От вхождения Московской патриархии во Всемiрный совет церквей до падения Советского Союза (1961–1991)

Вхождение Московской патриархии в ВСЦ показало, что даже если и не определять само сергианство как ересь, то во всяком случае оно проложило путь к ереси и даже к "ереси ересей" — экуменизму. Ибо, по словам о. Андрея Кураева, "сергианство и экуменизм взаимосвязаны. Именно по указке властей наша иерархия вела свою экуменическую деятельность, и именно в процессе своей работы заграницей духовенство, завербованное в КГБ, проверялось на лояльность" (11).

Другими словами, сергианство вынудило патриархию принять экуменизм. Ибо у отступников нет своей воли. Предав свою волю в руки антихриста, они будут говорить и делать все, что тот от них потребует, вплоть до самого отвратительного богохульства.
Поэтому, даже если предположить, что сергианство не является ересью, то все же следует признать, что оно повреждает догмат о Церкви так же, как любая ересь. По вдохновенному определению архиепископа Джорданвилльского Виталия (Максименко), сергианство есть догматизированная апостасия: "Патриархия нарушила существенный догмат о Церкви Христовой и отвергла ее существенное назначение — служить возрождению людей, и заменила противоестественным для Церкви служением безбожным целям коммунизма. Это отступление горше всех прежних арианств, несторианств, иконоборчеств и прочих. И это не личный грех того или иного иерарха, но коренной грех Московской патриархии, утвержденный, провозглашенный и связанный присягой перед всем светом, так сказать, догматизированный апостазис..." (12)

Тридцать лет, прошедшие со времени вступления патриархии в ВСЦ, со всею несомненностью подтвердили истинность этих слов. Ибо в лице различных еретиков, с которыми МП вошла в молитвенное общение посредством участия в экуменическом движении, она вобрала в себя и все прежние арианства, несторианства, иконоборчества и прочее. А с начала 1990 года она формально восприняла и монофизитство, через свое еретическое соглашение с монофизитами в Шамбези.

Одной из первых ересей, воспринятых патриархией, был папизм, когда вторым по значению иерархом в ней стал тайный католический епископ, митрополит Ленинградский Никодим, в результате деятельности которого она вошла в общение с папистами в 1969 году (сам Никодим скончался в 1978 году на руках папы, приняв от него последнее напутствие).

Синод Русской Церкви Заграницей осудил это деяние как "еретическое", а архиепископ Джорданвилльский Аверкий пояснил: "Теперь, если и были кое у кого сомнения, как нам относиться к современной московской патриархии, можно ли считать ее православной, вследствие ея тесного союза с богоборцами, гонителями веры и Церкви Христовой, эти сомнения должны окончательно отпасть: вступив в литургическое общение с папистами, московская патриархия тем самым отпала от Православия, и не может более почитаться православной" (13).

И действительно, сергианство очень напоминает папизм и может рассматриваться как его восточная разновидность.

"Еретическим, — пишет иеромонах Нектарий, — было понимание митрополитом Сергием Церкви (а стало быть, и спасения). Он искренне, как нам кажется, верил, что Церковь это прежде всего организация, аппарат, не способный функционировать без административного единства. Отсюда стремление сохранить ее административное единство любой ценой, даже ценой повреждения содержимой ею истины.

И это можно видеть не только из его церковной политики, но и из соответствующего ей богословия. Особенно показательны здесь две его работы: "Есть ли у Христа наместник в Церкви?" (Духовное наследство патриарха Сергия. М., 1946) и "Отношение Церкви к отделившимся от нее сообществам" (ЖМП № 2, 1930). В первой из них митрополит Сергий, хотя и дает отрицательный ответ на вопрос (поставленный прежде всего по отношению к папе), но отрицание это у него скорее не принципиальное, а эмпирическое. Папа не является главой Вселенской Церкви лишь потому, что он еретик. Но в принципе для митрополита Сергия возможно и даже желательно возглавление всей Вселенской Церкви одним лицом. Более того, в трудные моменты жизни Церкви это лицо может усваивать себе такие полномочия, даже не обладая соответствующими каноническими правами. И хотя митрополит заявляет, что такой вселенский глава не является наместником Христовым, заявление это не выглядит искренним в контексте как других его богословских мнений, так и согласных этому богословию деяний.

Во второй цитируемой статье митрополит Сергий утверждает, что с изменением чина приема в церковное общение членов какого-либо общества, изменяется и реальное присутствие благодати в таинствах оного, которое, стало быть, зависит не от его объективного исповедания веры, а от субъективного (и посему изменяемого) отношения к нему первоиерарха Церкви. Так, писал Сергий, "мы принимаем латинян в Церковь в сущем сане, а из карловацкого раскола через мvропомазание", чем утверждал наличие у латинян, в отличие от "карловчан", истинного мvропомазания и священства.
Таким образом, — заключает о. Нектарий, — накладывая прещения на несогласных с его церковной политикой, Сергий считал, что он действительно отсекает их от благодати и по сути отправляет в ад. Вот уж воистину папизм и притязание на наместничество Христово!" (14)

Это еретическое превращение патриархии в западного рода папство было следующим образом описано о. Вячеславом Полосиным: "Если митрополит Сергий руководствовался не личной корыстью, а ошибочно понимаемой пользой для Церкви, то очевидно, что богословским фундаментом такого понимания были ошибочные и даже еретические представления о самой Церкви и ее действии в мiре. Можно предположить, что эти представления были весьма близки идее "филиокве": раз Дух исходит не только от Отца, но и от Сына, значит и наместник Сына может распоряжаться Святым Духом, так что Тот действует через него "ex operае operato" — "в силу совершенного действия". Отсюда с необходимостью следует, что совершитель таинств Церкви, "minister saсramenti", должен быть автоматически "непогрешим", ибо непогрешим действующий через него и неотделимый от него Дух Божий... Однако, эта латинская схема Церкви значительно уступает той схеме, той структуре, которую создал митрополит Сергий. В его схеме Собор вообще отсутствует, либо заменяется формальным собранием для утверждения уже принятых решений — по образу съездов КПСС.

Место Собора в его структуре Церкви занимает отсутствующая у латинов советская власть, лояльность к которой становится чем-то вроде догмата... Эта схема стала возможной потому, что она была подготовлена русской историей. Но если православный царь и православный обер-прокурор в какой-то степени являли собой "малый Собор", который по общей направленности не противоречил умонастроению большинства верующих, то при перемене мiровоззрения тех, кто был у кормила светской власти, эта схема приняла еретический характер, так как решения центральной церковной власти, ассоциирующиеся у народа с волей Духа Божия, стали определяться ни большим, ни "малым" собором, а волею тех, кто хотел уничтожить даже самое представление о Боге (официальная цель второй "безбожной" пятилетки — полное забвение народом даже слова "Бог"). Таким образом, в родник Истины волеизъявления Духа Святого был подмешан смертельный яд... Московская патриархия, вверив себя вместо соборной воли Духа злой богоборческой воле большевиков, являет собой как раз образ такого соблазна неверия во всемогущество и Божественное достоинство Христа, Который Один только и может спасать и сохранять Церковь и Который неложно обещал, что "врата ада не одолеют ея"... Подмена такой веры надеждой на свои собственные человеческие силы, которые сумеют спасти Церковь, так как через них действует Дух, не соответствует канонам и Преданию Церкви, а "ex operе operato" исходит от "непогрешимой" верхушки иерархической структуры" (15).

При таком близком сродстве между сергианством и папизмом неудивительно, что они должны были войти в общение друг с другом как восточный и западный варианты соответственно едва ли не самой древней из всех ересей — человекопоклонничества — ереси, в борьбе с которой пролили свою кровь ветхозаветные мученики Маккавеи и новозаветные мученики римских катакомб. Экуменизм, сам будучи высшим выражением человекоугоднического идолопоклонства, послужил поводом и местом для встречи восточных поклонников Сталина с западными поклонниками папы, позволившей им объединить свои силы в борьбе с Истинной Церковью, благословляя любую форму человекопочитания, кроме истинного почитания Самого Богочеловека, Господа Иисуса Христа. Более того, хотя паписты и вобрали в себя все христианские ереси, а впоследствии и все нехристианские религии, но сергиане пошли еще дальше, восприняв атеизм (16).

Таким образом, напрасно защитники МП утверждают, что сколь серьезны ни были бы ее грехи, они все же не доходят до ереси. Разве отступничество — грех менее серьезный, чем ересь? Разве приносящий жертву идолам или Сталину менее чужд Христу, чем отвергающий один или несколько Вселенских Соборов? Разве тот, кто входит в общение со всеми ересями, — сколько-нибудь меньший еретик, чем тот, кто "целомудренно" ограничивает свое духовное прелюбодеяние только одной блудницей? Московская патриархия содеяла все это и больше этого, ибо она есть, по выражению Бориса Талантова, "агент мiрового антихристианства".

11) Диакон АНДРЕЙ КУРАЕВ, Во дни печальные Великого Поста // День. № 13 (1992).

12) Архиепископ ВИТАЛИЙ (МАКСИМЕНКО), Мотивы моей жизни (Джорданвилль, 1955) 25.

13) Архиепископ АВЕРКИЙ, Современность в свете слова Божия. Слова и речи (Джорданвилль–Нью-Йорк: Свято-Троицкий монастырь,1975) Т. 3. 216.

14) Иеродиакон ИОНА (ныне — иеромонах НЕКТАРИЙ), Сергианство: политика или догматика? (29 апреля / 12 мая 1993; pукопись) 2–3, 5.

15) Священник В. ПОЛОСИН (СЕРГИЙ ВЕНЦЕЛЬ), Размышления о теократии в России // Вестник Христианского Информационного Центра. № 48 (1989).

16) Так, на встрече представителей Православных Церквей на Родосе в сентябре 1960 г. Московская патриархия выступила за прекращение борьбы против атеизма, теософии, спиритизма и масонства. См.: Русская Православная Церковь / Изд. А. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ (М.: Прогресс, 1988) 387.