Альтернативы российским «реформам сверху» в XIX веке

 

Проблема взаимоотношений власти и общества является одной из определяющих специфику XIX века в российской истории. Объективная необходимость политической, социальной и экономической модернизации по-разному понималась различными общественными силами . Достаточно четко представленные в общественном движении России XIX века консер-вативное, либеральное и революционное течения являлись ярким подтвер-ждением неоднозначного видения и путей решения модернизационных за-дач.

Охранительная альтернатива.

Верховная власть, уже в силу самой ее природы, гораздо в большей степени была ориентирована на консервацию существующего строя или паллиативные меры, чем на радикальные и последовательные преобразо-вания, которые, почти с равной степенью вероятности, могли либо про-длить, либо сократить срок ее существования.

 

Это нежелание перемен и их нежелательность для России обосновы-вались сторонниками консервативного (охранительного) направления в общественном движении. К их числу в разное время принадлежали: писа-тель, публицист, историк Н.М. Карамзин, историки М.П. Погодин, Д.И. Иловайский , Н.Г. Устрялов, журналист и публицист М.Н. Катков, историк литературы и критик С.П. Шевырев, а также известный государственный деятель – министр народного просвещения К.П. Победоносцев.

 

Историческая концепция Н.М. Карамзина обосновывала незыбле-мость самодержавия и необходимость сохранения крепостнических отно-шений. В представленной им в 1811 г. императору конфиденциальной «За-писке о древней и новой России» настойчиво утверждалось положение, что Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась «мудрым самодержавием». «Самодержавие, - делал вывод, ссы-лаясь на исторический опыт страны, Карамзин, - есть Палладиум* России» и «целость его необходима для ее счастья». Концепция Карамзина, проти-вопоставляющая «самобытную Россию» погрязшему в пороках «Западу», идеализация существовавших в стране порядков, в том числе крепостниче-ства, стала официальной, поддерживалась и развивалась М.П. Погодиным, Н.Г. Устряловым, Д.И. Иловайским и другими историками. Однако его приверженность к «самовластью» и воспеванию «прелестей кнута» были и предметом осуждения определенной части общества.

 

* Оплот.

 

Идеологическим обоснованием охранительных тенденций в общест-венном движении России стала так называемая «теория официальной на-родности», получившая это название с легкой руки историка А.Н. Пыпина благодаря известной формуле – «самодержавие, православие, народность», принадлежавшей С.С. Уварову. Будучи товарищем (заместителем) мини-стра народного просвещения, Уваров в 1832 г. осуществил инспекторскую проверку ряда учебных заведений на предмет постановки в них обучения и проведения необходимых преобразований в данной сфере. В представлен-ном по итогам проверки докладе императору С.С. Уваров определил как одну из труднейших задач времени необходимость сочетания «правильно-го и основательного обучения с воспитанием глубокого убеждения и теп-лой веры в истинно русские охранительные начала православия, самодер-жавия и народность». Впоследствии, уже на посту министра народного просвещения, Уваров уточнил свои намерения: с помощью всевозможных «умственных плотин» сдерживать наплыв новых, то есть революционных идей в Россию, с целью продлить ее юность и задержать развитие лет на 50.

 

Ставшая знаменитой, благодаря поддержке верховной власти и неко-торых достаточно известных общественных деятелей (Ф.В. Булгарина, Н.И. Греча, М.П. Погодина, С.П. Шевырева и др.), триада Уварова призна-вала самодержавие единственно возможной и оправданной формой прав-ления, православие понималось им как исторически сложившаяся глубокая религиозность русского народа, народность означала единение царя с на-родом и отсутствие почвы для социальной конфронтации. Эта идеология ставила целью удержать русских от печального опыта европейских наро-дов, которые «не ведают покоя и страдают от разномнения».

 

Виднейшим представителем консервативного направления в общест-венном движении России конца XIX – начала XX вв. являлся обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев. В бытность при Александре II чле-ном Госсовета он принимал самое активное участие в разработке судебной реформы*. С вступлением на престол Александра III влияние Победонос-цева на формирование политического курса усиливается. Это проявилось в важнейших кадровых перестановках, проведенных императором по его ре-комендации, разработке Манифеста 29 апреля 1881 г., содержащего яв-ный отказ Александра III от конституционных проектов его предшествен-

 

* В оценке историка А.А. Корнилова Победоносцев « был одним из самых блестящих русских профессор-цивилистов; его курс гражданского права очень долго признавался … одним из классических пособий этого ряда». Неслучайно поэтому именно он был приглашен препода-вать курс законоведения сначала к Александру III, а затем к Николаю II.

 

ника и программу нового царствования, направленную на укрепление са-модержавия.

На посту главы «духовного ведомства» (а Победоносцев возглавлял Синод в течение четверти века) он добивался расширения государственно-го вмешательства в дела церкви. Церковь и государство в России, утвер-ждал Победоносцев, должны находиться в неразрывной связи, распадение которой гибельно и для церкви, и для государства. «Безверное государст-во, - считал он, - есть не что иное, как утопия, невозможная к осуществле-нию, ибо безверие есть прямое отрицание государства».

 

Оценка личности и государственной деятельности К.П. Победонос-цева в большинстве исторических исследований однозначно негативная: «реакционер», «мракобес», «архиконсерватор», «столп консерватизма», «противник западно-европейской культуры и буржуазных форм общест-венной жизни». Известны эпиграммы, дополняющие подобные характери-стики: «Победоносцев он в Синоде, Обедоносцев при дворе, Бедоносцев – в народе, Доносцев – везде». Однако необходимо отметить, что в молодо-сти он был не чужд «либеральных мнений», и Герцен и Огарев в 1859 г. в сборнике «Голоса из России» опубликовали его статью с резкой критикой министерства юстиции и законодательства времен Николая I и Александ-

 

ра II.

Являясь политическим долгожителем (40 лет верного служения тро-ну!), К.П. Победоносцев ушел в отставку по идейным соображениям – на следующий день после подписания Николаем II Манифеста 17 октября 1905 г., означавшего ограничение самодержавия. Это был, как писал автор Манифеста С.Ю. Витте, «последний могикан старых государственных воз-зрений, разбитых 17.10.1905 г. … Победоносцев был редкий государствен-ный человек по своему уму, по своей культуре и по своей личной незаин-тересованности в благах мира сего …».

 

Масштаб личности такого государственного деятеля, как Победо-носцев, отдавшего себя служению идее, невероятно широк для однозначно узких, преимущественно отрицательных его характеристик. Но это являет-ся хорошим доказательством того, что и в оценке консервативно-охранительного течения русской общественной жизни в XIX веке следует различать реакционное и национально-патриотическое начала, хотя опре-делить грань между ними – дело невероятно сложное.

 

Либеральная альтернатива.

 

Либеральное направление в среде российской интеллигенции начи-нает идейное и организационное оформление ( в границах доступных в то время организационных форм – литературного салона, журнала либо уни-верситета) в 30-е – 40-е гг. XIX века. Причем почти сразу в его среде обна-ружились и определенные разногласия.

 

Главным вопросом, расколовшим либералов на два лагеря – «славя-нофилов» и «западников», стал вопрос об историческом месте России в

 

контексте общей проблемы, впервые поставленной западной философией о конкретном вкладе каждой страны в прогресс цивилизации. Характерное, особенно для немецких мыслителей, отрицание вклада, сделанного славя-нами, отнесенными ими к числу так называемых «неисторических» рас, вызвало естественную ответную реакцию в славянском мире.

 

В России поводом к началу дискуссии послужила статья П .Я. Чаа-даева, опубликованная в форме письма в журнале «Телескоп» в 1836 г. Россия, утверждал в ней автор, представляет собой пустоту в истории на-ций. Праздный и вольный русский народ не совершил ничего, что имело бы подлинно культурное значение. Пребывая между цивилизациями Евро-пы и Азии, Россия ни у той, ни у другой не позаимствовала ничего полез-ного. «…Одни в мире, мы не дали миру ничего, не узнали от мира ничего и не вложили ни одной идеи в копилку идей человечества».

 

Письмо, по словам Герцена, произвело эффект «выстрела, раздавше-гося в темную ночь». «…Был ли это сигнал, зов на помощь, весть об утре или о том, что его не будет – все равно надо было проснуться». Это, несо-мненно, было откровенным вызовом обществу, образованная часть кото-рого сочла обязанной его принять*.

 

Поставленные в письме Чаадаева проблемы и начавшаяся вслед за его появлением дискуссия разделила интеллигенцию на две группы. «Сла-вянофилы», а к ним в разное время принадлежали писатели, философы, публицисты А.С. Хомяков , И.В . и П.В. Киреевские, К.С. и И.С.Аксаковы, А.И. Кошелев, В.И. Даль, А.Н. Островский, Ф .И. Тютчев и др ., первыми создавшие идеологию русского национализма, обосновывали и утвержда-ли особый исторический путь России, принципиально отличный, по их мнению, от стран Запада и Европы. Самобытность России «славянофилы» видели в отсутствии серьезных социальных противоречий в русском обще-стве, в сохранении сельской общины и привычки артельного труда, в тра-дициях православия.

 

Последнее, согласно их точке зрения , и определило все важнейшие разногласия между Россией и Западом, так как западные церкви с самого своего возникновения попали под влияние античной культуры и переняли у ней «отраву» рационализма, а православие, напротив, помогло сохранить верность истинным христианским идеям. Оно является подлинно соборной церковью, черпающей силы в коллективной вере и мудрости паствы.

 

* Николай I объявил письмо Чаадаева «произведением безумца», велел взять автора под медицинский контроль , запретил журнал, в котором оно было опубликовано, сослал изда-теля и уволил цензора без права на пенсию. Судьба П.Я. Чаадаева стала ярким примером «горя от ума» в России. Недаром именно он стал прототипом Чацкого (первоначально Чад-ский) в одноименной комедии Грибоедова. Выпускник Московского университета, участ-ник Отечественной войны 1812 г., друг декабристов – он был одним из самых блестящих молодых людей московского света, удивительно начитанный и поражавший окружающих резкой своеобразностью ума.

 

Соборность, в свою очередь, определяет наиболее типичные черты русского национального характера и составляет основу всех российских учреждений. Врожденная соборность лучше всего демонстрируется кре-стьянской общиной – «союзом людей, которые, по мнению К.С. Аксакова, отреклись от своего эгоизма, индивидуальности. В отличие от Запада , где каждый человек замкнут в своем собственном мирке, каждый русский сли-вается с обществом и ощущает себя единым с ним».

 

Именно индивидуализм стал основной причиной духовного кризиса Запада. А коллективизм, соборность и православие станут , в свою очередь, основой для возрождения России. «Нам стыдно было бы не перегнать За-пада … Англичане, французы, немцы не имеют ничего хорошего за собою … Западным людям приходится все прежнее отстранять, как дурное, и все хорошее в себе создавать, нам довольно воскресить , уяснить старое, при-вести его в сознание и жизнь . Надежда наша велика на будущее», – утвер-ждал в одной из своих статей идеолог славянофильства А.С. Хомяков.

 

По самому главному вопросу русской действительности о крепост-ном праве «славянофилы» заняли вполне определенную либеральную по-зицию, решительно выступая за его отмену верховной властью с предос-тавлением крестьянским общинам земельных наделов за выкуп. Кстати, некоторые известные славянофилы, такие как Самарин, Кошелев, Черкас-ский, впоследствии смогли на практике реализовать свои идеи, принимая участие в подготовке реформы 1861 г.

 

В полемике с «западниками» «славянофилы» выступали против не-критического и быстрого заимствования западно-европейских институтов

 

и порядков. Но в то же время, не отрицая успехов Европы в индустриали-зации, считали необходимым и для России развитие торговли, промыш-ленности, акционерного и банковского дела, строительство железных до-рог и применение машин в сельском хозяйстве. «Славянофилы» выступали за созыв выборного из всех общественных слоев Земского Собора (Думы), однако возражали против конституции и какого-либо, даже формального, ограничения самодержавия.

 

В соответствии с либеральной идеологией «славянофилы» отстаива-ли свободу выражения общественного мнения, добивались развития глас-ности, установления гласного суда с участием в нем выборных представи-телей от населения, выступали против телесных наказаний и смертной казни.

 

Для исторических взглядов славянофилов была характерна идеали-зация Древней Руси, представлявшей, по их мнению, общество, лишенное противоречий, не знавшее внутренних потрясений по причине единения власти и народа, «земли» и князя. Виновником нарушения органического развития страны они считали Петра I, насильственно внедрившего в рос-сийское общество чуждые ему европейские идеи, учреждения, порядки, нравы и вкусы. В результате государство было противопоставлено народу,

 

 

дворянство и интеллигенция оторвались от народной жизни, только внеш-не усвоив западно-европейскую культуру, пренебрегая родным языком и русскими обычаями.

 

Противники « славянофилов» получили название «западники», но этот термин отнюдь не означал идеализации ими Запада или стремления бездумно копировать европейский опыт. Условность понятия вполне оче-видна. Тем более, что большинство «западников» относилось к современ-ному им Западу почти так же негативно, как и их оппоненты. И, если что и сближало их, включая либералов и правых радикалов, так это то обстоя-тельство, что им было «против кого дружить». Причем объединенные об-щими либеральными ценностями и «западники», и «славянофилы» чувст-вовали некоторое сходство позиций, что дало основание, например, Герце-ну, принадлежавшему к «западникам», в шутку назвать «славянофилов» «наши друзья враги». «И у них, и у нас, - писал он, - запало с ранних лет одно сильное, безотчетное, физиологическое, страстное чувство, которое они принимали за воспоминание, а мы за пророчество; чувство безгранич-ной … любви к русскому народу, русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно».

К «западникам» принадлежали публицисты, писатели, профессора истории, права, политэкономии: П.Я. Чаадаев, И.С. Тургенев, П.В. Аннен-ков, Т.Н. Грановский, С.М. Соловьев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин и др. Критикуя взгляды «славянофилов» в салонных спорах или печати, «запад-ники» обнаруживали вместо глубокого религиозного чувства, якобы свой-ственного русским, лишь « предрассудки, граничащие с безверием»; сель-скую общину представляли не как символ русской соборности, а институт, созданный государством по соображениям налогового и полицейского ха-рактера; считали, что единение власти и народа в допетровской Руси – не более чем миф, и «русское государство всегда ломало кости обществу сво-им необъятным весом». Они не отрицали отличий России от Запада, одна-ко относили их на счет ее отсталости, а не своеобразия.

«Западники» всегда заостряли внимание на том, чего недоставало России. Так, например, известный «западник» историк Т. Грановский в лекциях по истории средневековой Европы в Московском университете делал упор именно на те европейские традиции , которые так и не устано-вились на родине или же проявлялись весьма слабо: республиканизм и римское право, политическая независимость церкви, договорные отноше-ния между вассалом и сеньором, права парламентов и судов, иммунитет городов и корпораций.

 

Призывая к сближению России с буржуазными странами Европы, «западники» считали необходимым ускорение развития промышленности, торговли, транспорта (особенно железнодорожного), выступая при этом против протекционизма за свободу буржуазного предпринимательства.

 

 

Идеалом политического устройства для них являлся парламентарный кон-ституционный порядок западно-европейских монархий, прежде всего Анг-лии и Франции. Установления подобного строя в России «западники» рас-считывали добиться путем реформ, через воздействие общественного мне-ния на правительство, при помощи просвещения народа и развития науки. Идеологи «западничества » чрезвычайно высоко оценивали усилия Петра I по европеизации страны. Он был для них образцом смелого монарха – ре-форматора, представителя сильной государственной власти, открывшего Европу для России и Россию для Европы, и в этом смысле они часто ста-вили его в пример Александру II.

 

«Политика стагнации», «период 30-летнего застоя» – так обычно в самых общих чертах оценивали современники и потомки царствование Николая I (1825-1855 гг .). Такой взгляд представляется многим достаточно узким: нельзя забывать, что эпоха Николая I была золотым веком русской литературы, временем расцвета русского композиторского искусства, ста-новления русского театра, развития наук, основания русской школы права

 

и эпохой важных географических экспедиций на Кавказ, в Среднюю Азию

и на Дальний Восток. Кроме всего прочего, в действительности это было «время наружного рабства и внутреннего освобождения». Спорами «сла-вянофилов» и «западников» в 30 - 50-е гг. были заложены основы либе-рально-реформаторского направления в общественном движении России, что во многом способствовало подготовке и власти, и общественного мне-ния к осуществлению либеральных реформ 60 – 70-х гг. XIX века.

Вступление на престол нового императора Александра II внушало обществу, как это обычно и бывает в России, надежды на перемены к луч-шему. Причем наиболее просвещенная его часть считала при этом себя обязанной их всемерно развивать и поддерживать.

 

Движение против застоя и за реформы было начато либерально на-строенной дворянской интеллигенцией, уже в начале 1855 г. составившей первые наброски преобразований (записки и статьи К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина и др.). В них обосновывалась необходимость путем «реформ сверху» отмены крепостного права с предоставлением крестьянам земли за определенный выкуп. В отношении ограничения самодержавия либералы высказывались более умеренно – это представлялось им возможным толь-ко в отдаленном будущем. Революционная деятельность однозначно осуж-далась как «неистовое беснование». «Либеральные меры и сильная власть»

– таково было их кредо.

Практической подготовкой и осуществлением реформ занималась так называемая «либеральная бюрократия» - назначенные Александром II на важнейшие министерские посты П.А. Валуев, А.В. Головнин, Д.Н. За-мятин, М.Н. Рейтерн, великий князь Константин Николаевич.

Центральным пунктом программы П.А. Валуева стало положение об общенациональном представительстве, с помощью которого он рассчиты-

 

 

вал наладить сотрудничество правительства и общества, поставить преде-лы «произволениям» императора, то есть лишить самодержавие его край-ностей, решить национальный вопрос, усовершенствовать законодатель-ный процесс. Проект Валуева предусматривал преобразование Госсовета, сохранявшего законосовещательные функции, в Верховную палату рос-сийского парламента. Нижнюю палату составлял Съезд государственных гласных, включавший в себя выборных от земств, городов и окраинных областей, причем, 1/5 его часть должна была назначаться «высочайшей властью». Попытка реализации идеи «всероссийского земства» предпри-нималась в правление Александра II четырежды: в 1861-1863 гг., 1866 г., 1874 г ., 1880-1881 гг, но каждый раз наталкивалась на его противодейст-вие. А вот при создании Государственной Думы в 1905 г. правительствен-ная комиссия рассматривала среди прочих и проект Валуева 1863 г.

 

Кроме формирования представительного учреждения, П.А. Валуев предлагал коренную реорганизацию исполнительной власти – создание «особых совещаний министров» по обсуждению и принятию решений по важнейшим вопросам. Только в случае отсутствия согласия предполага-лась передача их в Совет Министров под председательством императора. Это стремление Валуева расширить права министров и в определенной степени ограничить властные прерогативы императора, приблизиться к ев-ропейским формам правительства также потерпело неудачу.

 

Валуев был сторонником преобразования налоговой системы на на-чалах подоходного обложения, считал важным развитие частного земле-владения и, видя в общине препятствие для развития сельского хозяйства и его производительных сил, предлагал предусмотреть для крестьян выход из нее.

 

Один из проектов общенационального представительства был пред-ставлен в 1866 г. членом императорской фамилии – великим князем Кон-стантином Николаевичем, вторым сыном Николая I, признанным лидером «либеральной бюрократии». Он предлагал создание при Госсовете особых депутатских собраний, дворянского и земского, созываемых по инициати-ве императора и с заранее определенной им же повесткой дня. Но и этот более чем скромный замысел великого князя Александром II был отверг-нут.

 

Еще одна важная фигура правительственного реформаторства – П.А. Шувалов, который считал необходимым развивать, в отличие от Ва-луева, главным образом местное самоуправление за счет усиления пред-ставительства в земствах крупных землевладельцев, причем не избирае-мых, а попадающих в земское собрание на основании земельного ценза. Именно им планировалось поручить постепенную замену общинного зем-левладения частным (образцом для Шувалова была Англия, где влияние землевладельцев в местных органах власти было достаточно сильным). По планам Шувалова влияние дворянства на местах следовало закрепить его

 

 

участием в общегосударственном представительстве. Парламент в России он представлял двухпалатным, с правом «решительного» голоса.

Одними из учреждений, значительно облегчившим процесс консоли-дации либеральной интеллигенции в пореформенный период, были земст-ва. Земское движение, представленное гласными органами местного само-управления, созданными по земской реформе 1864 г., составило достаточ-но самостоятельную и сплоченную либеральную оппозицию власти. Это вынуждены были признать даже стоявшие на более радикальной позиции революционеры. Так, считая земства «пятым колесом в бюрократической повозке», В.И. Ленин, тем не менее, указывал, что они, как выборные уч-реждения, демонстрируют на каждом шагу «реакционный характер безот-ветственного чиновничества» и «бессознательно идут к конституции».

 

Куриальная избирательная система обеспечивала численное преоб-ладание дворянства в местных органах власти. Так, в 1865-1867 гг. дворяне составляли 41,7% гласных уездных земских собраний, тогда как крестьяне

– 38,4%, купцы – 10, 4%, духовенство – 6,5%, прочие – 3%. По Положению 1890 г. дворяне и чиновники получили еще большее представительство –

 

55,2%.

 

Количественное превосходство, более высокий уровень образования обусловили их роль в земском движении. При этом следует , на наш взгляд, согласиться с мнением дореволюционного историка, что в большинстве своем это были «люди более или менее идейные, которые руководствова-лись не своими классовыми интересами, а … стремлениями принести из-вестную пользу народу …, которые отдавали себя целиком земской дея-тельности, отказываясь для нее от всякой государственной службы и во-обще более блестящей, а иногда и более широкой деятельности».

 

Достаточно полно реализовав себя на местном уровне, на поприще, главным образом, хозяйственных «польз» и «нужд» губернии или уезда, земские деятели решили проявить общественную активность и при реше-нии государственных проблем.

 

Воспользовавшись своим правом ходатайства к верховной власти, представители пяти губернских земских собраний ( Харьковского, Полтав-ского, Черниговского и др.) в 1878 г. обратились к царю с предложением созвать Земский Собор, дать народу «истинное самоуправление, независи-мость суда и свободу печати». Это было первое организованное выступле-ние либералов. В 1879 г . состоялся первый Земский съезд, постановивший организовать на местах распространение конституционных идей и содей-ствовать всяким попыткам предъявления конституционных требований. Эти требования были достаточно четко сформулированы лидером земско-го движения И.И.Петрункевичем: «Свобода слова и печати, неприкосно-венность личности, уничтожение административной ссылки и произвола администрации, независимость крестьянского сословия от полиции, изме-нение системы налогов…».

 

 

Первым крупным шагом на пути программного и организационного оформления либерализма как политической организации явилось основа-ние в 1902 г. нелегального журнала «Освобождение» под редакцией П.Б. Струве. Целью издания, заявленной в первом номере, было стремление выражать бессословное общественное мнение и объединять те группы рус-ского общества, которые не ставят цели классовой революционной борь-бы». Программное заявление содержало также требования политических свобод и созыва «по высочайшей воле» представительного законодатель-ного органа.

 

Деятельность журнала способствовала консолидации либерального движения, что проявилось в создании в 1903 г. первых либеральных пар-тийных организаций – «Союза земцев-конституционалистов» и «Союза ос-вобождения», основными задачами которых были объявлены: замена са-модержавия конституционной монархией с всеобщим избирательным пра-вом, защита интересов трудящихся масс и признание права народов на са-моопределение (в период революции 1905г. к ним добавились более кон-кретные экономические требования – наделение крестьян землей, в том числе и путем принудительного выкупа части помещичьих земель, введе-ние восьмичасового рабочего дня). Руководящую роль в обеих организа-циях играли земские либералы: И.И. Пентрункевич, А.В. Пешехонов, Д.И. Шаховской, П.Д. Долгоруков, к сожалению, так и не сумевшие преодолеть внутренние разногласия в земском движении. Интеллигенты, по призна-нию П.Н. Милюкова, не хотели объединяться с земцами – конституциона-листами, а те, в свою очередь, не желали идти на уступки интеллигентско-му радикализму. Организационное оформление российского либерализма завершилось формированием на базе этих «союзов» партии конституцион-ных демократов (кадетов).

 

Таким образом, возникнув как идеология в конце XVIII – первой по-ловины XIX века, сложившись как общественно-политическое движение в пореформенный период, либерализм в России оформился в политические партии накануне и в ходе революции 1905 – 1907 гг. Используя в качестве фундамента для своих теоретических построений классические либераль-ные ценности (парламентаризм, буржуазная свобода, частная собствен-ность и пр.), российский либерализм имел и свое собственное «лицо». К числу его особенностей следует отнести: большую умеренность в полити-ческих требованиях, склонность к компромиссу с верховной властью при легальной оппозиции ему, неоднородность социальной базы. Носителем буржуазно-либеральной идеологии в России выступало, как это ни пара-доксально, главным образом дворянство – наиболее образованная и актив-ная часть общества.

 

Своеобразие российского либерализма и его место в общественном движении определялись социально-экономическими и политическими реа-

 

лиями России, «запоздавшим» типом ее экономического развития, дли-тельной консервацией структур традиционного общества (самодержавия, крепостничества, сословного строя), политической инертностью буржуа-зии, зависевшей от власти в условиях «насаждения» капитализма «сверху».

 

Либерализм в России, в отличие от многих западно-европейских стран, никогда не был решающей силой в политической борьбе. Этому во многом препятствовало то обстоятельство, что в силу значительного соци-ального напряжения в обществе в условиях ускоренной модернизации большое влияние в нем приобретала радикальная идеология и революци-онное движение, в конкуренции, с которым либералы, «ограниченные благоразумием»*, проигрывали и теоретически, и организационно.

Революционная альтернатива.

 

На протяжении всего XIX и начала ХХ века верховная власть и ее ближайшее окружение предпринимали более или менее удачные попытки по модернизации российского общества. Однако при этом практически ни-кто из видных реформаторов не посягал на ограничение власти императора или привилегии дворянства. Непоследовательность реформаторского кур-са, медлительность, нерешительность, а часто и отсутствие намерений в доведении реформ до логического конца были одной из причин радикали-зации общества, а это, в свою очередь, создавало почву не только для ре-волюционных идей, но и революционных действий. Нельзя что-либо изме-нить, «ничего не переменяя», оценивая «видимость» реформ в правление Николая I, писал В.О. Ключевский. А Н.Г. Чернышевский, спустя год по-сле отмены крепостного права, уже в 1862 г., пророчески предсказал: «Из убогой реформы вырастет народная революция».

 

Начало революционной традиции в России связано с движением де-кабристов**. Своеобразной политической школой для будущих дворянских революционеров стала Отечественная война 1812 г. и заграничные походы 1813-1814 гг., участниками которых оказались практически все основатели и многие активные члены движения. Опыт войны, знакомство с европей-ской жизнью изменили мировоззрение молодых людей, а «связи, сплетен-ные на бивуаках, на поле битвы, при делении одинаковых трудов и опас-ностей», как признавал на следствии декабрист С.Трубецкой, способство-вали их объединению.

* «Либерализм есть доверие к народу, ограниченное благоразумием», - так считал известный английский государственный деятель, лидер либеральной партии Великобритании У. Гладстон. ** Термин «декабристы» (по месяцу восстания) некоторые исследователи считают не совсем удачным, так как он не раскрывает сути движения, а акцентирует «внимание на их буйный и бесславный конец, словно именно такое направление имела вся их созидательная деятель-ность».

 

 

В 1816 г. молодые офицеры – А. Муравьев, С. Трубецкой, И. Якуш-кин, С. и М. Муравьевы-Апостолы, Н. Муравьев основали первое тайное политическое общество – «Союз спасения» или «Общество истинных и верных сынов Отечества». Позже в него вступил П.Пестель. Союз просу-ществовал всего два года и распался в 1818 г. Это была первая политиче-ская организация, имевшая революционную программу и устав. В про-грамму были заложены две основные идеи переустройства российского общества – ликвидация самодержавия и крепостного права. При этом не-которые члены организации выступали за республиканскую форму прав-ления, а другие – за конституционную монархию.

 

Сменивший «Союз спасения» «Союз благоденствия» имел более ши-рокий состав – до 200 человек. Именно приток в организацию большого количества новых членов, вызвавший опасения у руководства в их надеж-ности, а также внутренние разногласия по программным и организацион-ным вопросам, обусловил самороспуск «Союза» в 1821 г.

В марте 1821 г. на Украине, в районе расквартирования 2-й армии, было образовано Южное общество, руководителем которого стал П.Пестель. Год спустя, в 1822 г., в Петербурге возникло Северное общест-во. Его лидерами стали Н. Муравьев, К. Рылеев, С. Трубецкой, М. Лунин. Представление о целях этих организаций давали их программные доку-менты: «Конституция» Н. Муравьева, отражавшая взгляды умеренной час-ти будущих декабристов, и «Русская правда» – более радикальной.

 

«Конституция» Н. Муравьева предусматривала, что будущая Россия должна стать конституционной монархией с федеративным устройством, близким к американскому, включавшей 15 федеративных единиц – «дер-жав». Законодательная власть должна принадлежать Народному вече – двухпалатному парламенту, выборы в который предусматривали высокий имущественный ценз, исполнительная власть сохранялась за императором. При этом он, лишаясь законодательной власти, имел право «суспенсивного вето» – на определенное время задержать принятие закона и вернуть его в парламент для вторичного обсуждения, но совсем отклонить закон не мог.

Крепостное право безоговорочно отменялось; правда, крестьяне должны были получить только усадебную землю и по 2 десятины пахот-ной земли на двор, вся остальная земля оставалась собственностью поме-щиков или государства. Сословия ликвидировались. Устанавливалось ра-венство всех граждан перед законом, равный для всех суд. Вводились об-щегражданские свободы – слова, печати, собраний, вероисповедания, пе-редвижения и пр.

 

В «Русской правде» Пестеля будущий государственный строй видел-ся республиканским. Однопалатное Народное вече – российский парла-мент – наделялся всей полнотой власти в стране. Исполнительная власть в республике принадлежала Державной думе, состоявшей из 5 человек, вы-бираемых Народным вече на 5 лет. Ежегодно один из членов Державной

 

 

думы должен был заменяться новым, что обеспечивало преемственность власти и ее постоянное обновление . Тот член думы , который пребывал в ее составе последний год, становился председателем, то есть фактически пре-зидентом республики. Это должно было препятствовать узурпации вер-ховной власти , поскольку каждый президент занимал свой пост только один год. Еще одним высшим государственным органом был Верховный Собор, состоявший из 120 человек, выбираемых пожизненно с таким же материальным обеспечением . На него возлагалась контрольная («блюсти-тельная») функция – следить за точным соблюдением конституции.

 

«Русская правда» предусматривала полное уничтожение сословного строя, равенство всех граждан перед законом и право каждого мужчины с 20 лет участвовать в выборах без какого- либо имущественного или обра-зовательного ценза. При этом женщины избирательных прав не имели. Конституционный проект объявлял основные гражданские свободы и рав-ный для всех суд.

Аграрная часть программы предполагала ликвидацию крепостного права и освобождение крестьян с землей без выкупа. Пестель предлагал разделить землю в каждой волости на две равные части: общественную, где она не являлась бы предметом купли-продажи и всякий проживавший на территории волости имел право получить земельный надел для произ-водства « необходимого продукта», и частную, в которой земля могла про-даваться, покупаться, сдаваться в аренду, дариться, закладываться – для производства «изобилия». В общественный фонд отходила половина по-мещичьей земли. Крупнейшие латифундии (площадью более 10 тыс. деся-тин) подлежали безвозмездной конфискации в пользу народа, а половина земель менее крупных помещичьих имений отчуждалась за денежное воз-награждение от казны или компенсировалась предоставлением земли в другом месте.

 

Конституционные проекты Н. Муравьева и П. Пестеля стали предме-том широкого обсуждения в обоих обществах. Для преодоления возник-ших разногласий и выработки согласованной программы было намечено проведение в 1826 г. съезда Северного и Южного обществ.