Подземная женщина и Каменный Цветок

 

Есть ещё сказка про Каменный Цветок. Так вот там — девушка его потеряла, своего жениха. Его другая женщина, подземная, к себе увела, чтобы он ей Каменный Цветок сделал, под землёй, а иначе не отпустит.

 

А первая девушка — она его и так любила, без всякого Каменного Цветка. И она его оттуда вытащила. Прямо подралась с той, с подземной, надавала ей как следует, чтобы она больше на мозги ему не влияла своим поведением, и вытащила оттуда от неё своего горячо возлюбленного. И он на ней женился.

 

Ну, раз она тебя прямо из-под земли вытащила — то надо на ней жениться. Иначе нечестно.

 

Вот, Кира тоже вытащила дядю Андрона из-под земли, из самой глубокой и страшной шахты, и он на ней женился. Все боялись туда прыгать — а она прыгнула. Потому что так сильно в него влюбилась за его подземный героизм.

 

 

Капитан Прометей и Огненный Цветок

 

А ещё Анфиса читала сказку Генриха Альтова про Огненный Цветок (сначала ей отец читал, а Герта и Алик потом картинки показывали, а потом и девочки-«коммунарки» тоже читали). Правда, это не детская какая-то сказка, а фантастика.

 

Фантастика — это тоже как бы сказка, но про будущее, когда будет коммунизм. Чтобы, значит, сказку сделать былью.

 

Там все искали Огненный Цветок, но не знали, на какой он планете. Очень долго искали! Но так и не нашли, хотя и старались изо всех сил, потому что старались недостаточно.

 

А Прометей, капитан самого быстрого космического корабля (который тоже звали «Прометей»), он был самый смелый и мужественный из всех, и он полетел на самую страшную огненную планету, на которую все боялись лететь, чтобы не сгореть. А он полетел. И нашёл там Огненный Цветок.

 

Но улететь назад с ним не смог — потому что его та планета не пустила от себя своим страшным тяготением. Но его друзья, звёздные капитаны, собрались все вместе (они ведь были коммунисты!) — полетели туда — и его спасли! И привезли на Землю Огненный Цветок — чтобы он светил всему человечеству светом своего космического коммунизма!

 

Анфиса представляла себе, как она сама спасает Прометея, с его Огненным Цветком, на самом мощном космическом корабле — и вытаскивает его с жадной и жаркой огненной планеты, просто прямо из огня! И Прометей говорит, что готов за это на ней жениться. А она...

 

А дальше она ещё не придумала.

 

 

Жар-Птица, она же Феникс

 

Отец сказал, что сказка про Жар-Птицу (она же и Птица Феникс) — это тоже про Космос. Что это — энергия всего. Когда её откроют — люди смогут сделать любое чудо, любое волшебство! И запросто, просто моментально, долетят до любых звёзд! И болеть, и умирать тоже уже никто не будет никогда. Потому что время будет возвращаться.

 

И Гриша говорит, что лампочку можно воткнуть в любую точку пространства — и она будет гореть сколько угодно! Потому что энергия — везде! И мы все — энергия!

 

А Герта говорит, что Жар-Птица — это Воскресение. И она воскресит всех нас при наступлении коммунизма.

 

…

 

У Анфисы есть большая заветная коробка из-под шоколадных конфет под названием «Русские сказки», и на ней изображена (даже с золотым цветом!) Жар-Птица, такая красивая! Анфиса хранит в этой коробке свои сокровища: красивые фантики от конфет, разные цветные стекляшечки, и камешки, и пуговки, открытки с цветами и просто цветные картинки разные, и ещё разные мелкие и интересные вещицы.

 

На одной картинке Иван-дурак (хотя, на самом деле, он Иван-царевич) выхватил у Жар-Птицы из хвоста перо — но она от него улетела. Это от того, что солнечную энергию рукой не ухватишь. Нужен фотосинтез. Или фитосинтез. Кажется, и то, и другое.

 

А главное — надо почувствовать Солнечный Ветер...

 

 

Оцеола — Вождь Солнечных Революционеров

 

А ещё, и отец, и Герта, и Арина, и девочки-«коммунарки» много читали и рассказывали ей про индейцев и про Оцеолу — Вождя Семинолов.Он был вождь восставших индейцев, и был «Восходящее Солнце». И тоже носил на голове большое красное перо — как Солнечный Вождь. И как Сокол — потому что ночью, с помощью сна, становился Соколом. Сокол — это тоже Солнце. И он поднял восстание индейцев против белых поработителей. И погиб в тюрьме. Но так и не сдался. Решил, что лучше умереть. И улететь, где его предки.

 

Анфисе много читали и рассказывали про индейцев и показывали картинки про них. Они были краснокожие, и занимались разной охотой, и жили в полном единстве с Природой. И за всё её благодарили. И когда к ним приплыли как захватчики представители разной белой эксплуататорской буржуазии, и просто разные уголовники — они стали восставать и драться с ними насмерть!

 

А тайная подпольная партия индейских революционеров называется Солнечное Братство. Они конспиративно готовят свержение капитализма. Потому что капитализм против Солнца.

 

…

 

Анфиса потом много думала, что Сокол — это тоже Спутник. Только гораздо древнее. И прямо из Природы. И может быть человеком — потому что он естественный. А сильнее естественности ничего нет.

Перо Феникса

 

Однажды Анфисе приснился необычный мальчишка, примерно её возраста. Или чуть старше. И Анфиса потом поняла, что это был Гурд. Он вышел из леса. И у него в голове — было перо, как у индейцев. Как у индейского Солнечного Вождя. Он и был как бы индейцем, и скрывался в лесу. И Анфиса знала, что он умеет с помощью этого пера превращаться в Сокола. Или в Феникса.

 

Он увидел, что Анфису очень заинтересовало это перо, и — вынул его из головы и положил на землю. И ушёл, ничего не говоря. Ушёл опять в лес.

 

И Анфисе в тот момент, когда он ушёл, ничего не говоря, в лес, стало — так тоскливо! И она тогда сильнее всего прежнего почувствовала, что и её место — в лесу, а вовсе не среди людей. И ей тоже захотелось уйти в лес навсегда...

 

…

 

И вот, на следующий день — это было на их ленинградской даче — Анфиса гуляет, поближе к Природе. И вдруг — находит в траве, среди ярких жёлтых одуванчиков, большое и очень красивое птичье перо!

 

Хотя у неё и мелькнула, было, в первую секунду, гнусненькая и малодушненькая мысль, что это перо — просто от соседского петуха, красавца и забияки, с редкостным пышным огненно-рыжим оперением. Но — она её сразу же, с презрением, отвергла (хотя петухов, в общем, любила и уважала).

 

Конечно же, Анфиса сразу подумала, что это — Его перо! И ведь почти же в том самом месте — что и у неё во сне! И, конечно же, Он оставил его для неё!

 

И — неужели — чтобы она могла Его вызвать этим пером? Как в сказке про Финиста Ясного Сокола? А для чего же ещё?

 

Анфиса не была вполне уверена: может ли обитать в Ленинградской области такой сокол? Хотя, в принципе, почему же и нет!

 

Но ведь Сокол — это же и есть тоже Феникс! Его и рисуют с Солнцем на голове. И это — Воскресение!..

 

Она спрятала это перо в свою заветную коробку — и никому-никому ничего про него не сказала (хотя Арина точно бы ей сказала, что это за птица).

 

…

 

Анфиса каждый день открывала свою коробку с Жар-Птицей и разбиралась с её содержимым. И каждый день держала в руках это перо, разглядывала его и думала о нём.

 

Она всё думала: если как-нибудь, очень правильно и продуманно, бросить это перо на пол (в точности как гласит инструкция в сказке, как и няня говорит) — то прилетит Он или нет? А вдруг — прилетит!

 

Анфисе было отчего-то очень страшно. И, страшно, и стыдно. Она даже боялась назвать Его по имени. Это был, конечно, и Финист Ясный Сокол, и бог Гор с головою Сокола и с Солнцем на голове, и Оцеола, и космический капитан Прометей, спаситель Андромеды (а ведь она, Анфиса — ну, как бы, ведь, тоже немножко Андромеда, хотя бы и зеркальным образом), и многие другие славные герои.

 

Конечно, всё это сказка. Но ведь в сказках — и няня, и Герта ей говорят, и отец даже — мудрости неисчерпаемо! Ну, или там, фантастика такая. Да, лучше — чтобы научная фантастика. А ведь фантастика — это про Коммунизм, когда будет возможно — абсолютно всё!

 

Отец говорил, и Анфисе, и другим, что время — возвращается. А что — если сейчас — вот прямо сейчас — вернётся время Коммунизма? Из Будущего?

 

И почему бы не попробовать?

 

Ведь это перо — разве Он не специально ей подбросил? Чтобы она Его вызвала, из Будущего?

 

Только надо соблюсти все необходимые условия! И прежде всего — нужен ещё красный цветок. Как говорится в сказке про Финиста Ясного Сокола. Ещё бы лучше — прямо какой-нибудь огненный! Но где его взять? Надо зажечь огонь? Но Анфиса твёрдо поклялась отцу соблюдать везде все правила противопожарной безопасности.

 

И эту магическую операцию надо было производить лучше, конечно же, ночью. Но за свой летний день Анфиса от всех впечатлений и самых разных активных физических упражнений на их даче так уставала — что засыпала в своей постели моментально, не в состоянии дождаться, пока на даче все уснут. А ритуал вызывания суженого надо было производить, няня говорила, ровно в полночь.

 

Но в полночь — Анфиса уже путешествовала, и встречалась со своими героями, в волшебном царстве снов.

 

Но что может быть сильнее Идеи? Которая решила стать материальной силой — чтобы овладеть массами?

 

Или, для начала, хоть кем-то одним?..

 

 

Голубь

«Где б ты ни плавал, всюду к тебе, мой милый,

Я прилечу голубкой сизокрылой.

Парус я твой найду над волной морскою,

Ты мои перья нежно погладь рукою!»

 

(Кубинская народная песня)

 

И эта Идея уже не оставляла Анфису ни на один день...

 

Уже в городе, тёплым, солнечным сентябрьским днём, когда в квартире, кроме Анфисы, была только няня, которая, утомившись от домашних дел, и по нездоровью, отдыхала в своей светёлке, Анфиса снова открыла свою коробку — и взяла в руки своё волшебное перо.

 

И в доме, и во дворе, и на улице было как-то очень по-особенному тихо...

 

И Анфиса вдруг — так остро-преостро, будто в сердце что-то укололо — подумала:

 

«А вот почему бы не попробовать — прямо сейчас?»

 

В самом деле! Почему обязательно ночью? Почему не прямо сейчас сказку сделать былью, как завещал нам Ленин?

 

У Анфисы забилось сердце. Ей было, почему-то, очень страшно и стыдно сразу. И гораздо сильнее, чем раньше, когда она об этом думала. Быть может, именно потому, что ведь у неё — действительно может получиться! И появится Он!..

 

Она была не совсем уверена, что так должны поступать (в смысле подобных экспериментов) настоящие революционеры. Каким должен быть, конечно же, и Он. Какой должна быть, так же, и она.

 

Но она уже не могла остановиться...

 

И вдруг — ей пришла в голову спасительная идея! Это всё будет делать не она — а как бы её кукла Пандора! Ну, да — это будет как бы сказка про Пандору! И если Он явится — то она скажет, что это Его вызывала кукла Пандора. Игра такая была. И за куклу Пандору ей, в данном случае, было и не страшно, и не стыдно. Ну, разве что, совсем чуть-чуть...

 

…

 

Живого красного цветка у них в городской квартире в этот раз как-то не было, красные цветы были только на даче. Но на полу комнаты у Анфисы лежал большой ковёр с разными цветами, в том числе и красными.

 

И ещё у неё была очень старая цветная картинка: небольшое, высокое сводчатое окно с чёткой чёрной крестообразной рамой в толстой каменной стене, как в каком-то замке, и на окне, чётко на фоне этого чёрного креста, стоит, в небольшом горшочке, красивая красная роза. Из всех своих многочисленных картинок с красными цветами Анфиса решила выбрать именно её. Она поставила эту картинку на подоконник у открытого настежь окна, прислонив её к широкой капитальной стене.

 

Ещё у неё была красивая картинка с летящим соколом, картинка с богом Гором с головой сокола, который на голове держал Солнце, а в руке крест с ручкой, и картинка, где, очень усталый, после всех битв с космическими стихиями, но радостный и счастливый, звёздный капитан Прометей в космическом скафандре держит высоко над головой найденный им для человечества Огненный Цветок.

 

Анфиса поставила посреди комнаты, на ковёр, стул и поставила на него, рядком, прислонив к спинке стула, эти три картинки. Оглядела их, подумала и достала ещё одну заветную картинку.

 

Это была очень старая фотография, на которой был изображён индейский вождь-шаман, поднявший восстание против белых капиталистических захватчиков и угнетателей. В его руках был большой шаманский бубен, а в его головную повязку было воткнуто большое и красивое птичье перо. Анфиса звала этого мужественного индейского вождя-шамана Соколиное Перо, и ещё Оцеола — просто потому, что ей очень нравилось это индейское имя, и оно олицетворяло для неё всех вождей восставших индейцев.

 

Сначала Анфиса поставила Оцеолу рядом с капитаном Прометеем. Но потом подумала, что картинок должно быть ровно три, и аккуратно приставила Оцеолу к картинке с сокологоловым Гором, как бы поверх неё.

 

Взяла куклу Пандору — и посадила её на стул рядом с картинками Героя-Сокола. Всё будет делать, как бы, она. Как в кино про неё.

 

Перо взяла в правую руку. На ковре перед стулом ею был заранее выбран и намечен большой красный цветок — на который надо было бросить перо. Когда перо соединится с цветком — должно, по инструкции, произойти то, чего она желала больше всего на свете. Должен из Будущего появиться Он...

 

…

 

Теперь, по тексту сказки (которая, как известно, есть самое прямое руководство к действию), надо было произнести заклинательные слова. Их надо было произносить от всего сердца — и Анфиса положила левую руку на сердце. Произносить настоящее заклинание было очень страшно!

 

Но — Анфиса (сейчас она была как бы кукла Пандора, но в человеческом обличии) его, с замиранием сердца, произнесла:

 

«Финист Ясный Сокол — прилети ко мне!»

 

И — бросила перо на ковёр, на самый цветок.

 

И — взглянув на открытое окно — стала прислушиваться...

 

Тёплый ветерок уже доносил откуда-то запахи ранней осени... С Марсова поля?.. Из Михайловского сада?.. Почти как на даче, будто лес был где-то совсем рядом...

 

Никто не прилетал...

 

Анфиса подумала, что надо повторить эту операцию подряд ровно три раза.

 

Повторила, почти в точности, что уже сказала и сделала, во второй раз.

 

Ничего...

 

Ну, да, подумала Анфиса, ведь это всегда происходит именно на третий раз! А если не получится... Как отец говорил: надо представить, что получится — и получится! Только — как можно лучше представить!

 

Анфиса подняла перо как можно выше, левой рукой посильнее надавила на грудную клетку, взглянула на Оцеолу, на капитана Прометея, и — впилась глазами в летящего сокола, представляя, как он сейчас оживёт, взмахнёт крыльями, и — выпорхнет к ней прямо из картинки!..

 

Почти громко (громче было нельзя — чтобы не разбудить няню), она, с дрожью в срывающимся голосе, почти со слезами, воззвала:

 

«Финист Ясный Сокол — прилети ко мне!»

 

И мысленно, про себя, с отчаянной мольбою, добавила (ведь это — волшебное слово!):

 

«Пожалуйста!»

 

Но произнести его вслух не решилась — чтобы не нарушить прописанную правильность ритуала. И — даже чуть пригнувшись — с силой бросила перо в красный цветок на ковре!

 

Выпрямилась, прислушалась...

 

Всё было тихо и спокойно...

 

Сокол на картинке был неподвижен. Бога Гора было не видно. Вождь-шаман Оцеола был неподвижен и величественно невозмутимо спокоен. И лишь капитан Прометей, хоть и очень усталый, смотрел на неё с какой-то воодушевляющей надеждой. Но — и он, в какой-то момент, показался Анфисе лишь картинкой, и даже не очень хорошо нарисованной, а так, для детей...

 

Анфиса вспомнила, как, не так давно, две девочки поссорились у неё на глазах в песочнице на Марсовом поле, и одна девочка сказала другой:

 

«Есть девочки больные — а есть просто дуры!..»

 

Чуть ещё помедлив, Анфиса глубоко, и почти судорожно от пережитого нервного напряжения, вздохнула, подняла с пола перо и взяла со стула картинки, чтобы спрятать их в коробку...

 

…

 

И тут — со стороны окна вдруг раздался резкий шум птичьих крыльев!..

 

И — быстро и неожиданно — большой питерский голубь-сизарь, взмахнув сильными, тёмно-серыми, с просинью, крылами, приземлился у неё на подоконнике, у картинки с красным цветком, звонко перебирая по гладкой крашеной поверхности острыми и цепкими когтистыми лапками... Быстро глянул на оцепеневшую Анфису внимательным маленьким, острым глазом (ох, каким внимательным!.. ох, каким острым!..) — и, так же быстро и внезапно, вспорхнув, улетел прочь...

 

Анфиса — почти вскрикнула при этом внезапном явлении! Но — что-то так зашлось у неё в груди, что она не смогла выдавить из себя в этот момент ни звука, лишь судорожным движением прижала к своей груди, почти у самого подбородка, перо и картинки. И после исчезновения крылатого гостя — ещё долго не могла опустить руки и придти в себя...

 

И пришла мысль: время, которое впереди — вернулось сюда назад — и опять вернулось туда... В Будущее... И будет её там ждать... Время возвращается: и сюда — и обратно!..

 

И ей показалось, что кукла Пандора как-то странно на неё смотрит. Будто они всерьёз поменялись с ней ролями — и Пандоре не хотелось из своей роли человека выходить.

 

И будто именно кукла Пандора — и сообщила ей сейчас эту мысль про тайну обратимого времени. Потому что как раз она сейчас эту тайну и пережила. И только что возвратилась из Будущего...

 

…

 

За её спиной, тихо и осторожно, чуть скрипнула дверь...

 

Анфиса оглянулась...

 

В дверях показалось встревоженное лицо няни. Чуть помедлив в некоторой нерешительности, и с заметным трудом переставляя больные ноги, она зашла в комнату...

 

Добрая старушка спросила её:

 

«Феничка, у тебя ничего не случилось? Что-то мне почудилось, что у тебя что-то случилось!»

 

Анфиса только смогла ответить ей тихо:

 

«Я играю...»

 

Няня подошла к ней ближе, оглядела озабочено, погладила своими тёплыми, мягкими, добрыми, морщинистыми руками её волосы, голову, и спросила:

 

«Ты не болеешь? Какая-то ты бледненькая!..»

 

Анфиса хотела было ответить, что её просто немного напугал голубь, просто голубь, обычный голубь. Она обычно ничего не скрывала от няни, та всегда могла её понять. Но сейчас она понимала, что рассказывать про это, про то, что произошло, никому нельзя...

 

Она сказала:

 

«Няня, давай послушаем у тебя пластинку про голубку!»

 

Эту кубинскую песню, в исполнении Клавдии Шульженко, няня очень любила. И Анфиса тоже. В комнатке няни был старый патефон, который Анфиса очень любила сама заводить, и много разных старых пластинок, даже ещё довоенных...

 

Няня улыбнулась ей и охотно согласилась:

 

«Пойдём, пойдём, пташка ты моя! Пойдём, послушаем!.. А потом, если захочешь, мы с тобой солнышков испечём!..»

 

«Солнышками» Анфиса называла маленькие круглые оладышки, которые они пекли с няней...

 

Герта сказала, что большой круглый блин — это, на самом деле, Солнце. А маленькие оладышки — это тоже солнышки. И Арина сказала, что индейцы делали из кукурузы круглые лепёшки, и это тоже было Солнце. И они строили храмы Солнца как пирамиды. И у них там было тайное шаманское Солнечное Братство. Где-то, в большой конспиративности, и сейчас есть, чтобы поднять восстание за социализм.

 

А отец всё время говорит, что мы все состоим из Солнца, и что все люди — солнечные дети и солнечные братья и сёстры. И когда все люди это поймут — наступит коммунизм...

 

Анфиса быстро убрала в коробку перо и картинки, и они пошли в нянину светёлку, слушать «Голубку»...

 

Песню «Орлёнок» они тоже очень любили, и тоже иногда вместе её пели.

 

И ещё няня ей пела: «Один сокол — Ленин, другой сокол — Сталин». Это про будущую революцию.

 

И ещё: «Где ты, сокол мой, летаешь...»

 

Петь у них в доме вообще любили...

 

…

 

Засыпая в этот вечер, Анфиса подумала:

 

«Он прилетел откуда-то со стороны Марсова поля... Да, Марсова поля... Там теперь Вечный Огонь... Голубь — это потому что в городе. А если на даче — то, наверное, был бы Сокол. Или Орёл...

 

А если в лесу — то даже и человек...

 

В лесу можно никого не бояться... На будущее лето — обязательно пойду подальше в лес! Как можно дальше!..

 

Он должен скрываться где-то в северном направлении... Там ещё у нас такие дикие леса!..»

 

 

Глава 7: СОЛНЕЧНОЕ БРАТСТВО

«Не стоило бы жить, если бы человечество не озарялось звездой социализма, звездой будущего. Ибо «я» не может жить, если оно не включает в себя всего остального мира и людей. Таково это «я»…».
(Ф. Э. Дзержинский «Дневник заключённого», 10 мая 1908)

Солнечные «жертвинки»

 

Анфиса про своё детство помнила не всё. Но она хорошо помнила, как няня пыталась приучить её есть мясной суп. Анфиса никакие супы не любила. Ну, разве что, рыбные. Или постный борщ. А мясные супы, ну, совершенно не любила.

 

Свинину у них в доме вообще не ели, даже когда родня иногда привозила с Украины ветчину или сало. Когда, в определённых творческих кругах, началось повальное увлечение йогой и разными сопутствующими вещами, вроде вегетарианства, то мясо есть почти вообще перестали. Няня это не очень одобряла, и уговаривала домашних поесть «хотя бы курочку», но без особого успеха.

 

Анфиса помнила, как один раз отец и Герта говорили на кухне что-то насчёт мясного супа, и Герта сказала, что в супе — «жертвенное животное». И это космогония. Анфису это удивило, и она это запомнила. Просто сидеть за тарелкой с супом, который совершенно не хочется есть, было слишком скучно. Но думать, сидя перед этой тарелкой, что в ней какое-то «жертвенное животное», это было уже интересно.

 

Анфиса уже давно придумала себе из сидения за супом достаточно увлекательную игру. На поверхности мясного супа всегда было много совершенно правильных круглых «жиринок» разной величины. В солнечную погоду, когда солнечные лучи падали на кухонный стол, они все удивительно сверкали на Солнце! И ещё, что было удивительно: эти «жиринки» совершенно не смешивались между собой, хотя постоянно, и очень тесно, соприкасались друг с другом своими круглыми краями.

 

И Анфиса, чисто эмпирическим путём, сделала открытие: если в место соприкосновения двух «жиринок» сверху слегка ткнуть ложкой — то две «жиринки» соединятся в одну! И если продолжить этот эксперимент дальше — то, таким образом, все «жиринки» в супе можно превратить в одну большую «жиринку»!

 

Когда она услышала от Герты про «жертвенное животное», которое пребывает с супе, то она подумала: ведь эти «жиринки», наверное, происходят от жира этого «жертвенного животного». И «жиринки» она стала называть: «жертвинки».

 

Потом её игра приобрела гораздо более творческий характер. Она представляла себе, что поверхность супа — это что-то вроде географической карты. И она выбирала из всех «жиринок-жертвинок» самую большую, сверкающую на Солнце, «жертвинку», обычно, где-нибудь ближе всего к центру тарелки. И она представляла себе, что эта «жертвинка» есть некое Солнечное Государство. Ну, скажем, вроде средневекового Московского княжества, которое начинает присоединять к себе более мелкие государства или княжества.

 

Анфиса очень любила рассматривать разные географические карты, в том числе, и исторические. И историческую карту под названием «Рост Московского государства» (в каких-то там веках) она особенно любила рассматривать. Для неё было загадкой: почему, всё-таки, стало так невообразимо расти, и присоединять всё к себе, именно Московское княжество? А не, скажем, Тверское? И не Казанское ханство? И не Новгородская земля — она ведь была такая большая?..

 

У Анфисы не было ответов на все вопросы, но многое ей казалось неправильным и несправедливым. И поэтому она, за каждой новой тарелкой мясного супа, стала представлять себе своё собственное Солнечное Царство, которое, под творческими усилиями кончика её суповой ложки, начинало энергический процесс своего исторического роста и развития. Мелкие государства-«жертвинки» присоединялись к нему одно за другим.

 

Бурные успехи столь быстро растущего Солнечного Царства Анфиса стала объяснять гениальностью его верховной правительницы, Солнечной Царицы, которой, конечно, была она сама.

 

В Солнечном Царстве Анфисы, наконец-то, уже почти закончились все исторические и природные катаклизмы, все междоусобные войны. Его жители уже готовились к полётам в Космос!..

 

Но няне, в конце концов, надоели эти её игры с абсолютно не еденным, каждый раз, супом. Она в очередной раз отчитала Анфису, хоть и не очень сурово, скорее сокрушённо. И — принесла ей какой-то журнал, может, «Огонёк», может, ещё какой, тоже широкоформатный, где на большой фотографии девочка, примерно, её возраста, радостно уплетает ложкой суп из большой тарелки перед ней.

 

Няня сказала:

 

«Вот, смотри, как девочка хорошо суп кушает!..»

 

Анфиса посмотрела на эту девочку с презрением и прокомментировала это фото так:

 

«Она ничего не понимает! Она не солдат!»

 

Больше мясных супов с «жертвинками» Анфисе уже никто не предлагал...

 

 

Два Города Солнца

 

А чисто растительные, овощные, вегетарианские супы Анфиса, в общем, любила.

 

На их ленинградской даче, прекрасным летним днём, няня, в тот раз, в обед, предложила Анфисе свежие «зелёные щи» из щавеля.

 

В тарелке была довольно густая, тёмно-зелёная, остро и аппетитно пахнущая растительная масса, в которой почти не растекалось плотное пятно густой и белой, как снег, сметаны. И в центре этой сметаны лежали две аккуратные половинки разрезанного вдоль, сваренного вкрутую, яйца, почти сверкая на летнем Солнце своими круглыми жёлтыми желтками.

 

Анфиса сразу же поняла: зелёная масса из щавеля в тарелке — это лес какой-то новой загадочной страны! Или джунгли?.. Нет, в джунглях слишком много разных змей. Просто лес. Вроде ихнего, что здесь, на Карельском перешейке. Сметана — это, значит, там сейчас зима. А половинка яйца — желток с белком — это Город Солнца?.. Но ведь их два!! И совершенно одинаковых!

 

В голове у Анфисы возник некий когнитивный диссонанс. Почти не соображая, она подхватила своей ложкой одну половинку яйца — и быстро отправила её себе в рот. И тут же почувствовала огромнейшее угрызение совести: разве так можно расправляться с конкурентами? А, может, это был вовсе и не конкурент, а союзник? Разве нельзя было как-то жить обоим, в мире и согласии?

 

Или это была ошибка Создателя? Намеренная?..

 

Но дело было сделано. Анфиса грустно посмотрела на оставшуюся половинку, мёрзнущую среди каких-то загадочных гиперборейских снегов. И, вздохнув, тоже поддела её ложкой — и отправила её в рот вслед за первой. Потом, не без удовольствия, заела их обе «жарким лесом» с «холодными снегами».

 

Пытаясь успокоить свою совесть, она решила, что обе половинки (обе «жертвинки») Солнечного Города должны как-то обязательно воссоединиться в её организме. И, насколько она могла судить по своим внутренним ощущениям, им это удалось, или почти удалось...

 

Да, это должен быть один Солнечный Город!..

 

Но какая-то трещинка в её сознании (или в её совести?), всё-таки, продолжала оставаться...