Русская Зарубежная Церковь

В течение всего этого периода единственной Церковью, способной исповедовать истину открыто и поведать мiру о реальном положении дел в России, была Русская Православная Церковь Заграницей (РПЦЗ). И она продолжала делать это смело и убедительно, несмотря на подрывавшие ее расколы в Европе, где так называемый "Парижский экзархат" заразился ересью софиологии и, после некоторых колебаний, окончательно связал свою судьбу с "мiровым православием" под омофором новостильного Вселенского патриарха, и в Америке, где большинство паствы вошло после Кливлендского лжесобора 1946 г. в общение с Московской патриархией. Однако, как мы видели, обновленцы сумели ввести неких от рода своего в западноевропейские епархии РПЦЗ во время II Мiровой войны; и в 60-х гг. архиепископ Аверкий Сиракузский и Троицкий замечал в письме к первоиерарху РПЦЗ митрополиту Филарету, что "с тех пор, как появились у нас тенденции одной малой группы епископов, составив свою партию, стремиться к захвату всей власти в Церкви, и начались у нас смуты, которые — увы — и ведут нашу Церковь к развалу, все углубляясь и расширяясь с тех пор и до нашего времени" (56).

Одной из этих смут была попытка в 1963 г. свергнуть великого чудотворца архиепископа Иоанна Сан-Франциского († 1966) с его кафедры по подозрению в покрытии им неких финансовых беспорядков в Сан-Франциской епархии. Страсти накалились до такой степени, что архиепископу Иоанну пришлось предстать перед гражданским судом. Он был оправдан, но против него свидетельствовали четверо его собратьев-епископов (57)! В том же 1963 г. архиепископ Иоанн в своем докладе Архиерейскому Синоду РПЦЗ сказал: "С болью приходится наблюдать и видеть развал Зарубежной Церкви, выгодный лишь врагам ее. Мы, ее архиереи, не можем допустить сего, как и того, чтобы одна сорганизовавшаяся группа господствовала над остальным епископатом и любыми средствами проводила то, что желательно ей" (58).

Другим проявлением деятельности этой "малой группы епископов" была их попытка ослабить позицию РПЦЗ по отношению к "мiровому православию", невзирая на то, что Поместные православные церкви все глубже и глубже погрязали в апостасии. В частности, они пытались доказать, что РПЦЗ никогда не считала введение нового календаря чем-то большим, чем просто "ошибкой", и что она никогда не порывала общения с "мiровым православием" по той или иной причине. Теперь РПЦЗ и вправду попыталась продолжить прерванное было общение с поместными православными церквами, включая даже новостильные. Однако, как мы видели, Русская Церковь как внутри, так и за пределами России отвергла предложенные в 1923 г. Мелетием Метаксакисом реформы, включая и переход на новый стиль. Более того, попытка патриарха Григория VII вмешаться в дела Русской Церкви в пользу навостильных раскольников "Живой церкви" встретила решительный отпор и патриарха Тихона, и митрополита Антония Киевского, председателя Архиерейского Синода Русской Церкви Заграницей. Решительно протестовала РПЦЗ и в 30-е гг., когда русский митрополит Евлогий Парижский, запрещенный в служении Архиерейским Синодом, был принят на правах автономного архиерея под омофор Вселенского патриарха (епархия Евлогия вскоре стала главной колыбелью экуменической ереси).

Отношение РПЦЗ к экуменизму в целом и новому календарю в частности заметно ужесточилось в конце 50-х — начале 60-х гг., когда были установлены первые контакты между РПЦЗ и Греческой Старостильной Церковью — сначала с "флоринитской" ее ветвью, а затем также и с "матфеевской".

Но в это же самое время "малая группа епископов" стала делать попытки использовать прежние прецеденты периодического общения, с тем чтобы оправдать свое стремление сохранить общение с экуменистами. Лидером этой группы был архиепископ Антоний Женевский. Ему особенно противостояли архиепископы Антоний Лос-Анжелосский и Аверкий Сиракузский, которые были противниками каких-либо отношений РПЦЗ с отступническими церквами "мiрового православия".

Негласной целью "малой группы епископов" было добиться признания Русской Зарубежной Церковью Московской патриархии, а затем, последовав примеру Американской митрополии, войти с патриархией в некоторое общение. Однако, они еще не чувствовали себя достаточно сильными, чтобы открыто оспаривать суждение архиепископа Джорданвилльского Виталия (Максименко), который писал в 1955 г.: "Патриархия нарушила существенный догмат о Церкви Христовой и отвергла ее существенное назначение — служить возрождению людей, и заменила противоестественным для Церкви служением безбожным целям коммунизма. Это отступление горше всех прежних арианств, несторианств, иконоборчеств и прочих. И это не личный грех того или иного иерарха, но коренной грех Московской патриархии, утвержденный, провозглашенный и связанный присягой пред всем светом, так сказать, догматизированный апостазис..." (59)

Тем не менее, РПЦЗ никогда официально не порывала общение с другой церковью "мiрового православия" — Сербской патриархией; и многие не хотели и теперь порывать с нею — не из обновленческих побуждений, но из подлинного чувства любви к Церкви, оказавшей такое теплое гостеприимство РПЦЗ в период между двумя войнами. "Малая группа епископов" использовала эти чувства, чтобы доказать, что не только Сербская церковь, но также Московский и Вселенский патриархаты имеют благодать, даже если, по выражению архиепископа Антония Женевского, они не всегда "должным образом пользовались данной им благодатью". Архиепископу Аверкия, в частности, пришлось заметить, что Сербская патриархия 60-х гг. была вовсе не та же, что мученическая Сербская патриархия 30-х и 40-х гг., что теперь она в полном общении с Московской патриархией, под контролем титовских коммунистов и с 1965 г. — полноправный член Всемiрного Совета церквей (патриарх Герман даже стал одним из президентов этого церковного Вавилона)...

Эти более-менее скрытые разделения в РПЦЗ выступили снова на поверхность с уходом на покой митрополита Анастасия в 1964 г. Тогда случилось такое противостояние между сторонниками двух кандидатов на освободившееся место митрополита — архиепископов Никона (Рклицкого) и Иоанна (Максимовича), — что для того, чтобы избежать раскола, архиепископ Иоанн снял свою кандидатуру и предложил вместо себя самого молодого архиерея — епископа Филарета Брисбенского. Это предложение было затем принято всеми (60).

Новый митрополит столкнулся с трудной задачей. Ибо, с одной стороны, ему нужно было вести свою Церковь в сторону решительного отвержения апостасии "мiрового православия", а с другой — сохранять единство между членами собственного Синода, из которых некоторые были по духу ближе к "мiровому православию", чем к истинному...

56) Архиепископ АВЕРКИЙ, Письмо от 14/27 сентября 1966.

57) Описание это процесса см.: Monk DAMASCENE, Not of this World (Forestvill, Ca: Fr. Seraphim Rose Foundation, 1993) [рус. пер.: Иеромонах ДАМАСКИН (ХРИСТЕНСЕН), Не от мира сего. Жизнь и учение иеромонаха Серафима (Роуза) Платинского (М., 1995) — Ред.] Ch. 3. См. также: A Saint’s Final Golgotha // The Orthodox Word. № 175–176 (March–June 1994) 109–141.

58) A Saint’s Final Golgotha // The Orthodox Word. № 175–176 (1994) 140. См. также: Схимонах ЕПИФАНИЙ (ЧЕРНОВ), Проникновение обновленчества в Русскую Православную Церковь Заграницей (Рукопись).

59) Архиепископ ВИТАЛИЙ (МАКСИМЕНКО), Мотивы моей жизни (Джорданвилль, 1955) 25.

60) Однако, новостильники присутствовали и в этот критический переходный период. Так, новостильный греческий еп. Дионисий Новозеландский участвовал в наречении митрополита Филарета во епископа Брисбенского, а после смерти митр. Анастасия патриарх Афинагор послал в Синод телеграмму соболезнования, а архиепископ Иаков пропел Трисвятое (соответствует русской литии — Ред.) над его останками.

Москва и Митрополия

Между тем, Московская патриархия, под руководством генерала КГБ митрополита Ленинградского и тайного католического епископа Никодима (Ротова) делала большие шаги на международном экуменическом поприще. Так, в октябре 1969 г. митрополит Никодим преподал причастие католическим студентам Руссикума в Риме. За этим последовало решение русского Священного синода разрешить православному духовенству преподавать таинства старообрядцам и римо-католикам.

Это решение произвело "удивление, печаль и недоумение" в Элладской Церкви и "новое проблематичное положение с экуменической, пастырской и богословской точек зрения", по мнению Вселенской патриархии (61). Но не говорил ли Афинагор, что иерархи и богословы не должны стоять на пути народов к интеркоммуниону? Трудно увидеть в этой реакции греческих новостильников что-либо, кроме ревности к успехам Русской церкви, обогнавшей их в экуменической гонке. И это не привело, во всяком случае, ни к каким решительным действиям.

Более серьезным было постановление Синода Русской Зарубежной Церкви "рассматривать решение Московской патриархии, дающее римокатоликам доступ ко всем таинствам Православной Церкви, как нарушающее священные каноны и противное догматическому учению Православия. Входя в общение с инославными, Московская патриархия отчуждает себя от единения со свв. отцами и учителями Церкви. Этим своим деянием она не освящает еретиков, которым она преподает таинства, но сама становится причастной их ереси" (62).

Архиепископ Аверкий так комментировал это решение: "Теперь, если и были кое у кого сомнения, как нам относиться к современной Московской патриархии, можно ли считать ее православной, вследствие ея тесного союза с богоборцами, гонителями веры и Церкви Христовой, эти сомнения должны окончательно отпасть: вступив в литургическое общение с папистами, Московская патриархия тем самым отпала от Православия, и не может более почитаться православной..." (63)

Решение Московской патриархии давать причастие католикам поставило другую русскую юрисдикцию в Северной Америке, Митрополию, в затруднительное положение; ибо в начале шестидесятых Митрополия (церковное сообщество, отколовшееся от Русской Зарубежной Церкви в 1946 г.) была, в лице отцов Иоанна Мейендорфа и Александра Шмемана, среди самых консервативных участников экуменического движения.
Однако, с 1968 г. эта церковь вступила в секретные переговоры с Московской патриархией о даровании ей автокефалии. Согласно их договоренности, Московская патриархия должна была провозгласить Митрополию автокефальной Православной Церковью Америки в обмен на японские приходы последней, долженствовавшие перейти в юрисдикцию МП. Это соглашение, которое не было признано ни одной из остальных Автокефальных Церквей и служило к пользе, в конечном итоге, лишь Московской патриархии и КГБ, было публично оглашено в декабре 1969 г. — как раз в тот момент, когда Московская патриархия объявила о своем вхождении в частичное общение с католиками. Так бывшая Митрополия обнаружила, что получила автокефалию от церкви, находившейся теперь в общении с католиками. Естественно, это нанесло смертельный удар тем антиэкуменическим мнениям, которые еще оставались в этой церкви. Таким образом, единственными Церквами, еще свободными от ереси экуменизма и способными открыто выступать против нее, остались Русская Зарубежная Церковь и греческие старостильники, включая в 1970 г. одиннадцать из двадцати афонских монастырей.

Однако, прежде чем проститься с драматическими событиями 1960-х гг., обратимся к последнему православному заявлению Митрополии в марте 1969 г.: "Основной целью экуменического движения ...является единство всех христиан в одном благодатном организме. И здесь Православная Церковь твердо исповедует, что такое подлинное единство обретается, прежде всего, в единстве веры, в несомненном приятии всеми Священного Писания и Священного Предания так, как они во всей полноте и целостности сохранены Церковью. Истинная любовь к отделенным от нас братьям (неправильное название еретиков, кои не суть наши братья во Христе) состоит посему не в замалчивании всего, что разделяет нас, но честном свидетельстве об Истине, которая одна может объединить нас всех, а также в общем поиске путей, как сделать Истину очевидной для всех. Только так всегда понимала Православная Церковь свое участие в экуменическом движении... Однако, внутри экуменического движения всегда существовало другое понимание единства. Это другое понимание сегодня, кажется, становится более популярным. Оно, фактически, не придает никакой важности согласию в вере и учении и базируется на релятивизме, т. е. на предположении, что догматическое и каноническое учение Церкви, будучи "относительным", — не обязательно для всех. Единство рассматривается как уже существующее, и нужно лишь выразить и усилить его на экуменических мероприятиях или богослужениях. Такой подход совершенно несовместим с православным пониманием экуменического движения.

Различия между этими двумя подходами нигде лучше не выражаются, чем в отношении к сослужению и интеркоммуниону между разделенными христианами. Согласно православному учению, молитвы и таинства Церкви, особенно Божественная Евхаристия, суть выражения полного единства — в вере, в жизни, в служении Богу и человеку — как данного Богом. Такого единства с другими христианами мы ищем, но мы еще не достигли его. Посему в православном понимании никакая форма сослужения, т. е. никакое совместное участие в литургической молитве или таинствах с теми, кто не принадлежит к Православной Церкви, не может быть допущена, ибо это будет означать единство, которого в реальности не существует. Это будет означать самообман, обман других и создание впечатления, будто Православная Церковь признает то, чего она в действительности не признает" (64).

61) Цит. по: Eastern Churches Review. Vol. III, № 1 (Spring 1970) 91–92.

62) Определение от 18/31 марта 1970 г. Ср. Указ Архиерейского Собора от 15/28 сентября 1971 г.: "Несогласие решения Московской патриархии относительно преподания причастия римокатоликам с православным догматическим учением и канонами Церкви совершенно очевидно всякому, хоть немного знакомому с богословием. Оно было справедливо осуждено определением Синода Элладской Церкви. Святые каноны позволяют причащение великого грешника, находящегося под запрещением (епитимией), когда он близ смерти (13 прав. I Всел. Соб., 6 Карфаг., 2 и 5 Григория Нисского), но нет ни одного правила, которое распространяло бы это на лиц, чуждых Православной Церкви, покуда они не отвергнут свои лжеучения. Какое бы объяснение митр. Никодим и другие московские иерархи ни пытались дать этому деянию, совершенно ясно, что, хотя и с некоторым ограничениями, общение между Московской патриархией и римокатоликами было установлено. Более того, последние недавно приняли решение позволить членам Православной Церкви причащаться у них. Все это было недавно ясно продемонстрировано на богослужении, состоявшемся 14 декабря 1970 г. в базилике Св. Петра в Риме, когда митр. Никодим преподал причастие католическим клирикам. Совершенно ясно, что подобное деяние не может быть оправдано никакой необходимостью, этим деянием Московская патриархия предала Православие. Если 45 правило Свв. Апостолов отлучает от Церкви православного епископа или клирика, который "помолился токмо с еретиками", а 10 Апостольское правило запрещает даже молиться с отлученными, то что мы можем сказать о епископе, дерзающем преподавать им Святые Тайны? Если оглашенные должны покидать церковь перед освящением Даров, и им не разрешается даже при смерти принимать причастие, покуда они не соединятся с Церковью, то как можно оправдать причащение тех, которые, будучи членами еретических обществ, гораздо дальше отстоят от Церкви, чем оглашенный, готовящийся соединиться с ней? Деяние Московского Синода, подтвержденное недавним собором Московской патриархии в Москве, возлагает ответственность за это неправославное решение на всех участников Московского собора и на всю их церковную организацию. Решение допустить католиков к причастию есть акт не только неканонический, но также и еретический, как повреждающий православное учение о Церкви, поскольку лишь истинные члены Церкви призваны причащаться Тела и Крови Христовых в Евхаристии. Московский указ, рассуждая логически, признает ее членами тех, кто, из-за своих догматических заблуждений, и сердцем и умом далеко отстоит от нее".

63) Архиепископ АВЕРКИЙ, Современность в свете Слова Божия... Т. 3. 216.

64) Цит. по: Eastern Churches Review. Vol. II, № 4 (Autumn 1969) 425–426.

ГЛАВА VI
ГРЕЦИЯ И БАЛКАНЫ: УДАР С ЗАПАДА

Беззаконнующие завет наведут с прелестию:
людие же ведуще Бога своего премогут.
Дан. 11:32

Геноцид православных сербов

Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев было создано после I Мiровой войны. Согласно планам главных мiровых сил, это было централизованное государство, управляемое православным сербским королем и парламентом. Католики хорваты противились власти сербов, и на протяжении всего межвоенного периода напряженность в отношениях двух народов не спадала. В 1934 г. король Александр был убит в результате покушения, произведенного на него в Марселе хорватской террористической организацией Усташи. Затем в 1935 г. правительство Югославии подписало соглашение с Ватиканом, которому, впрочем, воспротивилась Сербская Православная Церковь, поскольку им предусматривались для Католической церкви бульшие привилегии, нежели для Православной. 23 июля 1937 г. демонстрация протеста во главе с епископами и священниками была жестоко разогнана полицией, результатом чего явилась смерть в тот же день патриарха Варнавы. Хотя премьер-министр и воздержался от препровождения документа в Сенат для ратификации, и хотя в 1939 г. было достигнуто соглашение об образовании автономной области Хорватия со столицей в Загребе, ситуация продолжала оставаться весьма напряженной ко времени германского вторжения в апреле 1941 г.

Преданное хорватами, сербское сопротивление было вскоре подавлено. Немцы арестовали патриарха Гавриила, но он, хоть ему и пришлось в результате провести всю войну в тюрьмах и концлагерях, отказался сотрудничать с ними. Тем временем болгары оккупировали югославскую Македонию и выслали митрополита Иосифа Скопейского и епископа Викентия Злетово-Струмицкого вместе со многими священниками в Сербию.

Митрополит Иосиф воспринял теперь руководство израненной Церковью, жестоко пострадавшей на всей территории Югославии. Епископ Николай (Велимирович) был заключен в Дахау; епископ Серафим Рашка-Призренский умер в тюрьме в Тирене в 1945 г.; семеро священников и тысячи мiрян были убиты венграми в Воеводине; болгары изгнали сербское духовенство из Македонии; а итальянцы оккупировали Косово и Черногорию. Но гораздо худшие зверства претерпели сербы в Хорватии и Боснии от усташей и Католической церкви в новообразованном независимом государстве Хорватия, получившем de facto признание от Ватикана.

28 апреля 1941 г. католический архиепископ Степинац Загребский выпустил воззвание, восхваляющее режим усташей Анте Павлевича и призывающее всех католических священников сотрудничать с ним. Это произошло три дня спустя после того, как правительство выпустило серию указов о запрещении употребления кириллического шрифта, о закрытии православных школ, об обложении патриархии социальным налогом, повелело сербам носить на рукаве цветные повязки с литерой "Р" (сокр. от pravoslavac) и запретило употребление термина "Сербская Православная религия". 22 июня министр образования сказал, что треть сербов из Хорватии будет выслана, треть перебита и треть обращена в католичество.

В июле начались аресты сербов. К осени свыше пятнадцати тысяч сербов прошли лагеря, и к 1943 г. в Сербии было триста тысяч беженцев из Хорватии. Митрополит Досифей Загребский, епископ Савва Карловацкий, епископ Платон Банья-Лукский и митрополит Петр Боснийский были убиты (1).

Иоахим Верц пишет: "Во многих деревнях бойня проходила по следующему сценарию. Усташи приходили и собирали всех сербов. Затем они приказывали им переходить в католичество. Тем, кто отказывался, а таковых бывало большинство, приказывали собраться в их местной приходской церкви. После этого они закрывали их в церкви и поджигали ее. Множество сербских православных мужчин, женщин и детей пострадали таким образом в сербских селениях" (2).

Согласно рапорту архиепископа Степинаца папе, на 8 мая 1944 г. 240 000 сербов отступили в католичество. Многие из них, однако, после войны вернулись в Православие. Сотни церквей были разрушены или осквернены, и огромное количество имущества было изъято у сербских православных. По немецким данным около 750 000 сербов было убито, включая 5 архиереев и 177 других духовных лиц. 200 000 из них погибли только в одном лишь печально известном лагере Ясеновац в условиях страшных зверств, причем 40 000 из них — по приказаниям францисканца отца Филипповича. Епископ Николай (Велимiрович) вписал этих мучеников в церковный календарь под 31 августа, как "семьсот тысяч пострадавших за православную веру от рук римских крестоносцев и усташей во время II Мiровой войны. Сии суть новые Сербские мученики".

Однако, новейшие исследования дают намного меньшее число убиенных. К примеру, Марк Альмонд пишет: "Вероятно, около 325 000 сербов было убито усташами в НХД (Независимое Государство Хорватия, в которое входила и Босния), включая 60 000 в одном лишь Ясеноваце. Иначе говоря, каждый шестой серб в области Павелича был убит"3 . Также сербский ученый Боголюб Косович пишет, что 487 000 сербов было убито всего за II Мiровую войну, тогда как хорватов — 207 000, мусульман — 86 000, и прочих — 234 000; а хорватский исследователь Владимiр Зерьявич дает такие цифры: 530 000 сербов, 192 000 хорватов, 103 000 мусульман и 202 000 прочих (4).

Одним из замученных в Ясеноваце был старик по имени Вукашин. Он стоял "в ореоле мира и радости, тихо молясь Христу. Палач был очень разгневан его умиротворенностью и непоколебимым спокойствием и приказал вывести его на место казни.

Св. Вукашину был предложен обычный выбор: "принять папу или умереть самой ужасной смертью". Старец осенил себя честным крестом и мирно произнес нараспев: "Делай свое дело, сынок".

Палач трясся от гнева. Он зверски отхватил одно ухо святого, повторяя свою угрозу. Св. мученик опять миролюбиво сказал: "Продолжай свое дело, сынок". И безрассудный мучитель продолжал: сначала другое ухо, затем нос и пальцы один за другим. Подобно новому Иакову Персянину, св. Вукашин был "обрезан, яко священная лоза Божия". При каждом страшном и кровавом отсечении благородный Вукашин, исполненный мира и радости Духом Святым, кротко повторял: "Продолжай делать свое дело, сынок".

Наконец, мучитель выколол глаза мученику, и святой еще раз сказал: "Продолжай свою работу, сынок". Тогда палач пришел в исступление и зарубил святого мученика. Почти сразу же после этого палач лишился рассудка и совершенно обезумел" (5).

В феврале 1942 г. д-р Привислав Грисогно, католик, член бывшего югославского кабинета, написал протест архиепископу Степинацу: "Наша Католическая церковь двояко участвовала в этих, худших, чем у язычников, преступлениях; но что еще ужаснее, католические священники становились командирами лагерей и отдавали приказы или же не препятствовали совершать дикие пытки, убийства и зверства в отношении крещеных людей. Один католический священник перерезал горло православному сербскому священнику... Епископы дают свое согласие, по крайней мере, своим невмешательством... Один епископ открыто поносил судьбу невинных сербских христиан, пострадавших больше, чем евреи в Германии. Я пишу это, чтобы спасти свою душу и предоставляю вам искать способ спасти вашу" (6).

Хотя некоторые и утверждают, будто Степинац пытался прекратить убийства, все же не остается сомнений в его фанатичной ненависти к Православию. Так под 27 и 28 марта 1941 г. он записал в своем дневнике: "Дух Византии — т. е. Восточной Православной Церкви — это что-то такое ужасное, что лишь Всемогущий и Всеведущий Бог может терпеть это... Схизма Восточной Православной Церкви — величайшее проклятие Европы, почти что хуже протестантизма". В 1946 г. коммунистическое правительство судило его и, найдя его виновным в государственной измене и убийствах сербов, приговорило к пяти годам тюрьмы. Когда он вышел из заключения, Ватикан пожаловал ему кардинальскую шапку, и ныне он — кандидат на канонизацию!..

"Всего было установлено, что до двухсот пятидесяти тысяч человек (всех национальностей Югославии) было убито во время титовских массовых расстрелов, маршей смерти и концлагерей в период 1945–46 гг." (7) Среди них был вождь монархистов-четников, сопротивлявшихся коммунистам-партизанам, Дража Михайлович, который был казнен коммунистами 4/17 июля 1946 г. и почитается как новомученик Свободной Сербской Церковью в Америке (в настоящее время возвратившейся в патриархию) (8). Однако, после нескольких лет сопротивления большая часть церковного руководства позволила вовлечь себя в коммунистическую орбиту; сербские иерархи присутствовали на московских лжесоборах 1945 и 1948 гг., и так называемые союзы священников, контролируемые коммунистами, были внедрены в Сербскую Церковь, как и в Церковь соседней Болгарии.

Свободные сербы пишут: "Доклад от 18 октября 1961 г., подготовленный Подкомитетом по исследованию исполнения Закона о внутренней безопасности и других законных постановлений о внутренней безопасности Комитета по правосудию Сената Соединенный Штатов, обрисовывает, как иерархия матери-Церкви попала под контроль атеистического правительства коммунистической Югославии:

"...После освобождения Югославии коммунисты начали преследование всех религий. Сразу же после войны православный митрополит Черногорский Иоанникий (Липовац) и семьдесят его священников были убиты. Значительное число православных священников было брошено в тюрьмы, и в 1947 г. уроженец Америки епископ Варнава (Настич) был приговорен к одиннадцати годам тюрьмы (где он умер при загадочных обстоятельствах). Патриарх Гавриил умер в 1950 г. После его смерти Священный синод Сербской Церкви хотел избрать новым патриархом сильную личность, митрополита Скопейского Иосифа (Цвийовича). Чтобы не допустить этого, правительство приказало арестовать его. Тем режим ясно намекнул, что новый патриарх должен быть из числа "сотрудничающих", и принудил избрать мягкотелого епископа Викентия (Проданова), ставшего послушным орудием коммунистической пропаганды" (9).

Болгарскую Церковь постигла в это время подобная же участь; и в Болгарии, как и в России и в Сербии, падению Церкви предшествовало падение ее опоры — православной монархии. Во время войны Царь Борис III, возможно, последний истинно-православный монарх, пытался сохранить нейтралитет своей страны между Гитлером и Сталиным и отказался выдать болгарских евреев в гитлеровские лагеря смерти, за что был убит в 1943 г. Затем его брат, князь Кирилл, стал регентом и продолжал ту же политику; но после того как советские части вошли в Болгарию, он был арестован и расстрелян в "Кровавый четверг", 3 февраля 1945 г. (10)

Иван Марчевский пишет: "После прихода к власти коммунисты начали уничтожение духовенства: была убита треть из двух тысяч духовных лиц. Потом стали действовать иначе: назначенные "сверху" владыки рукополагали послушных священников..." (11)

1) См.: S. ALEXANDER, Church and State in Yugoslavia since 1945 (Cambridge University Press, 1979) Ch. 1, 3.

2) I. WERTZ, On the Serbian Orthodox Martyrs of the Second World War // Orthodox Life. Vol. 33, № 1 (1983) 15–26.

3) M. ALMOND, Europe’s Backyard War (London: Mandarin, 1994) 137. См. также: A. DJILAS, The Yugoslav Tragedy // Prospect (October 1995) 39.

4) См.: B. KOSOVIĆ, Žrtve drugog svetskog rata u Jogoslavije (London: Libra Books, 1985) 102, 174, 182; V. ZERJAVIĆ, Gubici stanovnistva Jogoslavije u drugom svjetskom ratu (Zagreb: Jugoslavensko Viktimolośko Drustvo, 1989) 61, 82.

5) Holy New Martyr Vukashin // Orthodox Canada. № 114 (1986) 3.

6) Цит. по: Stepinac’s Hat is Blood-Red // The Christian Century (January 14, 1953) 42–43. См. также: R. WEST, The War in Bosnia // Orthodox Christian Witness (September 11/24, 1995).

7) N. MALCOLM, Bosnia. A Short History (London: Papermac, 1996) 193.

8) Некоторые сомнения в том, был ли Михайлович истинным мучеником, вызывают обвинения его в практике "этнической чистки" против мусульман во время II Мировой войны. См.: N. CIGAR, Genocide in Bosnia (Texas: AM University Press, 1995) 18–19. Однако, N. MALCOLM утверждает (Bosnia. A Short History... 179), что очевидных свидетельств этого нет. См. также: К. ГЛАЗКОВ, К 50-летию расправы над Драголюбом-Дражей Михайловичем // Православная Русь. № 17 (1566) (1996) 5.

9) THE DIOCESAN COUNCIL OF THE FREE SERBIAN ORTHODOX DIOCESE OF THE USA AND CANADA. A Time to Choose (Third Lake–Illinois: Monastery of the Most Holy Mother of God, 1981) 10. О плачевном положении Сербской Церкви при коммунистах см.: Архимандрит ИУСТИН (ПОПОВИЧ), Истина о Сербской Православной Церкви в коммунистической Югославии // Вестник Германской Епархии Русской Православной Церкви Заграницей. № 2–3 (1992).

10) См.: Протопресвитер С. ЦАНКОВ, Покойный Царь Борис, как религиозно-нравственная личность // Православная Русь. № 18 (1495) (1993). См. также: D. HOR-
BURY, Prince Kyril — Time to Restore History’s Victim // Royalty. Vol. 14, № 5 (1996) 64–71.

11) Цит. по: Православная Русь. № 1 (1454) (1992) 15.