Новый этап в древнерусской книжной культуре 3 страница

 

Соболевский сравнивал эти рукописи с рукописями XIV века и говорит, что рукописи русские и болгарские различить практически невозможно.

 

Рукописи устава и старшего полуустава почти никогда не сопровождаются вязью, особенно в оформлении заголовков.

 

Устав и старший полуустав имеют заставки и миниатюры, которые писаны в чудовищном стиле (самая популярная – змея).

 

Младший полуустав сопровождается другим типов орнамента – геометрическим или растительным, начинают использоваться новые краски.

 

Резко меняется орфография: возникает написание слов, которое противоречит реальному произношению, то есть, написание все больше и больше отрывается от реального произношения.

 

При этом, сначала орфография существует довольно обособлено, но потому начинается процесс такого же усложнения всех остальных сторон текста: морфологии, синтаксиса.

 

Таким образом, потихоньку тексты письменные, вместо их адаптации к разговорной речи восточных славян, постепенно начинают удаляться, и этому способствует и следующий признак: начинают появляться новые переводы.

 

Переводят, в первую очередь, «Слова» и «Поучения» византийских авторов IV-VI веков, связанных с аскетической и философской традиции.

 

Соболевский пытается дать объяснение и находит его в истории. По его мнению, между ½ XIV и ½ XV мы начали общаться с Константинополем. Начинается большое паломничество. Колония в Константинополе к концу XIV насчитывает довольно много русских (150 человек).

Скрыть объявление

 

Русские ехали через Европу (!), они понимали, что уровень культуры в России ниже, чем в Европе.

Колония была сакрального характера, русские жили при монастырях и старательно учили греческий язык и переписывали тексты.

 

Второй причиной русско-болгарского влияние было переселение к нам болгар.

 

Мысли Соболевского были принято, но, начиная с 40-50хх годов мысль о втором южнославянском влиянии не понравились.

 

В 70е годы Л.П. Жуковская предположила, что никакого 2го южнославянского влияния не было. Она проанализировала рукописи XV века и не нашла в них ничего из того, что находил Соболевский.

 

Но в 2000 году было установлено, что 2е южнославянское все-таки было. Пентковский, литургист и Мария Гальченко занялись этим вопросом с разных сторон.

 

Она исследовала рукописи, начиная с 1370х годов по 1490х, она успела исследовать около 400х рукописей и доказало, что влияние было.

 

1) Изменения в литургии. Был принят «Студийско-Алексиивский Устав», он предполагал свободу в монашеской жизни.

В XIII-XIV веке Византия начала переходить на Иерусалимский устав, более строгий, который предполагает много новых действий и редактуру литургических книг. Под новый устав в Греции вычитали все богослужебные тексты, этим занималось 50 лет образованные греческие монахи.

Когда русские жили в колонии в Константинополе, они поняли, что количество разночтений очень велико. Естественно, возникло желание устранить бардак. Скорей всего, к концу XIV века начинает приниматься в некоторых монастырях новый устав.

Одновременно в Москве и вокруг нее основывается 14 монастырей, которые стали центрами православия, которые принимали новый устав.

 

Самый древний список, доказывающий все вышеперечисленное, во 2/2 XIV века в Чудовом монастыре, который принял новый устав. Переписывание книг занимает долгое время и начинается в Москве.

 

На самом деле, 2е южнославянское влияние заключалось в спиралевидном развитии.

 

Гальченко доказала, что к концу XIV века 2е ЮСВ появляется в Москве, там принимается новый устав и начинает распространяться новый принцип создания рукописных текстов.

 

В городах, которые находятся в сфере влияния Москвы, новый способ принимается к началу XV века.

Скрыть объявление

 

Тверь подчиняется Москве к 20м годам, к 30-40м годам подтягиваются северные монастыри. Дольше всего подчиняются Новгород, Псков и Смоленск, они «сломались» только к концу XV века.

 

Впервые за все время истории устанавливается единообразный ЦСЯ, который пока еще не имеет общей грамматики, пока не имеет общего лексического состава, но хотя бы внешние орфографические принципы пытаются стать одинаковыми.

 

Для 2ЮСВ отмечено максимально 14 орфографических особенностей, часть из них сохраняются в ЦСЯ до конца XVII века, часть потом исчезают. Главные принципы орфографических особенностей в том, чтобы максимально противопоставить книжку письменную орфографии бытовой речи и орфографии и, соответственно, установить правила, когда писец не слушает себя (свою речь), а воспроизводит одинаковые параметры текстов.

 

Орфографические правила:

1) Устранение буквы а йотированное, такой буквы нет у южных славян, распространилось написание, когда после гласных стало произноситься «а» (Мариа, сиа).

 

Иногда в некоторых рукописях устраняется «ю» после гласных (к смирениу).

 

2) Распространение употребление буквы и десятиричное по орфографическим правилам. Устанавливается правило: и – пишется перед согласным, i (с двумя точками) пишется перед любым гласным.

3) В XIV веке, в соответствии с русским произношением, диграф оу стал меняться на у. После 2 ЮСВ восстанавливается диграф и, еще шире чем раньше употребляется «ук» (имеет ЮС происхождение).

4) Появляются знаки препинания, их только 2: запятая и точка с запятой (в функции вопросительного знака, маркирует конец предложения). Текст делится на предложения.

5) Появляются «воспоминания о редуцированных», в этих местах они ставят знак «поерок». Сразу же начинается широкое использование диокритики (оксия, вария, лигатура). Диокритика быстро стала показателем ударения, в течение, буквально, одного века установились четкие правила оформления ударных и безударных слогов.

6) Восстанавливаются некоторые написания, которые сначала удалялись из русской письменности, поскольку считались южнославянскими. Теперь, наоборот, их использование – показатель того, что писец владеет книжной нормой (восстанавливается жд, сочетание редуцированных с плавных врьх).

Восстанавливается юс большой, ять в неполногласных сочетаниях. Очень часто в рукописях заметно осознанное стремление писца к новым нормам, что выражается в правке.

 

7) Начинают распространяться условные написания и условные буквы. Это связано показать, что письмо – это особое искусство.

Теперь грамотность становится отдельным искусством, выводится из обычного населения, письменность становится менее распространенной.

 

8) Поскольку добавление новых написаний у писцов не проходило просто, что часто новую букву надписывали сверху. В результате, в текста стало появляться не только много диокритики, но и много выносных букв и, вскоре, это стало нормой.

Усложнение привело к тому, что конец 2 ЮСВ привел к концу грамотности.

 

Продолжение статьи Бобрик «Представление о правильности текста»

 

«Результатом конструктивной филологической работы русских книжников над инославянскими рукописями было формирование русской традиции канонических текстов и русского извода ЦСЯ.

 

Конвенциональный подход в это время был доминирующим, и тогда можно по-новому интерпретировать многие приписки русских книжников.

 

Исправление текста почиталось правильным занятием, соответственно, к концу XIV века тексты удалялись от протекста и по языку и, зачастую, по чтениям.

 

Книжную справу XIV-XV веков Бобрик интерпретирует как попытку унификации и создания наддиалектного ЦСЯ, начинается это в монастырях Афона и Константинополя деятельностью болгар и сербов, с XIV века активно присоединяются русские признаки, и начинается 2 ЮСВ.

 

Тексты, которые отредактированы в период XIV-XV века получили название «афонские редакции» (условное название, большая их часть осуществлялась в Москве).

 

Книжники XIV века сами объясняются необходимость этой справы, показывая характер своего отношения к новым редакциям.

 

«Много ереси от сих произидоша» = не понимали книги, ошибки множились и множились.

 

Понятие чистоты и правильности до XIV века было связано с правильным русским произношением и оформлением, а теперь, наоборот, с отказом от локальных элементов в пользу греческих и инославянских.

 

Грецизация и архаизация сознательный, подход с конвенционального меняется на аконвенциональный (попытка отдалить тексты от живой речи)».

 

Все стремления к единообразию в области орфографии привели, в итоге, к формированию принципа искусственной орфографической системы, и правописание оказалось связанным с выполнением первых орфографических правил (принцип «антистих» - принцип орфографической дифференциации форм, имеющий искусственный характер).

 

Орфография до XIV века и в греческом, и в славянском основывалась на этимологическом принципе.

 

К XIV веку и в греческом, и в славянских языках произошли изменения, в результате, употребление буквы носило искусственный характер. Но традиция византийского обучения требовала правильно употреблять буквы (хотя звуков за ними не стояло).

 

Греческое письмо стало очень искусственным и зависимым от правил. Славяне, имеющие дуплетные буквы, восприняли традицию антистиха и так же стали использовать букву для различения грамматической формы.

 

Принцип впервые изложен в трактате сербского книжника Константина Костенечского (424-426 гг.).

 

Внешний вид слово определяет и его значение, и грамматическую форму. В традицию антистиха начали входить почти все дублетные буквы, знаки-диокритики, началось развитие прописной буквы, искусственных букв. Принцип антистиха не был оформлен в специальных сочинениях учебного характера, его изучали в процессе практической деятельности.

 

Первые грамматики ЦСЯ свой раздел орфографии начинают с обоснования этого принципа и объяснения, когда какую букву писать.

 

Самые сложные правила касались титла, этот знак указывает на сокращенно прочтение слово. Сначала титло использовалось для сокращения слов, часто употребляющихся в текстах.

 

Никаких специальных правил, какие слова могут сокращаться, а какие нет, не было. Книжник выбирал слово для сокращения, ориентируясь на часточность его употребления, на внеязыковые параметры и на то, насколько легко было прочитать сокращенное слово.

 

В ССЯ, скорей всего, закон открытого слога действовал не так интенсивно, но на письме действовало жесткое правило: конец строки мог быть только на гласную.

 

Любой изъян воспринимали как конец строки, а значит, нужно закончить на гласную.

 

В результате таких сокращений, тоже могли возникнуть проблемы с чтением текста. Соответственно, в трактатах, связанных с антистихом, четко расписывались четко расписывались правила употребления титла.

 

Под титлом писались с XIV века слова сакральные (Бог, Богородица, Иисус, Святой Дух, Царь Небесный, ангелы, апостолы), злые силы писались без титла. Допустима постановка титла в ситуациях, когда необходимо обозначить обычное слово, однако связанное с действием сакрального лица или предмета. Ни в коем случае нельзя сокращать так, как хочется. Все сокращения должны иметь принципиально одинаковый характер.

 

18. В 988 г. произошло крещение Руси, христианская религия утвердилась на Руси в качестве государственной. Это повлекло за собой широкое распространение культовой (богослужебной, житийной и т.п.) литературы. На Руси было построено около 10 тыс. церквей, для их нужд требовалось около 80 тыс. книг. Но до нашего времени сохранилось около 1,5 тыс. книг, за исключением деловых документов.

Период формирования древнерусского литературного языка (X–XIвв.) – это период формирования древнерусской народности.

Предки трех восточнославянских народов – русского, украинского и белорусского – в X–XIвв. составляли единую древнерусскую (древневосточнославянскую) народность, которая сформировалась в результате объединения многочисленных славянских племен, населявших Восточную Европу.

Народность– это этническая общность, связанная единством территории, происхождения, языка, политической истории и культуры, но нестабильная и раздробленная по своей природе в силу господства натурального хозяйства.

В основном процесс объединения разрозненных восточнославянских племен завершился в X–XIвв. Образовалось обширное древнерусское государство во главе с Киевом, который обладал исключительно выгодным географическим положением: через него проходили торговые пути в Византию и на Восток, что, несомненно, способствовало развитию торговых, политических и культурных связей Руси с цивилизованными государствами тогдашнего мира.

Население Киева носило смешанный характер, т.к. в столицу древнерусского государства съезжались люди из новгородских, смоленских и др. земель. Поэтому разговорный язык Киева был достаточно пестрым и объединял в себе черты различных диалектов.

В результате образования сильного централизованного государства происходит концентрация отдельных племенных диалектов, что привело к формированию единого древнерусского языка – языка древнерусской (восточнославянской) народности. Он обладал более богатым словарным составом, более развитым грамматическим строем, чем отдельные диалекты. Развитию общенародного языка способствовало появление письменности в конце Х в. и влияние устного народного творчества.

Большую роль в укреплении единства древнерусского литературного языка и сглаживания местных языковых особенностей сыграл язык Киева – экономического, политического и культурного центра Руси. В Киеве складывается устойчивое языковое единство, т.н. древнекиевское койне.

Койне(от греч. κοινή – «общий») – общий язык, возникший на основе какого-либо господствующего диалекта.

В киевском койне стирались, выравнивались диалектные особенности, устранялись (конечно, далеко не полностью) диалектные различия.

Киевское койне во многом определило нормы древнерусского литературного языка. Нормы киевского койне во всем совпадали с нормами древнерусского литературного языка, тогда как в языке других областей заметна местная диалектная окрашенность. Киевское койне, оказывая выравнивающее воздействие на другие диалекты, в ряде случаев совмещало в себе особенности этих диалектов.

К сферам применения киевского койне относятся:

1) государственная практика (сообщения и доклады нижестоящих должностных лиц вышестоящим, распоряжения и указы князей, договоры между русскими князьями и международные договоры);

2) юридическая практика (устойчивые формулы права, принятые при судебных разбирательствах);

3) практика публичных выступлений (обращения князей и воевод к воинам, «посольские речи», выступления на вече и на княжеских съездах).

Киевское койне, благодаря своему сравнительно нейтральному характеру, становится общерусским говором, который удовлетворяет потребностям Киева в широких связях с другими восточнославянскими землями. Оно распространяется по всей территории Киевской Руси и выполняет функции ее государственного разговорного языка. В нем вырабатывалась хозяйственная, военная и юридическая терминология. Поскольку многие произведения устной народной словесности создавались или перерабатывались в Киеве, киевское койне находит свое применение и в фольклоре.

Нормы древнерусского литературного языка носили менее строгий, менее обязательный характер, чем нормы национального литературного языка.

Существуют различные точки зрения на время возникновения древнерусского литературного языка. Одни ученые считают, что древнерусский литературный язык сложился еще до принятия христианства, о чем свидетельствует высокоразвитая техника книжного дела на Руси. Другие ученые полагают, что до принятия христианства существовала только древнерусская разговорная речь в диалектных вариантах.

С принятием христианства Киевская Русь приняла и язык христианской книжности – старославянский язык, в основе которого лежал солунский диалект древнемакедонского наречия древнеболгарского языка (южнославянский язык). На старославянский язык в IXв. первоучители славян Константин и Мефодий перевели греческие библейские и обрядовые книги.

Старославянский язык был общим литературным языком всех славян, но он варьировался в зависимости от контактов с местной речью, в результате чего возникли различные редакции («изводы») старославянского языка: сербский, болгарский, словенский, русский. Старославянский язык «русского извода» принято называть церковнославянским языком.

На церковнославянский язык было переведено много книг, пришедших на Русь из Византии, Болгарии, Сербии: церковно-учительных, агиографических, церковно-научных (географических, естественнонаучных), исторических, художественных.

С принятием христианства в его византийской форме Древняя Русь оказалась преемницей и хранительницей книжного наследия, созданного со времени Кирилла и Мефодия на старославянском языке в других странах, и в первую очередь в Великой Моравии и Болгарии. От них Древняя Русь унаследовала огромный корпус переводных (главным образом с греческого) и оригинальных древнеславянских памятников: библейские книги, богослужебную и святоотеческую литературу, переводы аскетических и морально-этических произведений, юридические сочинения и многое другое. Этот корпус памятников, общий для всего византийско-славянского православного мира, обеспечивал внутри него осознание языкового, культурного и религиозного единства на протяжении многих столетий, вплоть до начала Нового времени. Особенность восприятия византийской книжной культуры заключается в том, что на Руси (как и во всем православном славянстве) была усвоена по преимуществу культура церковная, монастырская, а светская культура, продолжающая традиции античной, столь важной для средневековой Западной Европы, не получила распространения. Из Восточной Болгарии на Русь шли кириллические книги.

По образцу Византии церкви и монастыри в Древней Руси становятся центрами культуры. Монахи и священники, хорошо знавшие греческий и церковнославянский языки, переписывали и переводили византийскую и болгарскую литературу.

На Руси старославянский язык распространился в процессе переписывания книг, пришедших из Болгарии. Образцом старославянского текста, переписанного на Руси в XIв., является известное Остромирово Евангелие.

Вначале на Руси только переписывались церковные книги, привезенные из Болгарии или Византии, затем большое количество греческих и южнославянских книг были переведены русскими книжниками, а затем – в XIIв. – зарождается и начинает быстро развиваться оригинальная литература, созданная русскими авторами: агиографическая и проповедническая. Появляются первые русские писатели – известные деятели русской православной церкви: митрополит Иларион, новгородский епископ Лука, игумен Печерского монастыря Феодосий, игумен Сильвестр, киевский митрополит Клемент Смолятич, епископ Кирилл Туровский, епископ Симон, монах Хутынского монастыря Антоний. Русские авторы вносили в свои произведения исконные восточнославянские языковые черты.

В синтезе этих двух начал – старославянского (южнославянского) и древнерусского (восточнославянского) формируется древнерусский литературный язык в двух его разновидностях: книжно-славянской и народно-литературной. Одновременно с ним существует устная разговорная разновидность древнерусского языка, которая носит диалектный характер.

Языковая ситуация– это совокупность языков или функциональных разновидностей одного языка в их территориально-социальном взаимоотношении и функциональном взаимодействии в границах определенных географических регионов или административно-политических образований.

Языковые ситуации могут быть:

а) экзоглоссными или эндоглоссными;

б) сбалансированными или несбалансированными.

При экзоглосснойязыковой ситуации языковое общение в государстве обслуживается несколькими языками; приэндоглоссной– языковое общение в государстве обслуживается несколькими функциональными разновидностями одного языка: литературным языком, просторечием, диалектами. Возможно сочетание экзоглоссной и эндоглоссной языковой ситуации.

При сбалансированнойязыковой ситуации языки или разновидности языка выполняют один и тот же набор социальных коммуникативных функций и находятся в равноправных отношениях, принесбалансированной– языки или разновидности языка неравноправны.

Б.А. Успенский определил языковую ситуацию на Руси, а затем и в России, с XIпоXVIIвв., как церковнославянско-русскую диглоссию.

Диглоссия(от греч. δις – «дважды», γλωττα (γλωσσα) – «язык») (или гетерогенное одноязычие) – это такой способ сосуществования двух отдельных языковых систем в рамках одного языкового коллектива и государства, при котором функции этих двух систем находятся в дополнительном распределении, соответствуя функциям одного языка в обычной (недиглоссийной) ситуации. Применительно к церковнославянскому и русскому языку речь идет о сосуществовании книжной языковой системы, связанной с письменной традицией, и некнижной системы, связанной с обыденной жизнью: по определению, ни один социум внутри данного языкового коллектива не пользуется книжной языковой системой как средством разговорного общения (это обстоятельство, в частности, отличает ситуацию диглоссии от обычного сосуществования литературного языка и диалекта).

Книжная и некнижная языковые системы противопоставляются по способу усвоения, приобретения: если некнижная система усваивается естественным путем, впитывается с молоком матери, то книжная система усваивается искусственным, книжным путем – в процессе формального обучения, что само по себе предполагает определенную кодификацию, т.е. наличие эксплицитно сформулированных правил. Таким образом, книжная языковая система накладывается на некнижную как вторичная, она приобретается в более зрелом возрасте.

Находясь в отношении функциональной иерархически заданной дистрибуции, церковнославянский язык восточнославянского извода и древнерусский язык воспринимались носителями языка как единый язык, представленный в своей книжной и некнижной реализациях.

Церковнославянский язык выступал как книжный, литературный (письменный) язык и как язык сакральный (язык официального религиозного культа), что обусловливает как специфический престиж этого языка, так и особенно тщательно соблюдаемую дистанцию между книжной и разговорной речью. О нем нельзя сказать, что он в полном смысле слова функционировал на Руси, поскольку церковнославянские тексты не создавались, а только воспроизводились русскими переписчиками. Однако церковнославянский язык был известен на Руси и использовался в текстах, читавшихся не только в церквях и монастырях, но и в семьях грамотных людей.

Если вне диглоссии одна языковая система нормально выступает в разных контекстах, то в ситуации диглоссии разные контексты соотнесены с разными языковыми системами. Отсюда члену языкового коллектива свойственно воспринимать сосуществующие языковые системы как один язык, тогда как для внешнего наблюдателя (включая сюда и исследователя-лингвиста) естественно в этой ситуации видеть два разных языка. Таким образом, диглоссию можно определить как такую языковую ситуацию, когда два разных языка воспринимаются (в языковом коллективе) и функционируют как один язык.

В отличие от двуязычия, т.е. сосуществования двух равноправных и эквивалентных по своей функции языков, которое представляет собой явление избыточное (поскольку функции одного языка дублируются функциями другого) и, по существу своему, переходное (поскольку в нормальном случае следует ожидать вытеснение одного языка другим или слияние их в тех или иных формах), диглоссия представляет собой очень стабильную языковую ситуацию, характеризуется устойчивым функциональным балансом (взаимной дополнительностью функций). Ситуация диглоссии может сохраняться в течение многих веков.

Специфика древнерусской диглоссии была в том, что сосуществующие языки были близкородственными. Старославянский (а затем и церковнославянский язык) воспринимался на Руси не как чуждый, инородный язык, а как правильный, «грамотный» язык всех славян, образцовый, книжный язык, в отличие от повседневного разговорного. Восприятие церковнославянского языка как книжной разновидности своего родного языка выражалось в текстологическом способе обучения и кодификации этого языка: каноном правильности, требующим заучивания и постоянной ориентации, служили библейские и богослужебные тексты, занимавшие вершинное положение в ценностной иерархии средневековой книжности.

Понятие языковой нормы, и, соответственно, языковой правильности связывается в условиях диглоссии исключительно с книжным языком, что проявляется прежде всего в его кодифицированности; напротив, некнижный язык в этих условиях в принципе не может быть кодифицирован. Таким образом, книжный язык фигурирует в языковом сознании как кодифицированная и нормированная разновидность языка. Книжный язык, в отличие от некнижного, эксплицитно усваивается в процессе формального обучения, и поэтому только этот язык воспринимается в языковом коллективе как правильный, тогда как некнижный язык понимается как отклонение от нормы, т.е. нарушение правильного языкового поведения, иначе говоря, явления живой речи воспринимаются через эксплицитно усвоенные представления о языковой правильности, которые связываются с книжным языком. Вместе с тем именно в силу престижа книжного языка такое отклонение от нормы фактически признается не только допустимым, но даже и необходимым в определенных ситуациях.

Связь языковой нормы с книжным языком при диглоссии – при том, что книжный язык не может выступать как средство разговорного общения, – определяет нехарактерность социолингвистической дифференциации общества для этой языковой ситуации: одни и те же представления о языковой правильности оказываются едиными для всех слоев общества.

Поскольку при диглоссии два языка воспринимаются как один, а контексты их употребления характеризуются дополнительным распределением (фактически не пересекаются), перевод с одного языка на другой оказывается в этих условиях принципиально невозможным. Невозможно функционирование соотносящихся друг с другом параллельных текстов с одним и тем же содержанием – коль скоро некоторое содержание получает языковое выражение, т.е. выражено на одном языке, оно в принципе не может быть выражено на другом. Для диглоссии характерны: невозможность перевода сакрального текста на разговорный язык и невозможность обратного перевода, т.е. перевода на книжный язык текста, предполагающего некнижные средства выражения; принципиальная невозможность в этих условиях шуточного, пародийного использования книжного языка, т.е. применения его в заведомо несерьезных, игровых целях.

Диглоссию характеризуют ряд признаков негативного характера, которые отличают ситуацию диглоссии от ситуации двуязычия:

1. недопустимость применения книжного языка как средства разговорного общения;

2. отсутствие кодификации разговорного языка;

3. отсутствие параллельных текстов с одним и тем же содержанием (запрет на перевод сакральных текстов и невозможность пародий на книжном языке).

В ИРЛЯ имело место и церковнославянско-русское двуязычие. Эволюция русского литературного языка связана именно с переходом от церковнославянско-русской диглоссии к церковнославянско-русскому двуязычию, представляющему собой нестабильную языковую ситуацию.

Языковую ситуацию Древней Руси можно представить в виде следующей схемы.

Языковая ситуация Древней Руси
Церковно-славянс-кий язык Сфера функциониро-вания – канонические богослужеб-ные книги (Евангелие, Апостол, Псалтырь, книги Ветхого Завета).	Древнерусский язык
Литературная разновидность	Разгово-рная разно-вид-ность Сфера функциони-рования – непосред-ственное устное общение.
Книжно-славянский тип Сфера функциони-рования – религиозная оригиналь-ная и переводная литература: агиографи-ческая (жития), проповедни-ческая (слова, поучения, послания), паломничес-кая (хожения), религиозно-учительные сочинения.	Народно-литературный тип
Художествен-ный язык Сфера функциониро-вания – светская оригинальная и переводная литература: летописание, повествова-тельные, исторические сочинения, светские поучения, частная переписка.	Деловой язык Сфера функциониро-вания – юридические документы.

19. «Домострой» – это своеобразная энциклопедия быта городской зажиточной семьи средневековой Руси, ведущей замкнутый образ жизни. Книга охватывала все стороны тогдашней жизни, очень полно отражала круг идей, норм и представлений, которые выработала Москва, как средоточие православных святынь и хранительница высших бытовых и политических ценностей. В «Домострое» отражены религиозные верования, семейная жизнь Московской Руси, изложены идеальные требования, предъявляемые официальной идеологией к семейному укладу. «Домострой» называют «энциклопедией московского зажиточного быта». В «Домострое» внимание сосредоточено на проблемах устройства и ведения дома в широком значении этого слова: мы находим в нем наставление бережливого хозяина челяди, распоряжения по дому, изложение нравственных правил, рекомендации по воспитанию детей.