычному праву, то есть прямым наследникам.

Ссуды Крестьянского банка не могли полностью удовлетворить по-требности крестьян в денежных средствах для обустройства своих хо-зяйств. Решению данной проблемы способствовало развитие кооператив-ного движения, первоначально стимулируемого правительством. Получив значительные кредиты через Государственный банк и квалификационные кадры инспекторов мелкого кредита, сельские кредитные товарищества (ипотечные, мелиоративные, агрокультурные, землеустроительные и др .) впоследствии стали развиваться самостоятельно и неплохо справлялись с возложенной на них миссией.

 

В оценке результатов реформы удивляет одно парадоксальное об-стоятельство: одинаковые итоговые ее показатели, которыми оперируют

* «Столыпинские» вагоны впоследствии стали использоваться для перевозки арестантов. При-чем, как пишет А.И. Солженицын в «Архипелаге Гулаг», по дореволюционным нормам разре-шалось размещать в одном купе не более 6 человек, а в советские времена, по воспоминаниям очевидцев, - до 36 человек.

 

исследователи, подчас служат основанием для прямо противоположных их интерпретаций. Данные по количеству крестьян, вышедших из общины в 1906 – 1916 гг., варьируются от 20 до 30% дворов из общего количества, а удельный вес земли, закрепленной ими в собственность, - от 15 до 25% всей общинной земли. Для одних это показатели, свидетельствующие об успехе реформы, для других – «красноречивое свидетельство» ее провала.

 

Действительно, много это или мало? Учитывая сроки осуществления реформы – всего 10 лет, причем под личным руководством Столыпина только 5*, а также присущие крестьянам консерватизм и осторожность при любой кардинальной ломке сложившихся устоев , выход из общины около четверти крестьянских хозяйств следует, на наш взгляд, признать сущест-венным ее результатом . К тому же необходимо иметь в виду, что Столы-пин и не ставил целью полное разрушение общины, что ему часто припи-сывается. Вот его собственные признания на этот счет: «Пусть собствен-ность будет общая там, где община еще не отжила, пусть будет она под-ворная там, где община уже не жизненна….»; «Закон … не ломает общины в тех местах, где хлебопашество имеет второстепенное значение, где суще-ствуют другие условия, которые делают общины лучшим способом ис-пользования земли». И даже при переселении, - считал он, - «порядок вла-дения предоставляется уже на выбор самим переселенцам. Допускается и общинное, и подворное, хуторское владение».

Из общины , как и предполагал реформатор, вышли преимуществен-но две категории крестьян: во-первых, малоземельные, нетрудоспособные (одинокие, престарелые , вдовы, сироты) , составившие до половины всех вышедших, фактически порвавшие связь с землей, так называемые «рабо-чие с наделом»; во-вторых, зажиточные, хозяйственно устойчивые кресть-яне, рассчитывавшие на собственные силы.

 

Внушительными были масштабы переселенческой политики: в 1906 – 1916 гг. за Урал переселилось 3,1 млн. человек, из которых 546,6 тысяч – 17,8% (то есть только каждый шестой) вернулся обратно. Эти цифры дают основание некоторым исследователям говорить о провале переселенческой политики Столыпина. Но при этом необходимо иметь в виду, что «обрат-ное переселение было совершенно естественным процессом, объясняемым как объективными обстоятельствами (отсутствием условий для обустрой-ства на новом месте), так и сугубо личными мотивами. И, кстати, процент людей, закрепившихся при освоении целины, был намного ниже. Населе-ние Сибири в результате притока переселенцев увеличилось на 153%, раз-мер посевных площадей за 1906 – 1913 гг. вырос на 80% (в европейской части - только на 6,2%). Благодаря этому была несколько смягчена про-

 

* В интервью одной из газет в октябре 1909 г. Столыпин говорил: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Как известно, этого шанса ни ему, ни стране история не предоставила.

 

блема крестьянского малоземелья в центральных губерниях, освоены пло-дородные земли в восточных районах страны. И даже при негативной в це-лом оценке аграрной реформы Столыпина некоторыми историками, отри-цать экономический подъем Сибири как ее, несомненно, положительный результат они не берутся.

 

Широкое развитие получило кооперативное движение: в 1915 г. в стране насчитывалось 14,5 тысяч производственных, потребительских, сбытовых кооперативов с 9,5 млн. членов (в 1906 г. – всего 1,7 тысяч с 704 тысяч человек). Среди них: молочные и маслоделательные артели, сель-скохозяйственные, потребительские лавки и даже крестьянские молочные заводы. Особо хочется отметить успехи сибирских маслоделов и высокое качество производимого ими масла, охотно покупаемого Англией, Герма-нией, Голландией, Данией. Сам Столыпин в одном из интервью в 1910 г. признавался: «Весь наш экспорт масла на внешние рынки целиком основан на росте сибирского маслоделия», которое «дает» золота вдвое больше, чем вся сибирская золотопромышленность.

 

Реформа вызвала интенсивный земельный оборот. В 1906 – 1916 гг. Крестьянским банком было продано и куплено больше 4,3 млн. десятин, из них 3,2 млн. – под хутора и отруба. Сумма кредита, выданного Крестьян-ским банком в 1912 г ., в 6 раз превысила размер ссуд, предоставленных в 1901 г. В 1907 – 1915 гг. обратились за ссудой 720 тысяч домохозяев (еди-ный размер ссуды составлял 102 рубля), за безвозвратным пособием (22 руб.) – 120 тысяч человек, было удовлетворено 50% просьб. Общие эконо-мические показатели, свидетельствовавшие о прогрессе сельского хозяйст-ва России в начале XX века, напрямую, на наш взгляд, не связаны с ре-формой Столыпина, но косвенное влияние на них она, несомненно, оказа-ла. Так, если за 1905 – 1913 гг. посевная площадь выросла незначительно

 

– с 88 до 97 млн. десятин, то валовой сбор зерна увеличился с 3 до 5,4 млрд. пудов, то есть на 80%. Выросла товарность сельскохозяйственных предприятий, урожайность важнейших культур, причем в единоличных хозяйствах она была на 30 – 50% выше по сравнению с оставшимися в об-щине, потребление машин , удобрений. Увеличилась в среднем на 1/3 доля хозяйств, использовавших наемный труд. Удельный вес России в мировом производстве зерна составил в 1913 г. 25%, зерновой экспорт страны в 1912 г. на 30% превысил экспорт Аргентины, Канады и США, вместе взя-тых.

Конечно, не стоит идеализировать ситуацию : российская деревня была далеко не « крестьянским раем». Сохранялось аграрное перенаселе-ние, техническая, экономическая и культурная отсталость: среднедушевое производство зерна в России, например, составляло только 26 пудов, тогда как в США – 48, Канаде – 73; урожайность – 34,8 пудов с десятины (в Гер-мании – 66, Франции – 80, Бельгии – 119). По официальным статистиче - ским данным 1912 г. 31,5% хозяйств в России были безлошадными, 32,1% -

 

 

имевшими одну лошадь; в 1910 г. больше половины всех орудий труда, используемых в сельском хозяйстве, признавалось устаревшими, 43% из них составляли деревянные сохи. Идея аграрного реформирования через систему мер, предложенных Столыпиным, несомненно, блестящая. При этом следует согласиться с мнением, что ее авторство Петру Аркадьевичу все-таки не принадлежит. Это одна из тех многих идей , которые в опреде-ленный момент начинают «витать в воздухе». Однако Столыпин проявил политическую настойчивость и организаторский талант, достойно выдер-жав при этом явное или скрытое, активное или пассивное противодействие со стороны различных политических сил.

 

Естественное, эволюционное сокращение помещичьего земельного фонда, ненасильственное перераспределение земли внутри крестьянского «мира» (наделение одних крестьян – «крепких и сильных» за счет «пьяных и убогих»), создание в результате этого смешанной, многоукладной сель-ской экономики, где государственные формы хозяйства будут конкуриро-вать с коллективными и частными, – вот в чем суть идеи Столыпина. «Ко-гда в России появится крепкий фермер, земельный собственник, живущий богатым хутором, оснащенный машинами и наемной рабочей силой, тогда вы не узнаете прежней России», - убежденно говорил он. Удивительно , но именно этого опасался германский император Вильгельм, полагавший, что «с Россией надо кончать скорее – через 10 лет она будет непобедима, как основанная на правильной форме хозяйствования».*

Кроме планов реформирования аграрного сектора, у Столыпина бы-ли проекты преобразований и в других сферах: местного управления (уравнения крестьян в правах с другими сословиями), вероисповедания (свобода совести и вероисповедания; введение государственного страхова-ния рабочих и всеобщего начального образования и др. По подсчетам его биографа А.С. Изгоева, из 43 пунктов программы Столыпина только 5 бы-ли выполнены полностью, 7 – частично, остальные «застряли» на различ-ных стадиях.

 

В оценке аграрной реформы Столыпина многие исследователи дела-ют акцент на поспешность в ее проведении , слабую финансовую обеспе-ченность, применение насилия в отношении крестьян и недооценку их об-щинной психологии. Но нельзя забывать, что все это беспокоило и самого реформатора, который не раз напоминал о «чрезмерно усиленном темпе», «нажиме на крестьян», нерациональном использовании средств, выделяе-мых на землеустроительные работы и переселение.

 

Справедливо, на наш взгляд, признать: всякие суждения об итогах реформы должны учитывать, что мы «имеем дело с незавершенным про-

 

 

* По признанию известного большевистского лидера Л.Д.Троцкого, если бы реформа Сто-лыпина была завершена, «русский пролетариат не смог бы прийти к власти в 1917г., не по-лучив поддержки деревни».

 

цессом, и поэтому вопрос об успехе или неудаче столыпинской аграрной реформы должен остаться без ответа».