РАЗДЕЛ 1. V Межвузовская студенческая научно-практическая конференция «Актуальные проблемы спортивного права в современной России» 141 15 страница

Злоупотребления при подаче искового заявления могут возникнуть и в том случае, когда есть все основания для защиты своих нарушенных прав и законных интересов. Это проявляется в злоупотреблении процессуальными правами в сфере судебных расходов, которые могут выражаться в искусственном уменьшении цены иска в целях занижения размера государственной пошлины, а также впоследствии в неосновательном завышении судебных расходов, подлежащих взысканию с противоположной стороны^[310]. В целях избежания неблагоприятных последствий, устанавливается право судьи определить цену иска в случае явного несоответствия указанной цены действительной стоимости истребуемого имущества.

Недобросовестные действия могут выражаться также:

1) в многократной подаче необоснованных заявлений и ходатайств, направленных на затягивание гражданского процесса;

2) в неоднократной неявке стороны, извещенной надлежащим образом;

3) в уклонении ответчика от предоставления доказательств без уважительной причины;

4) в уклонении от получения судебной повестки и т.д.

Так, например, Железнодорожный городской суд Московской области в ходе рассмотрения дела установил следующее. Ответчик Зайчиков А.Г. неоднократно извещался по месту регистрации, однако извещения возвращались в суд в связи с истечением срока хранения. При этом из выписки из домовой книги следует, что ответчик зарегистрирован по адресу, указанному в иске. При таких обстоятельствах суд приходит к выводу, что ответчик уклоняется от получения судебных повесток. Согласно ст.35 ГПК РФ лица, участвующие в деле, должны добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами. Таким образом, руководствуясь ст.167 ГПК РФ, суд определил рассмотреть дело в отсутствие ответчика^[311].

Стоит отметить, что некоторые представители законодательной власти Российской Федерации также заинтересованы проблемой злоупотреблений процессуальными правами в гражданском процессе. В частности, в 2015 году членом Совета Федерации РФ О.А. Казаковцевым был внесен в Государственную Думу РФ Законопроект «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации и Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» в части предотвращения злоупотребления, который был отклонен в первом чтении 12 апреля 2017 года^[312]. В данном Законопроекте предусматривалось введение определений понятий «злоупотребление процессуальным правом», «недобросовестное осуществление процессуальных прав», «недобросовестный иск», «неосновательный спор против иска», а также ряд мер, направленных на предотвращение злоупотреблений со стороны участников гражданского судопроизводства.

Комитет Государственной Думы по государственному строительству и законодательству, ответственный за рассмотрение и подготовку данного Законопроекта, в своем заключении пояснил, что в действующей редакции ГПК РФ предусмотрен комплекс мер, направленных на недопустимость злоупотребления процессуальными правами участниками судопроизводства. По мнению Комитета, наличие норм статьи 99 и части 3 статьи 150 ГПК РФ является вполне эффективным и достаточным для предотвращения процессуальных злоупотреблений.

Однако с этим положением трудно согласиться, поскольку практика применения положений статьи 99 ГПК РФ ввиду сложного понимания правовой природы такой компенсации на сегодняшний день не сформировалась^[313]. В законодательстве отсутствует четкий механизм определения размера такой компенсации, как оценивать, например, личное время, свободное от исполнения трудовой функции и т.д. Данный вопрос мог бы разъясняться в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ в силу статьи 126 Конституции РФ, однако и в таком виде регулирование отсутствует.

На основании этого, можно полагать, что эффективность мер, предусмотренных ГПК РФ для предотвращения процессуальных злоупотреблений, недостаточна высока. В связи с этим, считаем необходимым предусмотреть наложение судебного штрафа на участников гражданского судопроизводства, которые допускают недобросовестность при реализации принадлежащих им процессуальных прав. Такой опыт не является новым, поскольку наложение штрафа за злоупотребление правами предусмотрено, например ГПК Франции и ГПК Бельгии.

Таким образом, предлагаем дополнить часть 1 статьи 35 ГПК РФ абзацем 2 следующего содержания: «Суд вправе наложить на лиц, недобросовестно осуществляющих принадлежащие им процессуальные права, штраф в размере, определяемом судом в разумных пределах и с учетом конкретных обстоятельств».

При этом следует отметить, что обязательным является установление самого факта злоупотребления, который может выявляться как по инициативе суда, так и по соответствующему ходатайству других лиц, участвующих в деле. Законодателю следует также определить четкие критерии, на основании которых может осуществляться мотивирование определения о назначении штрафа.

В заключение следует отметить, что в настоящее время отсутствует необходимый и достаточный перечень мер для эффективного предотвращения процессуальных злоупотреблений в гражданском судопроизводстве. Ввиду того, что злоупотребление правом формально выглядит как правомерное действие, достаточно сложно бывает определить, где кончается право и начинается его злоупотребление. Обязанность оценивать действия участников судебного разбирательства, как добросовестные или нет, в конечном итоге ложится на органы правосудия.

Брыкина Софья Александровна

Студентка 3 курса Института юстиции

ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия»

НЕКОТОРЫЕ ПРАВОВЫЕ И ТАКТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗЪЯТИЯ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ ПО ДЕЛАМ ОБ ИХ КОНТРАБАНДЕ

Криминалистическая тактика разрабатывает наиболее целесообразные методы и приемы производства следственных действий, условия и порядок их применения, основанные на научных положениях, выработанных соответствующими отраслями знания, которые не должны противоречить требованиям уголовно-процессуального закона, следственной этики. Еще М.М. Гродзинский отмечал, что некоторые выработанные криминалистикой и проверенные многолетней правоприменительной практикой тактические приемы являются бесспорными и важными, служат одним из основных условий соответствующих процессуальных действий, и несоблюдение их лишает эти процессуальные действия доказательственного значения. В этом случае такие положения криминалистики и целесообразно закрепить в законе^[314].

В криминалистической тактике одной из острых проблем становится вопрос о правовых основаниях и порядке документирования изъятия наркотиков, особенно до возбуждения уголовного дела. Ю. П. Гармаев отмечает, что «судебная практика по делам о незаконном обороте наркотиков демонстрирует целую «волну» оправдательных приговоров со ссылкой на неправомерные действия должностных лиц, проводивших «изъятие», «досмотр» и тому подобные, крайне важные для целей доказывания», далее он говорит, что «законодательство фактически не определяет порядок изъятия предметов до возбуждения уголовного дела. Однако такое изъятие объективно необходимо проводить, иначе следует констатировать бессилие государства в борьбе с наркопреступностью»^[315].

Перемещение наркотических средств и психотропных веществ может быть совершено различными путями. Нетипичным местом хранения данных веществ является тело человека. Перевозка подобным образом, запрещенных к обороту веществ, считается самым надежным способом, поэтому его используют для перевозки дорогостоящих наркотиков.

В практике проведения следственных действий по обнаружению и изъятию наркотических средств и психотропных веществ при таком способе перевозки существует много сложностей, потому что законодательного закрепления определенной процедуры по изъятию и документальному оформлению нет.

Наиболее распространенным способом обнаружения и изъятия наркотиков является осмотр места происшествия. Осмотр места происшествия – одно из ключевых следственных действий в получении исходной розыскной и доказательственной информации. Данное следственное действие, как известно, в случаях, не терпящих отлагательства, можно провести до возбуждения дела в порядке, предусмотренном ст. ст. 176, 177 УПК РФ. Вопреки, встречаемой практике, считаем, что наркотики, а также иные предметы в рамках осмотра места происшествия допустимо изымать только на открытом месте, а не из тела контрабандиста.

Нередко изъятие наркотиков оформляется личным обыском или досмотром. При изъятии проводится рентгеноскопия, о чем делается отметка в протоколе. Так, в аэропорту Большое Савино (Пермь) был задержан «глотатель» из Таджикистана. При прохождении послеполетного досмотра гражданин Таджикистана был задержан. В рамках досмотра была проведена рентгеноскопия. После того как провели тестирование на наличие в его организме наркотических веществ, не стал отпираться. После определенных процедур из желудка курьера вышло 226 граммов героина^[316].

Но в соответствии с УПК РФ личный обыск подозреваемого проводят в целях обнаружения и изъятия предметов и документов, могущих иметь значение для уголовного дела. Статья 27.7 КоАП РФ дает право, уполномоченным должностным лицам, проводить досмотр, в случае необходимости в целях обнаружения орудий совершения либо предметов административного правонарушения в присутствии двух понятых.^[317] И личный обыск, и досмотр предполагает обнаружение интересующих объектов снаружи человека (в одежде, головном уборе, обуви, сумках и пр.), а не внутри человека. Применение же рентгеноскопии в рамках личного обыска является неправомерным^[318].

Освидетельствование в криминалистике рассматривается как разновидность осмотра живых лиц. «Для обнаружения на теле человека особых примет, следов преступления, телесных повреждений, выявления состояния опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы, может быть произведено освидетельствование»^[319]. Данное следственное действие, по оценкам специалистов, по уголовным делам о контрабанде наркотиков, проводилось достаточно редко (12 % дел)^[320]. При расследовании преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков, как правило, из целей, обозначенных в статье 179 УПК РФ, реализуется лишь одна – обнаружение следов преступления (например, выявления следов инъекций, следов употребления наркотических средств). Освидетельствование направлено на обнаружение следов преступления на теле человека, а не внутри него, и соответственно, применение рентгеноскопии в рамках этого следственного действия так же невозможно.

В соответствии с Таможенным кодексом Евразийского экономического союза одной из мер таможенного контроля выступает привлечение специалистов и экспертов из других государственных организаций для совершения отдельных действий, но при этом не регламентируется в каком порядке будут привлекаться и как будет оформляться привлечение сотрудника медицинской организации для проведения рентгеноскопии^[321].

Между тем, при расследовании уголовных дел связанных с контрабандой наркотиков, удостовериться в факте нахождения их внутри организма человека практически невозможно без участия врача и использования специальной медицинской техники. Так, «в Видновской городской клинической больнице в период времени с 18 час. 30 мин. 21.12.2012 г. до 10 час. 30 мин. 22.12.2012 г. была проведена рентгеноскопия, в результате чего в желудочно-кишечном тракте О. на рентгеновских снимках были обнаружены инородные тела. В помещении приемного отделения Видновской городской клинической больницы из желудочно-кишечного тракта О. естественным путем вышли 29 контейнеров из полимерного материала с белым порошком»^[322].

Решение обозначенной проблемы нам видеться в законодательном закреплении возможности отыскания инородных объектов в теле человека в рамках такого следственного действия как освидетельствование. Во-первых, освидетельствование есть осмотр тела живого человека; во-вторых, оно предусматривает возможность осмотра тела специалистом (врачом); в третьих законодательно и практически отработаны этические моменты осмотра тела человека; в четвертых, для отыскания интересующих объектов при осмотре тела человека в рамках освидетельствования возможно применения технических средств. Основываясь на этих доводах, предлагаем ст. 179 УПК РФ изложить в следующей редакции: «Для обнаружения на теле человекаособых примет, следов преступления, телесных повреждений, а также внутри него инородных предметов, выявления состояния опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для уголовного дела, если для этого не требуется производство судебной экспертизы, может быть произведено освидетельствование подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, а также свидетеля с его согласия, за исключением случаев, когда освидетельствование необходимо для оценки достоверности его показаний. В случаях, не терпящих отлагательства, освидетельствование может быть произведено до возбуждения уголовного дела».

В заключении хотелось бы сказать, что введение таких изменений в законодательстве сделает применение следственных действий более качественным, а также придаст большее доказательственное значение, в отношении данной категории дел.

Волков Николай Геннадьевич

Студент 3 курса Института юстиции

ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия»

ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ И ТАКИТИЧЕСКИЕ ОШИБКИ, ДОПУСКАЕМЫЕ СЛЕДОВАТЕЛЯМИ ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ ОСМОТРА МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ

Одним из главных средств получения информации о расследуемом преступлении является такое следственное действие, как осмотр места происшествия. Под осмотром места происшествия понимается «следственное действие, состоящее в непосредственном восприятии, исследовании и фиксации следователем обстановки места происшествия, а также в обнаружении, фиксации и изъятии следов и вещественных доказательств»^[323].

Важность и значение этого следственного действия для раскрытия и расследования преступлений сложно переоценить, т.к. оно позволяет следователю получить в ходе его проведения необходимые для раскрытия преступления доказательства, определить основные направления расследования (например, выдвинуть версии), получить информацию, которая позволит организовать преследование преступника по горячим следам. Осмотр места происшествия, документов и предметов может проводиться до возбуждения уголовного дела. Данное следствие действие не может проводиться в ночное время, за исключением случаев, не терпящих отлагательств. Если для осмотра необходимо продолжительное время или по каким-либо причинам осмотр места происшествия на месте затруднен, все предметы, имеющие отношение к уголовному делу должны быть изъяты, упакованы, опечатаны и заверены подписью следователя. Также все обнаруженные и изъятые в ходе осмотра предметы должны быть предъявлены участникам осмотра.

Не смотря на важное значение данного следственного действия для всего расследования, проведенный анализ юридической литературы и практики расследования уголовных дел позволил выделить существенные недостатки, которые допускают практические работники при производстве осмотра места происшествия.

В первую очередь, следует сказать о «негласном» правиле, которого придерживаются некоторые следователи: осмотр места происшествия всесторонне и тщательно необходимо проводить только по сложным уголовным делам. Данное правило противоречит действующему уголовно-процессуальному законодательству, которое не предусматривает упрощенного порядка проведения данного следственного действия по сложности дел.

Достаточно часто следователи не проводят осмотр места происшедшего вообще, оправдывая это тем, что все необходимые сведения об обстоятельствах и месте происшествия следователи получают из показаний потерпевших и свидетелей. Показания указанных лиц, по понятным причинам, могут не содержать объективных сведений об обстоятельствах преступления, и не позволяют установить всю картину происходящего.

Нередко следователь, принявший решение о производстве осмотра не имеет чёткого понимания о его целях и задачах. Неправильное толкование следователем целей и задач осмотра может привести к проведению другого следственного действия (например, к допросу или обыску), что в результате требований ст.ст. 74 и 75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) приведет к признанию протокола недопустимым.

Исследователи отмечают недостаточный профессионализм следователей, их неспособность использовать в полной мере всех возможностей криминалистической техники. Более того, указывается на то, что следователи без помощи специалистов вообще не изымают вещественные доказательства и следы, а специалист очень часто «формально присутствует, ограничиваясь применением лишь фотоаппарата для проведения фотосъемки, для изготовления фототаблицы к протоколу следственного действия, не применяя иные технические средства»^[324].

Имеют место технические ошибки допускаемые следователем или специалистом, которые связаны с использованием технических средств, например, использование биотестов с просроченным сроком годности, неисправность фотоаппарата, видеокамеры и т. д.

При описании хода осмотра не уточняется, что следователем предпринимались попытки отыскания следов, других объектов, позволяющих выявить поисковые признаки преступника, смоделировать событие преступления и т.п. Например, в протоколе не описывается, что поверхность тех или иных предметов осматривалась и обрабатывалась специальными порошками, что применялись специальные тесты, растворы и другие специальные средства для выявления следов крови, слюны и др. Не указывается применение поисковой техники – металлоискателя, магнитных граблей, измерительной техники.

При изъятии смывов следов крови или соскобов не всегда следователи принимают меры к получению контрольных образцов смывов или соскобов со следовоспринимающей поверхности и материала, используемого для смывов. Получение слепков с объемных следов обуви, а также следов наслоений показывает, что следователи не в полной мере обладают навыками этих действий. Испытывают они затруднения и при необходимости изъятия следов, обнаруженных на снегу, песке, на траве, листьях растений, при изъятии образцов почвы для назначения почвоведческой экспертизы.

Сами следы крови описываются не полно, не уточняется их вид (пятна, помарки, потеки), размеры, расположение. Изъятые объекты описываются неподробно, без указания индивидуализирующих признаков (например, не указываются длина, ширина, толщина объекта).

В современных условиях осмотр компьютерной техники, сотовых телефонов и иных технических устройств, осуществляется без участия соответствующих специалистов, что приводит к потере искомой информации (например, к стиранию на телефоне SMS-сообщений и иной информации).

Во время проведения осмотра места происшествия следователю нередко приходится описывать различные предметы, название, материал и назначение которых ему неизвестно. Для того чтобы исключить субъективность суждений в протокол необходимо вносить только те сведения (описание признаков), которые непосредственно наблюдались следователем в момент осмотра^[325].

При оформлении протокола используются неправильные термины («дырка», «штаны»), а также формулировки – «недалеко», «около» и т. д. При рукописном протоколе нередко наблюдается небрежность в его оформлении, наблюдаются не оговоренные исправления и добавления.

Много нареканий вызывают проколы осмотра трупа. При описании трупа не всегда выдерживается последовательность его осмотра, недостаточно полно происходит описание одежды. В протоколе не всегда указывается, каким образом была установлена личность убитого, при наличии подтверждающих фактов (документ удостоверяющий личность), также наличие или отсутствие на трупе татуировок, родинок, шрамов^[326]. Не всегда осмотр трупа проводиться с участием судебно-медицинского эксперта, а также врача, что является прямым нарушением положений ст. 178 УПК РФ. Также в протоколе не всегда делается отметка о том, что труп был дактилоскопирован.

Следователи часто затрудняются объяснить свои конкретные действия по исполнению закрепленного в ч. 2 ст. 178 УПК РФ требования при осмотре трупа неустановленного лица – принять меры к осуществлению его обязательной государственной геномной регистрации. На практике это означает постановку перед судебно-медицинском экспертом вопроса о ДНК-профиле неустановленного лица, проверке выявленного генотипа по имеющимся базам данных и постановке его на соответствующий учет в соответствии с Федеральным законом Российской Федерации «О государственной геномной регистрации в Российской Федерации».

При осмотре места происшествия не редко привлекаются понятые, обладающие заинтересованностью в исходе дела, не всегда понятым разъясняются их права и обязанности, закрепленные в ст. 60 УПК РФ. Также в протоколе осмотра не всегда указываются иные участники следственных действий: родственники убитого, собственники жилья, принимающие участие в осмотре.

И наконец, исследователи отмечают многочисленные ошибки при изъятии и упаковке объектов, что на практике приводит к потере (порче) вещественного доказательства, или является поводом для сомнения в подлинности вещественного доказательства (если упаковка не предотвращает доступ к объекту без нарушения ее целостности). Типичными ошибками следователей на этом этапе являются: использование ненадлежащей упаковки (в полиэтиленовые пакеты упаковывают ножи, пистолеты и т.д.), отсутствие отдельной упаковки для каждого объекта (например, несколько изъятых предметов упаковывают в один пакет), не применяются меры к сохранению изъятых объектов (мягкие подложки и т.д.).

Подводя итог, отметим, что в практике производства осмотра места происшествия существуют значительные недостатки, непосредственно зависящие от уровня профессионализма и отношения следователя к данному следственному действию. Решение сложившихся проблем видится в проведение разъяснительных работ со следователями, повышение их квалификации, разработке специальных рекомендаций, а также в применении дисциплинарных взысканий.

В данной ситуации необходимо повышение профессионализма следователей посредством посещения курсов повышение квалификации, а также ужесточение конкурса на замещение данной должности.

Гурова Кристина Алексеевна

Студентка 1 курса Института юстиции

ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия»

ПЛЕНЕНЫ В СТАЛИНГРАДЕ

Блестящая победа под Сталинградом стала образцом советского военного искусства. Она показала всему миру силу, патриотизм и отвагу солдат Красной армии. Благодаря этой победе советские войска овладели стратегической инициативой, многократно возросла уверенность в собственных силах у командного и личного состава армий. С удвоенной энергией стали работать труженики тыла, вдохновленные победой в грандиозном сражении.

Битва на берегах Волги имела большое психологическое воздействие на сотни миллионов участников антифашисткой борьбы и послужила сильным толчком развития борьбы в странах Европы.

Далеко не последнюю роль сыграло поражение фашисткой группировки. В самой Германии гибель лучших частей вермахта вызвала ужас и растерянность, стала серьезным моральным потрясением и подействовала угнетающе на ее граждан и солдат.

Огромными и невосполнимыми стали потери немецко-фашистских войск в этом крупнейшем за всю военную историю сражении.

За 200 дней битвы на Волге потери противника убитыми, раненными и пленными составили 1,5 миллиона человек.

После такого провала в Германии был объявлен трехдневный траур, а Гитлер сделал заявление о нецелесообразности дальнейшего продвижения войск на Восток.

Актуальность выбранной темы объясняется тем, что Красная армия широко использовала технику, вооружение и боеприпасы, которые были захвачены в Сталинградском «котле», при наращивании темпов наступления. Как известно, использование трофеев является обычной тактикой в любой войне, но как обстояло дело с военнопленными? Как сложилась судьба тех, кто не погиб от пуль, не замерз, не умер от голода? Для нас особо интересна судьба тех военных, которые попали в плен к советским войскам. Как и где они проводили заключение? Вернулись ли после домой? Смогли ли искупить свою вину перед нашим народом? И главным из факторов написания работы по выбранной теме послужило то, что один из лагерей военнопленных располагался в моем родном городе, что позволило наиболее полно изучить данную проблему, основываясь на анализе документов, содержащих информацию о данном месте, рассказах очевидцев событий и посещении бывшего месторасположения лагеря военнопленных №50 г. Фролово Сталинградской (Волгоградской) области.

Цельюработы стало изучение жизни военнопленных в лагере, каким образом они восполняли потери советского народа на примере лагеря военнопленных №50 города Фролово.

Для достижения этой цели были использованы следующие методы: изучение и анализ материалов о лагере военнопленных №50, интервьюирование очевидцев событий 1942-1949 гг. и сотрудников краеведческого музея; посещение объектов, в строительстве и восстановлении которых участвовали военнопленные.

До сих пор точно не подсчитано количество солдат и офицеров вермахта, попавших в плен в районе Сталинграда (по подсчетам А.Е. Епифанцева 239 775 человек). Часть из них была вывезена с территории области, часть умерла по дороге в приемные пункты и госпитали. Известно, что в лагерях для военнопленных Сталинградской области на 15 февраля 1943г. содержалось 93 000человек^[327].

Огромная часть военнопленных зимой 1943 года после капитуляции погибла, т.к. солдаты вермахта и их союзники попали в плен, уже будучи тяжелобольными. Жизнь в «котле» для них состояла не только из военных сражений, но и из борьбы с холодом и голодом. «Вместе с колоннами пленных смерть входила в ворота различных сборных лагерей: в Бекетовку, Красноармейск и Фролово, где повсюду свирепствовали опустошительные эпидемии. И уже никогда не удастся составить бесчисленный список жертв Сталинграда, назвать все имена и описать отдельные судьбы»^[328].

История лагеря №50 города Фролово насчитывала шесть лет, но за это время военнопленные активно участвовали в восстановлении города, пострадавшего от многочисленных налетов немецко-фашистской авиации, поскольку он тянется вдоль железной дороги. Врагу было важно не допустить доставку грузов к Сталинграду, где шли ожесточенные бои.

До начала Сталинградской битвы на территории области был только один Астраханский лагерь-распределитель №50, в который входили 4 приемных пункта. Из-за увеличения количества военнопленных в январе 1943 г., лагерь №50 был передислоцирован в город Фролово, на который возлагалось обслуживание Донского фронта. Начальником был назначен майор госбезопасности А.А. Вычегжанин. Количество немецких военнопленных на 4 февраля 1943 г. — 250 человек, на 15 февраля 1943 г. — 5400 человек, на 1 июня 1943 г. — 895 человек^[329].

Уже в сентябре 1943 г. Приказом НКВД СССР лагерь-распределитель №50 города Фролово реорганизуется в стационарный лагерь для военнопленных. Количество военнопленных постоянно меняется: так на 01.10.1943 в нем насчитывается 348 человек; на 01.10.1944 – 1260 человек; на 12.06.1944 – 907 человек^[330].

5 октября 1944 г. приказом НКВД СССР стационарный лагерь №50 г. Фролово реорганизован в оздоровительный лагерь для военнопленных.

Количество военнопленных на 20.02.45- 3613 человек^[331].

12 ноября 1945 г. Фроловский лагерь НКВД реорганизован в 9 отделение лагеря НКВД №361^[332]. На этом самостоятельная деятельность лагеря военнопленных №50 г. Фролово заканчивается. В дальнейшем он фигурирует сначала как 9 отделение лагеря военнопленных НКВД №361. Затем, с июля 1946 г. как отделение №18 Бекетовского производственного лагеря МВД №108 с численностью на 26 мая 1948 г. 587 человек.

14 сентября 1948 г. упоминается в документах, как 2 участок 8 лаготделения, дислоцирующегося при подсобном хозяйстве в хуторе Амелино Фроловского р-на с содержанием 120 военнопленных^[333]. Последнее упоминание о военнопленных во Фроловском районе зафиксировано в 1949 г.

Отдельно хотелось бы сказать о месторасположении, внутреннем оборудовании и контингенте лагеря военнопленных № 50.

Лагерь военнопленных №50 дислоцировался на юго-восточной окраине города Фролово, на месте бывших «казачьих лагерей», каменные постройки которых использовались для содержания контингента, хозяйственно-бытовых нужд и размещения администрации объекта, захоронение умерших производилось за восточной границей лагеря.

В 1943 г. лагерь насчитывал 12 каменных зданий, среди которых имеется одно здание – бывшая Фроловская районная больница, где располагался лазарет для военнопленных, баня, которую военнопленные посещали каждую пятидневку, а также 4 дезкамеры.

Все военнопленные были размещены на двухъярусных нарах сплошного типа, постельных принадлежностей не имели, а использовали имеющиеся у них одеяла. Территория лагеря убиралась военнопленными.

Лагерь имел 11 автомашин: 1 легковая и 10 грузовых. Из гужтранспорта имелось 9 лошадей.

Из различных документов следует, что за все время существования лагеря №50 в нем содержались военнопленные различного состава (от рядовых и унтер-офицеров до офицеров старшего состава). Численность контингента в различное время изменялась.