Объединение русских земель вокруг Москвы - объективная закономерность или простая случайность

Вопрос о том, почему именно Москва стала центром сплочения русских земель, вызывал живейший интерес сразу после образования единого русского государства. «Кто думал-гадати, что Москве царством бытии, и кто же знал, что Москве государством слыти?» - изумлялся безвестный летописец в середине XVI века. К настоящему времени многие поколения историков привели ряд убедительных, на первый взгляд, доводов в пользу возвышения Москвы. В их числе выгодное географическое положение Москвы и наличие там удобных торговых путей. То обстоятельство, что Московские земли стали центром формирования великорусской народности. Далее, поместный характер землевладения, утвердившийся в Московском княжестве, когда земля давалась за службу, что позволяло московским правителям обеспечить себя многочисленным и преданным войском. Не упустили они из виду и помощь объединительной политике Москвы со стороны Русской православной церкви и поддержку, оказанную поначалу московским князьям ханами Золотой орды.

Однако при более вдумчивом рассмотрении этих доводов в пользу возвышения Москвы возникают определённые сомнения. Прежде всего, не только территория Московского княжества, но и другие земли северо-восточной Руси стали местом формирования великорусской народности. Кроме Москвы не менее выгодное географическое положение занимали и другие русские княжества. Тверское княжество ещё дальше находилось от Золотой Орды в окружении лесов и болот. Однако это не помешало татарской коннице в 1327 году разорить и сжечь Тверь дотла. Что же касается выгодных торговых путей, то, более лучший, прямой выход на Волгу имела другие русские города. Относительно поместного характера землевладения, следует отметить, что это имело место во всех других русских княжествах, вышедших из Владимиро-Суздальской земли, где впервые зародилась поместная система землепользования.

Так что следует признать, что при прочих равных условиях не только Москва, но и другой город (допустим Тверь) мог заняться собиранием русских земель. Значит, на первое место надо выдвинуть субъективный фактор – умелую, рассчитанную на длительную перспективу политику Московских князей: от угодничества перед ханами Золотой орды при Иване Калите до открытого столкновения с нею при Дмитрии Донском. «Да, найдись в Твери в нужный момент более осторожные и менее гордые правители. Сумей они наладить хорошие взаимоотношения с Золотой Ордой и Великим Новгородом – то и быть Твери главной объединяющей силой русских земель», - отмечает историк В.Б. Кобрин[7]. Но так случилось, что рыцарственная Тверь проиграла, а холопствующая перед золотоордынскими ханами Москва выиграла. Тверскому же княжеству выпала иная историческая участь. Безнадёжно испортив отношения с Золотой Ордой и с Великим Новгородом, Тверь вынуждена была идти против течения, пытаясь в союзе с Великим Литовским княжеством противостоять объединительной политике Москвы, пока сама Тверь в 1485 году не была присоединена к Московскому государству.

Решительный сдвиг в пользу Москвы произошёл во времена правления Ивана Калиты, который воспользовался антиордынским восстанием в Твери в 1327 году. Поддержав золотоордынский поход на Тверское княжество, он нейтрализовал своего главного соперника и добился у золотоордынского хана Узбека не только ярлыка на Великое княжение, но и права собирать золотоордынскую дань со всех русских земель. Помимо экономических выгод, он приобрёл и политическую власть над всеми северо-восточными княжествами. Пользуясь этим, Иван Калита и его преемники постепенно расширяли пределы Московского государство, покупая целые города и деревни у других князей, приобретая их в виде приданного, или просто захватывая силой.

Ещё больше упрочил позиции Москвы в качестве будущей столицы русского государства перенос туда митрополичьего престола из города Владимира в 1326 году. Москва отныне становилась религиозным центром страны, и Московский князь теперь в своей объединительной политике мог опереться на поддержку Русской православной церкви.

Однако был и противодействующий объединительной политике Москвы фактор. Если рассуждать непредвзято, то в середине XIV века больше шансов объединить русские земли имело не Московское княжество, а Великое княжество Литовское. «Вся Русь должна принадлежать Литве», - так заявил Литовский князь Ольгерд на встрече с послами Ливонского Ордена. К этому времени князь Ольгерд успел подчинить себе Новгород-северскую землю, распространить свою власть на Киев и другие южные русские земли.

По справедливому замечанию Карла Маркса, Литовское государство тогда являлось скорее Русско-Литовским. Великий князь Литовский Ольгерд и часть его приближённых приняли православие. Основным законом Литовского государства была «Правда Русская». Широкое распространение на всей территории княжества получил русский язык. Так что при ином стечении обстоятельств центром объединения русских земель вполне могла выступить Литва.

Однако Великое княжество Литовское тоже сделала свой исторический выбор, пойдя в 1386 году на унию (союз) с Польшей ради совместного отпора рыцарям Тевтонского Ордена. Непременным условием этого союза, кроме брака литовского князя Ягайло на польской королеве Ядвиге, было распространение католичества на всей территории Великого Княжества Литовского, что делало бесперспективным подчинение польско-литовскому государству православного населения Северо-Восточной Руси. Более того, наличие в Польско-Литовском государстве большого анклава с православным русским населением стало впоследствии причиной последующего его ослабления и гибели.

Образование единого Московского государства началось почти одновременно с аналогичными процессами в странах Западной Европы. На этом основании некоторые историки ставят знак равенства между причинами образования единого государства в России и в европейских странах, видя их, прежде всего, в развитии раннекапиталистических отношений и в формировании внутреннего рынка. Между тем, как отличия в процессе объединения русских земель вокруг Москвы и государственной централизации в передовых государствах Европы просто бросаются в глаза:

1. На Руси шёл процесс возрождения единого государства, а не государственной централизации как в других странах. Во Франции, например, вся проблема с объединением страны сводилась к распространению королевской юрисдикции на всю территорию и ограничению прежних иммунных прав местных сеньоров. Как бы ни был горд и самонадеян бургундский герцог Карл Смелый, в общественном мнении средневековой Европы он являлся всего лишь непокорным вассалом французского короля. Поэтому после гибели последнего французский король Людовик IX просто присоединил его земли к Франции. Примерно также протекал процесс объединения в Англии и в Испании.

Совсем иное дело на Руси, где каждый местный князь являлся суверенным правителем. Любой из них не чувствовал себя ниже московского правителя. Посему процесс государственной консолидации здесь заключался в завоевании и подчинении московскими князьями прежде независимых русских княжеств.

2. На Западе, как известно, короли в своей объединительной политике могли опереться на помощь городов и дворянства в борьбе с феодальной аристократией. На Руси в те времена, XIV-XVI века, города не играли той политической роли, которую они приобрели на Западе, оставаясь сосредоточием местной княжеской администрации, от которой всецело зависели торгово-ремесленные городские слои. Также полностью зависели от своих местных князей представители служилого дворянства в силу условного (за службу) держания земли. Их консолидация в общенациональном масштабе была в принципе невозможна. Так что в своей борьбе с другими русскими князьями за первенство на Руси московские правители могли опереться только на собственных бояр и дворян.

3. На Руси, как в своё время правильно отметил Карл Маркс, объединение русских земель «шло рука об руку с освобождением от золотоордынского ига». Добавим ещё, при постоянном вмешательстве польско-литовского и шведского государств. В других европейских государствах объединительный процесс протекал в более спокойной обстановке. Во Франции и в Англии он произошёл после окончания Столетней войны, в Испании - после того как процесс изгнания завоевателей-мавров (арабов) с Пиренейского полуострова было почти завершен. Процесс же объединения русских земель со времён Дмитрия Донского принял характер национально-освободительной борьбы против золотоордынского ига. Переломным моментом стала победа на Куликовом поле в 1380 году, что выдвинуло московское княжество на первое место в освободительном движении против власти Золотой Орды. Несмотря на то, что через два года новый золотоордынский хан Тохтамыш захватил и сжёг Москву, переломить сложившуюся ситуацию в пользу Орды он уже не смог. В своём завещании князь Дмитрий Донской отписывал княжество сыну Василию уже в качестве «отчины», т.е. наследственного владения. Отошёл в прошлое обычай, когда каждый русский князь должен был лично являться в Орду для подтверждения своих наследственных прав, путём получения ханского ярлыка на княжение.

Оставалась лишь внешняя зависимость Московской Руси от золотоордынского хана, проявлявшаяся в нерегулярной выплате дани. Причём, довольно часто правителям Золотой Орды приходилось своими набегами напоминать московским князьям об уплате «ордынского выхода», пока, спустя столетие после Куликовской битвы, в 1480 году, московский князь Иван III не прекратил эту чисто номинальную зависимость Руси после «стояния на реке Угре».

4. Весьма примечательной чертой процесса объединения русских земель стало то, что Московская Русь с самого почти начала складывалась как многонациональное государство. Иные национальные вкрапления были и в европейских странах - в Англии и Франции, особенно в Испании и Германии, но такого смешения народов, племён, вероисповеданий, причём не только среди простонародья, но и в правящем классе, не было нигде, кроме как в России.

5. Однако наибольшее отличие объединительного процесса на Руси от аналогичных процессов в странах Западной Европы в его конечных результатах. Длительное пребывание Северо-Восточной Руси на положении подчинённой территории Золотой Орды обусловило наличие золотоордынских традиций в политической культуре Московского государства. Вместе с тем, сохранились, никуда не делись, прежние византийские и древнерусские традиции, определившие своеобразные черты новой Северо-Восточной цивилизации - Московской Руси.