Общественное движение за охрану памятников природы в Украине 6 страница

М.Ф. Иванов торжествовал. Мышеловка захлопнулась, прочно и навсегда - теперь никакие мешавшие ему заповедники или степные институты в Аскании просто невозможны. 14 февраля 1933 г. президиум ВУАСХН окончательно добивает асканийских экологов: "На основании Постановления Президиума ВАСХНИЛ от 8.02.33 г. (протокол № 14) и принимая во внимание пожелание Всесоюзного съезда по охране природы (какая ложь - В. Б.) решено все предыдущие постановления о самостоятельности в Аскании от Института Акклиматизации и Гибридизации каких-либо учреждений отменить. Утвердить при этом институте специальный добавочный отдел заповедной степи со штатом в 17 человек" (против 120 человек, работавших в Степном институте и бюджетом в 50 тыс. рублей в год" (15).

Еще раз попытался спасти положение Наркомпрос. 31 января 1933 года зам. наркома просвещения Карпеко направил жалобы в СНК УССР и культпроп ЦК КП(б)У (16).

В январе 1933 г. вопрос об Аскании-Нова обсуждался на Первом Всесоюзном съезде по охране природы, на который асканийские экологи возлагали огромную надежду. Несмотря на то, что абсолютное большинство выступивших делегатов поддерживало В.В. Станчинского, неофициальный руководитель съезда В.Н. Макаров принял сторону директора Аскании-Нова Ф.Ф. Бега. Последний, кстати, ловко вставлял в свою речь высказывания одного из идеологов разгрома заповедника Аскания-Нова Презента: "Тов. Презент вот что говорит (он пробыл в Аскании около 2-х недель) (...) Аскания должна стать мощным центром гибридизации и акклиматизации, но не только животных, а и растений. Надо расширять это учреждение, при чем животные должны остаться ведущей и решающей частью Аскании, а заповедная степь должна сама из участка "охраны от человека" стать очагом интродукции в культуру новых, невыявленых растений". Комментарии, по-видимому, излишни. Вот в чем еще большее мировое значение Аскании, приобретаемое благодаря активной поддержке руководящих партийных товарищей и правительства..." (5).

И съезд, из-за нажима Бега и особенно Макарова, принял расплывчатую резолюцию по Аскании-Нова. Что означало полную победу животноводов.

К началу 1933 г. Степной институт был закрыт, а заповедник и зональная овцеводческая станция влились в Институт гибридизации Аскания-Нова. Директором которого стал тот же Ф.Ф. Бега, а его замом по науке - М.Ф. Иванов. Таким образом, с 1933 г. заповедник Аскания-Нова, как самостоятельная единица, окончательно (до 1995 г.) перестал существовать. А ведомственным распоряжением НКЗ УССР целинный участок сократили до 1400 га. В чем, по-видимому, немало поспособствовал и бывший директор Аскании Колодько, пересевший в кресло начальника управления заповедниками Всеукраинской Академии сельхознаук, и давно мечтавший о таком "комбинате".

В середине лета 1932 г. в Асканию из Ленинграда приехал один из руководителей Института естествознания Ленинградского отделения Коммунистической Академии Презент. Его цель была научная - ознакомиться с методами биологических ииследований в связи с "задачами соцстроительства". Ясно, что природоохранная работа в заповеднике ему явно не пришлась по душе.

Летом 1933 года в Асканию вновь прибыл Презент. На этот раз вместе с Лысенко. Трофим упал с лошади, ушиб ногу и пробыл там пару дней. Презент - несколько недель. Он устраивал "чистки" и марксистско-ленинские проработки.

Именно этот визит Презента, по-видимому, имел для асканийских экологов самые катастрофические последствия.

С середины октября по ноябрь 1933 г. ОГПУ арестовало 21 человека, так или иначе связанных с заповедником.

Победители не довольствовались тем, что посадили за решетку Станчинского и его единомышленников. Готовую к изданию верстку трудов по экологии уничтожили, закрыли "Журнал экологии и биоценологии". Был сожжен и почти весь тираж только что вышедшего сборника "Проблемы биоценологии". Прекратился выпуск "Известий" Степного института-заповедника Аскания-Нова. Добились отмены Пятого Всесоюзного съезда зоологов, анатомов и гистологов, который Станчинский готовил в 1933 г. в Харькове.

Не состоялся и Второй Всесоюзный съезд по охране природы, планировавшийся в Аскании. Так был разгромлен бастион экологии в СССР, на несколько десятилетий назад отброшена отечественная экологическая наука. Исследования заповедной степи возобновились лишь в 1937 г., и велись ботаником З.Т. Извековой, работавшей в отделе кормодобывания Института. В январе 1934 г. секретарь Днепропетровского обкома партии М. Хатаевич просил у Кагановича прислать в Асканию бригаду марксистов - биологов, чтобы помогли наладить там нужную "методологию".

А сама заповедная целина, как главная ценность, попав в руки животноводов - лысенковцев, оказалась под постоянной угрозой распашки. "Дамоклов меч" висел над ней до середины 90-х годов.

Атака на заповедники
Атака на заповедники

С начала 30-х годов, почуяв конец "заповедного Ренессанса", местные хозяйственники повели мощную атаку на заповедные уголки. ЦК КП(б)У, СНК УССР, Наркомзем оказались буквально засыпаны письмами с требованиями отдать заповедный кусок. На Обиточной косе и Бирючем было предложено организовать кроликофермы, филиал объединения "Союзкожа" просил разрешения на Бирючем и Джералгаче добывать кермек.

Председатель Буденовского исполкома Мариупольского округа Сечной писал, что заповедник Хомутовская степь "служит рассадником сусликов" и требовал 800 гектаров отдать животноводческому товариществу (18). С 1936 г. в этом заповеднике из-за постоянных покосов перестали гнездиться дрофа и журавль-красавка.

Председатель Скадовского райисполкома Макаров жаловался на Приморские заповедники: "научной ценности эти заповедники никакой не имели, на одном из них разводят мартынов и гадюк, на другом - зайцев", и просил передать райисполкому для хозяйственного использования заповедник Буркуты (19).

Белосарайское земельное общество требовало снять заповедность с Белосарайской косы, Мелитопольский окрисполком - лишить заповедности Обиточную косу, так как "на косе разводятся главным образом морские чайки, мартыны, кулики, ястреба, копчики, которые и не имеют такой ценности, чтобы для них нужно было бы создавать заказник" (20).

Часто решение одного и того же органа власти противоречили друг другу. Так, 26 сентября 1936 г. и 25 марта 1938 г. Сталинский облисполком принял решение о придании статуса областных заповедников (забыв о ранее заповеданых известняковых склонах по Кальчику) 8 природным объектам. Среди них и Каменным могилам, площадь которых была увеличена почти в два раза - до 600 га. Однако ровно через год, 15 апреля 1938 г., принял очередное постановление - "О сбережении и охране памятников истории и природы", из которого областной заповедник "Каменные могилы" выпадает (54). Что объяснялось, по-видимому, путаницей, вызваной передачей части донецких земель Запорожской области.

Его территорию моментально разделяют колхозы сел Украинка, Назаровка и поселка Каменный. Таким образом, с 1938 по 1948 г. заповедник местного значения Каменные могилы не существовал.

В том же 1938 г. встает вопрос о передаче 225 гектаров Хомутовской степи соседним колхозам. Однако благодаря защите Сталинского краеведческого музея и председателя УКОПП В.Г. Аверина заповедник удалось отстоять. Но тем не менее мелкие утраты были: в конце 30-х в западной части заповедника распахали 186 гектаров, и его площадь сократилась до 1030 га (55).

В начале 1930-х республиканский заповедник Конча-Заспа стал называться заповедником Днепровской поймы и имел площадь в 1000 гектаров. В этом же году его хотели переподчинить Наркомату торговли, но атаку удалось отбить. С 1933 по 1934 гг. Конча-Заспа входила в состав Среднеднепровского (Каневского) заповедника. Находясь вблизи новой столицы Украины, Конча-Заспа стала испытывать претензии сильных мира сего. В заповеднике начали устраивать рыбалки для избранных.

Очень пострадал этот заповедник летом 1932 г. во время военных маневров. Солдаты без разрешения дирекции поставили палатки, срубили 2 тысячи сосен, нарыли канав, косили траву, купали в заповедных озерах коней, стирали портки, ловили бреднями рыбу (21).

В середине лета 1934 г. заповедник Конча-Заспа прекратил свое существование. Рассказывают, когда столица УССР переезжала из Харькова в Киев, председатель ВУЦИК Петровский стал объезжать окрестности Киева в поисках места для правительственных дач. Приглянулась ему Конча-Заспа, где вскоре вместо рыбного заповедника возник спецсовхоз ВУЦИК. Следует добавить, что только в 1999 г. Киевскому эколого-культурному центру удалось добиться восстановления заповедного режима в урочище Конча-Заспа площадью около 1 тыс. га.

В начале августа 1934 г. вице-президент Украинской Академии сельскохозяйственных наук М. Варфоломеев, которой была подчинена Конча-Заспа, пробовал отстоять заповедник, имевший на то время площадь 1431,95 га. Обратился в секретариат ЦК КП(б)У: "Решением Правительственной комиссии по переезду в Киев был передан хозяйственному отделу ВУЦИК'а госзаповедник Конча-Заспа. Ни Правительственная комиссия, ни хозяйственный отдел ВУЦИК'а не оповестили об этом решении Академию сельскохозяйственных наук. Не известно до сего времени и цель передачи заповедника Конча-Заспа" (72). Варфоломеев просил секретариат ЦК КП(б)У отменить это незаконное решение и оставить заповедник в ведении сельхозакадемии. Что, естественно, сделано не было.

В 1938 г. вновь разгоралась борьба за превращенный в 1934 г. в совхоз бывший заповедник Конча-Заспу. Президент АН УССР А.А. Богомолец пишет в украинское правительство: "...научная работа в заповеднике (Конча-Заспа - В. Б.) прекратилась в 1934 г., когда заповедник фактически перестал существовать, так как был превращен в совхоз ВУЦИК", и просил передать заповедник Кончу-Заспу в ведение Академии наук (22).

Однако вмешался директор Киевского госуниверситета Русько. Он послал в ЦК КП(б)У жалобу, мол, не передавайте Академии Наук Кончу-Заспу, для академиков хватит и Старосельского заповедника (Гористое - В. Б.), где построены их дачи. Отдайте Кончу-Заспу лучше нам, для биологической практики студентов (22).

В результате Совнарком УССР отказал и АН УССР и КГУ. Последняя надежда вернуть Конче-Заспе заповедность лопнула из-за ведомственных амбиций. Так погиб один из первых украинских заповедников.

В середине 30-х годов Академия Наук отказалась от своего заповедника Академическая (Карловская) степь. И согласно постановлению СНК УССР от 28 декабря 1935 г. он был передан колхозу. Колхоз "Червоний боєць" распахал его почти на половину. Когда профессор С.О. Илличевский из Полтавского краеведческого музея приехал к председателю местного райисполкома, тот ответил: "Что захотим, то и сделаем, захотим - вспашем целину" (23).

23 февраля 1937 г. решением Харьковского облисполкома остатки этой заповедной целины вошли в список заповедников областного значения, это же решение продублировано 17 января 1938 г. постановлением оргкомитета Верховного Совета УССР по Полтавской области. Хотя навряд ли ценность Карловской степи была такая же, как в 20-х годах.

Не по назначению использовались и другие заповедные объекты. В 1933 году в заповедном дендропарке им. III Интернационала (Софиевка) хотели сооружать дом отдыха для ЦИК СССР (24).

В 1935-1936 гг. там начали массовую продажу цветов. Дело дошло до того, что в марте 1936 г. собралось Политбюро ЦК КП(б)У и запретило торговлю цветами из Софиевки (25).

С начала 30-х годов Приморские заповедники и Песчаные заповедники в районе низовьев Днепра подверглись мощным нападениям хозорганов. Уже в 1930 г. в Совнаркоме УССР обсуждался проект декрета об изъятии у Приморских заповедников (о. Бирючий) 3000-4000 гектаров для местных колхозов (59).

В 1931 г. отрезано 3332 гектара. В 1932 директор Каракульэкспортсовхоза объединения Пушносиндикат некто Упырь, при поддержке члена президиума Всеукраинской сельскохозяйственной академии Машуры добился решения Голопристанского райисполкома об изъятии из Ягорлыкского массива Приморских заповедников (Черноморского) 2447 гектаров. Научные сотрудники заповедника предостерегали местное начальство, что в этом месте опасно разводить овец - бывают сильные штормы. Их не послушались и завезли овец из Афганистана. Однако вскоре разразился шторм и смыл 500 овец в море.

Генеральный прокурор УССР по факту незаконного отторжения земель заповедника возбудил дело против совхоза (26).

Под нажимом влиятельной организации Госэкспорта на заповедных островах и косах велся легальный отстрел лебедей. Местному рыбтресту было разрешено на Тендре соорудить ледник, а рыбтрест затеял строительство целого завода. Рыбхозы также хозяйничали на заповедных Обиточной и Белосарайской косах.

Директор Мелитопольского краеведческого музея Аривон Павлович Курило-Крымчак писал в 1930 г. о нарушении заповедного режима на Обиточной косе, островах Бирючий и Чурюк - частей Приморских заповедников и отношении к этому местного начальства:

"Секретарь райпарткома Толстопят, так тот прямо на заседании сказал: этот декрет (постановление СНК УСССР от 14.07.1927 г. о создании Приморских заповедников - В. Б.) чепуха для нас, правительство жестоко ошиблось, организовав тут заповедник. Тут нужен только ското-молочный совхоз, и он будет". Председатель РИК Абаза начал насмехаться над людьми, которые занимаются подобными делами: "Вот шум поднимет профессура, когда узнает, что тут когда-то водился хорь-перевязка" (27).

27 февраля 1936 г. Секретариат ЦК КП(б)У слушал вопрос "О состоянии Черноморского государственного заповедника". Что послужило основанием для этого, сказать трудно, ибо в архиве нет соответствующих документов, скорей всего поводом была жалоба работников заповедника в ЦК ВКП(б) или газету "Правда". В обсуждении вопроса приняли участие секретари украинского ЦК - Попов, Постышев, зав. отделом ЦК Кровицкий, зав. сектором науки НКЗ Дрозденко, Новоселов.

Решено: "ЦК КП(б)У констатирует, что Черноморский заповедник реорганизован в коммерческое предприятие с хищническим использованием природных ресурсов. Охрана заповедника поставлена очень плохо. Никакой научной работы заповедник не проводил" (28).

27 мая 1937 г. Секретариат ЦК КП(б)У обсуждал состояние Азово-Сивашского заповедника. Причиной стало письмо секретаря Генического РК КП(б)У Константинова на имя секретаря украинского ЦК Хатаевича (29).

Секретариат ЦК КП(б)У постановил послать в Азово-Сивашский заповедник комиссию, однако ее результаты не известны. Тридцать седьмой год покосил и Хатаевича, и многих других...

Начальник украинского главка по заповедникам Л.А. Мартынюк констатировал: "В предвоенные годы (1935-1937 гг.) территории заповедников Правительством УССР были пересмотрены, в результате чего все пригодные для хозяйственного использования земли были исключены из заповедного фонда и переданы ближайшим колхозам и совхозам. Всего было изъято из заповедников свыше 15 тысяч гектаров (точнее, около 20 тыс. га - В. Б.), или около 40% площади заповедников (...). Из состава Черноморского заповедника участок "Буркуты" площадью 7664 гектара был передан Институту Аскания-Нова для подсобного хозяйства (...), 2500 гектаров на Ягорлыкском полуострове было прирезано совхозу "Каракуль-экспорт", 4714 гектаров только на о. Джарылгаче было передано колхозам и т.д. Всего в Черноморском заповеднике было изъято свыше 15 тысячи гектаров. Из состава Азово-Сивашского заповедника на о. Бирючем было передано колхозам Генического района 1500 гектаров, а в Сивашах была передано совхозу им. Фрунзе 3 тысячи гектаров. После всех отрезок постановлением СНК УССР от 1 июля 1937 года № 774 территорию суши Черноморского заповедника установлено в размере 13025 гектаров и Азово-Сивашского заповедника - 7049 гектаров" (30).

К этому печальному списку следует также добавить изъятую из Азово-Сивашского заповедника большую часть острова Чурюк и половину острова Куюк-Тук в Сиваше, Белосарайскую косу (31).

Необходимо отметить, что изъятие большей части заповедной территории у этих заповедников была подтверджена решением СНК УССР. Причем архивы свидетельствуют, очередное правительственное постановление лишь узаконивало ранее совершенные беззаконные действия хозорганов и местных властей. Причем с такой практикой, когда республиканские власти лишь прикрывали противоправные акции против заповедников, задним числом придавая им вид "законности", будем встречаться еще не раз. Хронология позорных решений украинского правительства следующая.

10 января 1931 г. зампред СНК Петровский подписал постановление, изменяющее статью 4 ранее принятого декрета о создании Приморских заповедников. Теперь там разрешалось косить сено, выпасать скот, ловить рыбу (32).

19 сентября 1935 г. СНК УССР декретом "О государственных заповедниках УССР" вновь разрешил в Черноморском и Азово-Сивашском заповедниках сенокос, рыбную ловлю (запретив охоту, выпас, земледельческие работы), а главное, поручил НКЗ УССР в двухмесячный срок разобраться, какую территорию оставить за этими заповедниками, а какую передать колхозам. Кроме этого, на НКЗ УССР возлагалось административное, хозяйственное и научное руководство Черноморским, Азово-Сивашским, Средне-Днепровским заповедниками и Асканией-Нова. Раньше наукой тут руководил Наркомпрос УССР (33).

27 февраля 1936 г. Секретариат ЦК КП(б)У поручает правительству уточнить, какую часть территории Черноморского заповедника передать колхозам (28).

Соответствующий декрет правительства, вновь поручающий НКЗ УССР разобраться с территорией заповедников, якобы был издан 21 декабря 1936 г. (однако я его не нашел).

И вот 1 июля 1937 г. СНК УССР издал долгожданное постановление "О государственных природных заповедниках УССР". Этим декретом сокращенная площадь Черноморского заповедника определялась в 13025 га, Азово-Сивашского - в 7049 га (из него выпала Белосарайская коса и другие объекты) и Средне-Днепровского - в 1274,45 га. Таким образом, почти за десять лет, с 1928 по 1937 г., площадь Черноморского и Азово-Сивашского заповедников (бывших Приморских и Песчаных заповедников в районе низовьев Днепра) сократилась с 47 тыс. га до 20074 га, то есть, более чем в 2 раза (34).

Известно также, что в конце 1939 г. о безобразиях с охраной заповедных участков в Аскании сигнализировал наркому земледелия СССР оживший снова Украинский комитет охраны памятников природы.

По-видимому, дело касалось полной или частичной распашки оставшейся при животноводческом институте целины. Так или иначе, готовя в правительство СССР обзор по заповедникам страны, фактический руководитель главка по заповедникам при СНК РСФСР В.Н. Макаров писал в 1940 г.: "С развитием социалистической промышленности и сельского хозяйства разные наркоматы, промышленные предприятия, исполкомы предъявляют и будут предъявлять с каждым годом более и более требований на удовлетворение их потребностей в сырье за счет заповедников... Так, например, известный украинский степной заповедник "Аскания-Нова" уже превращен в зооферму по разведению домашних животных, овец и свиней..." (38).

Самих асканийцев-экологов продолжали ругать как "врагов народа" (35), а их гонители тоже попали в Гулаг (36, 37).

Заниматься заповедниками в 30-х стало практически невозможно. Исчезла возможность где-либо публиковать материалы по заповедному делу. Так и не вышел уже подготовленный к печати третий сборник УКОППа "Охрана природы на Украине", прекратили издавать труды заповедников Аскания-Нова и Конча-Заспа. В начале 30-х были закрыты журналы "Украинский охотник и рыболов" и "Вiсник природознавства", много внимания уделявшие заповедному делу. Статьи по заповедникам перестали публиковать газеты и научно-популярные журналы.

7 марта 1934 г. ВУЦИК и СНК УССР на основе союзного постановления приняли декрет о роспуске Всеукраинского союза охотников и рыболовов. Несколько сотен охотничьих заказников остались без хозяина. Правда, часть бобровых отошла к Главпушнине, которая, однако, вскоре сняла в них охрану. Началось массовое избиение бобров.

Кроме ВУСОР, в начале 30-х силовым путем были закрыты различные краеведческие, научно-естественные общества: ЖИВРАС, Крымское общество естествоиспытателей и любителей природы, занимавшиеся заповедным делом. Сменено руководство и основной состав всех краеведческих музеев.

Осень 1934 г. некоторые заповедники РСФСР (в том числе и Крымский) по партийному заданию проверяла О.Б. Лепешинская. Легендарный академик Академии медицинских наук, лысенковка, "прославившаяся" своими содовыми ваннами для борьбы со старостью. В докладной записке в научный отдел ЦК ВКП(б) она писала, что в целом в заповедниках царит анархия и стихийность, "большевистским духом и не пахнет". Подбор персонала нездоровый, в большинстве случаев по рекомендации старой профессуры, непроверенной в политическом отношении. В результате почти во всех заповедниках большая засоренность антисоветскими элементами. Во главе заповедников часто стоят разложившиеся коммунисты. Заповедники, созданные на границе, например, Крымский - это путь для контрреволюционеров. Выводы были очень красноречивы:

"1. Заповедники в настоящем виде ничего не дают. Заповедники нужны. 2. Вскрытые гнойники... должны быть излечены до конца. 3. Все зоопарки (беспризорные), зоосады и заповедники всех ведомств должны быть под одним общим руководством. 4. Научную работу перестроить, вести по плану под центральным руководством. 5. Природу взять в руки и перестроить для целей соцстроительства. 6. Охрану военизировать (...). 10. Сделать заповедники большевистскими, зажиточными, научными и райскими уголками" (57).

Заповедники обвинили в укрывании националистов и контрреволюционеров всех мастей.

"Украинские националисты, которые осели после революции в наших музеях, заповедниках, картинных галереях, ставили задачу использовать это могучее оружие для своей контрреволюционной работы, для борьбы против советской власти", - писал в 1934 г. зав. агитпропом ЦК КП(б)У Хвыля (39).

27 июня 1938 г. этот тезис получил дальнейшее развитие в постановлении СНК УССР "О музеях Украины". Правительство констатировало, что все музеи, памятники природы и культуры находятся в плохом состоянии и призывало очистить их от контрреволюционно-вражеских элементов (40).

В 30-х годах арестованы многие работники заповедников и краеведческих музеев, члены УКОППа, научные сотрудники биологических и сельхозинститутов, занимавшиеся заповедным делом на Украине: А.П. Гунали, Н.И. Гавриленко, Б.К. Фортунатов, С.И. Медведев, Ф.Ф. Шиллингер, В.Я. Гурский, А.А. Яната, А.А. Шуммер, П.П. Смолин, В.В. Станчинский, А.П. Курило-Крымчак, Д.Е. Белинг. Из них Франц Францевич Шиллингер, Александр Алоисович Яната, Владимир Владимирович Станчинский погибли в Гулаге. Заповедным делом заниматься в УССР стало практически некому. Все основные квалифицированные кадры оказались выбиты.

Значительно осложняла заповедное дело постоянная чехарда с хозяевами заповедников. Так, Уманский государственный заповедник Софиевка (он же - дендропарк им. III Интернационала) находился в ведении Наркомпроса УССР с 18 мая 1929 по 1935 г. Затем его передали в Наркомзем УССР, оттуда в облкомитет по делам искусств. В 1938 хозяином парка вновь стал украинский Наркомпрос. С марта 1939 Софиевку вернули Наркомзему УССР. С 1941 г. - она в подчинении Главка по заповедникам при СНК УСССР (41). 25 марта 1938 г. СНК УССР передал дендропарк Тростянец из состава племсовхоза НКЗ СССР в ведение НКЗ УССР.

В октябре 1937 г. управляющий делами СНК УССР Милько обратился в Наркомпрос Украины - есть ли необходимость дальнейшего существования в системе НКП УССР Комитетов по охране памятников природы и культуры? На что Нарком просвещения УССР Затонский ответил: "Комитеты охраны памятников культуры и охраны природы фактически не существуют. Что касается природы, то это, по сути, дело Наркомзема... Что касается культуры, то такой комитет необходим" (42).

Горнило 30-х годов заповедники советской Украины прошли с большими потерями: противозаконно закрыты Аскания-Нова, Академическая степь и Конча-Заспа (последний утерян навсегда), территория Черноморского и Азово-Сивашского (Приморских и Песчаных) сокращена почти вдвое. Ликвидированы многие заповедники местного значения - например, Каменные могилы. Большинство активистов заповедного дела оказалось в Гулаге, все общественные природоохранные организации закрыты, природоохранная печать уничтожена. В оставшихся "в живых" заповедниках научная работа практически не велась, вовсю нарушался заповедный режим. Влияние ослабевшего УКОППа свелось к минимуму.

Правда, было издано два правительственных постановления (от 27 июня 1938 г. и 7 марта 1939 г.), обязывающих Наркомпрос разобраться в подчиненности историко-культурных и природных заповедников и дать предложения.

До создания главка по заповедникам при СНК УССР в 1940 г. республиканские и областные заповедники подчинялись различным ведомствам: Черноморский, Азово-Сивашский, Тростянец - Наркомзему УССР, Софиевка - Уманскому сельхозинституту, Устиновка - опытной станции каучуконосов, Веселые Боковеньки - Украинскому институту агромелиорации, Хомутовская степь - Мариупольскому краеведческому музею, Стрелецкая степь и Михайловская целина - местным райисполкомам, Каневский - Киевскому университету, Прохоровский и Гористое - АН УССР, Крымский (РСФСР) - Комитету по заповедникам при ВЦИК.

Крымский заповедник, более-менее благополучный, также настрадался от передачи из рук в руки, 1 августа 1924 г. СНК РСФСР принял решение о подчинении нескольких наркомпросовских заповедников, в том числе Крымского - Наркомзему РСФСР. Однако после решительных протестов природоохранной общественности декрет был отменен.

С 1929 по 1935 гг. Крымский заповедник перешел в ведение НКП Крыма и влачил довольно жалкое существование. Из заповедника ушли многие ученые, в том числе И.И. Пузанов. С 1935 г. его положение улучшилось - он был подчинен Комитету по заповедникам при ВЦИКе, а с 1939 - Управлению по заповедникам и зоосадам при СНК РСФСР. В конце 30-х директором заповедника был назначен бывший руководитель крымских красно-зеленых партизан Мокроусов, он-то и навел в заповеднике порядок. 10 февраля 1935 г. ЦИК СССР утвердил новые границы Крымского заповедника.

Однако главным источником зла для Крымского заповедника являлись местные лесные органы (43).

В 20-х годах, после каждой атаки лесников Крымский заповедник всегда выходил с победой. В ноябре 1924 г. начальник Лесного управления Крымской АССР Мазыкин ходатайствовал перед Лесным ученым комитетом РСФСР о сокращении площади Крымского заповедника. Но Лесной ученый комитет отказал Мазыкину, записав в протоколе, что "на леса Крыма следует смотреть прежде всего как на один из главных факторов в деле регулирования водного режима, вследствие чего эксплуатационная точка зрения должна уступить место более серьезным соображениям о необходимости охраны природы Крыма" (43).

Однако, что удавалось сделать в 20-х, не имело никаких надежд десятилетие спустя.

После очередной авантюры местных властей в 1940 г. И.И. Пузанов шлет письмо Василию Никитовичу Макарову, начальнику российского главка по заповедникам: "Для меня трагедия Крымского государственного заповедника одновременно является и личной трагедией. Неужели я в течение ряда лет моей крымской работы для того вел жестокую борьбу с силами, враждебными заповеднику, чтобы он, получив, наконец, прочное признание и войдя в сеть государственных заповедников, стал в конце-концов саморазлагаться, превращаясь в лесной склад, бойню Союззаготкожи и доморощенную лабораторию..." (44).

В начале 30-х в советской Украине были организованы два заповедника Академии наук УССР - Гористое и Прохоровский.

Еще в 1919 г. на узкой гряде песчаных холмов, поросших сосновым и дубовым лесом, вдоль Днепра на север от Киева, возле села Староселье, действовала биостанция АН УССР. Открыл ее В.И. Вернадский.

В январе 1931 г. НКЗ УССР передает Академии Наук лес и прочие угодья Гористого с тем, чтобы здесь был организован заповедник и велась научная работа. Общая площадь составляла 167,4 гектара. По-видимому, специального решения СНК УССР не было. Скорей всего имелось, как в случае с Каневским и Конча-Заспой, - только решение НКЗ УССР, ведавшего лесами (45). Прохоровский заповедник был создан также примерно в 1931 г., в 7 км ниже Канева, слева по течению Днепра на базе усадьбы первого ректора Киевского университета Максимовича. История его создания такова. Профессор Максимович завещал свою усадьбу с садом и участком леса на Михайловой горе Научному обществу в Киеве. Когда в конце 20-х годов Научное общество было слито с Академией наук Украины, вместе с домами и другим имуществом Академии перешла и Михайлова гора. Возможно, по этому поводу было согласование НКП УССР. В сентябре 1929 г. с целью организации там заповедника ее обследование произвел Н.В. Шарлемань. Вскоре Академией охранником Михайловской горы был назначен житель села Прохоровка некто Иванов (67). Уже в 1931 г. в официальных документах ВУАН фигурирует новый заповедник - Прохоровский. Декрета СНК УССР по этому поводу также, по-видимому, не имелось. Прохоровский заповедник занимал площадь около 25 га и включал Михайлову гору, поросшую естественным лесом (20 га) на берегу Днепра и саму усадьбу - около 5 га.